​Your favorite dress... (гет)

Из ресторана доносилась музыка, смех и разговоры гостей, но в саду было тихо и чем дальше они уходили, тем тише становились звуки празднества. Сергей взглянул на Юлю. Она была так прекрасна в этот день. Её русые волосы, немного красные на кончиках, были аккуратно уложены. Короткое белое платье с длинным шлейфом раздувал ветер. Но больше всего Пчелкину украшала счастливая улыбка. Девушка обвивала руками его талию, пока они шли по узкой тропинке в саду, ведущей к беседке. Затем Разумовский взглянул на Олега. Белая рубашка заправлена и несколько пуговиц расстёгнуты. Развязанный галстук болтается на шее. Пиджак Волков нес, закинув на плечо.

У беседки они остановились. Юля присела на ограду, Сергей встал рядом с ней, а Олег прислонился к одной из балок, державших крышу. В этот момент, когда люди, которых он любил, были рядом, Разумовский был так счастлив, что не мог сдержать легкой улыбки.

— Ну что? — усмехнулся Волков. — Теперь Юлия Разумовская?

— Ну уж нет, — фыркнула она. — Останусь при своей фамилии. Да и Сергей Пчелкин тоже как-то не солидно.

— Это точно, — кивнул Олег.

Несколько минут они стояли в уютной тишине, после чего Волков вновь заговорил.

— Мне предложили работу. В Сирии, — он посмотрел на друзей.

— Что? — нервно усмехнулся Сергей. — Ты уезжаешь? Когда?

— Завтра, — Олег опустил взгляд.

— Серьезно? Волков, ты охренел?! — воскликнула Юля, подскочив с места. — Почему ты говоришь об этом сейчас? — она долго смотрела на него, после чего выдохнула, — на долго?

— На пару месяцев, — ответил Олег. — Ой, да ладно, — он снова чуть улыбнулся, — вы все равно сейчас уедете в этот ваш медовый месяц. Моего отсутствия даже не заметите. Серый? — позвал он, заметив задумчивость друга.

Разумовский перевел взгляд с пустоты на него. Он пытался осмыслить все. Он сложил руки на груди.

— Почему ты не сказал раньше? Я думал, ты завязал с наемничеством.

Олег вздохнул.

— Потому что вы бы начали меня отговаривать. Вы и сейчас это делаете.

— Олег, что такого в Сирии, чего нет тут? — Сергей взмахнул рукой. — Почему тебе так важно туда поехать? Я недостаточно тебе плачу? Скажи на сколько и я увеличу.

— Дело не в деньгах. — Волков достал из кармана пачку сигарет и закурил, отведя взгляд в сторону. — В любом случае, не надо меня отговаривать. Я все решил и подписал контракт.

Юля невесело усмехнулась, бессильно взмахнув рукой. Разумовский продолжал следить за другом, словно если он просверлит в Олеге дыру, то тот непременно сдастся и все объяснит. Но этого не произошло. Волков докурил, выбросил бычок и, коснувшись плеча друга, ушел из беседки. И в этот момент Сергей не выдержал. Он развернулся и зло прокричал Олегу вслед:

— Ну и проваливай! Если тебе это гребанное задание важнее нас, вали!

Предательский ком подкатил к горлу. Сергей сжал деревянные перила беседки. Обида смешалась со злостью. Он злился на Олега за то, что тот уходил. Злился на себя за то, что сейчас позволяет ему уйти. Юля прижалась к его боку, глядя вслед уходящему Олегу. Разумовский знал, что она думает о том же, о чем и он.

* * *

Их брак был самым обсуждаемым событием. И это было неудивительно. Они были известны, богаты и до последнего скрывали свой роман, начавшийся еще в студенчестве. Конечно, после предложения Разумовского, которое он сделал в одном из лучших ресторанов Санкт-Петербурга, желтая пресса начала публиковать статьи, где их обвиняли во всех смертных грехах. Больше всего вылилось на Юлю.

Её обвиняли в том, что коварно соблазнила Самого-Сергея-Разумовского и заставила на себе жениться, и в том, что всей своей популярности она обязана любовнику-программисту, накрутившему ей подписчиков и просмотры. Сергея обвиняли в том, что он женился на ней, чтобы отвести от себя подозрение в «нетрадиционной» сексуальной ориентации. Юля до сих пор помнила, как они сидели в их квартире и, смеясь, читали все эти бульварные статьи. Олег тогда предлагал на каком-нибудь интервью шутки ради подтвердить всевозможные безумные теории. Делать они этого, конечно, не стали.

С тех пор прошло два года. Многое изменилось. Подобные статьи почти не писали, Олег был мертв, а та квартира продана. Но вспоминать то время, когда все было проще, было приятно.

Юля покачала головой, отгоняя размышления и возвращаясь к статье. Однако мысли все равно возвращались к Разумовскому, работавшему за столом. Он был так увлечен, что не замечал её пристального взгляда. Рыжие волосы спадали на лицо и явно лезли в глаза, мешая, но Сергей не обращал внимание ни на что.

Пчелкина отложила ноутбук в сторону и поднялась с дивана, опустив ноги на холодный пол. Девушка подошла к нему и, сняв с руки резинку, стала убирать его волосы от лица. Разумовский перестал работать, откинувшись на спинку кресла.

— Говоришь, Гром занимается этим делом? — спросил он.

— Мои птички щебечут, что его отстранили. Теперь он ищет холодильники, — Юля усмехнулась, пальцами расчесывая волосы парня. — Но есть у меня чувство, что так просто он не бросит все.

— Угу, буду иметь в виду.

Девушка бросила взгляд на банку от газировки, стоявшую на столе, и спросила:

— Может, устроим перерыв?

Сергей не успел что-то ответить, потому что Марго объявила о посетителе из полиции. Парень поднялся с кресла, посмотрел на жену и, слабо улыбнувшись, сказал:

— И грянул Гром.

Пчелкина усмехнулась, взяла со стола договор о покупке костюмов Чумного доктора, отдала Марго команду заказать им обед с доставкой из ресторана, после чего вернулась на диван, чтобы закончить работу над статьей. Вполуха Юля слушала разговор Сергея и Грома, сдерживая улыбку. Каждый раз, когда она видела, как Разумовский врет в лицо полицейским, а те ему верят, ей жутко хотелось засмеяться. Все это казалось таким нереальным. Словно вот-вот кто-то не сдержится и весь спектакль раскроется.

— Не переживайте, я вас не выдам. — Разумовский сел за стол, положив на него локти. — Чем больше людей занимается делом Чумного доктора, тем лучше.

— Ну, да. — Гром осмотрел пентхаус и его взгляд остановился на Юле. Он её узнал. Девушка кокетливо улыбнулась и махнула ему рукой. Мужчина тут же, смутившись, перевел взгляд на автоматы, — не возражаете?

Сергей махнул рукой. Когда полицейский ушел, Разумовский посмотрел на жену и вопрошающе поднял брови:

— И что это было?

— О чем ты? — сдерживая улыбку, поинтересовалась Юля.

Он передразнил её действие, заставив Юлю засмеяться. Пчелкина посмотрела на него, чуть склонив голову.

— А ты ревнуешь? — улыбаясь, спросила она. Сергей закатил глаза, вновь вызвав у нее смех. Девушка подошла к нему и провела пальцем по подбородку, заставляя поднять взгляд и посмотреть на неё. — Сереж, расслабься. Я всего лишь пытаюсь заставить его думать, что мы с ним на одной стороне. Пусть думает, что мне не известна личность Чумного доктора.

Разумовский усмехнулся.

Вечером Юля решила заехать в свою студию, чтобы смонтировать ролик. Первым, что она услышала, открыв дверь, была музыка. Пчелкина насторожилась, крепко сжав перцовку в руке, и пошла на звук. Из-за её скандальных статей у нее было много врагов. Конечно, башня «Вместе» хорошо охранялась и там девушке было не страшно, но вот попасть в квартирую в спальном районе было проще простого. Старенькая консьержка не особенно разборчива и пропускает каждого второго. Каково же было удивление Юли, когда вместо бандитов она увидела в своей квартире полицейского.

Девушка с облегчением выдохнула, прислонившись к дверному косяку. Гром сидел в кресле, листая журнал.

— Не хочешь рассказать, как ты сюда попал? — поинтересовалась Юля.

— Не-а, — спокойно ответил мужчина. — Извиниться не хочешь?

— Нет, хочу позвонить в полицию.

Она прошла в комнату, рассматривая разбитое окно и рассыпанную из цветочного горшка землю. Мысленно обсыпав Грома проклятьями, Пчелкина села на диван. Ей нужно было узнать зачем он явился к ней домой. Это было что-то, что явно не касалось ушей Разумовского, иначе он бы спросил её еще с утра. В груди постепенно нарастал комок тревожности. Что если он узнал? Юля отогнала эти мысли. Нет, он не мог ничего узнать. Как оказалось, Гром действительно ничего не знал. Мужчина пришел сюда по личным причинам. Очевидно, он ожидал, что Пчелкина будет просить у него прощения за то, что выкрала информацию о Чумном докторе. Интересно, Гром сильно расстроился, когда узнал, что Юля нисколько не сожалеет?

Вскоре он ушел, оставив девушку разбираться с разбитым окном и утопленным ноутом.

— Грязи там, видите ли, много! — раздраженно воскликнула Юля, взмахнув расческой. — Хорошо, что он не додумался помыть всю мою технику, — она посмотрела на Разумовского через зеркало, после чего повернулась к нему. — Ты не скажешь, куда идешь, да?

— Нет, Юль, прости. — Сергей взял маску, подошел к ней и поцеловал на прощание, — не жди меня, ложись.

В ту ночь Юля проворочалась в кровати, но так и не уснула. Ближе к двум часам девушка поднялась и пошла в зал, решив посмотреть что-нибудь. Вот только вместо фильма она наткнулась на новости. Новые жертвы Чумного доктора. Филипп Зильченко и вся его семья, включая ребенка. Голос телеведущей фоном раздавался на фоне ставших слишком громкими мыслей. Пчелкина выключила телевизор, притянула колени к груди, обхватив себя руками. Да, Зильченко был виноват. Да, он заслуживал наказания. Но что сделали его жена и ребенок? Со своей жаждой правосудий Сергей зашел слишком далеко. Она должна была образумить его. Она должна была контролировать его, чтобы он не сделал ничего более ужасного.

Неожиданно в голову Пчелкиной пришла мысль о том, что она являлась соучастницей. Крови этих людей и на её руках. И если кровь Гречкина, Исаевой и старшего Зильченко девушка еще могла выносить, то осознание того, что её Сережа мог хладнокровно убить ребенка, не укладывалось в голове. Юля запустила руки в волосы и зажмурилась, пытаясь успокоиться. По щекам безконтрольно текли слезы. Сердце колотилось в груди. Мысли метались в голове.

В коридоре прозвенел лифт и девушка, подскочив с дивана, рванула в спальню. Юля накрылась одеялом, закрыла глаза и прислушалась, сделав вид, что спит. Она слышала шаги, тяжелое дыхание, а потом только шум воды в ванной. Боялась ли она Разумовского? Нет, Пчелкина все еще его не боялась. Но теперь Юля уже не была так уверена в том, что он никогда её не тронет. Ранит ли он её, если это будет необходимо для «общего блага»? Шум в ванной затих, несколько шлепающих шагов и он лег рядом с ней, как обычно, обвив руками.

С той ночи начались массовые беспорядки. Все, кто лишь ждал повода, почувствовали свою силу и власть на улицах. Участились нападения. И повсюду были они — символы Чумного доктора. Это больше не могло так продолжаться.

— В чем был виновен ребенок Зильченко? — спросила Юля, отложив телефон в сторону.

Сергей выдохнул, потер переносицу и посмотрел на неё.

— И ты туда же? Юля, это был сопутствующий ущерб. Да, это, может быть, было немного жестоко, но так было нужно.

Юля с ужасом слушала его, видя абсолютно спокойное лицо. Разумовский ни на секунду не пожалел. Пчелкина вдруг поняла, что у него все это время был план и он успешно ему следовал. Вот только… Что это за план? Есть ли в этом плане она?

— Они умоляли о пощаде, — тихо сказала девушка из-за кома в горле.

— Они все умоляли о пощаде, — закатив глаза, ответил парень. — Но, Юля, их смерти помогут построить нам новый, лучший мир.

Пчелкина подскочила с дивана и стала нервно ходить по комнате.

— Что ты делаешь? Чего ты добиваешься?

— Восстанавливаю справед…

— Нормально ответь! — не выдержала Юля. — Что у тебя за план?

— После смерти Исаевой на сторону Чумного доктора встало много обычных людей. Смерть сына Зильченко нужна была лишь для того, чтобы отсеять просто обозленных людей от кровожадных тварей, ничем не отличавшихся от тех, что я уже убил. Когда беспорядки на улицах достигнут пика, сюда пришлют армию и солдаты уничтожат всех бунтовщиков, — Сергей выдохнул, встал с дивана и подошел, глядя на неё.

— Там больше половины это подростки-беспризорники! — Пчелкина махнула рукой в сторону панорамных окон.

— Я знал, что ты не поймешь.

— Что с тобой стало? — дрогнувшим голосом спросила девушка.

Он промолчал, продолжая смотреть на неё. Юля сжала губы в тонкую полоску, шмыгнула и отвела взгляд. Она подхватила телефон, ушла в другую комнату, собрала свои вещи и покинула офис «Вместе». Пчелкина чувствовала взгляд Разумовского, но ни разу не обернулась.