Цветущее пламя (джен)

АКТ ПЕРВЫЙ: ОХОТНИЦА|БРОДЯГА

На крыльце у тлеющих развалин прихрамывала раненая девушка. Покрытая шрамами и копотью, она легла на ступени из чёрного камня, на которых слой бледного пепла можно было принять за свежевыпавший снег. Глаза её были закрыты, а тело едва шевелилось, лишь изредка выдавливая из себя хриплые вздохи.

Азула хотела чувствовать холод, но не могла избавиться от жара и пламени, которые на сей раз не были ей подвластны. Её глаза мучительно жгло, а лёгкие будто обвило колючей проволокой. Обожжённые руки покоились на груди, не в силах даже смахнуть опавший на лицо пепел. Прохладный камень под головой помогал не сосредотачиваться на боли, что раздирала её в каждом уголке тела, как стая голодных зверей.

Азула почувствовала на ресницах пепел и попыталась сморгнуть его — она открыла покрасневшие глаза, и из них тут же покатились слёзы, что быстро почернели, смешиваясь с копотью и грязью на её лице. Она увидела над собой купол неба, облачённый ночной занавесью. Азула созерцала бриллиантовый каскад сияющих звезд — прекрасное напоминание, что и в бескрайней тьме наверху господствует огонь. Небо казалось таким чистым, словно задышавшим полной грудью, освободившимся от удушающего чёрного дыма ещё недавно бушевавшего здесь пожара. И Азуле хотелось дышать вместе с ним.

За выдохом последовал рваный кашель. Словно побывав в объятиях огромного капкана, всё тело сковала пронзающая боль. Болезненно скрючившись, Азула издала измученный стон и вновь откинулась на холодный камень. Кровь жжёт изнутри раскалённой магмой, а в голове бушует гром барабанов. Капельки пота стекали по дрожащим губам. Злость и страх смешались в едином удушающем коктейле. Будто сама её душа не хотела ни свободы, ни покоя и не давала того же телу. Только боль, постоянное напряжение и борьба. Хотелось бы ей закричать от этой боли, хоть от чего-нибудь, просто кричать, пока хватит сил, но измученное горло едва могло выдавить хоть звук. Она хотела бы вцепиться в него ногтями, расцарапать всю кожу, только бы унять муки, но не могла пошевелить пальцами своих окровавленных рук. Тлеющее от агонии сердце отчаянно молило прекратить пытку над собой.

«Так больно, всё горит…»

«Не будь жалкой!»

«Я им верила!»

«Как и ей…»

«Она тебя не любит…»

«Сказала, ты монстр, помнишь?»

«Пора привыкнуть, это твоя судьба!»

«Быть отринутой, всеми гонимой…»

Так зачем она продолжает свой путь? Зачем выбирается из бездны, в которую судьба толкает её, дабы поскорей окончить её полное страданий бытьё? Страна и семья вычеркнули её из памяти, её воины огня, кемурикаге, которых она смело назвала своими сёстрами, бросили её. Все новые и старые союзники — весь этот мир — цинично воспользовался опальной принцессой и выбросил, оставив умирать в подвале горящего дома. Азула чувствовала, как нечто внутри тянет к душе когти, сочащиеся ядом отчаяния и безнадёжности, и жаждет утянуть её в забвенный омут. Она была впервые довольна своей абсолютной отрешённостью. Оставшись наедине с болью, стёртая из чужих жизней, она обрела самое ценное — власть над собственной судьбой. Лишь её выбор важен. Она может взглянуть на небо в последний раз и просто поддаться боли.

Или же дать ей закалить себя.

Азула посмотрела на звёзды, и ей показалось, будто бы те плывут, кружат вокруг неё, движутся на немыслимой скорости, словно она падает с самых отдалённых космических светил. Она падает в глубочайшую бездну собственной души, мглистой и запутанной для неё самой, дабы отыскать там нечто, к чему она сама ещё никогда не прикасалась.

* * *

Это утро заявило о себе вместе с лёгкой моросью дождя, что для измученных долгой засухой лесов и полей оказалось скромным, но всё же желанным подарком на начало лета.

Одинокая охотница, окружённая тушами убитых ею зверей, устало подняла лицо к небу, наслаждаясь падающими на кожу капельками воды. Вслед за бодрящей влагой её приласкал маленький лучик восходящего солнца, несмотря на всё преодолевший серые тучи и вершины гор, укрощающих лес, словно обод разбитой на части короны. Обведя взглядом стаю убитых ею волков, охотница сложила лук за спину и обнажила свой танто. Добыв необходимые трофеи, сложила их в грязный мешок, а из походной сумки достала фляжку, из которой, увы, на язык упала лишь крохотная капля питьевой воды. Отмыть руки от крови удалось в маленькой лужице внутри вогнутой большой коряги. Оставшись довольствоваться выполненной работой и едва смоченным горлом, охотница, отряхнувшись от грязи и пыли, устремилась прочь из леса, к большим полям, где стояла одинокая ферма.

На ферме царила дремлющая тишина. Пожилой фермер вышел на порог дома, и старые доски измученно заскрипели под его ногами. Он посмотрел на загон с высоким, но изрядно побитым забором, и облегчённо выдохнул, рассмотрев четырёх свино-коров, что мирно дремали, никем не потревоженные этой ночью. Старик устремил хмурый взгляд к замыкающим горизонт горам на севере. Лес у их подножья все ещё был накрыт вуалью моросящего дождя, что не соизволил откланяться и к полудню. В отдалении от леса, из-за холма, показалась одинокая фигура человека, и фермер, нервно сглотнув, поспешил назад в дом.

Когда охотница подошла к ферме, местная живность уже проснулась. Свино-коровы обеспокоенно бродили вдоль покосившегося забора, словно боялись, что опасность из леса ещё не миновала. А запряжённый в телегу страусовый конь, мимо которого прошла гостья, неприветливо фыркнул на неё.

Подойдя к крыльцу дома, странница сняла промокший капюшон, стряхнув с него капли дождевой воды, и поправила свои тёмные волосы, тут же ощутив лёгкую влагу и на них. Она бросила у порога пропитавшийся кровью мешок и под скрип половиц прошагала к двери.

Старик сидел на полу в тесной комнатке, что ширмой отделяло место для сна от обеденной, и трясущимися руками считал деньги. Услышав гром, он вздрогнул. Но то был не небесный гром, а лишь отзвук ударов по обветшалой деревянной двери, что раздался в его сердце, заставив то упасть до самых пят. Сидя на коленях перед щуплым кошелем, старик вытер проступивший на лбу холодный пот и вложил внутрь последнюю в доме монетку. Он посмотрел на лежанку, на которой мучилась от жара спящая девочка.

— Всё будет хорошо, — тихо прошептал он.

После затянувшегося ожидания дверь медленно приоткрылась, и из-за неё в проём выглянула седая голова фермера. Едва встретившись с гостьей взглядами, он хрипло залепетал:

— Какая радость, что вы вернулись! Я надеюсь, вы не пострадали?

— Избавь меня от своего фальшивого угодничества! Дело сделано, я жду оплату. — Девушка пнула мешок с трофеями ближе и выжидающе посмотрела на заказчика.

— О, конечно-конечно! Держите! Как и договаривались!

Охотница за наживой взглянула на вложенный ей в ладонь мешочек монет. Заглянув внутрь, она убедилась, что сумма действительно соответствовала оговорённой. Фермер, облегчённо выдохнув, начал медленно прикрывать дверь.

— Ну, доброго вам пути! Спасибо, что выручили!

Девушка остановила дверь сапогом.

— Этого мало.

Охотница обратила на него суровый, требовательный взгляд. В её янтарных глазах, как ни странно, царил только пронзающий холод, где единственной искрой мог быть лишь гнев. Старик вздрогнул и испуганно сжался, стараясь не смотреть ей в глаза. Вцепившись трясущимися руками в ручку двери, он неразборчиво замямлил, пока не выдавил из себя осознанные слова:

— Но… как же? Всё как условились!

Девушка силой открыла дверь настежь, заставив мужчину отпрянуть.

— Вот только мы условились на одного волка, а не шесть! Ты действительно думал, что один волк мог задрать половину твоего скота? Или ты меня за дуру держишь? На меня напала целая стая, и, если бы я была такой же не одарённой умом, как и ты, я бы уже давно была мертва! Так что ты заплатишь мне в семь раз больше, чем здесь! — Она звонко потрясла мешочком с монетами перед носом горе-нанимателя.

— Но ведь волков было шесть!

— О, считать научился? Вот и хорошо! — Ухмыльнулась охотница за наживой.

— Я прошу вас! — взмолился фермер. — Сборщик налогов приезжал, пока вас не было, он забрал у меня почти всё! Я бы заплатил вам сколько смог, но мне просто нечем!

Девушка презрительно фыркнула, старик был прост и честен, как отражение в воде, но слезливый лепет не делал ему чести. Закатив глаза, она зацепилась взглядом за покоящуюся в стороне повозку, загруженную вещами, с уже запряжённой страусолошадью.

— Ты куда-то собрался?

— В деревню, на рынок! Я продаю мясо и овощи, может, наскребу для вас что-нибудь до конца дня, только обождите до вечера!

— Вот ещё! Я забираю твоего коня вместе с телегой и грузом!

— Но-но как же! Вы не можете! Это всё, что у меня осталось! Я же совсем обеднею, у меня отберут ферму! Смилуйтесь! — схватился за голову старик.

— Я забираю то, что мне причитается. О милости будешь просить на улицах!

Вызвав бурную реакцию забрыкавшегося коня, девушка взобралась на повозку, устроившись на сидении. Взяв вожжи и плеть, охотница за наживой ударила беснующееся животное, уводя повозку прочь, не обращая внимания на мольбы и причитания фермера. Даже не бросив взгляда назад.

Весь следующий день, проведённый в дороге, угонщица боролась с неукротимым нравом своего «трофея». Крайне сильный и даже опасный птицеконь, не упускающий возможности пронзить её своим массивным клювом, каждым своим действием выражал непримиримый протест. И, хотя девушка из раза в раз взрывалась тирадой на опостылевшее ей своим норовом животное, она была даже рада, что её одиночество в дороге скрашивают хотя бы подобные перепалки. Однако к ночи даже это буйное создание выбивалось из сил, на привале оставляя странницу наедине со своими мыслями и переживаниями.

Пока конь отдыхал, охотница проводила беспокойную ночь, глядя на костёр, стараясь утопить свои переживания в хаотичном танце пламени. Она коротала время, запасая стрелы для будущей охоты. Протирая наконечники, наблюдала, как играет на металлической поверхности отражение огня. Она отчаянно сосредотачивалась на любом деле, даже самом житейском, не позволяя безделью выхватить и минуты своего времени. Стоило лишь ненадолго остаться наедине с собой без чего-либо мало-мальски занятного, как в повседневный, реальный мир вокруг вторгались демоны из потаённых кошмаров.

Это шёпот из прошлого, что она остервенело похоронила в яме забвения, завалив ту обломками своей гордости и отчаянным убеждением, что те былые воспоминания однажды сгинут навсегда, если переждать и не дать им выбраться наружу. Это тень, сотканная из её боли и потаённых страхов, играющая с ней, словно алчущий хищник с добычей, навязчиво мелькающая в уголках её поля зрения, ухмыляясь своей лукавой улыбкой, обнажая клыки, пропитанные ядом угасающего разума. Только когда сон её окончательно сморит, утопив в омуте безобразного воображения и кошмаров, — тогда чудовища вдоволь попируют.

И охотница продолжает упрямо заниматься делами насущными, напоминая себе, что пока она способна соприкоснуться с реальностью в виде стрел в её руках и костра перед ней, фантомным врагам из подсознания не достать её. Главное не отвлекаться, не давать им понять, что ты признаешь их присутствие, не давать власти подле себя.

Девушка горько усмехнулась — она научилась бороться со своим недугом быстрее и эффективнее, чем целый год её учили убеждённые в своём профессионализме врачи, заставившие её пройти через ад впустую. Охотница поместила очередную скрупулёзно ухоженную стрелу в колчан и устало зевнула. Нет, ещё немного, и она точно упадёт лицом в костёр. Всё тело отчаянно просит отдыха. Она уже представила, как внутренние демоны предвкушающее облизнулись, но это ловушка, в которую ей неизбежно приходится вступать раз за разом, если она просто хочет жить и бодрствовать. Понуро сжавшись в спальнике и обняв колени, она измождённо провалилась в чёрный омут сна.

* * *

Первое, что увидела Азула, было багряное небо, замыкающее тёмный горизонт скал. Мир, наполнившийся всеми оттенками красного, проносился под её ногами, омываемый реками пламени. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы услышать вой ветра в ушах и рёв моторов и разглядеть окружающий её металл. Она находилась на носу дирижабля, на одном из тех, что следовали за огромным флагманом, ведомым Королём Фениксом.

Да! Вот оно — её истинное место! На острие атаки, рядом с отцом! Вместе они пронесут величие Кометы Созина, с их объединённой мощью не сравнится даже Аватар! Она обратит Царство Земли в пепельную пустошь, наслаждаясь каждым мгновением! Подобно тому, как это делает отец, принцесса выставила руку вперёд, готовясь извергнуть на территории Царства Земли горы пламени. Но едва с её пальцев сорвался всполох огня, всё исчезло.

Всё вокруг в одночасье обратилось во мрак — в ничто, оставив после себя лишь всепоглощающую темноту. Азула думала, что падает, когда под ней исчезла платформа дирижабля, но не понимала, действительно ли летит вниз, ведь под ней не было и земли. Она не слышала ветер, не слышала и собственного крика, ни единого звука. Паника захватила её, она барахталась в невесомой беззвучности, пытаясь кричать, встать, сделать хоть что-то. Пока и её взор не заполонила тьма.

Азула почувствовала под собой нечто твёрдое и холодное и вскоре увидела серые камни мостовой. Она поднялась и обнаружила себя в Хари Булкан Столь знакомая принцессе центральная площадь была безлюдна и лишена своих привычных красок, ныне воцарившаяся мертвенным безразличием. Здания были похожи на серые надгробия, между которыми в переулках, словно живое создание, бесновалась мгла. Будто подгоняемые ураганным ветром, который Азула не слышала и не чувствовала, по небу неслись густые чёрные облака. Хаотичные края кальдеры, неестественно изгибаясь, тянулись к небу, словно слизь, перетекая и капая куда-то вверх, растворяясь во тьме облаков. Принцесса обомлела в ужасе, не понимая, как подобный кошмар мог охватить её город. Царивший вокруг тленный пейзаж словно был кладбищем самой жизни.

Ненормальным казалось даже чувство расстояния, будто законы природы оказались извращены или же собственное зрение начало играть с Азулой злые шутки. Здания, на которые она смотрела мгновения назад, вдруг стались исполинскими и невероятно далёкими, но стоило ей сделать несколько шагов, как всё возвращалось в норму. Она подбежала к порогу первого же попавшегося на глаза дома и застучала по деревянной двери, гниющие доски которой едва выдерживали, осыпаясь под её руками. Азула истошно вопила, что есть сил, но всё так же не слышала ни единого звука.

«Что здесь творится? Откройте! Помогите кто-нибудь!»

Дверь открылась, будто с издёвкой демонстрируя ей пустое помещение, без интерьера и окон. Длинные стены и потолок тянулись вперёд до бесконечности, теряясь где-то в темноте. Азуле показалось, что тьма подползает ближе, и она испуганно отпрянула, устремившись прочь от дома. Убегая в ужасе и слезах, она почувствовала себя беспомощным, напуганным ребёнком, тонущем в открытом море, неспособным ни на что, кроме как уповать на помощь родителей. Она хотела найти отца, защититься за его непоколебимой решимостью и могуществом, каким бы ни было наказание за её трусость и никчемность, она хотела спрятаться за его спиной, чтобы он защитил её от подступающего ужаса.

Устремившись ко дворцу, Азула неслась по длинной мостовой не жалея ног и поднималась по высоким лестницам, то и дело спотыкаясь и падая, обдирая кожу и ломая ногти. Она не встретила по дороге ни единой души, даже у ворот самого дворца не было караула. Ей пришлось самой толкать большие тяжёлые створы. Едва между ними оказалось достаточно места, девушка проскочила внутрь, и ворота беззвучно захлопнулись позади. Принцесса шагала по огромным коридорам, когда-то искрящими блеском золота, драгоценных камней и королевских минералов, ныне бледным, словно заброшенным, но в этом царстве пустоты, вечного ничего, даже пыль не могла осесть. Она вновь почувствовала себя совсем маленькой девочкой, когда дворец казался ей почти целым миром, в котором она могла бродить часами. В этих огромных коридорах ещё маленькая Азула познала, что такое настоящее одиночество, когда её брат был с матерью, а отец на военных советах, и только для неё не находилось времени и места. Девочка просто шагала по бесконечным коридорам, поворачивая и поворачивая, как в лабиринте, в компании одних лишь факелов. Теперь же факелы не горели, а наполненные мраком коридоры напоминали длинные глотки исполинских монстров.

Азула вошла тронный зал, почувствовав, как умирает её последняя надежда. Без привычной стены огня перед троном это место словно перестало дышать. На несколько мгновений ей показалось, что она увидела своего отца, восседающего на троне. Вот он — широкоплечий тёмный силуэт с остроконечной короной, но тот, словно мимолётное эхо, рассеялся во мгле, ныне верховодящей всюду, куда бы принцесса ни устремила взгляд. Не было ни её отца, ни слуг, ни стражи, только пустой трон и поблёкшие знамена.

«Отец, пожалуйста, не оставляй меня! Не оставляй меня здесь одну! Папа, вернись, умоляю!»

Принцесса рухнула на пол, рыдая от страха, безысходности и собственной беспомощности. Она вцепилась в свои волосы, дёрнув их что есть мочи, вышвырнув свою корону, что растворилась где-то в тенях и беззвучии. В истерике она стучала по полу руками и ногами, корчась от агонии всепоглощающего отчаяния.

Совершенно обессилив, Азула безнадёжно обратила взгляд к трону. Теперь, без стены пламени и восседающего на нём Лорда Огня, он казался не более чем красивым стулом, если в этой обезображенной реальности можно было хоть что-то назвать красивым. Измученно пошатываясь, девушка медленно поплелась к трону, опасаясь, что и тот исчезнет прежде, чем она приблизится. Принцесса осторожно ощупала золотое обрамление подлокотника, провела рукой по бархатной обивке. Трон, теперь уже её трон, — всё, что осталось ей в этом кошмаре. Азула села и, прикрыв глаза, сделала глубокий вдох, попытавшись насладиться своим безрадостным триумфом. Последний триумф, во тьме и тишине.

Азула обратила взгляд к своим ладоням и зажгла в них огонь. Вместо привычного синего пламени, оно оказалось бледно-серым. Она испуганно одернула руки и потушила пламя, как вдруг ладони её почернели. Она смотрела в ужасе, как её плоть медленно обращалась чёрной смолой, что стала стекать на пол, обнажая столь же чёрные, обугленные кости. Её тело превращалось в полуобнажённый скелет, покрытый стекающей по костям слизью того, что ещё недавно было её кожей, а в груди тлел почти чернильный огонёк. Азула металась в ужасе, её сердце словно пожирала голодная пасть, а воздух будто при каждом вдохе разъедал внутренности. На трясущихся ногах она с трудом встаёт и тут же падает с трона. Сквозь чернеющие слёзы, что смешивались с размокающей плотью на слипающихся ресницах, она пыталась разглядеть во тьме спасение, но уже не различала перед собой ничего. Хриплым голосом Азула пыталась прокричать имена отца, брата, но даже их лица ускользали из разума. Она обратилась в ничто.

* * *

С хриплым криком девушка вынырнула из сна, тут же схватившись за танто. Лишь вспомнив, где она, и никого вокруг не обнаружив, охотница положила оружие и на ватных ногах выползла из своего спального мешка. Вдохнув поглубже холодного ночного воздуха, она вгляделась в пейзаж перед ней. Звуки и краски на своих местах: на небе царила полная луна, костёр мягко освещал своим огнём её скудный импровизированный лагерь. То тут, то там раздаётся пение цикад, а где-то слышно ночных птиц. Она облегчённо рухнула обратно на спальник, позволив себе обнажить слабость и поддаться слезам.

«Я так больше не могу!»

«Так устала…»

«Что за бесконечный кошмар?!»

«Столько шума в голове…»

«Хватит! Хватит! Прекратите!!!»

«Как же хочется спать…»

В голове рябило, словно сознание тянули в разные стороны, будто она проживает множество параллельных жизней, каждая из которой перетягивает одеяло на себя, решая за всех остальных, что им чувствовать и чего хотеть. Одна волочит существование в апатии, другая беснуется в ярости, третья молит о спасении. Девушка схватилась за голову, до боли впиваясь ногтями в кожу. Она хотела просто почувствовать себя одной в собственном сознании. Хотела бы спокойно поспать, не видя снов вовсе.

Она вновь взяла в руки свой танто. С оружием в руке она задышала спокойнее, словно оно было волшебным оберегом. Охотница заворожённо наблюдала, как играет лунный свет в отражении металла, в котором, даже неидеально отполированном, отчётливо виднелись её потемневшие мешки под глазами. Птицеконь позади неё всполошился от её крика, вдоволь выспавшись, в отличие от своей угонщицы, он вновь начал шуметь и поднимать вокруг себя пыль, окончательно вырывая девушку из омута сна. Странница впервые за последние несколько часов была рада присутствию рядом несносного животного. Она осторожно подошла к коню, что выжидающе мерил взглядом её шаги и гневно фыркал на неё.

— Знаешь, твоя длинная шея и нелепая морда мне так напоминают того идиотского доктора… Этот гнусный индюк издевался над моим сознанием больше года, — девушка заговорила с животным, казалось бы, от скуки, но одолевающие кошмары требовали хоть кому-то выговориться. — Пожалуй, назову тебя в его честь — Пуян. Буду представлять его тупую рожу всякий раз, когда подгоняю тебя!

Страусоконь дал красноречивый ответ попыткой клюнуть свою угонщицу в лоб, но она успела сделать шаг в сторону.

— Не нравится? Я тоже всегда говорила, что индюкам и страусам такое имя не подходит. Но деваться тебе некуда, теперь будешь Пуяном!

Конь, злостно фыркая, замотал головой.

— Не ворчи, Пуян! Ну весь в теску, вылитый! Надо будет поработать над твоим поведением. Твоя необоснованная агрессия беспокоит меня, может, тебе нужно выписать лекарства? — Захихикала она, во всех красках представляя нелюбимого доктора в смирительной рубашке с полным ртом пилюль.

Просмеявшись, она глубоко зевнула. Изнеможение взяло своё, и девушка вновь свалилась без сил подле костра. Сон настиг её снова, но на этот раз сновидения, хоть и по обыкновению мрачные, оказались расплывчатой чередой воспоминаний и событий, к которым она вполне привыкла. Будто организм выпросил у сознания небольшую передышку.

* * *

Эту ночь Королевский Город Кальдера встретил беспокойной новостью: при дворе Лорда Огня Зуко едва не зародился новый заговор! К счастью для его величества, военный министр, которого заговорщик осмелился посвятить в свои планы, проявил стойкость духа и верность короне и немедленно выдал предателя. К сожалению, то была лишь пешка, и главного заговорщика ещё предстояло найти.

Чеканя шаг по казематам столичной тюрьмы, Лорд Огня Зуко терзался гневными мыслями. Его мечта — мирная жизнь Страны Огня, процветание культурное и дипломатическое, а не военное, и, конечно же, искупление вины перед остальным миром за сто лет причинённых страданий. Эта мечта всегда грозит рассыпаться пеплом, стоит ему хоть на шаг к ней приблизиться, нащупать наконец подходящую почву для развития страны и сближения со своим народом. Всегда что-то происходит. Как бы благородны и чисты ни были его начинания, как бы уступчив и всепрощающ он ни был, находятся те, кто жаждет уничтожить все плоды его трудов.

Он уже предполагал, что ему предстоит услышать — снова сестра. Он надеялся, что Азула и её банда оставили их в покое, ведь тех не видели уже два года. Насколько он знал, подельницы Азулы разорвали с ней отношения, а её саму никто не видел с тех пор, как с ней в последний раз столкнулась Тай-Ли. Но Зуко не верил, что его сестра так просто отступит, ей просто нужно было время, и вот она нанесла новый удар. Лорд Огня лишь уповал на то, что ему удастся справиться со всем без лишнего шума, народ только начал ему доверять, он должен всем доказать, что под его правлением страна и её граждане в безопасности. И друзей беспокоить он тоже не желал, у Аанга сейчас полно хлопот в том новом торговом городе — Крейнфише

«Пора бы уже Сокке придумать ему название получше…» — под эти мысли маг огня поёжился и вздрогнул, прочувствовав сырость и прохладу тюремных коридоров.

Дойдя до искомой камеры, Лорд Огня встретил переполох среди королевской стражи — обновлённого подразделения, пришедшего на смену императорской гвардии. В юрисдикции этих солдат находится безопасность не только королевского дворца, но и всей столицы. После первого столкновения с кемурикаге Зуко понял, что ему нужны структуры, которые не будут оберегать раздельно его или народ, гражданам столицы нужны заступники, которым те смогут всецело доверить свою защиту, ведь им точно так же доверяет и сам Лорд Огня. Руководящие должности в рядах королевской стражи дотошно проверяла доверенная Зуко комиссия, а он, в свою очередь, выносил кандидатам финальный вердикт, абсолютно серьёзно грозя самой страшной мерой наказания возможным заговорщикам и предателям. Капитанов своей стражи он знал как облупленных и мог доверить жизни себя и своей семьи, а потому хмурый и обеспокоенный вид командира Рейко — начальника его личной охраны и командующего над всеми капитанами — заставил его серьёзно понервничать.

— Что происходит, пленник сбежал?! — Ответ Зуко застал уже за решёткой камеры, командир промолчал, позволив Лорду Огня рассмотреть скрюченное тело на полу.

— Хуже, — подал голос Рейко. — Скончался за час до назначенного допроса. Кто-то подал ему пищу не по графику, отравленную.

— Если они действуют так смело, значит, мы подобрались очень близко, — размышлял вслух Зуко, наблюдая, как стража внимательно осматривает камеру на признаки возможных улик. Особенно скрупулёзно собиралась с пола опрокинутая миска с рисом.

— Кто принес ему еду?

— Мы уже ведём расследование. Повара и прислуга непричастны, кто-то посторонний проник в тюрьму и выдал себя за стражника.

— Он зашёл так далеко и не был никем замечен?! — Зуко считал, что злился вполне справедливо. — Это самая важная тюрьма во всей стране, и кто-то может спокойно здесь расхаживать и убивать заключенных? А если бы он решил помочь сбежать одному из пленников или даже всем сразу? Вы понимаете, кого он мог освободить, командир?!

— Я полностью разделяю ваше негодование, мой лорд! — Почтенно склонился командир. Он держал свой шлем в руке, и Зуко без труда рассмотрел капли пота на его блестящей в свете факелов лысине. — Но пока мы не знаем, кто и как подобрался к заключённому, мы не можем сделать однозначных выводов о безопасности тюрьмы и тяжести вины всех ответственных. Клянусь, мы найдём виновного! Я лично приволоку его к вашим ногам или упаду к ним сам! К счастью, одна зацепка у нас есть!

— Какая зацепка?

— Перед смертью заключённый успел произнести: «Будь ты проклят, Шен».

— Кто этот Шен? — Зуко не припоминал этого имени в числе своих врагов и точно помнил, что среди кемурикаге были только девушки.

— Мы проверяем списки всех причастных к обществу Нового Озая и других заговорщиков. Если он уже был замечен в бунтарских действиях, его будет несложно найти.

— Полагаюсь на вас, командир Рейко. — Зуко ещё раз осмотрелся, силясь найти улики, что могли ускользнуть от глаз местной стражи, но не преуспел. Взгляд то и дело возвращался к искажённой агонией гримасе пленника, либо просто размывался от одолевающей ночной истомы. Оттого только сильнее была его досада.

— Почти три года мирной жизни, и всё снова на грани хаоса, — вздохнул Зуко, потерев переносицу.

— Уже набило оскомину, да, мой лорд? — хмыкнул Рейко, пригладив аккуратно выстриженные усы. — Если они действительно испугались, что мы подобрались слишком близко, то у нас есть шанс задушить этот заговор, не дав ему начаться!

— Или мы его потеряли, — хмыкнул Зуко в ответ.

— Для них же будет лучше, если с этой смертью их планам пришёл конец! — Не терял оптимистичного настроя командир Рейко, сжимая свою мощную пятерню в кулак, загремев латами.

«А для Азулы будет лучше, если она во всём этом не замешана!» — так и не озвучил напрашивающиеся слова Лорд Огня, устремившись прочь из мерзлой темницы, лишь на мгновение задержав взгляд на отдалённой одинокой камере.