Мой враг всегда напротив (джен)

Вообще, Драко было сложно назвать прям-таки сострадательным человеком, поэтому выбор профессии колдомедика удивил многих. Самой себе девушка объясняла это тем, что профессия престижная, высокооплачиваемая, а также поможет отмыть запятнанное имя Малфоев после войны. И нет, дело совсем не в том, что ее грызло чувство вины и потери от осознания того факта, что доступные теперь знания давали призрачный шанс спасти Фреду жизнь. Мисс Малфой сомневалась, что хоть что-то могло помочь в той ситуации, но, если бы тогда в Хогвартсе было больше квалифицированных медиков, многих бы удалось спасти.

Повторный седьмой курс, а за ним и курсы колдомедика были адом на земле не только из-за огромного количества информации, которая должна от зубов отскакивать, даже если тебя поднимут посреди ночи, но и из-за странного соседства с Грейнджер, которая, в отличие от Драко, лицо держать не умела, явно показывая всем, что не в порядке. Момент, когда они с этой лохматой заучкой подружились, блондинка благополучно пропустила, и если ее напрямую спросят, когда это произошло, то Драко даже не сможет дать вразумительного ответа, что-то промычав про восьмой курс.

Это было странно. Гермиона без привычных идиотов казалась совсем потерянной, а сама Драко только и могла, что сохранять равнодушную ледяную маску, одна, против всего факультета. Многим не нравилось, что Малфои слишком легко отделались из-за заступничества Поттера. Мама и так не была сторонницей Пожирателей, а отец отделался лёгким испугом, потому что якобы работал на Орден вместе с крестным. Штраф от Министерства сожрал добрую часть состояния, но никто не сомневался, что Люциус быстро вернет себе все активы, что пропали в казне государства. А сама Драко не принимала активного участия в Пожирательсткой деятельности, Поттер на суде давил на то, что у нее просто не было выбора, иначе вся ее семья погибла бы.

Справедливости ради, проклятый Мальчик-который-выжил отмазывал не только ее, но и Нотта, и Паркинсон, и некоторых других молодых Пожирателей, что приняли метку под страхом убийства родителей. Но только из всех оправданных в Хогвартс вернулась лишь Драко. Наверное, это и сплотило их с Грейнджер — больше не было никого вокруг, разве что старый и уже знакомый враг, которого теперь было глупо назвать врагом. И колдомедицина. Гермиона почему-то тоже решила податься во врачебную практику.

Выпуск, за ним курсы и уже потом практика в больнице святого Мунго. Отец был категорически против, не раз прибегая к своим излюбленным розгам, но после наказаний от тётушки Беллы за провальные попытки убийства Дамблдора и “недостойную Пожирателя мягкотелость” разодранные до крови ноги были не более чем щекоткой, нежели реальным наказанием. Отец хотел, чтобы Драко ужом увивалась за Поттером, как делала это на протяжении всей учебы, надеясь, что союз с Золотым мальчиком станет не менее золотым билетов в жизнь, особенно тогда, когда репутация была окончательно испорчена.

Не то чтобы мисс Малфой ненавидела Поттера, нет. Он раздражал до зубного скрежета, потому что у него была та жизнь, которую Драко хотела себе, и, что немаловажно, — возможность находиться с тем человеком, к которому блондинка испытывала глубокие чувства. Но раньше об этом и подумать было страшно, потому что если бы об этих чувствах узнал отец, то одними розгами бы она не отделалась: глава семейства не побрезговал бы выбить дурные мысли и через излюбленные наказания тётушки. Правда, сейчас это уже не имело смысла, когда от любимого человека осталась лишь надгробная плита, а сама Драко отреклась от рода, возвращаясь в род матери.

Больницу она посещала по инерции, вкладывая всю себя в работу, накапливая утомление, вполне себе сознательно доводя до точки невозврата. Прав был Поттер: она слишком трусиха, чтобы самостоятельно оборвать собственную жизнь, поэтому ненавязчиво причиняла вред здоровью, что в конечном итоге доведет ее до могилы. Но не своими руками, что немаловажно для глаз общественности.

Драко помнит, что стало отправной точкой, тем самым пунктом невозврата. Это была привычка, выработавшаяся за последние семь лет, — приходить к нему на могилу со свежими цветами после рабочей смены. И именно за этим действием ее так некстати поймал Джордж прямо в день рождения старшего близнеца, да настоятельно порекомендовал хотя бы после смерти оставить его старшего брата в покое и не отравлять его могилу своим присутствием.

Темномагический ритуал уже давно грел внутренний карман мантии девушки, да только в жертву она приносить никого не собиралась. После произошедшего тогда, на кладбище, младший близнец чуть ли не постоянно караулил могилу брата, стараясь уберечь ее от “посягательств королевы Слизней”. Что-то окончательно сломалось в Драко после слов Джорджа, поэтому она решила провести ритуал. Надо же, в этом году им должно было исполниться двадцать семь. Им обоим, а не только младшему близнецу.

Жертвенностью мисс Малфой тоже никогда не страдала, однако за эти годы достаточно тесно подружилась с Гермионой, чтобы продолжать закрывать глаза на то, как бывшая гриффиндорка убивает себя изнутри. Ритуал позволит ей вернуться в прошлое, а сама слизеринка станет жертвой, наконец обретя покой на другой стороне жизни.

Принять это решение оказалось до невозможности просто. Гораздо проще, чем решиться прыгнуть с Астрономической башни или принять яд. В конце концов, хоть у одной из них должен быть шанс на счастливое будущее, пусть и придется пройти войну заново. Гермиона была безмерно счастлива, услышав, что существует способ вернуть ее в то время, когда крестный ещё был жив. Они никогда не обсуждали тему своих чувств, прекрасно понимая, что это не вернёт ни Северуса, ни Фреда, просто молча поддерживая друг друга в этом нескончаемом океане боли. Лишь об одном Драко решила промолчать — что ритуал требует человеческой жертвы. В конечном итоге каждая из них получит то, чего желает: Гермиона — ещё один шанс, а Драко, наконец, обретет покой.

* * *

Нервным движением одергивает край мантии на левой руке, стараясь скрыть непривычно чистое без Темной метки запястье. Годами выработанная привычка осталась с ней до сих пор, несмотря на возвращение в прошлое. Платиновый браслет с небольшой звездой противно оцарапал кожу, и девушка дернула рукой, сбивая суетящуюся рядом портниху с мысли.

— Мисс Малфой, приподнимите руки, — отвлекла ее мадам Малкин, и Драко послушно выполнила инструкции швеи.

Почему она здесь? Почему она опять должна проходить через все это, вместо вполне себе заслуженной смерти? Драко так много просит? Она просто хотела покоя, долгожданного и выстраданного покоя, а не второго круга ада, словно в насмешку за ее трусливое желание оборвать собственную жизнь. Почему их обеих переместило в прошлое, почему?!

— Мисс Малфой, вы как будто не здесь, — укоризненно одергивает ее швея, вызывая лишь тяжелый вздох.

— Прошу прощения, — ровно отозвалась Драко, стараясь не смотреть в зеркало, потому что там отражался тот, кого бы она меньше всего хотела видеть.

Вечно лохматое гнездо, по глупому недоразумению названное волосами, идиотские круглые очки, перемотанные посередине магловским скотчем, а за заляпаными руками стеклами — зелёные глаза цвета Авады. Смотрят затравленно, явно стесняясь тех лохмотьев, в которых пришел в ателье. Поттер. Чертов Мальчик-которого-она-надеялась-больше-никогда-не-увидеть.

Сойдя с помоста, Драко присела прямо рядом с мальчиком, дожидаясь мать, которая ушла покупать учебники. Спасибо на том, что отец, как всегда, оставил подобные хлопоты на них, не желая толкаться среди огромного количества народа. Сейчас ей больше всего хотелось оказаться дома и проспать несколько суток, в надежде, что это все лишь предсмертная агония, которая длится вторую неделю. Но мисс Малфой была колдомедиком неотложного отделения и прекрасно понимала, что вполне себе жива и здорова, пусть и находится в своем одиннадцатилетнем теле. Мордредов ритуал.

— Можешь дать свои очки ненадолго? — безэмоциональным голосом попросила Драко. Видя затравленный взгляд мальчика, подавила раздраженный вздох и указала на собственную переносицу. — Они сломаны посередине, я могу починить. Но лучше обратись в больницу Святого Мунго и подбери магический аналог, чтобы стекла сами подстраивались под нынешнее зрение, будет куда действеннее, чем магловские стекляшки.

— Откуда ты узнала, что я из маглов? — тут же ощетинился мальчик, но очки все же протянул, пусть и с крайним недоверием.

— Одежда, — вытащив из кармана палочку, купленную буквально час назад у Оливандера, блондинка с лёгкостью починила поломку и вернула их владельцу.

Забавно, что палочка из прошлой жизни теперь не откликалась на ее зов. Да и если вспомнить, то после финальной битвы она всегда барахлила, словно нехотя подчинялась, и уже после поступления на колдомедика девушка решилась сменить ее. Хотя по ощущениям словно часть себя отрывала. Если от “я” к тому моменту ещё хоть что-то осталось. Боярышник сменился ивой, но сердцевина оставалась все той же — волос единорога.

Поэтому было немного странно сейчас видеть в своих руках совершенно новую палочку, не похожую на предыдущие. Она не была элегантна, как первая, сделанная из боярышника, не была такой же гибкой, как ивовая, и в ее сердцевине не было привычной шерсти единорога. Приятного песочного цвета бук, удобная резная ручка, узоры с которой перекидывались на всю поверхность палочки, словно олицетворяя безумную пляску саламандры, чешуя которой была сердцевиной.

— По твоей одежде тоже сразу не скажешь, что ты из волшебников, — светлая бровь взметнулась вверх, словно намекая на то, чтобы Поттер продолжил свою реплику, но мальчик предпочел промолчать, словно бы смутившись подобной реакции со стороны блондинки.

— Я предпочитаю удобную и элегантную одежду, а темные цвета мне больше к лицу, — Драко мечтала лишь о том, чтобы этот идиотский диалог закончился. Чтобы сейчас распахнулась дверь и пришел кто-то, кто заберет ее в другой, нормальный мир, без ежедневных проблем. Но девушка тут же одергивает подобные мысли. От себя не убежишь, насколько бы далеко не забрался.

И все с ее одеждой было нормально. Да, за прошедшие две недели гардероб кардинально изменился: в нем разве что остались белые блузы, а все остальные яркие наряды, что так любила девушка в этом возрасте в прошлом, были выброшены. Ей и правда к лицу больше шел черный цвет — цвет траура, который она несла на своих плечах с последней битвы. Поэтому вместо нарядных сарафанов появились строгие платья темных тонов, пастельные кружевные блузы сменились на черные или графитово-серые, а длинные и безмерно раздражающие теперь длинные волосы больше не собирались в элегантные прически, призванные лишний раз показать статус крови владелицы. Лишь тугая коса, переброшенная через плечо вперед, или вовсе самая обычная шишка, чтобы не мешались. Как жаль, что она не может их обрезать сейчас. В прошлом, только приступив к практике, Драко без жалости обкорналась под мальчика, словно это действо могло помочь отречься не только от рода, но и от старой “я”.

Звонок на двери призывно брякнул, привлекая к себе внимание. В помещение буквально вплыла Нарцисса, всем своим видом источая благородство, а на породистом аристократическом лице застыла вежливо-отрешенная мина. Ее матушка никогда не изменяла себе — идеальная леди рода Блэк, поражающая окружающих своей элегантностью и аурой настоящей дворянки. Когда-то Драко подражала и матери, и отцу, сохраняя на лице такое же пренебрежительно-благородное высокомерие, и не опускалась до разговоров со всякой грязью. Только те времена давно прошли, лет так семь назад, когда все “благородство” Малфоев рассыпалось под натиском реальности.

Хотя, если так подумать, начало рассыпаться оно гораздо раньше, просто Драко все еще занималась самообманом, упорно делая вид, что ничего не замечает. Ни извечных придирок отца, что буквально боготворил ее братьев только потому, что им повезло родиться мальчиками. Ни полного нежелания матери встревать во внутрисемейные разборки, хотя раньше это виделось просто бессилием перед мужем. Однако ей хватило мужества соврать в лицо Темному Лорду, а вот вытащить единственную дочь из ее личного кошмара — нет. А ведь Драко приняла метку только ради того, чтобы защитить мать и более магически слабых братьев, пока отец сидел в Азкабане, а в итоге оказалось, что и эта жертва была напрасной.

— Подбери себе повседневную одежду, в Хогвартсе много тех, кто будет судить о тебе лишь по твоему внешнему виду, не стоит давать им лишний повод для насмешек, — тихо, чтобы мать не могла расслышать, посоветовала Драко, припоминая как сама постоянно цеплялась к неряшливому виду Поттера. — Что-то простое и удобное, без дурацких маггловских надписей и картинок. И не доверяй всему, что тебе рассказывают. У каждого своя правда.

Поттер осоловело захлопал глазами, явно не ожидая подобных советов от благородной леди. У него на лице явно читалось недоумение, потому что пацан точно считал, что Драко прицепится к его внешнему виду, обязательно высмеет и выставит идиотом. Будь это ее первая жизнь, она бы так и поступила. А теперь… теперь было глубоко плевать на то, что там от нее хотел отец, какие ожидания возлагала на нее мать и что там постоянно лепетали ее братья о благородстве. Драко не хотелось находиться здесь. Как минимум ей хотелось лечь спать и проспать до тех пор, пока этот отвратительный мир не станет лучше. Как максимум — сброситься с Астрономической башни.

— Драко, идем, — голос матери как всегда мелодичен и не показывает хоть каких-то эмоций, но Драко слишком давно ее знает чтобы понять — она недовольна тем, что дочь общалась с каким-то оборванцем.

Стоило им оказаться на улице, как Нарцисса тут же смерила дочь подозрительным и даже презрительными взглядом, показывая всю степень своего разочарования. Раньше она бы кинулась объясняться и отнекиваться, сделать все что угодно, лишь бы матушка больше не смотрела этим противным оценивающим взглядом, словно мясник примеряется к тому или иному куску мяса, думая, какую стоимость за него выставить. Но ей давно не одиннадцать, и уже давно не нужно оправдывать ожидания родителей, потому что знала, к какому пути ее это приведет.

* * *

Пожалуй, из всех родственников Драко по-настоящему любила только дедушку, который относился к ней без напускного величия Малфоев и никогда не скрывал, кто именно станет наследником семьи, даже если маленькая мисс выпрыгнет из собственной шкуры. Да, она была куда более магически одарена, чем ее старший брат Орион, да и не имела таких проблем со здоровьем, как Альберт. Оба брата — что старший, что младший, были поразительно слабы в плане магии и еще менее слабы в плане здоровья. На фоне них хрупкая леди Малфой была чуть ли не образчиком боевого мага, с отличным потенциалом и здоровьем. На ее памяти она ни разу не болела даже в те периоды, когда все ведрами заливали в себя бодроперцовое. Здоровье у нее и правда было отменное. Жаль, что родилась не того пола, о чем любил напоминать отец.

Остаток лета она предпочла провести в небольшом поместье Абраксаса, нежели каждый день видеть недовольное лицо отца, которому не нравился резко изменившийся после получения письма из Хогвартса характер дочери. Она больше не реагировала на его замечания, не опускала стыдливо глаза с неизменной фразой “я исправлюсь, отец”. Не хотела видеть мать, что поджимала губы на каждый жест дочери, напоминая, что леди себя так не ведут и уж тем более не рассекают на метле по всему мэнору. Леди можно разве что кататься на лошади, которая будет чинно и благородно переставлять копыта, дабы наездница не теряла своего великолепия. И хотя бы последний месяц Драко планировала провести в спокойной обстановке, пусть и под пристальным вниманием.

Вообще, Абраксас не особо следил за ней, позволяя гонять на метле на небывалых скоростях, гнать лошадь на пределе возможностей по всем владениям, и уж тем более не контролировал литературу, которую читала внучка. Не сказать, что здесь было много важных и полезных фолиантов, вернее, все, что ее интересовало, придется покупать отдельно и через Грейнджер, если уж на то пошло. Поэтому вопрос о походе на Диагон Аллею вставал очень остро, и дедушка великодушно сопровождал блондинку в ее небольшом походе.

Столько справочников по медицине не то чтобы были ей нужны, скорее, это была литература для того, чтобы освежить память и не дать забыться всему без практики, но к уже знакомым книгам прибавилось несколько новых. Дед лишь удивленно приподнимал брови, но предпочитал не комментировать весьма экстравагантный набор книг для юной леди, а, заметив справочник по высшим медицинским заклинаниям, удержался от того, чтобы присвистнуть. Драко наблюдала за этим меланхолично, кладя сверху еще высшие чары и высшие зелья. Продавец молча пробивал покупки, и, благо, не задавал никаких вопросов, на которые девушке совсем не хотелось отвечать.

Проходя мимо магазина с магическими зверями, блондинка резко остановилась, чем привлекла внимание дедушки. Матушка не любила животных, а отец запрещал держать это в мэноре, несмотря на то что у Ори и Ала были и книзлы, и хрупы. Потому что мальчики слабы здоровьем, им нужно больше радости, а вот ты, Драко, леди, а у леди не должно быть подобных увлечений. Губы дернулись в презрительной усмешке. У нее было право на собственное животное, и плевать, как долго будут ругаться родители.

Дедушка молчаливой тенью двигался где-то за спиной, позволяя девушке оглядеться и самой сделать выбор. Хрупы ей не нравились, слишком уж много возни с двухвостыми собаками; нюхлер обчистит однокурсников и глазом не моргнув, что доставит ей проблем; нарлы были милыми, но погладить их точно не получится, быстрее пальцы исколешь. Книзлы привлекали, все же девушка даже смогла подружиться с Косолапиком, и эта своевольная скотина даже позволяла себя гладить, но взгляд упал на клетку, в которой непривычно тихо сидел джарви.

— Он болен? — уточнила блондинка у продавца, указывая на клетку с хорьком переростком.

Иронично. В прошлой жизни Поттер любил сравнивать ее с хорьками, говоря, что их мерзкие хитрые рожи похожи друг на друга. Хотя сама Драко не видела ничего противного в хорьках, а эти вытянутые мордочки с остроконечными ушами даже находила очаровательными, как и самих джарви.

Конечно, джарви был куда больше даже дикого хорька примерно в два раза, с такой же рыжеватой шерстью, что становилась коричневой на концах, и шкодливыми глазами-бусинами, обрамленными коричневой маской на светлой морде. Единственный минус этих животных был в том, что они могли говорить. И говорили они не затыкаясь, в отличие от того, кто сидел в клетке напротив нее.

— Сама ты моль больная, — тут же огрызнулся зверек, недовольно отворачивая морду. Вот о чем она говорила. Словарный запас джарви весьма ограничен и состоял, в основном, из оскорблений.

— Он не особо разговорчивый, — развел руками продавец, который узнал чету Малфоев и вел себя слишком уж прилипчиво, видно боялся, что маленькая мисс может закатить скандал.

— С идиотами не общаюсь! — моментально отреагировал магический зверь, что вызвало у Драко какую-то дурашливую, даже пакостливую улыбку.

— А имя у тебя есть? — блондинка наклонилась ближе к клетке, отмечая, насколько та маленькая и неуютная. Чертова Грейнджер со своей заботой о сирых и убогих. Похоже, это передалось и ей.

— Может, тебе еще палочку показать? — ей показалось или лицо зверька стало насмешливым?

— Он уже очень давно здесь, леди, — покрылся холодной испариной продавец. — Как вы знаете, джарви живут долго, и при постоянных контактах с волшебниками учатся человеческой речи. Поэтому его никто не хочет забирать.

— Это они идиоты, а я хороший, — тут же вставил свое веское слово зверь. Злая улыбка Драко стала еще шире.

— Мне нужен нормальный вольер, где он сможет спокойно отдыхать, магический ошейник со всеми полагающимися чарами и годовой запас корма, — безапелляционно заявила блондинка, с вопросом посмотрев на деда. Абраксас лишь кивнул на очередной каприз внучки. — А имя мы тебе выберем.

— Сам выберу, — запротестовал зверек, приблизившись к клетке.

— Мисс, вы уверены? Джарви не лучший спутник для будущей леди, — кривовато улыбнулся продавец, и Драко смерила его одним из своих фирменных презрительных взглядов.

— Леди сама решит, кто для нее лучший спутник, а кто нет. И я сказала про вольер, но до сих пор его не вижу, — девушка складывает руки на груди, холодно глядя на продавца. Вот только лекций от посторонних ей не хватало для полного счастья. Дома наслушалась.

Дедушка ушел оплачивать покупки, пока блондинка с легкостью открыла зачарованную клетку, несмело протягивая руки к зверью. Даже несмотря на то что зверь магический и обладал речью, он все еще оставался зверем, которому нужно было уловить запах нового хозяина. Джарви даже умудрился цапнуть ее за палец, не сильно, но ощутимо, будто бы пытался показать, что он не особо-то рад соседству.

— Я назову тебя Энсом — произнесла Драко, неожиданно отмечая, насколько тот был одинок в этой клетке. Зверь тут же взъерепенился, напоминая ей о старшем близнеце во время перепалок, что вызвало кривую усмешку. — Сокращенно — Эд.

Можно было просто назвать его Фредом, а потом изображать идиотку, если гриффиндорец услышит имя питомца. Джарви был похож на него: такой же шебутной, сыпал колкостями в ее сторону и будто бы кривился, показывая характер. Но она не хотела называть зверька этим именем.

Слишком больно.