Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 2.

Рэде, похоже было плохо на самом деле. Её гости из медицинского корпуса посетили. С машиной. Правда, ни под покрывалом, ни как-то иначе Хорт никуда не увезли. На следующий день на занятиях она не появляется. К середине дня Марина уже знала, что Рэде выдали освобождение от занятий на три дня, врачей вчера вызвала не сама Рэда, а как раз Софи.

Сама Марина никого ни о чём не спрашивала, но скорость распространения слухов в школе следует описывать какой-то неизвестной науке величиной. Равно как и чью-то болтливость.

К концу обеда вспоминает, не обнаружив Рэд за столами — за завтраком её тоже не видела. Тогда значения не придала. Теперь же... Одним из самых крайних проявлений людской глупости, особенно сверстницам присущей, Марина считает намеренную голодовку. Чаще всего по причине обнаружения мифических жировых складок, но и другие причины случаются.

Поев, Марина никуда уходить не стала, поджидая опоздавших и прикидывая, кого за Рэдой послать, если та так и не явится. Сама к ней не пойдёт, чести много, но и начать загибаться от голода даже дуре тоже не позволит.

Рэда явилась. Шла, как заводная игрушка, совершенно не глядя по сторонам. Марину рукавом зацепила и даже не заметила. Еды набрала вполне обычное количество. Но как пищу потребляла… Если бы машины были живыми, то они наверняка с такими же отсутствующими физиономиями пили бензин.

М-да, похоже Хорт вчера угощали чем-то посерьёзнее «Кошачьей радости». Может, и помогло, только чтобы сейчас опознать в Рэде живого человека, требуются определённые усилия.

С опозданием Марина соображает — первыми людьми, с кем Хорт стала общаться, были как раз она и Эрида. Рэда почти за целый год в школе ухитрилась ни с кем не сблизится. Только с Мариной дралась, да ножами швырялась.

При здравом рассуждении получалось — даже объяви Софи Рэде бойкот, та бы это не сразу заметила. Девушки с ней и так практически не общались. Хотя, многие размеру груди завидовали. С парнями завязывать контакты до недавнего времени она и сама не стремилась. Определённое внимание к ней самой было в наличии. Но с Софи ссорится — дураков нет.

Сейчас — по крайней мере какое-то время — вряд ли с ней будут искать контакты. Связываться с бешеной — не сильно много желающих.

Хотя внешние данные Рэды в глазах многих вполне способны затмить недостатки её характера.

С какой скоростью новые отношения завяжутся и развяжутся? Прошлый раз чуть больше месяца прошло от самой нежной нежности до самой лютой ненависти. Может, вообще больше ни с кем связываться не захочет. Или, наоборот, слишком быстрой станет. Пока любой вариант вероятен, и все они Марине абсолютно до лампочки. Включая прыжок Рэды с крыши.

И сейчас Хорт оказалась выкинутой из успевшего стать привычным круга общения. Опять сидеть вечерами в одиночестве и в себе копаться. Инстинкт самосохранения в школе блестяще развит, конфликтующего с любой из Херктерент никто к себе не позовёт.

Сонька уже успела на ушко шепнуть — уже несколько раз про Рэду спрашивали, она только отмалчивалась. К Марине, в силу действия того же инстинкта, никто просто не полез.

Традиционно происходящее прошло мимо Эр. С неё бы могло статься при отсутствии другого общества, как-нибудь вечерком отправится Р поискать. Но в том-то и проблема, от отсутствия общества разноглазая никогда не страдала, хотя некоторых из её рыбок-прилипал Марина при случае стукнула бы чем-то тяжёлым.

Через три дня Хорт стала появляться в классах. Ожидаемо садилась подальше от Марины. В прошлом году Рэдрия ухитрилась показать себя, сдав некоторые предметы сразу за два года, чтобы получить возможность с нового года ходить на одни занятия с друзьями, с кем хотелось проводить побольше времени. Возможность получена. Марина не удерживается от иронии — как часто то, на что потрачено много сил и средств оказывается, в итоге, совершенно ненужным. Впрочем, успех частично достигнут — Эрида и сейчас ничего против не имеет. Но у неё в классах любимые места есть. И надо слишком уж большой наглостью обладать, чтобы подойти и рядом сесть. Рэда нагла не настолько. Всем остальным взгляда Марины хватает.

В остальном Рэда ведёт себя вполне обычным образом, то есть дуясь на всех вокруг, как рассерженный ёжик. Её тоже никто не трогал.

Какой мотив преобладал «не трожь, оно и вонять не будет» или просто помнили, как Рэда швыряет ножи — осталось неизвестным.

Херктерент, впрочем, заметила — ножей при Рэде нет. Причём нет ни метательных, ни каких-либо других. Пистолета тоже нет, хотя в Островной резиденции успела им обзавестись — опять же благодаря Марине. Теперь из гордости не носит?

Когда вызвали, вышла и ответила. Как обычно для неё, чуть лучше среднего. Марина подметила лёгкую заторможенность в движениях, речь, медленнее обычной и более глухой голос. Наверняка сорвала, когда на этого орала.

Марина поздно пришла ей передали — орала Рэда тогда на Димку страшно. Он тоже за словом в карман не лез, но, судя по запомненным высказыванием, просто огрызался на лай. Даже жалко становится, что тогда не спешила. Много интересного пропустила.

Динкерт видела и слышала всё с самого начала, но некоторые разделы родной речи для неё остаются неизвестными, несмотря на общение с Мариной. В окружении её родителей просто не было такого количества профессиональных вояк, слывущими первыми в Империи знатоками неизящной словесности.

Марина, Дима и Рэда с такими общались с самого раннего возраста.

Без крайней необходимости крепкие и очень крепкие слова в разговор вставляла только Марина. Потом у этих двоих, точнее уже не двоих, дошло до крайней степени этих крайностей.

Динкерт многого не запомнила и ещё меньше поняла, но даже услышанного Марине хватило. Можно было получить представление, как протекают ссоры в семьях, где никто не обладает красноречием Саргона и Кэретты.

Другое дело, что отгремевшая недавно сцена была из тех, что происходят два раза — первый и последний.

Конфликт как-то окончательно выветрил ещё витавшие всюду остатки летнего настроения. Учебный год, наконец, начался по-настоящему.

Хотя некоторые предпочитают витать в облаках. Динка всё лето о приятеле ни разу не вспомнила. Но стоило увидеться — и всё снова началось. Неуёмная активность теперь тратится строго на одного человека.

Марина где-то довольна — избавлена от назойливого внимания Кошмара, где-то и злится слегка. Хотя не на что — как только противоположный пол появляется, все старые друзья идут куда подальше. Работает, кстати, на оба пола одинаково.

Эрида остаётся образцом постоянства. Мозги, как ни странно, переключились исключительно на учёбу, оставив где-то за бортом все прочие увлечения. Даже никакие парочки больше не обсуждает. Хотя там обсуждать-то особо и нечего, для сторонних наблюдателей развалилось всего две. Все прочие остались в прежнем состоянии, новые ещё не успели сформироваться.

Змеедевочка как-то ухитрилась добавить загадочности и без того специфическому облику. Сама никаких контактов ни с кем не ищет, и ей пока достаточно.

Марине учиться откровенно лениво. Всё слишком быстро получается, её всезнайство — постоянная и всем известная величина. Вот только задания теперь выполняются по принципу не «быть лучше всех», а «отстаньте вы все от меня». Всё равно оказывается в первой десятке любого списка.

Мастерство, то есть мозги, не пропьёшь! Только применять их особо не на что. Подготовка к Битве ещё не начата, да и неизвестно, будет ли в этом году, слишком уж в прошлом народ заигрался. Как-никак, раненые были самые настоящие, плюс одно покушение на убийство. Марина может планы на будущее узнать, но элементарно не хочет.

Иногда можно тупо по течению плыть. Точно ведь известно — где-то там дальше водопад. И мимо него — ну просто никак.

Силы просто ни на что прикладывать не хочется. В конце концов, в моторах рыться просто грязно, а Марине за месяцы почти исключительно в воде и вблизи её тупо надоело пачкаться. «Руководства службы» даже для «Драконов» в библиотеке есть — вот и изучайте.

Херктерент быть главным ремонтником элементарно надоело. Хотя если начать разбираться, надоело вообще всё. Даже на Эриду с трудом удаётся не срываться. Даже её беззлобность начинает казаться напускной, под которой что-то крайне хитрое скрывается.

Софи себе верна, но, как Марине кажется, даже полётами совершенно без огонька занимается. Сама признала: «Я тупо часы налётываю для будущего». Если учесть, что чуть ли не впервые сестрёнка сказала «тупо» в адрес самой себя... В прошлом Марина тут же взялась вокруг этого какую-нибудь теорию выстраивать.

Но теперь просто наплевать. Тупо и тупо. Её дело. Уровни классификации пилотов меняются постоянно. В военное время — особенно часто. Думала, Софи после весенних событий перехватчиками увлечётся. Но нет, по-прежнему фронтовой авиацией бредит.

Ну так вперёд, если жизнь не дорога.

Те пулевые отметины на броне всё чаще вспоминаются. Пусть расследование давно завершено, виновный был наказан, а Эорен теперь за тысячи километров отсюда — но от нехороших мыслей никуда не деться.

У неё тогда был настоящий танк, один из первых с противоснарядным бронированием. Часть пуль попали как раз около прибора мехвода, ещё несколько угодили в башню, одна так и вовсе царапнула наблюдательный купол. Голова Марины была там совсем рядом, пусть и за несколькими сантиметрами стали.

Знал ли «кот», что танк настоящий? Так ли уж он плохо стрелял? Или от волнения мозги переключились с бегущей Эорен на пункт инструкции по борьбе с танками, предписывающей вести стрелково-пулемётный огонь по приборам наблюдения?

Свои выводы Марина тогда озвучила, в протокол их внесли, но, судя по дальнейшим событиям, значения не придали.

Будь у неё ходовой макет, как большинство танков в позапрошлом году — могло бы быть два, а то и три трупа. Фанеру пули бы пробили с лёгкостью. Остановив танк, можно было бы снова перенести огонь на нескладную фигуру.

Правда, был и серьёзнейший аргумент против — никто из «котов» не знал башенного номера танка Марины. Не знал и незадачливый стрелок.

Но пули всё равно попали. Спасла броня. Но брони-то могло и не быть...

Роскошные траурные номера газет тогда бы вышли! Прервана блестящая жизнь! Трагически погибла надежда Великого Дома! Убита Младший Еггт!

Хотя нет, про неё бы точно не дали написать, что убита. «Трагически погибла» преобладало бы. Хорошо, возраст не тот, а не то бы было «скончалась после тяжёлой и продолжительной болезни».

Про Эорен бы тоже что-нибудь хорошее написали.

Жизнь имела все шансы оборваться на самом взлёте. Логика подсказывает, не поверили, будто именно её хотели убить тогда правильно.

Но чувства по-прежнему заставляют считать по-другому.

Умирать Марина совершенно не собиралась. И чуть не была убита, причём тупо за компанию.

Хотя она и сама могла убить ничего ей не сделавшие экипажи «Драконов». Тоже не самое приятное воспоминание — как помешательство всеобщее накатило на них тогда с этими снарядами.

Есть ещё хранилища, что зимой не нашли. Вот в ближайшее время, сама сходит и все подорвёт. Это-то она делать умеет, а доверие к окружающим значительно снизилось.

Как-то иначе стало всё вокруг смотреться. Если Битва будет и в этом году, она первая полезет проверять, чтобы ни у кого не оказалось боевых патронов.

И соответствующий отчёт с печатями и подписями с той стороны затребует.

Прогулка по уничтожению боеприпасов заняла полдня. Тогда не нашли примерно треть от спрятанного. 50-мм сам по себе снаряд небольшой, но если их много...

Никого посвящать не стала, а то всяких помощничков ещё не хватало.

Когда парк строили, была мода сооружать где надо и не надо всевозможные заброшенные «древние» руины. Логика просто блеск, как строили в Храатской империи — вещь прекрасно известная, до уровня завоевателей, мягко говоря, не дотягивали.

Да и архитекторы вдохновлялись не сохранившимися сооружениями (по мнению Марины, пригодными только для производства щебёнки), а собственной фантазией, с которой у большинства было неплохо.

В одно из наполовину скрытых в земле — причём это архитектурный стиль такой — сооружений Марина за несколько раз и перетащила все снаряды. Носила особо не таясь, всё равно мало найдётся смельчаков спрашивать, куда она направляется. Стены толстенные, выдержат взрыв и чего посерьёзнее.

Взрыв выдержали. Даже не слышно было почти.

Собственные закрома Марина не тронула, пусть там тоже боеприпасы имеются. Больше она дурить со стрельбой по «котам» не собирается, а про её тайники даже Динке не всё известно. Тем более, та в них и не заглядывала, по крайней мере, с начала учебного года.

Ну вот, дело сделано — и опять нечем заняться. Как-то не придумывается ничего. Хотя раньше идеи всегда находились -не у неё, так у других, а таланты Марины требовались для реализации.

Как назло, ещё полтора дня убить надо. В столицу съездить? Ха! А чего она там не видела? Даже на выставку трофеев попадает только, что до этого подробно описали в очередном выпуске справочника «Мирренская императорская армия». Последний выпуск Марина читала уже. Пока новый не появится, на выставке делать нечего.

Попробовать, как сестрёнка, съездить по магазинам пройтись, накупить всего, большая часть которого никогда потом не понадобится?

Хм. А зачем? Вещей у Марины и так многовато, а талантами разноглазой пространство расширять она не владеет. Тем более, Марину собственный внешний вид вполне устраивает.

Идёт, камушки пинает.

Софи говорила — её страшно раздражают бесконечные прилипалы, которым она постоянно зачем-то нужна. Иногда даже прятаться приходится.

«Обратная сторона популярности»-констатирует Марина.

«Знала бы ты, как они меня все достали!»

«Так подальше посылай, умеешь же прекрасно».

«Марин, жизнь не завтра закончится. Мы все ещё можем друг другу понадобиться»

«Ценное замечание».

Вот так и хочется что-то сказать про эту самую ценность. Да не выходит что-то.

Как можно одиночеством наслаждаться? Всё-то эти писатели вечно перевирают. Тут уже и по назойливости Кошмара и странностям разноглазой скучать начинаешь.

Пойти, что ли, кого из них поискать?

Но навстречу только Рэда движется. Так же под ноги смотрит и камешки пинает. Марину замечает — но только запнулась на мгновение и дальше идёт. Парк, как-никак, общий. Сказануть ей что-нибудь? А почему бы и нет? Марина всё равно ничего не потеряет, да и дерётся что с оружием, что без, куда лучше Рэды.

— Кажется, я недавно поняла, почему у твоего отца с матерью не сложилось. С бешеной жить — то ещё развлечение.

В силу обстоятельств Хорт относится к редчайшему типу людей, кто на оскорбление матери реагируют совершенно спокойно, иногда даже с мрачным юмором.

— Откуда узнала? — резко оборачивается Рэда. Ощутимо напряглась, но не до такой степени, чтобы в драку кидаться.

— Узнала что?-недоумевает Марина.

— Про бешеную.

— Ты сама всей школе недавно показала. Знала, что девичья память коротка, но что настолько…

— А, ты про это, — Хорт почему-то становится похожей на мячик, откуда воздух выпустили.

— А ты тогда про что? Или очередная тайна мирренского двора?

— Да нет тайны никакой. Отец... Ту женщину тоже бешеной звал. Скрывает, но знаю, ему не слишком нравится, что всё больше становлюсь на неё похожей.

— Мне бы такое тоже не слишком понравилось.

Рэда словно не замечает.

— Говорил, «у меня, кроме тебя, от неё только шрам остался». Я видела, какой. Снаружи, но главный внутри.

— И ты решила, пока молода, её подвиги начать повторять? Смотри, даже тут не все такие, как этот. Сама знаю тех, кто при подобной выходке тупо проткнул бы тебя между сисек. И плевать бы было, что на север потом улетит.

— Отец чуть и не улетел. Дело на него было заведено. Она слишком поздно поняла, что беременна. Я была не нужна. Это почти местью было, меня ему оставить. Она заявление забрала, от всех претензий отказалась, настояла на закрытии дела.

И, по сути дела, избавилась от меня сразу после рождения.

— Раньше ты говорила нечто другое.

— Раньше и было многое по-другому.

— Откуда мне знать, что ты правду говоришь?

— Марина, ты ненавидишь, когда придуриваются, а сейчас придуриваешься сама. У тебя же прямой выход на министра. Сама можешь узнать про все дела, с моим отцом связанные.

В логике Хорт не откажешь.

— Не особо люблю во всякой грязи рыться, особенно, если мне самой это ничем не угрожает. При желании твоему отцу отказаться от тебя было бы намного легче, чем матери.

Рэд самым натуральным образом щерится.

— Подозреваю, между ними были какие-то негласные соглашения, не позволяющие так поступить. Во всяком случае, до истечения срока давности.

— Так он по-моему, десять лет, если за незаконную дуэль с нанесением тяжко вреда здоровью. Было бы желание — ты бы совсем не сюда поехала. Я, кстати, так и не поняла, почему твой отец второй раз не женился. Человек известный, внешностью — тоже ничего, тебя, как оказывается, тоже не слишком любил.

— Я тебе говорила уже, Марина.

— Сама сказала, тогда всё по-другому было. Сейчас что думаешь? Может, тоже какие негласные соглашения были?

Рэд невесело усмехается.

— Нет, никаких соглашений точно не было. Были только его собственные взгляды. Знаешь, кого вышедшая замуж женщина ненавидит самым лютым образом?

— Тоже мне, тайна мирозданья. Детей своего мужа от прошлого брака. Эта ненависть часто распространяется и на собственных от неудачного. Почти как у животных, когда новый глава прайда убивает всех котят предыдущего льва.

— Сама почти всё и сказала. Он не хотел, чтобы я в обстановке ненависти росла. Можно сказать, на определённые жертвы пошёл.

— Любовь на одну ночь стоит совсем не дорого,-пожимает плечами Марина, — в каких районах этим торгуют — каждому мужчине известно. Говорят, обходится намного дешевле, чем постоянные связи поддерживать. В доеггтовские времена туда сплошь и рядом ненужных дочек сплавляли. Сейчас народ подобрел немного, ребёнка относительно просто сдать на государственное обеспечение. Причём чем ребёнок меньше — тем лучше.

— В детстве я что-то такое краем уха слышала при разговорах с родственниками. Потом... Потом он меня если и не полюбил, то по крайней мере, привязался.

— Возможно, стоило бы привязываться поменьше.

— Понимаю твой намёк, Марина. Тогда наши с тобой пути не пересеклись. Но ведь экзамены сюда могут сдавать ученики любых школ. Даже не самых хороших. Мозги-то у меня всё равно были бы те же самые.

— В определённых местах они у тебя вполне могли бы не развиться.

— Могли. Но произошло только то, что произошло. И нам теперь всем с этим как-то жить.

— Живи!-пожимает плечами Марина. — Я тебе мешать не собираюсь. Если сама не начнёшь под ногами путаться…

— Да я сама теперь десятой дорогой буду обходить тех, на кого ты внимание обратишь. Твой характер выносить — очень специфическим человеком надо быть.

— Ага. Меня больше трёх лет терпели, а ты за месяц опротивела,-Марина рассчитывала, что Хорт кинется в драку, но та только машет рукой.

— Я как та рыбка — поняла, что целиком добычу не заглотить, ну и выплюнула, пока ещё дышать могла, а рыбка полностью не переварилась.

Кажется, теперь Хорт рассчитывает — в драку Марина кинется. Она ещё на что-то надеется?

В любом случае — не дождётся.

— Новых рыбёшек половить решила? Не таких колючих?

— Ты сама заметила: я ещё молода. Время есть.

— Ты сейчас находишься в месте, где вокруг максимально возможное количество перспективных парней. Дальше их количество только сокращаться будет, да и некоторые вещи,-проводит рукой по груди,-со временем могут совсем безобразными стать.

Кажется, этим Рэду зацепила сильнее. Но удержаться всё равно сумела, ответив колкостью.

— Это и хорошо, и плохо одновременно, когда кроме «Ведьм» у девушки и смотреть не на что.

— Зато с «Ведьмами» у меня всё хорошо, — ржёт в ответ Марина.

Рэда ограничивается демонстрацией кулака.

— Или ты на всех так обиделась, что решила интересы разноглазой разделить?

— Это уже совсем не по правилам удар, — слишком уж Рэда угрюма. Как бы всё на деле дракой не кончилось. Весёлое бесстрашие привычно охватывает Марину — с одной стороны, Хорт сейчас противник совершенно не её уровня, с другой — так бить на самом деле нечестно.

При всех своих мышах в амбаре, отношения Эр что с Рэд, что с Мариной продолжали оставаться обыкновенными дружескими.

Это её на фигурках сродни собственной переклинило, где хватает длинненького, маленького, да и, в целом, гармоничного. Среди эшбадовских таких было большинство, Коаэ и Динка банально не доросли ещё, а довольно крепкие Марина и Рэд стандарту красоты разноглазой попросту не соответствовали.

Вот Софи подругу начала откровенно сторонится. Кажется, иными красками заиграла схожесть фигур. Марина заметила — у Эр сестра появляется только вместе с кем-нибудь.

Ладно хоть сама разноглазая несколько успокоилась, а то новый набор — как на подбор. Слишком многие определённому вкусу станут соответствовать в ближайшее время. Островитянки и сейчас все, чудо, как хороши, за исключением чуть мелковатой на фоне остальных четверых Медузы.

Впрочем, как раз разноглазая первой её странность и почувствовала.

Как-никак, именно она надоумила Марину пойти и познакомится.

Хотя сама Эр сейчас относительно спокойна, но ведь приступы неуёмной энергичности на неё накатывают периодически. И стали уже её заводить куда-то совсем не в те воды.

Марину беспокоят её рыбки-прилипалы, постоянно что-то выклянчивающие (чаще всего успешно) и чувствуется, уже сейчас согласные абсолютно на всё, что может взбрести в разноглазую голову. Судя по летним событиям, мысли туда заходят крайне разнообразные.

К счастью, в первую очередь для окружающих, Эрида ещё не изжила своеобразной застенчивости: должно немало времени пройти, прежде чем решится о чём-то человека попросить. Во многом именно это удерживает Марину от применения к некоторым гостям Эр чего-то тяжёлого.

Вот только время работает против Марины, людей со временем Эр перестаёт опасаться, тем более вокруг неё слишком старательно демонстрируют самое лучшее к ней отношение.

— Так я ответа не слышу.

— «Это не твоё дело», я так понимаю, не устроит?

— Совершенно правильно понимаешь — всё что вблизи Эриды происходит, меня непосредственно касается.

— Я даже имени её не называла, — Хорт искренне оскорбляется, — и если тебя это до такой степени волнует, то могу тебя заверить: широту её взглядов я совершенно не разделяю.

— Она умеет быть очень настойчивой,-криво ухмыляется Марина.

— Я не в её вкусе, и это-то ты прекрасно знаешь.

— Ого! Вкус, выходит, изучила?

— Крайне сложно было не заметить. Мне от неё совершенно ничего не надо, во всех смыслах, и это ты тоже должна прекрасно знать!

— Я абсолютно точно знаю — люди никогда, золотыми чернилами пишу — никогда не меняются в лучшую сторону. Становятся всё хуже и хуже. Крайне сложно не ронять свой уровень, когда всё вокруг подталкивает к обратному. Вверх лезть — слишком большие усилия надо прикладывать. Под горку — проще.

— Ты о чём вообще? Философия за пределами школьного курса — вне моих интересов.

— Да я о своём вообще-то.

— Тогда и я о своём скажу. Я разочаровалась в определённом человеке, но не в характере подобных отношений. Как ты сама заметила, всяких разных тут много. Даже не все из тех, кто зимой мне встречаться предлагали кого-то себе нашли. Так что, даже у меня есть возможность выбора. При этом, дело именно во мне, а не в моих «ведьмах».

— На самом деле тебе ногу сломать, чтобы за языком следить научилась?

— А и ломай. Тебе же и будет хуже в итоге. Безнаказанной ты останешься, тут я иллюзий насчёт равенства перед законом не питаю. Кости у меня срастутся. Вот только тебе не всё равно, что вокруг говорят. И Марина Саргон в глазах окружающих превратится в обыкновенную богатенькую злыдню, не имеющей ничего, кроме отцовских денег. Ты слишком славой своей дорожишь, и опускаться не станешь. Сейчас же все видят — ты гораздо сильнее. А победа над слабым никому не добавляла славы. Только презрения и ненависти.

Так и хочется Хорт врезать, но только кулак сжимается всё сильнее. Ох, точно не зря Рэда здесь оказалась. Не зря. Не хочется признавать, но Рэдрия права. Сейчас стычка с ней в невыгодном свете выставит только саму Марину.

Народу вокруг прилично. Только посему-то на паре ближайших скамеек нет ни одного свободного места, хотя совсем недавно там никто не сидел. Да и те, кому куда-то надо было, сбавляют шаг то и дело оглядываясь.

Херктерент и Хорт рядом. После лета впервые, что уже само по себе зрелище. А тут ещё и разговаривают не вполне мирно. Плюс вагон самых разнообразных слухов и сплетен. Намечается интересное зрелище.

Что же, придётся оставить всех разочарованными. Всё-таки, именно Марина славиться умением делать то, чего от неё меньше всего ждут.

— Ладно! Живи пока. Мне тут настоятельно рекомендовали перемирие с тобой заключить.

— Сама бы не догадалась?

— Может, да, а может, нет. Нам по большому счёту, особо нечего делить. Плохой мир...

— Лучше хорошей войны, — кивает Рэда, — год переговоров лучше одного дня боевых действий.

— Ты «Историю дипломатии» прочесть решила?

— Книга не секретная и не запрещённая.

— Ладно!-Марина протягивает руку,-Мир?

— Мир!

Кажется, упомянутую книгу Рэд прочла на самом деле, понимает важность различных жестов на публику. Пожимает руку.

Марина сжимает куда сильнее, чем следует прежде чем отпустить. Но Хорт даже не морщится.

Кажется, был слышен всеобщий вздох разочарования.

За ним вскоре последовал второй, когда Марина и Рэд пошли дальше не вместе, а каждая в свою сторону.

Марина от нечего делать идёт в ангар, где танки хранятся. Проходится мимо рядов грозных когда-то боевых машин, сейчас, по сути дела, годных только для игр подростков. За прошедшие месяцы ожидаемо никого не убыло. Более удивительно, что никого не прибыло. В прошлые года обязательно летом находился кто-то, покупавший машину-другую.

Или они уже всем генштабом проводили оптовые закупки?

«Драконы» перекрашенные стоят — школьные гербы нанесены по грэдским правилам нанесения опознавательных знаков. «Коты» придерживались мирренских.

Образцы боеприпасов тоже выставлены, но Марина точно знает — эти снаряды пустые.

Как-то всё выглядит воспоминанием о совсем древнем прошлом, хотя на деле совсем немного времени прошло. Её волновало, что бы это всё двигалось и, самое главное,- стреляло. Теперь — словно ряд старых игрушек.

Впрочем, как те, так и эти игрушки свою задачу выполнили — помогли стать взрослее.

Эти-то игрушки возрасту Марины вполне соответствуют. Вот только она сама не уверена, захочется ли ещё раз в башню лезть.

Особо не торопясь, направляется к Эр. Хоть что-то в этом мире постоянно — её чудачества. Пусть и становящиеся со временем всё более и более странными, но хотя бы не наносящие никому вреда.

Как и ожидалось, разноглазая у себя. Одна. Сидит, рисует. Очередной приступ увлечения графикой у неё. В товарных количествах воспроизводит сценки из жизни Островной империи. Многие лица напоминают знакомых с Архипелага.

Традиционно для неё на рисунках много обнажённого тела, что в общем не противоречит представлениям современной науки о тогдашнем быте.

— Привет! Рада, что ты с Рэдой помирилась.

— У нас что, свехсветовую связь изобрели?

Эр удивлённо озирается по сторонам, словно устройство сверхсветовой связи разыскивает. Отвечает совершенно серьёзно.

— Вроде бы нет, мне только телефонный аппарат поменяли. Но там вроде принцип устройства неизменен.

Марина закатывает глаза.

— Эр-р-рида! Ты невозможна. Аппараты поменяли вообще-то всем.

— На сверхсветовые?

— У тебя же, вроде, «отлично» по физике! Знаешь же, эту скорость превысить невозможно.

— Я знаю, есть ещё межпространственная физика, где много какие законы нарушаются.

— Угу. И про гораздо большее, из тех, что действуют просто в учебниках не пишут.

— Напишут когда-нибудь. От знаний, что скрывают, никакого толка.

— Боюсь, мы не доживём до этих времён.

— Я бы, скорее, прошлое посмотреть не отказалась. Знаю же, со временем при межмировых переходах много всяких странных вещей происходит. Там года прошли, а здесь десятилетия, или наоборот.

— Давай о настоящем поговорим лучше. Тебе кто про меня и Рэду сказать успел?

— Разве это секретно было? Мне сказали, вы так громко разговаривали, вас половина парка слышала.

— Было дело,-не стала спорить Марина, что она, что Рэдрия часто переходят на повышенный тон, сами этого даже не замечая,-Так кто такой наблюдательный.

— Инри забегала. Часто говорит, «тут так здорово! Столько всего интересного происходит!»

— Ещё одна, занимающаяся сплетнями вместо учёбы?

— Насколько я знаю, у неё нет никаких проблем с успеваемостью.

— Угу. Или просто преподаватели знают, она с тобой дружит.

— Марин...-такая интонация разноглазой — верный признак: ей что-то крайне не нравится,-почему ты всегда говоришь про людей только плохое?

— Потому что я, в отличии от тебя, живу в настоящем, а не выдуманном мире.

— Неправда, Инри хорошая.

— Я разве сказала про эту Инри что-то плохое?-в категорию прилипал девочку Марина не записывала. Что вокруг Эр оттирается — так не из соображений подхалимажа, а просто, как ни смешно это звучит, Эрида просто старше и куда опытнее в школьных делах.

— Не говорила, но наверняка подумала. Я настолько хорошо тебя знаю, что кажется, могу читать некоторые твои мысли.

— Я бы точно спятила, если бы смогла прочесть твои.

— А что в них такого? Мысли как мысли. Разноцветные.

— Даже слишком. Как я всё время забываю, что с художником разговариваю?

— Ты же сама неплохо умеешь рисовать.

— Ага. Умею. Только вот в голове и на ней у меня не столь разноцветно.

У Эр справа тоненькая косичка зелёного цвета с множеством нанизанных ярких бусин.

— Ну и что?-пожимает плечами разноглазая.-Мне нравится.

В её исполнении — совершенно непрошибаемый аргумент.

— Так с Рэдой теперь всё по-прежнему теперь будет?

— Не маленькая, понимать должна. По-прежнему не будет уже никогда. Ни в чём.

— Жалко...

— Тебе-то что? Ты с ней не ссорилась.

— Она ко мне давно не заходила.

— Гордость показывает. Сама бы могла её номер набрать, тем более с нового телефона.

— Да как-то неудобно было.

— Почему люди так любят всякие разные сложности себе на пустом месте придумывать?

— И это ты говоришь? Вспышка ревности как раз у тебя была. Я думала, этого чувства в твоём исполнении вообще никогда не увижу.

— Сама попробуй, потом и поговорим.

— Я вообще не ревнива.

— В теории? У меня с памятью проблем нет.

— У меня тоже проблем нет. Мне не будет неприятно, если увижу человека, с кем целовалась, целующимся с кем-то другим.

— Даже по нашим временам у тебя чересчур широкие взгляды,-замечает Марина. Слишком уж много всего разнообразного летом произошло. Повторением далеко не всего следует заниматься.

— А что с моими взглядами не так? Человек не может принадлежать другому человеку. Брак-общественный институт, во многом подобный рабству. С рабством у нас давно покончили.

— Если верить статистике, второй по числу мотив умышленных убийств в нашей стране — убийство на почве ревности. На Юге, кстати, ситуация точно такая же.

— Ну вот, я же говорила! Всевозможные пережитки мешают людям строить более совершенное общество.

— Я только хотела сказать, твои взгляды большинством не разделяются.

— Ещё совсем недавно многие миррены не разделяли взглядов меньшинства на допустимость не только церковных браков и упрощение разводов. Теперь это даже у них — норма. Скажешь, большинство было право?

— Если я правильно помню, такой пережиток чуть ли не пещерных времён, как церковь и религия, с твоей точки зрения вообще подлежит полному уничтожению. Притом вместе с большинством носителей. Я не права?

— Мы с ними воюем, вообще-то. И сами подлежим полному уничтожению.

— Ты знаешь, даже обезьяны воюют друг с другом. Не очень-то мы временами от зверей и отличаемся.

— У большинства зверей есть всё-таки какие-то ограничения на связи друг с другом. Иерархия, различные виды семейных отношений.

— У одного из самых близких к нам видов человекообразных как раз в ходу свободные отношения. Причём без особого различия пола. Иногда нам не мешает поучится у животных. Этот вид, к тому же, самый миролюбивый из человекообразных.

— Ну вот, они со своим миролюбием так обезьянами и остались. А нам агрессивность дала множество вещей, без которых жизнь была бы куда хуже.

Тот же наркоз, бывший одним из факторов спасения твоей жизни, придуман военными врачами, причём как в этом мире, так и в том. Я уж молчу про работы в области межпространственной физики, они с самого начала и по сегодняшний день на все сто военная разработка.

Без этих работ — уже около года тебя бы просто не было. Ещё один красивый саркофаг сама-знаешь-где стоял бы. Интересно, кому бы работу заказали? Тот скульптор умер уже, а твой отец в Академии уж очень многих не жалует.

— Не знаю,-просто отвечает Эр, она совершенно серьёзна,-думаю, саркофаг бы стоял в другом месте. Мне бы построили отдельную гробницу. Ни к чему после смерти объединять тех, кто никогда не виделись при жизни. Главный архитектор «Сказки» жив, и активно работает. Кстати, есть какая-то архитектурная традиция — во дворце, построенном для одного человека, потом должна быть построена и его гробница.

Я, если честно, так и думаю, что когда-нибудь навсегда в «Сказке» останусь. Даже пару мест присмотрела, где потом останусь навсегда.

Ты знаешь, где это.

— Не советую туда торопиться, «эпоха увядания»-откровенно дурацкое направление в искусстве.

Разноглазая словно сама с собой разговаривает.

— Направление как направление. Смерть ведь в любом случае неизбежна. Не показывала, ни тебе, ни вообще никому. Я в том году... В самом конце лета, нарисовала, как должен этот саркофаг выглядеть. Лежит очень далеко спрятанный пакет, где написано «вскрыть в случае моей смерти».

— Если он спрятан далеко, то его потом могли бы десятки лет не найти. Бывали такие случаи, — даже у Марины не всегда получается сначала думать, а только потом говорить. Но Эр продолжает как ни в чём ни бывало.

— Нет, не могли. Я ещё... Перед первой операцией написала нечто вроде «Завещания». Отдала отцу в запечатанном конверте. Там всё было написано, что где лежит из того, про что не всем известно.

Когда... Снова смогла на воздух выходить... Первое что отец сделал — при мне этот конверт сжёг. Показалось, он тогда плакал...

— М-да,-замечает Марина. Несчастному случаю с собой она придавала куда меньше значения. Хотя... Эр ведь знала — от наркоза может не проснуться. Возможность смерти для неё была вполне ожидаемой.

Эр, как обычно, понимает паузу как-то по-своему.

— А хочешь, я тебе эти рисунки покажу? Их же никто-никто, кроме меня ещё не видел. И ведь не понадобятся больше они.

Марина только рукой махнула. Эр почти полностью скрывается в шкафу.

— Через несколько десятилетий они всё равно могут пригодиться.

— Нет, не понадобятся,-доносится из-за дверцы,-к тому времени я что-нибудь другое создам, смерти посвящённое.

— Нет уж, ты лучше давай и дальше жизнь воспевать. Это у тебя гораздо лучше получается.

Из-за дверцы возникает Эр. Без пакета, но с довольным-довольным прищуром на рожице.

— Тебе тоже мои «Зимние красавицы» и «Цветы весны» нравятся? Более жизнеутверждающего я ничего не создала.

— Эр-р-рида! Ты невозможная!

К сожалению, или к счастью, пакет находится. Эр даже в таком деле не смогла удержаться от любимого стиля «под старину». Аж пять сургучных печатей с личным гербом Эр.

Подспудно Марина ожидала, Эрида ударится в пресловутое «мирренство», самое распространённое обвинение художников в адрес друг друга, хотя никто и не мог привести однозначного определения.

Но в данном случае в связи с затронутой тематикой вполне ожидалось подражание мирренской классике. Как-никак, надгробные памятники свойственны Югу в значительной степени больше, чем Северу.

У грэдов и сейчас самый распространённый способ погребения — кремирование. Видимо, сказывается пережиток жизни на островах, где не слишком много плодородной земли и нет возможности переводить её ещё и на покойников.

Некоторые и сейчас хранят дома урны с прахом родственников, но большинство предпочитает вмуровывать их в стены в специально отведённых местах. Традиция очень древняя, на Архипелаге подобные стены обнаружены.

Грэдские кладбища занимают по площади куда меньше места, нежели мирренские. Хотя, оказавшись в ситуации изобилия земли, грэды тоже стали практиковать погребение умерших.

Разумеется, богатые люди строили себе склепы, это примерно одинаково распространено и на Юге, и на Севере. Плюс у мирренов распространено погребение известных людей внутри церковных зданий.

Именно надгробные памятники и саркофаги с подобных захоронений наиболее известны.

Большинство особым вкусом не блещет. Покойный изображается лежащим на спине со сложенными на груди руками.

Вроде бы у скульпторов прошлого было распространено изготавливать памятник с типовой фигурой заранее, только без лица. При поступлении заказа относительно быстро изготавливалось лицо, в зависимости от степени таланта, имевшее ту или иную степень сходства с умершим.

Ценность таких памятников по мнению Марины — исключительно в возможности изучать по ним детали убранства древних воинов, ибо таких памятников сохранилось куда больше, чем образцов вооружения соответствующего периода.

Как-то забыла: самое глупое, что можно ожидать от Эр — банальности, причём неважно в какой области.

Ничего подобного мирренским саркофагам нет и в помине. Она ухитрилась набросать несколько проектов памятников, подходящих для установке где угодно, только не на могиле.

Слишком уж любит жизнь разноглазая. Плохо получается изображать скорбь и грусть. О истинном назначении памятника догадаешься, только если был знаком с автором.

Но этим идеям так и суждено остаться на бумаге. Хотя, кое-что можно смело реализовывать. Единственный понятный многим намёк, для чего всё это создавалось — материалом предполагался мрамор.

Белый — цвет смерти. Хотя про это помнят далеко не все — мраморных скульптур времён Островной Империи сохранилось немало. Другое дело, что люди успели забыть — когда эти статуи украшали собой города, они все были покрашены.

Только раскопки на Архипелаге явили миру несколько сохранившихся цветных статуй. Пусть и работы провинциальных мастеров, они давали представление о уровне навеки исчезнувшего.

Эр, как обычно, не искала лёгких путей. Предполагаемые размеры скульптур приведены. Чувствуется, с глыбами мрамора Эр никогда не работала, изготовление столь ажурных вещей практически невозможно.

Хотя уровень иных современных скульпторов позволяет вытворять из камня такое...

Для себя Эр почему-то решила остановиться именно на камне, хотя из металла можно создавать куда более эффектные образцы.

Главное достоинство этих работ — они никогда созданы не будут.

— Знаешь, я вот сейчас на них смотрю — и кажется, словно это не я делала.

— Мастерство не пропьёшь,-хмыкает Марина,-твой стиль всё равно чувствуется, хотя тематика для тебя, прямо скажем, не характерная.

— Ой, правда? Я почему-то думала, скажешь «это словно не ты делала».

— Ещё раз на подобную тему потянет — сперва с Коаэ поговори. У неё на предмет воплощения образа живой смерти давно уже мозги переклинило.

«И кто меня вечно за язык тянет? Опять что-то не то ляпнула».

— Нет, Марина, к теме смерти я больше обращаться не буду. Просто это не моё. Другие ищут и находят в этом что-то притягательное. Да и у меня какое-то странное было, когда над этим работала.

— Да куда уж страннее,-раздражённо буркнула Марина.

— Не злись. Я хоть немножко смогла Коаэ понять, она вечно в таком состоянии находится, как я тогда.

— Змеюка наша вроде бы помирать не собирается. Хотя не удивлюсь, если кто-то, насмотревшись её работ, рано или поздно повесится. Ты вот слишком жизнь любишь, даже когда смерть рисуешь — всё равно скорбеть или пугаться не получается. Только грустить. Но этого уже я не умею.