Командир Грейнджер (гет)

«Ты моя нежность, ты мое небо.

За тобой встану, где бы ты не был».

(с) Наргиз

Солнце охватывает земную поверхность и погружает ее в царство тепла и света.

Трупы убитых волшебников обдувает легкий летний ветер, унося их невзгоды и печали прочь. Больше им не о чем беспокоиться.

Дыхание постепенно выравнивается. Гермиона спешно подтягивает брюки и застегивает ширинку, одергивая старую походную мантию. Она встает с примятой травы на краю поля боя и осматривается по сторонам.

Мертвая тишина.

Краткие встречи и стремительная близость давно стали для них обыденностью и единственной возможностью почувствовать друг друга. И отвлечься от криков умирающих, которые звучат в ее голове постоянно.

— Я должен идти, — небрежно бросает он, отводя взгляд, словно между ними ничего не было.

Его челюсти крепко сжаты.

Они оба знают, что не хотят расставаться вот так: молниеносно сгорев в костре страсти, чтобы после уйти, унося с собой в сердце тлеющие угли.

— Ты же знаешь, он ждет своего генерала Малфоя, — Драко сплевывает подкатившую к горлу желчь под ноги. — Я должен отчитаться о нашей очередной победе, — горечь в его голосе скрипит песком на ее зубах.

Гермиона сглатывает. Слова застревают в сдавленной глотке. И боль накатывает новой волной.

Сколько будет длиться эта пытка?

Все-таки мы мазохисты.

— Скажешь мне что-нибудь на прощание? — обычно хладнокровный мужской голос теперь дрожит и сочится надеждой и отчаянием.

Грейнджер мучительно закрывает глаза. Ей страшно.

Что, если она признается в любви, и судьба заберет его у нее, как забрала всех остальных? Всех любимых…

Даже вражеские пытки не пугают ее так, как три простых слова, которые вертятся на языке каждый раз. И каждый раз она молчит.

— Пожалуйста, Гермиона!

Эта фраза для него как подвиг. Генерал Драко Малфой никого ни о чем не просит. Он берет свое силой и властью.

Только не с ней. С ней он другой.

— Я… Не могу.

Ее сердце разрывается на части. Заявить о своих чувствах к нему вслух — все равно что обречь его на смерть.

— А если ты больше никогда меня не увидишь?

Ей хочется кричать на весь мир и вывернуть перед ним душу наизнанку: «На! Забирай — это все твое». Но она лишь молча смотрит на него говорящим взглядом, сдерживая предательские слезы.

— Увижу. Тебя хранит мое молчание.

И скорбь, которая заперта внутри и похоронена на самом дне души. Скорбь по всем потерянным без вести на полях сражений и всем погибшим, которых она похоронила за пять лет. Каждая утрата дает призрачную уверенность в том, что конец войны близок.

Ничто не может продолжаться вечно.

Если умер кто-то другой, значит, Он жив. Это жестоко. Но Гермиона каждый раз выдыхает с облегчением, видя, что у очередного трупа не Его лицо.

— Выживи любой ценой, — чеканит она жестко. — Больше я ни о чем тебя не попрошу. Никогда.

Командир Грейнджер привыкла командовать своими подчиненными. Но только не им — он выше ее по званию и числится во вражеской армии.

— Я благодарен этой проклятой войне. За тебя.

Его горький смешок тонет в ее пыльных растрепанных волосах. Он нависает над ней, обняв в прощальном порыве.

Хлопок. Его фигура растворяется в воздухе, и она вновь остается одна.

Насмешка судьбы. Если бы не кровавая бойня два года назад, когда он вытащил ее из-под обломков здания Министерства, она бы не познала любви.

Той любви, которой до сих пор боится, как огня.

Когда Волан-де-Морт падет, Гермиона заявит об их с Малфоем отношениях во всеуслышание. Будет биться за них, за него — до последнего. Как дьявольская фурия.

Лишь бы они оба выжили.

Тогда ты узнаешь силу моей любви, Драко. Я скажу тебе все, что ты хочешь услышать.

Надеюсь, я успею.