"Делай добро и бросай его в воду" (джен)

Обычно мрачный и молчаливый Куа'хаджах было сегодня не узнать. Жители Двух Островов давно уже не поклонялись какому-то одному богу или даже одной группе богов: слишком разномастный был состав городов, слишком много историй и сказок сплеталось воедино в королевстве Таллэ. Кто-то выбирал для поклонения языческий пантеон своих предков: скандинавов, славян, греков или ацтеков; кому-то нравились более современные течения, так распространенные в мире магглов; кто-то почитал Ллос или Эру — в зависимости от корней своей семьи, кому-то нравился Йобль или Кракена; кто-то вспоминал о Семене или Анунахе; совсем уж единицы помнили про Триединого — старого островного бога. Куа'хаджах не стремился угодить всем течениям и культам на островах, как не стремился и создать нечто новое и общее на всех: служители храма ловко лавировали между конфессиями и верованиями, одновременно и помогая всем, и не выделяя никого.

Сегодня островок, на котором стоял Куа'хаджах, был покрыт цветущими розовыми лотосами и белыми лилиями. Шпиль храма царапал небо, прорезая вечерние уже, закатные золотые облака, и солнце, медленно уползающее за океан, поливало диковинные стены церкви сиянием.

Жители островов сегодня приходили сюда помянуть ушедших и помолиться за живых, принести фрукты в дар тем богам, что их любили, свитки с молитвами тем, что в них нуждались. Некоторые, не верующие ни в каких богов, шли посмотреть на диковинное зрелище праздничной службы, послушать хор или поесть знаменитой выпечки — в отличие от пресной кухни многих церквей, в Куа'хаджах пекли сдобные рулеты, сочившиеся на бумажные тарелки маковыми начинками, сгущенным молоком, шоколадом или сливовым вареньем. В Куа'хаджах считали, что угощение при храме должно дарить радость и желание в этом храме находиться.

— Я читала об одном храме, где-то на юге, где принимают новые виды молитв, — объявила Ася в воздух, появляясь рядом с храмом и помахивая маховиком времени. — Так вот, туда может прийти каждый желающий и предложить свой способ молиться — танцевать, например, или печь пирожки. Лично мне нравятся пирожки.

Тургенева ни к кому особенно не обращалась. В последнее время она верила в судьбу, по воле которой жизненный путь Аси пересекался и расходился с людьми в самое необходимое для этого время. От этого или от того, что Ася слишком много времени проводила в компании исключительно типографских станков и неотредактированных статей, лурейка начала частенько беседовать сама с собой вслух. Она считала, что если вдруг из её рта вылетит что-нибудь полезное, слушатель и собеседник найдется сам собой.

— Определенно, пирожки мне нравятся куда больше, — Ася тряхнула коротко стрижеными волосами и принюхалась. Кажется, из храма пахло сливочным кремом.

Погода была по-летнему чудесной, в голове ненавязчиво играла приятная музыка из самых разных фильмов, прохладный ветерок отлично контрастировал с теплой температурой воздуха — превосходный повод ввязаться во что-то непонятное, но определенно интересное. Cотрудники Мезы постепенно стекались к Храму.

Сегодня, не смотря на столь серьезный праздник, Доминик явился в непривычном костюме черной кошки, почти в точности копировавшего латексный оригинал из фильма. Разве что северстальская пародия не скрипела, сверкала чуть более блекло и не обтягивала столь волнующе. Поправив постоянно сползающую на нос маску, Никки чихнул от противного запаха кожзама и дернул молнию на груди, скрепляющую весь этот ужас. Было дьявольски жарко.

— Да благословит вас Анунах! — полукровка очень надеялся, что не перепутал имя нужного бога. — Да будет к нам милостив!

Ник выбрал Анунаха только из-за его образа кота и теперь маскировал загаданный в Столовой вызов под рьяное поклонение избранному божеству. На самом деле, мальчишка не был поклонником ни единой из существующих на островах религий, не выделяя любимчиков и аутсайдеров в пантеоне божеств.

Дубровский выплыл откуда-то из-за спины Аси, уткнувшись задумчивым взглядом в объёмистый блокнот. Он был сплошь исписан каракулями, а Марк настойчиво грыз ручку, припоминая все свои прегрешения, которые следовало отмолить.

— Забыл давеча заправить кровать, — пробормотал хронолог и внёс этот пункт в блокнот. — Что ещё? Снова дотянул до дедлайна с написанием лекции, фантазировал о...

В список добавилось ещё по меньшей мере пять пунктов, прежде чем Марк звонко захлопнул блокнот и улыбнулся присутствующим.

— Добрый вечер, господин проректор. Быть может, тут продают печатные буклеты о всех богах островов или о грешных головах.

Тут Тургенева потянулась в карман своего универсального пальто, вытащила оттуда потрепанную книжку-напоминалку и карандаш.

— Нужно как-нибудь написать об этом статью, — бормоча себе под нос, девушка нарисовала в напоминалке жирных крестик и снова заулыбалась. — Ну или кого-то вдохновить на это дело.

Рик тенью отделился от стены Куа'хаджах. В неприметном сером балахоне, капюшон которого накрывал рыжую голову, и ссутулившийся он не выделялся из толпы ни ростом, ни незаурядной для островов внешностью. С улыбкой обойдя девушку в красной рясе, продающей с поясного лотка якобы освященные силой Великой Алой Матери лавандовые букетики для засушки и развешивания по дому, он приблизился к знакомым волшебникам.

— Дня вам, ребят. Неожиданно вас встретить, — судя по не мало удивленному лицу Рыжего, встречу он, действительно, не планировал. — Но я рад, что вы пришли. Здесь бывает очень интересно в праздники.

Эрик рассеянно моргнул, по всей видимости, про себя перестраивая собственные планы. Гости из Мезы им совсем не вредили, только немного изменяли. По старой еще лурейской привычке принимая на себя роль на сегодняшний вечер ведущего, Рик крепко взял за руку первую же попавшуюся девочку.

— Не растеряйтесь, сегодня здесь людно.

Он ободряюще улыбнулся и повел всех внутрь Куа'хаджах.

Убранство храма сегодня могло потрясти воображение самому устоявшемуся религиозному скептику. По негласной традиции в Куа'хаджах не пользовались магией, поэтому все полотна тканей, все венки и букеты, начищенное золото ритуальных объектов, мрамор скульптур и чистоту витражных окон, уставленные культовыми предметами и выпечкой столы, горящие свечи и лампады, и многое, многое другое, что наполняло сегодня огромный храм — все было придумано, создано, установлено и обслужено заботливыми руками служителей разнообразных верований Королевства самостоятельно.

Над алтарем, который короновал собой зал Куа'хаджах, в тени от натянутых полотен и мерцающих сотен свечей виднелась старинная монументальная композиция: Триединый Бог. Ранним утром статуя казалась изображавшей маленькую девочку с лисенком на руках. В полдень, когда солнце каскадом падало из верхнего витражного окна, вместо девочки угадывались черты то ли юноши, то ли девушки лет двадцати-двадцати пяти. И на закате, когда багровые лучи солнца пробирались в распахнутые двери Куа'хаджах, над алтарем был виден мужчина средних лет, с волевым профилем и в старинной одежде. Но сейчас красота этой статуи была только эстетической: Триединому давно не молились, Куа'хаджах полнился небольшими алтарями и табернаклями новых островных богов.

Рыжий указал студентам на скульптуру, сейчас изображавшую вечернего, закатного бога:

— Умели же делать раньше, да? Идемте ближе к алтарям природы, там обычно раздают выпечку с вареньем. Хочу пирогов с брусникой, — извиняющимся тоном добавил он и увлек студентов за собой.

— А раньше, к слову, это как давно? — Ася, в последнее время увлекшаяся историей, послушно зашагала рядом с Эриком в сторону алтарей, пирогов и сытого желудка. — Никогда не задумывалась о том, что об этом месте теоретически можно написать целую научную работу об одной архитектуре.

При виде выступившего из тени пирата-счастьевара у Чайки ёкнуло где-то в районе солнечного сплетения. Один из тех, в чьих жилах течет не кровь, а октарин и воды капризных авалонских морей, чье появление сулит приключение. Ну или как минимум пироги с брусникой.

— Доброго вечера, — кивнула готэмфордка, из которой вежливость не вытряслась даже годами проживания на Авалоне. Она хотела было добавить что-то еще, но замешкалась, остановившись у статуи Триединого. И почему она раньше не бывала тут? Закатные лучи ласкали волевое лицо мужчины, но кем он был, что символизировал? Чай не знала. Видимо, стоит покаяться в главном для любого бога грехе — забвении. В голове крутились обрывки "Американских богов", "Догмы" и кто его знает чего, какая-то мозаика суть которой сводилась к отчетливому понимаю того, что старые боги не сдаются. И это, черт побери, прекрасно. Подмигнув старшей ипостаси Триединого, девушка подошла к лотку с пирогами. Есть не хотелось, но пахло так прекрасно, что она все же соблазнилась какой-то ягодной корзинкой, уповая на то, чтобы позорно не обляпаться начинкой.

Ожидая увидеть кого-то, но не Эрика, Руф даже слегка застыла на месте, впадая в некий транс с различными мыслями, которые мечутся из стороны в сторону со скоростью света. Но быстро, насколько это возможно, девушка начала идти вперед за всеми, рассматривая обстановку настороженно и внимательно. Эти сны, повторяющиеся день за днем, не позволяли чувствовать себя в безопасности даже в храме, если не тем более в нем.

— Здравствуйте. Кто за чем пришел, а нам бы только поесть. Хотя от выпечки с вареньем не отказалась бы и я, честное слово. А то наши подносы выдают один холодный чай, да простят они мне такие слова, — Руф даже прикрыла рот ладошкой, чтобы через какой-нибудь космос не дошли её слова до любимых подносов, которые и чай могут перестать выдавать. Атмосфера храма вызывала желание молчать, в принципе, но слова, которые раньше не хотели сотрудничать с речью, теперь же будто нарочно складывались в предложения.

— Рыжий, — Дубровский широко улыбнулся. — Ужасно рад тебя видеть.

Признаться, Марк никогда видел храм в столь парадном облике, Куа'хаджах представлялся ему чем-то холодным, каменным, громадным, как готические соборы. Но цветы, золото, свечи, всё это дышало теплом и человеческой заботой. Дубровский вертел головой из стороны в сторону и жадно впитывал взглядом окружающий мир.

Особенно внимательно он вгляделся в лицо монументального божества, пытаясь углядеть в нём знакомые черты. На островах было много богов, старых и новых: Йобль, пантеон Жижей, Семён... Но этого бога Марк не знал. Страстно хотелось обратного. От него веяло древностью.

— Глаза разбегаются, кому же тут молиться, — он прижал к груди блокнот со своими мелкими прегрешениями.

В душе росло волнение. Хотелось обратиться к монументальному трио, но Марк даже не знал их имен.

По Куа'хаджах разнеслась музыка. Она лилась откуда-то сверху, с хоров, сливалась в один мотив, хоть и представляла собой несколько совершенно разных песен-молитв разным богам. Поющие и играющие не старались друг друга перекричать или переиграть, они просто пели, а необыкновенная акустика места сливала их песню в одну: необыкновенную, светлую и мелодичную.

Двери в Куа'хаджах распахнулись шире, впуская в него золотой закатный свет, и сквозь него вдоль по проходу потянулись дети и совсем юные подростки, которые несли цветы, ленты, кто-то ритуальные деревца, кто-то ритуальных животных. Торжественная процессия проходила по свободному пространству между лавками и волной разбивалась у алтаря, рассыпаясь по всему храму. Кто-то оставался возле статуй и изображений своих богов, кто-то снова устремлялся к выходу.

К представителям Правой Мезы неторопливым, но твердым шагом направился невысокий лысый монах в белом одеянии. Судя по узору на рясе, который повторял во многом орнамент кое-где на лепнине храма, можно было верно решить, что он принадлежит к общим служителям Куа'хаджах, тем, кто смотрит за порядком и является хозяином места.

Монах светло улыбнулся гостям. Возраст по его внешности совершенно не угадывался: ему могло равносильно быть как тридцать, так и пятьдесят лет.

— Осветят ваш путь зримые и незримые боги, видимые и не видимые, признаваемые и не признаваемые, — он ритуально, должно быть, поприветствовал их, прижав левую кисть руки поочередно к правой и левой половине груди и указав после открытой ладонью на ребят. — У нас сложно находиться тем, кто не открывает свое сердце старым или новым богам. Кого почитаете вы?

Монах обвел взглядом мезанцев.

— Некоторые из вас пришли поделиться тем, что тянет вашу душу. Хотите очистить совесть, или рассказать вам мне нечего?

— Я йоблеанка, — Ася кивнула и на всякий случай растопырила большой и указательный пальцы и приложила ко лбу, — не слишком яростная, но, мне кажется, иногда достаточно не делать людям зла, чтобы зло не коснулось тебя.

Насчет очистки души, в самом деле, Тургеневой было чем поделиться, но вслух говорить о таких вещах не слишком хотелось. Нарядная процессия из маленьких ребятишек и ребятишек постарше притягивала к себе взгляд, и Тургенева постаралась изобразить, что она, не задумываясь абсолютно ни о чем, просто рассматривает отошедших к своим алтарям детей. И делиться ей ну прямо абсолютно нечем.

— Но я, наверное, была не слишком хороша в отношении к некоторым людям. И да, один раз я сдала Бритву в печать намного позже, чем обещала. До сих пор невероятно стыдно, я почти подвела редакцию.

— И вам добра. — Отвлекся от сочной выпечки Патрик, шикнув на демона, чтобы не высовывался. — Я готов уважать всех местных, но лишний раз ни к кому конкретному с просьбами не полезу. Тем более, мне сказали, что если одним достается почет, другие и обидеться могут.

МакАлистер невинно улыбнулся. Исповедоваться, если это вообще можно было бы так назвать, он ходил неделю назад, и хотя с тех пор произошли некоторые события, каяться в них младший не хотел. А про вымытого против воли заводского кота рассказал еще в прошлый раз. Да и в полном отсутствии у себя совести Рико был абсолютно уверен. И ничуть об этом не сожалел.

— На душе легко и светло. — Доложился аэромант. — А от вкусной еды и здешней атмосферы внутри вообще все ликует. Кстати, жижевский дух города может считаться за божество? Или ему еще расти и расти?

— Кракену почитаем, — ответила Лэнси монаху, заинтересованно на того глядя. Да, отношения с родственниками у нее были специфическими, но она сочла общение хоть на каком-то уровне лучшим вариантом, чем совсем никакое.

Сотрудница уже нагнала всех, и теперь зачарованно смотрела на убранство помещения, на наводнивших людей, слушала прекрасное, хоть и странное, пение хора. Признаться, это было первое посещение храма в жизни девушки, и оно ее впечатлило очень. Столько всего, и, что радовало, детали не выглядели наляписто. Напротив. все гармонично сочеталась — перфекционистическая часть души Лэнгдон ликовала.

— Ну, иногда я не задумываюсь о последствиях сказанных мною слов или совершенных действий. Иногда ленюсь. В общем, грехов на душу успеть не набрала, — вспомнить что-то серьезное ей так и не удалось, так что с уверенностью в чистоте своей души и сознания она кивнула — то ли себе, то ли монаху.

Пока ребята отвечали на вопросы монаха о своем мировоззрении и возможных грехах, Рыжий осмотрелся. Рост вполне позволял ему ориентироваться поверх голов остальных прихожан. Не обнаружив то, что искал, Эрик обратился к монаху:

— Слушай, отец. Мир тебе и все такое. Я моряк. Не подскажешь, где тут у вас можно положить пару монет на восстановление алтарей Нептуна, Арнапкапфаалук, Бангпутиса, Дагона и прочих фетид, которые отвечают за воду?

На секунду из-под капюшона выскользнула огненно-рыжая прядь Риковых волос, но луреец ловко спрятал ту обратно. Но по хмурой тени, которая отблеском легла на светлое лицо монаха, было очевидно, что шевелюра пирата от его глаз не скрылась.

— Недалеко от статуи Мнгуби, друг мой, — доброжелательный тон служителя Куа'хаджах не изменился. Эрик благодарно улыбнулся, подмигнул ребятам, легко сжал Асину ладонь, выпуская ее, и быстро исчез в толпе.

— Эм, ну собственно, — Чайка заблудилась в словах. В раннем детстве ее вера складывалась из причудливого узора рассказов отца-католика и нашептываемых мамой и бабушкой сказок о сотворении мира из пера священной птицы Рух, потом был интернат и добровольно-принудительное почитание Великого Лимонного духа, а за несколько лет на Авалоне чародейка так и не смогла толком узнать местных божеств, не то, чтобы поверить. Разве что упорно канонизируемый почитателями Саша Эрикович, да хоть и лурейский, но всеобщий Йобль.

— Знаете, — неожиданно для самой себя сказала девушка, — мне кажется у нас есть еще какое-то свое божество. Рожденное на грани морской воды, где отражение бесконечного неба и космоса уходят из высоты в глубину. Но мы не дошли до наделения его антропоморфными чертами. Но, честно слово, — она еще раз запнулась, думая как же обращаться к нему, — оно есть и мы его чувствуем. А душу мою ужасно тянет нерешительность. Вот прямо воз бы соломы с собой носила и подстилала на каждом углу. И мне надо заканчивать читать по утрам советские газеты, а лучше вообще заканчивать. А в остальном, — она так и не смогла по примеру Эрика сказать "отец", но пришла к более привычной форме, — отче, мой разум чист и дух не замутнен. Все мы грешны, но винить себя не лучший выход.

Взяв выпавший из какого-то венка цветок, девушка воткнула его в волосы и улыбнулась монаху.

Легкая дрожь прошла по спине, когда пребывание в храме стало не просто какой-то экскурсией и прогулкой со знакомыми и друзьями, а реальным пребыванием в месте, где читаются молитвы, изливаются души и очищается совесть. Руфи с сомнением посмотрела на человека, который, по всей видимости, был здесь за батюшку или того, кто как раз и очищает ту самую грешную душу. Ей казалось, что говорить о том, что мучает, при всех — это нечто слишком личное. Потому девушка просто кусала указательный палец, резко забывая все то, о чем хотела сказать, будто стояла в переполненном классе в школе и должна была перед всеми рассказывать заученный стишок.

— Кого-то почитаю, — запнувшись лишь на начале предложения, сотрудница вытерла вспотевшие ладони о края брюк и выпрямила спину, будто бы это могло добавить ей смелости и уверенности. — Я не решила, кого именно. Всех сразу и никого по отдельности. И когда-то давно, но не настолько, чтобы это забыть, по моей вине погиб человек. Он был вымышленным, но все равно погиб, от чего меня до сих пор мучает изредка чувство вины. И ещё я стала слишком, слишком ленивой, за это мне стыдно даже больше. Синдром отличницы.

— И Ваш да осветят, — чинно ответил Никки, склоняя голову в уважительном поклоне. Или по наитию, чтобы благословили, — Я поклоняюсь Анунаху и верю в Кракену.

В подтверждения слов мальчишка зачем-то продемонстрировал монаху кошачий хвост, едва не отодрав тот от черного костюма. А насчет Кракены он и вовсе душой не кривил, так как видел кальмарину своими глазами. Почитал он ее или нет — это совсем другой вопрос. Исподволь следя за другими сотрудниками, старший близнец тоже решил что-то вякнуть.

— Мою душу тяготит осознание моей огромной ленивости и, немного уступающему ей в размере, эгоизма. С одной стороны это так по-Анунаховски, а с другой стороны вроде бы и плохо. Помогите разобраться, отче.

— Ох, — Дубровский почесал затылок. — Пусть и вас не оставит божественная поддержка, отец. Я не знаю и половины богов, чьи алтари здесь находятся, но почитаю Йобля и богов Жижей — Анунаха, Блиншто и чёрного ворона. Кому из них доверить свои молитвы, не знаю. Думаю, Йоблю я всё же предан куда дольше.

Марк неловко улыбнулся, ему хотелось извиняться за своё невежество, хотя это и было невероятной глупостью. Глаза то и дело разбегались, взгляд притягивала праздничная процессия и узоры на рясе служителя церкви, в их переплетении виделось что-то абстрактное и тревожное. Не слишком ли много богов на одно святилище, некогда посвященное трём?

— У меня есть... провинности, — напряженно произнёс хронолог. — Я своим бездействием допускал злые вещи. Я хотел предать человека, которому поклялся в верности. Я сетовал и, не знаю, можно ли считать убийством убийство человека, который не является живым и в скором времени вернулся как ни в чём не бывало. Это ещё не всё, и некоторые вещи мне не хотелось бы озвучивать публично, ну вы понимаете, тайна исповеди, всё такое. Мою душу тянет неопределённость. Надеюсь сегодня будет возможность от неё очиститься.

Пока Рыжий исчез, музыка, раздающаяся в храме, стала более ритмичной и веселой — видимо, началось прославление каких-то совсем добродушных богов. Мальчики-прислужники в таких же белых одеяниях, что и говоривший со студентами Мезы монах, но без такой богатой вышивки по краю, начали разносить угощения и маленькие холщевые мешочки. В мешочках лежали кольца для человека не верующего абсолютно сувенирные, но, в любом случае, симпатичные. Предназначались они для всех.

— Каждый человек в конце концов в какой-то момент своей жизни придет к вере, — улыбнулся монах, — не всегда в бога, как такового, но во что-то точно. Я желаю вам выбрать верную дорогу для продолжения вашего пути. И то, что вы видите свои тяготы — уже шаг к их исправлению.

Он пропустил к студентам детей с колечками для них и с подносом рулетов с шоколадным кремом. Сладкое в Куа'хаджах любили.

Погладив одного из послушников по голове, монах посмотрел в ту сторону, куда ушел Эрик, и выражение его лица на долю секунд изменилось: стало строже и опасливее одновременно.

— С вами в храме мужчина с лисьими волосами, — он качнул головой, явно делая ударение на цвете волос пирата, — пусть же будут у него силы преодолевать искушения на каждом этапе его жизни и не сбиться на лесную тропу.

Отступив куда-то в сторону и увлеченный толпой гостей, монах безвозвратно исчез среди людей.

— Ну конечно, лисьи волосы, лисьи уши и лисий хвост. И остальные части тела, положенные коварным людям, — пробормотала себе под нос Тургенева, беря с подноса рулетик и кольцо из мешка. — Удачного Вам чего бы Вы там ни делали, господин монах, сэр.

Колечко лурейка надевать не стала, но спрятала его в карман. У неё была привычка наделять все подарки своими собственными ритуалами. И она уже знала, что не наденет это кольцо никогда, кроме случаев, когда ей действительно понадобится помощь или просто понимание кого-нибудь сильнее, старше и умнее. Чтобы подействовало наверняка.

Тем временем, "мужчина с лисьими волосами" как раз нашел ту часть храма, что была посвящена водным богам. Богатые аквариумы и статуи, мозайки из аквамарина и бирюзовые идолы — здесь пахло солью и водорослями. На острове, который находится в неспокойном океане, морских богов почитали и любили. Всех, кого знали.

Рыжий искал небольшой алтарь, относящийся к южноамериканским богам. Те особой популярностью не пользовались, но своих прихожан все равно имели.

Одоевская в письме, отправленном через своего альбатроса Алика, написала коротко — выброси кольцо Атлакамани в море. Рыжий доверял капитану на все двести процентов из ста и был готов сделать все, что она просит. Выбросить кольцо, значит выбросить.

Кольцо Атлакамани, морской богини ветров и штормов, хранилось в Куа'хаджах на соответствующем алтаре. Требовалось совсем не много — взять настоящее кольцо и положить на его место точно такое же поддельное. Рик не верил в чудесные магии религиозных культов и был уверен, что даже если таковая могла бы сработать, в Куа'хаджах было слишком много богов: они жили тут, как в коммуналке. И гасили все волшебные способности и чудеса друг от друга на корню. Пропажу мелкой безделушки мелкой богини мелкого культа никто бы и не заметил. К тому же Рик точно знал — чувствовал интуитивно — капитан знает что-то необыкновенное, что-то правильное и полезное, что связано с этим кольцом. И он был готов помогать.

Алтарь Атлакамани — большая галька в углу арки, была отгорожена от прихожан чуть подвявшим букетом ромашек. Рик тронул в кармане поддельное колечко. Три камушка на нем приятно царапали подушечку пальца. Он подошел к алтарю ближе и присел возле него на колени. Со стороны могло показаться, что моряк в сером капюшоне просто молится своей маленькой богине.

Пальцы Рика скользнули к лежавшему на гальке кольцу и одним движением поменяли местами оригинал и подделку. Не глядя, пират сунул его в карман, поднялся и сделал шаг назад. И только теперь погладил настоящее кольцо по краю. Чувствительные пальцы нашли три желобка под аквамарин, жемчуг и коралл. Три выемки. Ни одного камня в кольце-оригинале не было.

— Вы из Жиж?

Возле мезанцев будто сам собой материализовался высокий молодой мужчина в черном строгом костюме. На кармашке его пиджака был пристегнут черный же бейджик с аккуратным белым курсивом: "Брат Йеремия". Йеремия обаятельно улыбнулся и чуть наклонился к Лэнс ближе, всем своим видом демонстрируя заинтересованность.

— Я считаю, прекрасный город. Технические достижения жителей старой столицы куда важнее свистелок Тарантайска или показного благополучия Малых Небочесов.

Он протянул близстоящему юноше для приветствия ухоженную ладонь с длинными пальцами человека, который много времени проводит за чем-то клавишным: печатной машинкой или, возможно, пианино.

— Меня зовут брат Йеремия. Я представитель Конклава Эниака. Наш орден ценит настоящую магию, за которой стоит будущее. Магию информации и изменения. Магию науки.

Юноша с интересом разглядывал представителей Мезы. Чувствовалось, что он действительно испытывает к ним сильное любопытство и абсолютно заинтересован в знакомстве.

— Вы бы не хотели ознакомиться с нашей организацией ближе? Я говорю о членстве. Хочу уточнить, что мы предлагаем такое не всем. Нас интересуют самые особенные, самые необычные волшебники. Сейчас восстановилась Правая Меза, — Йеремия выразительно замолчал, демонстрируя, насколько это важно для Конклава. — Вы необходимы для магического сообщества наших островов.

Внезапно возникшие подле брата любители магии насторожили Доминика и он подтянулся ближе прислушиваясь. Под левой пяткой что-то тревожно екало от дежа-вю и парень едва сдержался, чтобы по наитию не вытереть о господина Йеремию пальцы, пачканные в шоколад.

— Вы очень настойчивы, сэр Йеремия. Я в некотором роде отвечаю за сотрудников Правой Мезы, так что подобные предложения адресуйте, пожалуйста, в первую очередь мне. Не скажу, что мне импонирует ваш напор, — Марк передал кусочек рулета Асе, чтобы освободить руки, и подошёл к служителю, остановившись на пионерском расстоянии, на всякий случай. — Что проповедует ваш культ?

Йеремия на долю секунды сфокусировал на Марке умный взгляд:

— Науку, друг мой. Время не стоит на месте, котлы и старые фолианты отходят в прошлое. Магглы уже давно идут впереди нас по инновациям, и это странно — ведь наш творческий потенциал шире. Богаче. Сейчас подобными исследованиями в Королевстве Таллэ занимается только Тарантайск, но разве он выходит на международную арену? Нет. Правая Меза занималась этим. Давно. Сейчас вы наращиваете опыт, и мы можем помочь вам. И духовно, и интеллектуально. Членство в Конклаве не сделает вас нашими фанатиками, — Йеремия добродушно усмехнулся, — мы, в первую очередь, научная организация. Магия — духовность — знания.

Приняв кусочек рулета как почетную миссию, Ася остановилась и на автомате начала придумывать вопросы для интервью, если вдруг беседа Марка и Йеремии окажется успешной и можно будет написать репортаж прямо с полей. Единственный вопрос, приходивший на ум безо всякого умственного напряжения — "Поддерживаете ли вы известное мнение, что вся робототехника — это заговор по созданию роботов, которые смогут устроить конец света?".

— А вы поддерживаете, — начала было Тургенева тоном уверенной в себе женщины из Мексики, но осеклась, — в смысле, какую область науки вы поддерживаете? Вы ведь не можете поддерживать все области, ну, в смысле интеллектуально поддерживать. Их все-таки много, наук-то, и не все из них служат...на благо всему живому, так сказать.

МакАлистер с беспечной улыбкой пожал протянутую ладонь, может быть, чуть сильнее, чем следовало, придержав колесо, чтобы не наехать коляской на ногу служителю. Наверное, приветствие требовало подняться с насиженного места, но Рико не спешил совершать этот подвиг. Кажется, порой куда удобнее было бы притвориться немощным.

— Никогда о таком не слышал. — Честно признался северсталец. — Откуда вы? И, конечно, я не готов соглашаться на столь поспешные предложения. Негоже распыляться по разным организациям, знаете ли. А в Мезе еще достаточно непроведенных исследований и прочих работ.

Младший попытался понять, что смущает в новом знакомце, а не сумев этого сделать, исполнился подозрительности. Хотя и любопытство требовало узнать побольше. Можно ведь ни на что не соглашаться, а только посмотреть и послушать.

Настойчиво пристававший к мезовцам проповедник болтал что-то о сращении науки и магии, и Чай, как техномаг, конечно, заинтересовалась. Не слишком активно, чтобы не привлекать лишнего внимания, она продвинулась ближе, прислушиваясь к разговору. Юноша напоминал продавца пылесосов и вызывал неосознанное желание закрыть перед ним дверь. Тот факт, что двери не было, только усиливал ощущение.

— Конклав? — переспросила Чайома, машинально схватив с подноса рулет и откусывая, — Чем занимается эта организация и каковы ее интересы на Авалоне? Если бы членство в Конклаве что-то могло дать нам, то это мы бы искали вас, а не вы нас, — лучезарно улыбнулась она брату Йеремии, слизнув сладкую начинку с губы.

Тот факт, что какой-то научно-магичный тип оказался именно в храме и именно сегодня, выглядел странно. Зачем вербовать тут сторонников, если есть куда более удачные места на Авалоне, где технология в почете. Разве что.. Разве что, он ждал именно их.

— Вы больше похожи на менеджера, чем на священника, — усмехнулся Марк. — Не в обиду будет сказано. Я бы с удовольствием послушал, что вы можете предложить, и какова история вашего культа. Пока по вашим словам выходит, что ваши изыскания близки к тому, чем мы занимаемся в Мезе, не понимаю лишь, почему вы называется себя культом, а не научной организацией. У вас есть божество? Вы проводите ритуалы?

Уже по привычке Марк попытался представить реакцию Адама на этого вежливого, холёного человека, его улыбку и склонённую голову. Захотел бы ректор слушать Йеремию? Или попытался бы избавиться от конкурентов? Вторая мысль вызвала прилив неприятных мурашек. Всё же куда честнее завлекать союзников проповедью, чем похищением.

— Я не могу ручаться за сотрудничество, но с удовольствием готов выслушать ваши доводы, думаю, ребята тоже будут не прочь послушать. Всё же редко на магическом острове встречаются поклонники техномагии, которые пользуются не только волшебными палочками, но и наукой, умом, находчивостью.

Если бы студенты Мезы огляделись внимательнее, они заметили бы, что представители Конклава встречаются во всем храме: то у одного алтаря, то у другого, среди жриц богинь и монахов были фигуры в черном. Почти все, как один, высокие и стройные, с увлеченными, умными лицами и взглядом людей, совершенно влюбленных в то, что они делают.

— Наш орден новый, мы базируемся на полузатопленном острове в стороне от Королевства. Используем наработки, по которым, частично, работаете и вы. В прошлом наше сотрудничество не вызывало такого скепсиса, — Йеремия улыбнулся аккуратно и почти нежно, будто флиртуя одновременно со всеми, кто его слышал, и остановил прямой взгляд на Доминике . — Но пусть возраст Конклава вас не смущает. Не нужно оглядываться назад, когда за нашим кодексом и нашими исследованиями будущее.

Чуть задравшийся после рукопожатия рукав пиджака открывал часть какой-то черной татуировки — крылатой, как птица, но больше похожей на мотылька. Йеремия выслушал всех говоривших и легко кивнул:

— Я понимаю ваше опасение и каверзность ваших вопросов. Но подумайте хорошо. Мы были бы рады видеть вас в наших рядах, — молодой человек встретился взглядом с Aсей и мягко прищурил бирюзовые глаза. — Вы были бы очень полезны нам. А мы вам. Если захотите меня найти и поговорить, пишите через компьютер замка Незримого Университета с пометкой "для Йеремии". Мы используем их почтовый сервер, — он пожал худыми плечами, — единственный в Королевстве. А у вас там, кажется, неплохой Искусственный Интеллект. Вы же ему доверяете?

Йеремия по-старомодному коротко поклонился, бросил на Марка заинтересованный взгляд и развернулся, растворяясь в толпе. Фигуры служителей Конклава Эниака исчезли из Куа'хаджах так же быстро, как и появились в нем.

— Какая симпатичная татушечка, вы заметили? У меня есть похожая, — Ася приподняла голову, чтобы мотыль на шее, обеспечивающий связь со всеми лурейцами, стал виден. — Правда среди выпускников Луреи я этого парнишу не припомню. Но все равно, люблю людей с загадочными татуировками. А вот хацкеров, взламывающих Гекса, я не очень люблю.

Тургенева задумалась, вспоминая все острова, затонувшие вокруг Авалона. Вспоминался только остров Корги, на котором тоже была какая-то школа, и который был весьма ого-го до взрыва Прытки. Вроде бы.

— Но знаете, думаю стоит черкнуть пару строк Гексу и этому товарищу. Мы все жуть какие стали осторожные. Зов приключений, чуваки, с убийственным энтузиазмом поспешим на зов приключений! — Ася почесала макушку и добавила: — Но это не точно.

— Они еще и сервера взламывают. — Со смесью уважения и негодования протянул младший, ненавязчиво потирая руку и штаны. — Если еще и техномагические вирусы создают — у них есть, чему поучиться. Может, с одобрения ректора.

Соваться на переговоры, а уж тем более вступать в ряды сомнительной организации с темным прошлым без должной поддержки и путей отступления не стал бы даже азартный дампир. Во всяком случае, не на этом уровне заинтересованности. МакАлистер отвлекся на яркую голову брата и потерял из виду сбежавшего собеседника.

— И даже рекламы не оставил. — Вздохнул Рико. — И, кстати, этот вкусным не угощал. Слабо завлекают.

Несмотря на последнее высказывание, любопытство все же не утихало. Если эти товарищи сейчас так активно вербуют сильных магов определенной направленности, от них можно ожидать чего-нибудь заметного и, вполне вероятно, что опасного. Абсолютно хорошо в этом мире технологии еще не срабатывали.

— В прошлом? У них было сотрудничество с людьми из Жижей и Мезы прежде?

Марк почувствовал, будто он схватился за нитку убегающего путеводного клубка, но та ускользнула из пальцев. Досадливо поджав губы, он забрал у Аси свой рулет и вгрызся в его сладкий бок. Мысли в голове крутились противоречивые. Жизнь в Мезе приучила быть настороженным, но почему на этот раз связь с неизведанным должна закончиться чем-то дурным?

— Я бы не стал заранее клеймить этого парня лжецом и мерзавцем, — рассудительно заметил Марк. — Узнать о деятельности Конклава в любом случае было бы полезным, мне кажется.

Взгляд у Йеремии оказался липким, как прикосновение, и всё ещё ощущался на коже, но... Их же не вынуждали подчиниться, всего лишь предлагали новые знания, это могло оказаться полезным как для Института, так и для активно развивающихся Жижей, быть может технологии и магия Конклава помогут восстановить инфраструктуру Окраин? Починить заброшенные ветки метро? Очистить Аорту от загрязнений!

— Мы с ним свяжемся. Я хочу узнать, что они могут нам предложить.

"Я устал от недоверия," — подумал Марк, и взгляд его упал на цветы у подножия алтаря какого-то бога. Слишком прекрасное место, чтобы поддаваться тревоге и верить в то, что каждый встречный пытается их обмануть.

Никто из Конклава Эниака не обратил на Рыжего никакого внимания. А Рыжий не обратил внимания на них. Да и ему было откровенно не до очередных сект на островах, вставала проблема куда более ощутимая: кольцо Атлакамани было сломано, и в море его вернуть не получится.

Он растеряно осмотрел гальку-алтарь на всякий случай, вдруг исчезнувшие камни оставались где-то рядом и просто выпали.

— Их тут нет, — озвучил его очевидные мысли детский голос. Рыжий почти испуганно обернулся на него и увидел девочку лет десяти, смотрящуюся в храме слепым пятном на пейзаже. Одетая в странное подобие платья из мешковины и замотанная поверх тканью, откровенно напоминающей штору, она гордо задрала вверх на Рика курносый веснушчатый нос. На худенькую спину были отброшены густые волосы солнечного осеннего оттенка рыжины, такого же насыщенного и золотого, как у самого Рика. Под "шторой" у девочки кто-то шевелился — наверное, котенок или маленький щенок.

— Камни забрали, — тоном шпиона заявила она, вовсю рассматривая своего собеседника, — и спрятали. Знаешь, где прятать лучше всего? Где никто точно не будет искать. Знаешь, почему? Потому что место это не найти. Никто не знает, где это место. Как искать там, что само не найдешь?

Девочка щедро откусила от рулета со сгущенкой. По счастливому выражению лица становилось ясно, что в Куа'хаджах она явилась именно за пирожными.

— Ты рыжий, — она вытерла липкие ладони, едва доев, и приставила их к голове, на манер ушек, — рыжим у нас в Королевстве живется не сладко. К кому из островных жителей никогда не было доверия, и к кому никогда по доброй воле не пойдут за советом, так как те обязательно обманут? У них и ищи. Только как найти их самих...?

Девочка чуть присела и покачалась из стороны в сторону, изображая зверька. А после сорвалась с места и, сверкая босыми пятками, исчезла за алтарем, полным малиновых цветов акалифы.

Эрик сжал пустое кольцо Атлакамани в кармане в кулак. И обернулся на сотрудников Мезы, которые стали невольными свидетелями случившейся сцены. Можно было бы пойти по простому пути: попрощаться с ними и уйти. Но Рыжий не был бы Рыжим, если бы не учился в Незримом Университете и не знал точно, что такие выходки со студентами волшебных школ королевства не работают. Теперь они с ним в одной связке.

— Какие планы на завтра, крысята сухопутные? — осклабился он.

— Спать? Есть? Лениво подбирать слова для любовных писем некоему аппарату, управляемому муравьями? — предположила Ася, не удивляясь в этот раз ни возвращению Рыжего, ни чему-либо ещё. — А у тебя есть предложения? И куда ты пропал? Тут тебе просили передать что-то про путь и твои волосы, я уже забыла что именно...

— Отправиться в страшно опасное, но интересное место? — предположила Чай, пытаясь отыскать взглядом девчонку, с которой говорил Рик. Кого-то она ей напомнила, кого-то, кого готэмфордка видела совсем недавно. Взгляд ее мелькнул по статуе Триединого бога, сейчас взиравшего на мир своей закатной ипостасью. Интересно, а что за зверек был у нее за пазухой? И что спросить у Гекса? Не носят ли богини мешковину? Не организовал ли он случайно техномагическое общество? Сплошные вопросы и все такие вкусные. Будто в детстве открываешь коробку с новогодним подарком.

— Не знаю кто как, но я всегда готова тряхнуть песком в пороховницах или чем там положено трясти супергероям на пенсии. Хотя идея с диетой не лишена смысла, — хмыкнула она, заметив, что между делом жует уже третий кусок рулета.

Рыжий, задумавшись, поглаживал себя большим пальцем по нижней губе и вполуха слушал ребят. Рыжая девчонка, взгляды монахов и те, кого никак нельзя было найти, слишком откровенно намекали на дальнюю родню семейки Пендрагонов. Злые братья, метаморфы-лисы, спрятанное племя от которого Ян Полуэктович скрыто, но настойчиво оборонял Буян громкими заявлениями об аллергии на лисичек.

— Вы же привыкли, что всю черную работу делать студентам, — шутка получилась мрачная, и Рик не стал ее пытаться как-то оправдать. — Если хотите, завтра пойдете со мной. Не сегодня уже — ночью в Волшебном Лесу делать нечего, — Рик качнул головой и тише добавил, — пойдем к ним завтра... Но, ребят, я не знаю, куда идти. Найдите до вечера любую информацию или любой артефакт, который доведет нас до селения лис-фоморов. Селения, которое никто никогда из живых на островах людей не видел. Если найдете что-то подобное — идем. Не найдете, я как-то справлюсь сам без вас.

Рыжий улыбнулся, постаравшись скрасить резкое заявление.

— Слетать на Буян к Гексу, кстати, идея неплохая. А я с вами прощаюсь сейчас. Храм открыт всю ночь, и выпечка у них не кончается. Рад был вас видеть. Помолитесь Триединому, если не знаете, кому.

Эрик быстро и немного обеспокоенно посмотрел на Марка и быстрым шагом вышел из храма. Пустое волшебное кольцо в кармане чувствовалось ледышкой.