Завещание Тёмного Лорда (гет)

Вернуть всё на круги своя

"Говорят, что потерять любимого человека так же больно, как потерять часть собственного тела. На самом деле, намного больнее, особенно, когда ты сама во всём виновата" (с)

Глава 1

Гермиона стояла на выходе из замка школы «Хогвартс». По правую руку от неё, щурясь от яркого солнца и смотря куда-то вдаль с задумчивым взглядом, находился её дядя. Они оба стояли молча, думая каждый о своём.

Сейчас Гермиону занимали печальные мысли, а правильно ли она поступила, бросив Тома, что было бы, останься она там? И это засело в ней с того самого момента, когда она всё вспомнила. Вопрос «что было бы?» не выходил из головы.

— Гермиона, — мужчина нарушил тишину, — прости, что спрашиваю об этом сейчас, но, действительно, что ты намерена делать с телом Тома? Я должен буду что-то сказать вашему Министру и Минерве...

Её передёрнуло всю от одной только мысли, что придётся хоронить то, что осталось от мужа.

— Недалеко от дома, что он завещал мне, имеется кладбище, там похоронены его родители. Может быть, там?.. Хотя нет, он бы проклял меня за это. А в Годриковой Впадине будет просто кощунством по отношению к Гарри... — она прикрыла глаза, пытаясь собраться. — Я даже не знаю, дядя.

Гектор обнял племянницу за плечи и крепко прижал к себе, шепча:

— Хорошо. Не думай об этом, я со всем разберусь.

— Спасибо. Ладно, нужно покончить со всем этим поскорее. Дядя, ты иди к директору, а я найду Джинни, — Гермиона указала рукой в сторону озера, — она ждёт меня там. Пойду, попрощаюсь, и можно будет уходить отсюда. Здесь мне больше делать нечего.

— Куда ты после желаешь отправиться? К родителям?

— Знаешь, как-то странно, что в том времени я о них совершенно не задумывалась. Я не считаю, что должна сейчас будоражить их спокойствие, пока нахожусь в таком подвешенном состоянии. Пожалуй, мне следует повременить с этим.

— Ну, ты всегда можешь жить в нашем доме в Косом переулке...

Гермиона мягко улыбнулась, глядя в синие глаза мистера Дагворта.

— Было бы просто замечательно.

Мужчина легонько отстранился и, ласково улыбнувшись, обхватив ладонями голову Гермионы, поцеловал её в лоб.

— Иди, родная. Как закончу с этим делом, найду тебя, — дядя, больше не говоря ни слова, развернулся и направился обратно внутрь замка.

Подставляя своё лицо лёгкому весеннему ветерку, она попыталась успокоиться и вытеснить болезненные размышления. Девушка прижала к груди пакет и, обхватив себя руками, устремилась в направлении озера.

Обогнув замок, немного пройдясь вдоль кромки воды, Гермиона очутилась на зеленеющей лужайке, на которой они с Джинни любили иногда отдыхать между уроками или после. Мисс Уизли сидела на полянке, поджав под себя колени.

— Джинни... — произнесла она и, не размыкая рук, присела возле подруги.

— Гермиона, долго же ты. Так что ты делала в кабинете директора? — Джинни внимательно оглядела Гермиону и, нахмурившись, вновь спросила: — А это что такое? — кивнула она в сторону пакета. После упоминания о нём Гермиона только теснее прижала его к себе.

— Да так, ничего особенного, — она наигранно беспечно отмахнулась от вопроса, не желая раскрывать правду, тем более такую, что может внести разлад в их дружбу. О её положении знали только четверо, и она решила, что так и должно оставаться. Вряд ли кто-то из них будет распространяться о браке Героини войны с самым тёмным волшебником современности. — А на счёт вызова в кабинет директора, то ты же слышала, что сказала МакГонагалл, прибыл мистер Дагворт.

— Да слышала, но ты до сих пор так и не рассказала, кто он и откуда.

— Он мой дядюшка и живёт во Франции. Было время, я жила у него, но с тех пор много воды утекло, — с тоской в голосе проговорила она. — Джинни, я сегодня покидаю школу, буду пока жить у мистера Дагворта в Косом переулке. Позже наведаюсь в Австралию к родителям...

— Но... но как же похороны погибших здесь людей? Как же Рон, Гарри?..

Она и забыла из-за своих проблем обо всех тех, кто принял свою смерть в битве за Хогвартс. Гермиона на секунду задумалась, а правильно ли было бы присутствовать на похоронах, зная, кто тому виной. Смотреть в лица скорбящих по своим детям, родителям, жёнам и мужьям. Эта трагедия задела почти каждого, в том числе и её. Из-за чувства вины, которое Гермиона испытывала, она решила за лучшее не являться на панихиду.

«У меня свои похороны» — подумала она, опять вспоминая о мёртвом теле Тома, лежащего в кабинете ЗОТИ.

— Я не могу остаться. А что до Рона, то ему сейчас не до меня. Да и мне нужно время...

— Время для чего? — Джинни, нахмурившись, глядела непонимающим взглядом. — Я думала, что вы вместе, разве нет? Ведь Гарри говорил мне...

— Если Гарри упомянул о поцелуе между Роном и мной, то это всего лишь поцелуй, Джинни.

— Я не узнаю тебя! Гермиона, что ты такое говоришь? Он любит тебя, и я полагала, что ты тоже испытываешь к нему подобные чувства. У меня такое ощущение, что ещё пару часов назад ты была совершенно другим человеком, а сейчас... Скажи мне, что-то произошло?

Гермиона не знала, что ответить. Ну что она могла сказать? Ещё два часа назад она с уверенностью могла заявить, что Рон для неё любимый и родной человечек, что она готова прожить с ним всю оставшуюся жизнь, нарожать детишек и жить счастливо. Но сейчас ей казалось, будто всё это из другой жизни, которая не имела к ней никакого отношения.

От необходимости отвечать Гермиону избавил зовущий голос дяди, который пружинистой походкой направлялся в сторону беседующих девушек.

— Вот ты где, дорогая! — воскликнул мужчина, улыбаясь. — Я обговорил все детали с Минни, и мы можем уже отправляться домой.

— Да-да, — Гермиона поспешно поднялась с земли. — Дядя, это — Джинни Уизли, моя подруга, — представила она мисс Уизли, которая в этот момент с любопытством разглядывала мужчину. — Джин, а это мой дядюшка — Гектор Дагворт-Грейнджер, про которого я тебе рассказывала.

Гектор, подошёл к Уизли и в приветственном жесте, взяв её маленькую ручку в свою широкую ладонь, поцеловал. Отчего та аж заалела от смущения.

— Приятно познакомиться, мисс Уизли.

— Мне тоже, мистер Дагворт.

— Ну что ж, нам пора. Дорогая, мы аппарируем, когда выйдем с территории замка. Идём.

Мужчина, попрощавшись с подругой своей племянницы, направился к выходу. Джинни выказала желание остаться ещё на какое-то время возле озера, но напоследок потребовала у подруги обещание написать в скором времени и встретиться. Та не стала противиться и пообещала обязательно написать так скоро, как только сможет. Обнявшись, Гермиона поспешила за своим дядей.

* * *

Через десять минут они уже стояли возле английского дома мистера Дагворта. Он, отворив входную дверь, пропустил вперёд себя Гермиону и зашёл следом.

Она оглядела обстановку. Всё выглядело так, словно та опять попала в тысяча девятьсот сорок пятый год. Ничего не изменилось: всё тот же стол посреди коридора и всё те же цветы в вазе, вешалка стояла на своём обычном месте, как и маггловские картины, висевшие на стенах.

От этого сделалось немного неуютно.

— Соня, — громко произнёс мужчина.

— Соня всё ещё жива? — удивлённо спросила Гермиона.

— А как же, только малость глуховата стала.

В воздухе прозвучал хлопок, и появилась эльфиха. Выглядела она постаревшей, но, как и всегда, в неизменно чистой с иголочки одежде. Соня, поклонившись хозяину, вперила свой взгляд в Гермиону, глядя на ту круглыми от удивления глазами.

— Мисс Гермиона! — прошелестела она своим старческим голоском.

— Соня, я так рада вновь тебя увидеть, — девушка присела на корточки возле эльфихи и обняла её.

— Ну, что ж... Вещи молодой мисс в её комнате. Хозяин отправил их из Франции сюда, и я за ними ухаживала изо дня в день.

От этих слов у Гермионы потеплело внутри, хотелось заплакать от умиления. Ей было приятно осознавать, что Соня скучала по ней и ждала её.

— Что-нибудь желаете? Может быть, накрыть стол? — спросила Соня.

— Ох, на меня можете не рассчитывать, — произнес Гектор. — Я буду только к ужину. Дела, знаете ли. Гермиона, ты бы поела, а то больно бледная, а я пойду, нужно ещё решить нашу проблему.

Она понимающе кивнула в ответ и, проводив до выхода дядю, вновь обратилась к Соне:

— Я, пожалуй, пойду приму душ и переоденусь во что-нибудь свежее, а затем спущусь пообедать.

— Хорошо, мисс, обед будет на столе через полчаса, — сказав это, эльфиха направилась к кухне.

* * *

Приняв душ и отобедав, Гермиона легла отдохнуть и не заметила, как уснула, и проснулась от того, что кто-то её настойчиво звал. Открыв глаза, она имела честь наблюдать возле своей кровати Соню.

— Мисс, мистер Дагворт просил передать вам, чтобы вы спускались на ужин.

— Ужин? Уже? Хорошо, дай мне несколько минут, я сейчас, — прошептала она сонным голосом, поднимаясь с постели.

Спустившись в столовую, Гермиона по наитию уселась на прежнее место за столом, во главе которого уже восседал её дядя. Только она вошла, он начал говорить:

— Ну что ж, на захоронение дало согласие только одно кладбище. Они что-то вроде коллекционеров. Хоронят только чистокровных и знаменитостей...

— Ни разу не слышала о таком кладбище. Где это?

— Близ Шотландии, там имеется защищённое от магглов место. Вот там и попрощаемся завтра днём с телом твоего мужа, — заметив, как Гермиона напряглась после сказанных слов, он взял её руку в свою и легонько сжал. — Прости...

— Ничего...

В столовой появилась Соня и принялась накрывать на стол. Пятью минутами позже Гермиона и мистер Дагворт уже поглощали ужин.

— Дядя, тебе не показалось письмо Тома довольно странным, точно он обещал вернуться? — спросила она у мужчины, не отрывая взгляда от тарелки.

—Минерва вкратце поведала мне об уничтоженных вами крестражах. Пологаю, ты об это подумала...

— Да. И я боюсь.

— Чего же?

— Того, что он явится и... Мерлин! — простонала Гермиона в отчаянии. — Да всего, абсолютно всего, начиная от его ненависти ко мне, а я уверяю тебя, только это он и может испытывать ко мне после всего случившегося, и заканчивая очередной войной...

— Не думаю, что второе возможно, да и первое вряд ли случится. Не нервничай понапрасну. Всё закончилось, знаю, что это малое утешение для тебя... Минерва дала мне обещание, как и ваш Министр, что не будет разглашать твою тайну. Поэтому просто попытайся наладить свою жизнь, дорогая. А сейчас, иди-ка ты отдыхать, завтра трудный день.

* * *

На следующий день ближе к одиннадцати часам утра мистер Дагворт объявил, что время пришло, и в половину первого их двоих будет ожидать работник кладбища. Было решено добираться до места с помощью портала, созданного заблаговременно. Дядя пояснил ей, что тело её мужа доставят прямо туда и подготовят к захоронению.

После привычного перемещения через портал они очутились на участке земли, полностью занимаемой склепами и могилами с гранитными и мраморными надгробьями. По телу Гермионы прошла дрожь страха и волнения вкупе с печалью и горем.

Через минуту возле них аппарировал приземистый мужчина с волшебной палочкой в руке.

— Добрый день, мистер Дагворт, — поздоровался он и как-то странновато скосил взгляд на рядом стоящую девушку. — Миссис Риддл, я полагаю, — Гермиона лишь кивнула в знак согласия. — Прошу проследовать за мной.

Пройдя несколько рядов, распорядитель похорон остановился возле небольшого постамента, на котором возвышался гроб. Она принялась задыхаться, глядя на него, всё тело обмякло. Она начала оседать на землю. Мистер Дагворт вовремя успел подхватить её, не позволив упасть. Лицо Гермионы затопили слёзы отчаяния. В эту минуту она проклинала себя за трусость, что даже не попыталась изменить Тома, а мужа — за всю боль, что причинил магическому народу.

— Не хотите ли попрощаться, я могу открыть крышку, если пожелаете? — спросил распорядитель. Гермиона смогла лишь покачать головой в знак отказа.

Получив ответ, работник кладбища начал говорить подготовленную речь к этому случаю. Спустя пять минут всё было законченно. Он удалился, оставив родственников прощаться с усопшим. Мистер Дагворт, убедившись, что она более или менее стоит на ногах, достал свою палочку и, сотворив букет белых роз, протянул их Гермионе. Приняв букет, та возложила его на могилу мужа.

Долго стоять не имело смысла, она дяде шёпотом выказала желание отправиться домой. И он, недолго думая, достал брелок, служивший порталом, но только они собрались отбыть, как за их спинами послышались шаги и следом обращение к ней человека, которого она меньше всего ожидала здесь увидеть:

— Грейнджер?!

Глава 2

Гермиона, не оборачиваясь, вытерла ладонями мокрое от слёз лицо и лишь затем медленно, без желания, повернулась к окликнувшему её человеку.

— Малфой, — она взглянула в удивлённые, не меньше собственных, глаза бывшему врагу. Потом перевела взгляд на женщину, находящуюся по правую руку от молодого человека. Та стояла с гордо поднятой головой, выпрямив спину. — Миссис Малфой, добрый день.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — сухо отозвалась женщина и обратила свой взор на спутника Гермионы. — Мистер Дагворт! — воскликнула Нарцисса более оживлённо. — Не ожидала вас здесь увидеть.

— Цисси! — Гектор, отстранившись от племянницы, подошёл к миссис Малфой и улыбнулся ей как старому другу. — Дорогая, как же мы давненько не виделись. Ты, вероятно, к матушке приходила?

— Вы совершенно правы, — она еле заметно улыбнулась одними только уголками губ. — Боюсь, в ближайшее время такой возможности не предвидится.

Мужчина подхватил женщину под руку и, не прерывая разговор, не спеша пошёл с ней по тропинке вдоль могил.

Гермиона не стала дожидаться от Малфоя ненужных вопросов, поторопилась следом за дядей, но Драко остановил ее, схватив за локоть.

— Грейнджер, скажи мне, что могло понадобиться магглорожденной здесь?

— Я удивлена, что ты таки научился хорошим манерам под стать твоему статусу чистокровки, — девушка, ухмыльнувшись, высвободила свою руку от его хватки и направилась дальше. — Не думаю, что тебя это касается, Малфой...

Драко не торопился за ней. Он подошёл к месту захоронения её мужа и начал изучать мраморное надгробье. Гермиона резко остановилась и застыла, как вкопанная, наблюдая за его действиями. Её прошиб холодный пот от осознания, что сейчас, в эту секунду, Малфой узнает её тайну, и это может добавить ей ещё больше проблем, чем уже имеется. Она с замиранием сердца ожидала, что же будет дальше. Гермиона уже видела, как Драко, читая имя погребенного, начал хмуриться. Потом он повернулся, и на его лице играла ядовитая ухмылка.

— Кто бы мог подумать, — медленно выговорил он, глядя на неё. — Грейнджер, Грейнджер, — Малфой медленно приблизился и, склонившись к её уху, прошептал: — Вот уж не думал, что магглорождённая придёт проводить в последний путь самого Тёмного Лорда, да не какая-нибудь, а именно ты, — парень, не переставая ухмыляться, покачал головой и прицокнул языком. — Я жажду узнать, что же это может значить...

— Не твоего ума дело, — прошипела она ему в лицо.

— Возможно. Но ты только представь заголовки газет, — Малфой улыбнулся наигранно милой улыбкой, с наслаждением наблюдая за её реакцией.

Гермионе в который раз стало трудно дышать, стоило только представить, что могут сказать и сделать все те, кто пострадал от действий её мужа. Она не желала давать Малфою в руки оружие против себя, поэтому сейчас лихорадочно прокручивала в голове множество вариантов ответа, но ни один из них не был действительно оправдывающим её поступок.

— Я буду всё отрицать, понял!

— Конечно, но вопросов будет всё равно предостаточно, чтобы испортить тебе как минимум неделю жизни.

Её взволновало не то, что неделю может получать нелицеприятные письма и множество вопросов, связанных с возможной статьёй в газете, а того, что могут раскопать на неё журналисты. Ей было чего опасаться. Уж что-что, а если за дело возьмется, например, Скитер — пиши пропало, та обязательно насобирает побольше грязи, в этом и не приходилось сомневаться.

— Что тебе нужно?— смирившись с поражением, спросила Гермиона сквозь зубы, всеми силами удерживая себя от убийства слизеринца.

— Вот это уже разговор. Да так, не очень-то много, просто скажи мне, что ты здесь делаешь?

Она вновь двинулась по тропинке. Драко, всё ещё ожидавший ответа, шёл рядом. Наконец, она тихо произнесла:

— Не думаю, что мои семейные дела тебя хоть как-то касаются, Малфой.

— Семейные? — переспросил он, выглядя озадаченным.

— Мерлин! Я так устала от всего этого, — простонала Гермиона остановившись. И глядя прямо в серые глаза Малфоя, серьёзным тоном проговорила:

— Малфой, учти, то, что я скажу, не должно выйти за рамки этого места. И не дай Мерлин тебе хоть кому-то проговориться. Не то я наложу на тебя заклинание забвения такой силы, что ты родную мать забудешь, понял меня?

И она в общих чертах пересказала бывшему сокурснику о своём путешествии во времени, опустив при этом некоторые детали личного характера, как и не поведала о письме Тома, что он оставил для неё, посчитав, что такими сведениями, как намёк на возможное возвращение в мир живых, не должен обладать, пусть и несостоявшийся, пожиратель смерти.

— Погоди, погоди. Тёмный Лорд — твой муж? — спросил он, ошалелым взглядом глядя на неё. — А как же его ненависть к магглорождённым? Он затуманил умы последователей своими идеями избавить магический мир от грязнокровок, а сам? Он втравил во всю эту грязь стольких... — Малфой, казалось бы, совсем потерял контроль над своими эмоциями, как не делал все шесть лет, что она его знала. Он скривил лицо в болезненной гримасе, но уже спустя пару секунду, поняв, что дал слабину, надел на себя маску безразличия.

— Не нужно обвинять только Тома. У всех была своя голова на плечах.

— Это уже не важно. Никто не вернёт нам нормальной жизни. Продолжай... — попросил Драко, глядя перед собой.

Гермиона только начала говорить, как тот остановил ее:

— Ты что же знала Друэллу Блэк? Она моя бабушка по материнской линии.

— Бабушка?.. Точно! — Гермиона хлопнула себя по лбу ладонью. — А ведь точно, я же видела её и Кигнуса на родословном древе в доме Сириуса, — после этого она оглядела Малфоя оценивающим взором с ног до головы. — И в кого ты такой мерзкий?! Уж точно не в них.

— Эй, полегче!

Гермиона проигнорировала оскорбленную физиономию слизеринца. Её сейчас интересовало совсем другое. Ей было интересно, что же случилось с друзьями и Адрианом, и как бы ни складывались их отношения тогда, она всё же хотела знать и о нём тоже.

— На правду не обижаются, Малфой.

— Грейнджер, не зарывайся, — угрожающе прошипел он. — Лучше цени, что я сейчас беседую с тобой цивилизованно.

— Ладно-ладно, — Гермиона подняла руки вверх, давая понять, что сдаётся и готова к нормальному общению. — Так что же случилось с твоими дедушкой и бабушкой — они живы?

— Нет. Я их никогда не видел. Они погибли при первой войне с Тёмным Лордом. В кругу пожирателей ходили слухи, что их прикончила сама Беллатрикс. Мол, родители не пожелали, чтобы та связывалась с Риддлом, и потому она решила свою проблему способом свойственным её характеру.

— А Адриан? — полушёпотом спросила Гермиона, шокированная судьбой своих друзей.

— Адриан, Адриан Розье? Я почти ничего не слышал о нём. Мать рассказывала только, что он пропал летом сорок пятого, больше ничего. Мы мало обсуждали его родословную. Знаю только, что после исчезновения Адриана, вся магическая Франция искала его не один год, но тщетно. После признали его без вести пропавшим, а затем и мёртвым, Анетт Розье слегла и больше не поднялась. Спустя пять лет её похоронили во Франции в семейном склепе рядом с мужем Себастьяном.

Гермиона брела по тропинке, думая, что почти догадывается, что могло случиться с Адрианом тем летом. От этих догадок стало только хуже. Малфой, шедший рядом, молчал, видимо оттого, что всё, имеющее для него интерес, он узнал. Они, не разговаривая, приближались к Гектору и Нарциссе, что стояли сейчас возле чьей-то могилы, переговариваясь шепотом.

Только увидев ребят, Дагворт тут же обратился к Гермионе:

— Дорогая, ты уже готова отправляться домой? — девушка лишь кивнула в ответ, тупо глядя на большое надгробие, на котором было выгравировано «Друэлла Блэк и Кигнус Блэк».

— Цисси, был рад повидаться с тобой. Надеюсь свидеться с тобой ещё раз, — и он лёгким движением взял руку женщины в свою и сжал её как-то ободряюще. Нарцисса ничего не ответила, лишь слегка улыбнулась ему.

Гектор заново достал портал из кармана. Гермиона напоследок, глядя в глаза Драко, подошла к нему и, чуть приподнявшись на носочках, прошептала на ухо:

— Учти Малфой, я предупредила тебя. Если я только узнаю, что ты распространяешься об этом...

Тот лишь ухмыльнулся, но ответил всё же серьёзным тоном:

— Спи спокойно, Грейнджер... пока, — его последние слова утонули в темноте перемещения, когда Гермиона взялась за портал.

* * *

Прошло почти два месяца с похорон Тома. Наступил июль, принёсший с собой такие привычные для этого месяца проливные дожди и туман. Гермиона всё это время практически никуда не выходила. Первый месяц она получала письма от взволнованной её поведением Джинни и Гарри каждые два дня. Гермиона изредка отвечала на них, ссылаясь на несуществующую занятость, и в конечном итоге, друзья, видимо поняв, что бесполезно настаивать на чём-либо, стали писать намного реже. Странно было только то, что Рон ей не писал и не искал с ней встреч, но она не огорчалась по этому поводу, а посчитала сложившуюся ситуацию вполне приемлемой для себя.

Первые несколько недель Гермиона изводила себя в ожидании какой-нибудь компрометирующей статьи в Пророке. Но спустя какое-то время перестала переживать, решив, что Малфой хоть и последний человек, которому она могла бы доверять, но факт остаётся фактом — он пока держал своё слово, за что Гермиона была ему благодарна.

Вечером второго июля, она сидела на кровати в своей спальне, нервно покусывая нижнюю губу. Сегодня ей предстояла нелёгкая встреча. Накануне дядя организовал ей портал до Австралии, предварительно наведя справки, узнавая, где находится место жительство неких Венделла и Моники Уилкинс. И вот сейчас ей предстоит одеться и по настоянию Сони перекусить перед отправкой. Из-за ощутимой разницы во времени между Англией и Австралией ей предстояло быть готовой к отправке к десяти часам вечера, чтобы быть там к завтраку.

Гермиона неторопливо оделась в простое белое летнее платье. За то недолгое время, что она провела в другом времени, она так привыкла к платьям, что одень она сейчас свои старые, но когда-то любимые джинсы, вряд ли ощутила бы себя комфортно.

Вначале десятого, накинув лёгкую трикотажную кофточку поверх платья и взглянув последний раз на своё отражение в зеркале, Гермиона спустилась на первый этаж. Проследовав в столовую, она присела на свой стул и, взяв в руки столовый прибор, принялась поглощать незатейливый поздний ужин, который ни в какую не хотел проходить через пищевой канал, норовив выйти наружу. Гермиона отложила вилку в сторону, понимая, что из-за сильно расшатавшихся нервов всё равно не сможет проглотить и кусочка английского салата, который так старательно для неё готовила Соня.

Без четверти десять спустился мистер Дагворт и напомнил ей, что пора бы проверить перед отправкой ее вещи. Гермионе ничего не требовалось, кроме палочки и клочка бумажки с австралийским адресом проживания её родителей, которые она заблаговременно положила в небольшую дамскую сумочку.

Ровно в десять Гермиона, прикоснувшись к брошке-порталу, перенеслась на безлюдную улицу Суонстон-Стрит города Мельбурн в Австралии. Как только она оказалась в нужном месте, то сразу же пожалела, что не надела те самые джинсы и не накинула как минимум тёплую кофту. Погода стояла холодная и была далека от австралийской жары, про которую обычно думают люди, упоминая этот континент.

Укутавшись кофтой посильней и обхватив себя свободной от сумочки рукой, она направилась вдоль улицы, взглядом ища дом номер тысяча триста сорок шесть по Суонстон-Стрит. Нужный дом оказался в конце улицы на углу Суонстон и Элизабет-Стрит.

Гермиона взглянула на свои наручные часы, стрелки которых показывали пять минут десятого. Она судорожно вдохнула прохладный воздух, пытаясь вытеснить из своего тела скованность, вызванную нервозностью и неизвестностью. Имея желание покончить со всем и сразу, она направилась вдоль дома в сторону главного входа и, как только вышла из-за угла, увидела, как из дома вышел мужчина средних лет и женщина примерно того же возраста. Гермиона впала в ступор. Нет, не из-за того, что за последний год впервые видит своих родителей, а из-за того, что её мать, улыбаясь своему мужу, видимо, провожая того на работу, держала на руках младенца и качала его из стороны в сторону. Они поцеловались на прощание. Мужчина сел в машину, припаркованную возле дома, завёл мотор и, сдав назад, развернулся, а через полминуты можно было увидеть, как машина сворачивает с улицы Элизабет-Стрит. Всё это время Джейн взглядом провожала её отца, и как только тот скрылся, зашла в дом, легонько захлопнув за собой дверь.

Гермиона не знала, что и делать — пойти и снять с матери наложенное заклятие и поговорить или же уйти отсюда, не нарушая создавшуюся идиллию.

Одна её часть говорила, что нужно сделать первое, а другая упорно твердила, что всё сложилось более чем удачно и что всё так и должно быть. Они живут спокойной размеренной жизнью и привыкли думать, что они Венделл и Моника Уилкинс. Если бы не ребёнок на руках матери, может быть, Гермиона бы и не раздумывала, но сейчас, понимая, с чем им придётся столкнуться, узнай они другую сторону своей жизни, их маленький счастливый мирок может разбиться о камни противоречивых чувств. Девушка по себе знала, каково это, узнать, что у тебя есть прошлое, которое ты забыла, и ты вроде была в нём счастлива, но свыкнуться потом с этим трудно. Двойная жизнь привела Гермиону к тому, что она сейчас имеет — ощущение того, что в этом мире она уже чужая. И она не желала своим родителям того же.

Не думая больше ни секунды, Гермиона достала из сумочки брошку-портал, настроенную и на обратный путь, и, активировав его, переместилась обратно к дверям своего дома.

Она, прикрыв за собой дверь, направилась прямиком в свою спальню. Исчезнув из Австралии так же как и прибыла, незаметно, девушка больше не ощущала волнения. Она была душевно спокойна и умиротворена, словно сбросила с души огромный груз. В своём поступке она не видела эгоизма, как могло кому-то показаться, а единственно правильно принятое решение. Не было сожаления. Гермиона убедилась, что всё хорошо, и этого вполне достаточно, чтобы жить и самой спокойно.

Гермиону окликнул голос дяди, доносившийся из гостиной:

— Дорогая, что-то произошло? Я полагал, ты задержишься в Австралии на пару дней.

Она проследовала в комнату, дошла до дивана, на котором сидел дядя, и присела рядом. Тот читал книгу со странными незнакомыми иероглифами при свете масляной лампы.

— Так что произошло? — спросил он, убирая книгу на столик, глядя на Гермиону поверх своих очков для чтения. — Только не говори, что не нашла их дом. Меня уверили, что конечная точка перемещения будет в паре домов от их места жительства.

— Я и не говорю, — она откинулась на спинку дивана. — Просто как только я их увидела, поняла, что мне это не нужно.

— Что "это"? — мужчина нахмурился, видимо, не вполне понимая, о чём она толкует.

— Всё. Они не должны мучиться от осознания того, что последний год их жизни был просто фарсом. Я не буду вмешиваться в их жизнь. У них сейчас есть ребёнок, они будут жить спокойно, как и прежде, будут растить его и будут счастливы. Так будет правильно.

— Правильно для кого? Ты должна была позволить им это решать, а не принимать за них решение, дорогая.

— Для них и для меня. И я никому больше ничего не должна! — Гермиона рузко поднялась с дивана и устремилась туда, куда изначально собиралась, как только зашла в дом.

Дойдя почти до арки, выходящей в коридор, дядя спросил:

— Гермиона, а ты мучаешься?

Она обернулась и поглядела в его глаза.

— Да. И мне тяжело осознавать, что эта сторона жизни, которой я жила столько лет, стала для меня чужой из-за небольшого промежутка времени, что я провела в прошлом.

* * *

На следующий день за завтраком дядя не поднимал эту тему, но лишь до того момента, пока не сообщил Гермионе о своём отбытии во Францию по особо важному делу, напоследок порекомендовав ей взвесить ещё раз своё решение и обдумать его хорошенько. Не желая спорить, она пообещала подумать, но про себя всё уже давно решила и не собиралась ничего менять.

* * *

Дни протекали до ужаса скучно, и, когда она так желала, чтобы хоть кто-нибудь ей написал, все молчали. И лишь двадцать пятого июля в окно столовой постучалась клювом сова, принадлежащая Джинни. Гермиона, не церемонясь с конвертом, надорвала его сбоку и извлекла из него красивую открытку. В открытке красивым ровным почерком сообщалось, что она приглашена на праздничный ужин в честь дня рождения Гарри Поттера.

* * *

Гермиона весь день чувствовала себя не в своей тарелке. Но, несмотря на её состояние, всё же прибыла на площадь Гриммо двенадцать раньше положенного времени, пытаясь тем самым развеяться. Постучавшись, ей открыла дверь раскрасневшаяся Джинни.

— Гермиона! — воскликнула та. — Я так рада, что ты всё же появилась, — улыбаясь, она обняла подругу. — Не стой на пороге, проходи.

— А где Гарри, Рон? — спросила Гермиона, оглядывая дом на присутствие здесь знакомых лиц.

— Они почти всё время безвылазно сидят в магазине с Джорджем. Но обязательно будут к ужину. Поможешь мне с украшениями в гостиной, хочу, чтобы всё было идеально.

— Конечно, что я должна делать? — поинтересовалась она, оглядывая в гостиной фронт работы.

— Ты пока развешай эту надпись от вот этой стенки, — Джинни указала на правую сторону стены от двери, — до этой. А я пойду проверю, готов ли любимый пирог Гарри, — она взглянула на маггловские часы, стоявшие на камине. — Через пятнадцать минут совы должны ещё доставить праздничный торт.

Гермиона, достав свою волшебную палочку, принялась выполнять свою часть работы, не особо обращая на подругу внимания. Через минуты три Джинни воскликнула:

— Что-то они больно рано, — Уизли приоткрыла окно в комнате, впуская сов.

— Гермиона, это посылка на твоё имя.

— Это, должно быть, подарок вам с Гарри. Я заказала его сразу же после твоего письма, и планировалось, что они его пришлют по этому адресу. Можешь открыть сейчас, если хочешь, или подождёшь Гарри?

У Джинни от любопытства загорелись глаза, и Гермиона не сомневалась, что у подруги не получится вытерпеть и получаса, что остались до прибытия Гарри и Рона.

Она слышала, как мисс Уизли вскрыла оберточную бумагу, и в этот момент Гермиона ожидала возгласов восторга или хоть чего-то похожего на радость, но ничего подобного не произошло. Комнату поглотила звенящая тишина. Почувствовав неладное, она обернулась к подруге, та стояла и с широко открытыми глазами смотрела на неё, держа в одной руке продолговатую коробку, а в другой пергамент.

— Джин, ты чего? Тебе не понравилось?

Гермиона подошла ближе и, взяв в свои руки коробку, открыла ее, чтобы взглянуть, что так могло шокировать Джинни. В коробке находились белые розы.

— От кого это? У тебя появился поклонник? — пошутила она, пытаясь хоть как-то развеселить подругу, но та лишь молча протянула Гермионе пергамент, который держала.

Приняв предлагаемый листок, Гермиона принялась читать. По мере чтения у неё начало бешено стучать сердце, готовое вырваться из грудной клетки в любую минуту. Ладони начали дрожать, отчего каждое слово приходилось перечитывать по два раза. Записка, приложенная к цветам, содержала лишь одну строчку.

«Гермиона, дарю тебе эти розы в честь нашей годовщины. Всегда любящий тебя муж»

Глава 3

Стало страшно. Она боялась поверить, что записку с цветами прислал именно Том, хотя всё же где-то на затворках сознания понимала, что слова из его письма, — не пустые, и они вполне могли воплотиться в жизнь. С другой стороны, это вполне могли быть происки Малфоя, которому она сама всё и рассказала. Но эту версию пришлось откинуть, потому как тот никак не мог знать о дне венчания.

Гермиона ожидала чего-то подобного. И понимала, что это что-то вряд ли ей придётся по душе.

Она ещё с полминуты глядела на записку, и лишь тогда вспомнила о Джинни, которая по-прежнему стояла и глядела на неё. Гермиона не имела понятия, что сказать ей. Очевидно, придётся лгать, глядя в глаза подруге. О том, чтобы рассказать Уизли правду, и речи быть не могло, потому как понимала, к каким последствиям это может привести: паника, непонимание и возможное прекращение дружбы.

Она оторвала свой взгляд от пергамента и посмотрела на Джинни.

Тишина, висевшая в комнате, начала ощутимо давить своей неизвестностью. Ни одна из них, похоже, не была намерена начать разговор первой. Уизли не проявляла никаких эмоций, просто стояла напротив и смотрела. Гермиона была крайне удивлена такой реакцией подруги. Обычно Джинни никогда не упускала случая посплетничать на личные темы, а тут ни грамма любопытства, только молчаливый взгляд. Как нет и обвинений.

Спустя минуту Джинни, казалось, наконец-то начала проявлять признаки хоть каких-то эмоций. Она нахмурилась и шумно вдохнула воздух, словно в надвигающемся приступе гнева, но...

— Вот чёрт! Пирог! — заорала она, да так громко, что стоящая рядом Гермиона вздрогнула от неожиданности.

Уизли с невероятной быстротой покинула гостиную, оставляя её удивлённо хлопать глазами. Простояв ещё какое-то время, Гермиона отправилась на кухню вслед за ней.

Та стояла возле обеденного стола и пыталась с помощью какого-то бытового заклинания убрать дым от подгорелого в очаге пирога.

— Джинни, я тебе удивляюсь. Ты даже не спросишь, кто прислал мне этот букет? — не то чтобы Гермиона хотела начинать этот опасный для неё разговор, отнюдь, но реакция подруги откровенно удивляла.

Джинни закончила манипуляции с палочкой и, посмотрев на неё, ответила:

— Я тебя умоляю, Гермиона, — она возвела глаза к потолку, — да что тут спрашивать. Ты даже не представляешь, сколько за последние два месяца Гарри получил подобных писем от этих неугомонных поклонниц.

— Поклонниц? — переспросила Гермиона, боясь, что ослышалась.

— Ну а как же! Магическая Англия же просто с ума сходит по вашему «Золотому Трио». Ты-то, небось, по пять писем на день получаешь... — Уизли усмехнулась.

— Не могу похвастаться... И как ты это терпишь? — зная вспыльчивый характер подруги, она немало удивилась спокойствию Джинни, которая сейчас не без иронии обсуждала такое вопиющее вмешательство в личную жизнь своего парня.

— Поверь, я уже перестала обращать на это внимание.

— А что же так уставилась на записку, если тебе это не в новинку? — Гермиона указала на клочок бумаги в своей руке.

— Я просто изумилась такой изобретательности. Это же надо!.. У Гарри обычно: "Гарри, мы созданы друг для друга", "Гарри, будь моим мужем" и тому подобное, — Джинни весело засмеялась. — Не поверишь, я даже начала коллекционировать самые оригинальные...

Мисс Уизли бросила быстрый взгляд на настенные часы в кухне.

— Ладно, не забивай себе голову. Довольно пустых разговоров, мальчики прибудут буквально через двадцать минут, сходи-ка ты в столовую и достань из серванта скатерть, нужно накрывать на стол. Только белую, Гермиона, не голубую...

— А где Кикимер или Молли, почему ты одна всё готовишь? Насколько я помню, твоя матушка никогда не была против помощи в таких дела?

— Намечается большой наплыв гостей, поэтому Кикимер сейчас занят уборкой жилых комнат. Мама, конечно, порывалась помочь, но я просто хочу всё сделать сама. Хотя она всё равно что-нибудь да принесёт, ты же её знаешь. Так, давай, иди уже, а то не поспеем к приходу гостей.

— Хорошо, — Гермиона, не говоря больше ни слова, направилась в столовую.

Идя за скатертью, она всё думала как всё-таки удачно сложилась ситуация с письмом, правда, это всё равно не решало её проблем. И если Том действительно нашёл возможность вернуться из мира мертвых, то что он намеревается делать, каков будет его следующий шаг? В одном Гермиона была уверена: Риддл обязательно, рано или поздно, объявится лично, чтобы предъявить свои претензии. Её не пугало это. Она была готова ответить за каждый из своих поступков, лишь бы его появление не вызвало очередную волну смертей, как бывало раньше.

Гермиона не спеша накрыла стол белой скатертью и присела на ближайший стул в ожидании Уизли. Она не заставила себя долго ждать и буквально через пять минут появилась, неся в руках блюдо собственного приготовления. И только поставила его на стол, в окно вновь постучались клювом совы-неясыти, державшие в своих лапках увесистую упаковку, в которой, по всей видимости, находился именинный торт. Джинни торопливо отворила окно и отвязала посылку от лап многострадальных птиц. Те, почувствовав свободу, тут же ретировались.

Раздался стук в дверь.

— Гермиона, пожалуйста, открой. Это, должно быть, мама, а я пока закончу с сервировкой.

Волнуясь от предстоящей встречи с друзьями, которых она не видела с мая, Гермиона, взялась за ручку входной двери и, повернув, отварила её.

Даже не успев толком рассмотреть людей, стоявших на пороге, она была кем-то подхвачена, обнята достаточно крепко, чтобы весь дух выбить из неё и закружить по кругу в прихожей. А затем последовал смачный поцелуй прямо в губы. Из-за нехватки воздуха у неё даже не было сил на хоть какое-то сопротивление, и ей пришлось отпустить ситуацию, надеясь, что парню вскоре наскучит её тискать.

— Гермиона! — заорал Рон её прямо на ухо.

— Рональд Уизли! — прикрикнул властный голос Молли Уизли, по интонации той можно сразу было понять, что её начинает раздражать поведение сына. И Гермиона была абсолютно с ней согласна. Эта круговерть ей стала порядком надоедать. — Отпусти девочку, ты не даёшь ей нормально вздохнуть. Где твои манеры!? — она отодвинула Рона от неё. Тот игриво подмигнул и перед тем как удалиться в гостиную, прошептал: "Позже поговорим".

— Гермиона, детка! — Молли с материнской улыбкой на устах подошла к ней и одной рукой слегка обняла. — Как же давненько мы не виделись. Милая, пойдем, найдём Джинни, я передам ей пирог, — женщина продемонстрировала пакет, находящийся у той в руке, — это пирог из патоки. Сколько бы моя дочь не пыталась, у неё ещё ни разу не выходило приготовить его как надо.

Молли закрыла за собой дверь, которая всё время, пока они приветствовали друг друга, была распахнута настежь. Она, подхватив свободной рукой девушку под руку, направилась с ней вслед за Роном, не переставая засыпать вопросами о проведённом времени за последние месяцы. Но стоило им отойти всего на пару шагов, как в дверь вновь постучали. Миссис Уизли передала Гермионе пирог и отправила её в кухню, а сама направилась встречать новоприбывших гостей.

Гермиона чувствовала себя, словно во сне. Делала все, что требовали от неё, на автомате. Было ощущение какой-то неправильности происходящего. Будто само её пребывание здесь не имеет никакого значения. Она отстраненным взглядом наблюдала, как в столовой под чутким руководством Молли начали рассаживаться по своим местам гости. Невилл, чуть смущаясь, отодвинул стул и жестом руки пригласил присесть Полумну, а сам уселся рядом на соседнее место. Рон устроился напротив самой Гермионы и, не переставая, строил ей глазки. Она не могла взять в толк, откуда у него вдруг проснулась эта ярая заинтересованность к ней, учитывая, что он не писал ей на протяжении всех трёх месяцев. Недалеко от Рона сел Артур и Оливер Вуд, который каким-то чудом оказался среди своих бывших сокурсников. Флер, поприветствовав всех, присела рядом с Биллом, сидящим по правую руку от неё. Перси и ещё парочка мало знакомых ей ребят того же возраста уселись за праздничный стол. Джинни и её мать всё суетились, бегая от столовой в кухню и обратно, принося с каждым разом всё больше всяких блюд, отчего после четвёртой ходки стол ломился от шедевров кулинарного искусства производства Молли и Джиневры Уизли. Не было только Гарри. Гермиона тихо поинтересовалась у подруги, где же пропадает именинник, на что та ответила, что уже скоро Гарри прибудет с Джорджем, и не стоит переживать. Да она, собственно, и не волновалась. Единственным желанием в данный момент было побыстрее поздравить друга и уйти из этой душной от переизбытка народа столовой.

Спустя пять минут прибыл счастливый и улыбающийся Гарри. И как только зашёл в столовую, все в один голос закричали "С Днём Рождения, Гарри". Улыбка его стала ещё шире.

Всё постепенно возвращалось на круги своя. Гермиона огладывая всех, отметила про себя, что, несмотря на огромные потери, жизнь налаживалась буквально в каждой семье. И это дало ей повод опять задуматься над ситуацией. Что её будущее, в отличие от всех присутствующих, было очень шатко и неопределённо в данный отрезок времени и что где-то там есть Том, её муж, который жаждет то ли её, то ли ещё чего-то или кого-то. Джинни улыбаясь, подошла к своему парню, неся в своих руках торт с зажженными свечками. Все, затаив дыхание, ждали, когда тот загадает желание и задует свечи.

Гермиона сидела между Биллом и Джинни. Гарри как хозяин и виновник торжества сидел во главе стола. Уизли о чём-то безостановочно болтала с Поттером, который , к слову, даже и не заметил поначалу присутствия Гермионы. Должно быть, сказывалось долгое отсутствие их общения или, может быть, ещё чего-то. Но тут Джинни опять что-то сказала ему, отчаянно жестикулируя, и Гарри, выглянув из-за плеча своей ненаглядной, наконец-то взглянул на подругу.

— Герми! — Гермиона слегка поморщилась от этого сокращения, но всё же нежно улыбнулась ему. Что толку вталкивать в их умы, что ей это не нравится, если уж за столько времени это до их сознания не дошло, то и сейчас вряд ли. — Я и не ожидал, что ты появишься, но очень надеялся. В последнее время ты не балуешь нас своим присутствием или хотя бы письмами, — грустноватая ухмылка тронула его губы.

Она принялась рассказывать в общих чертах незначительные детали прошедших двух месяцев. У неё была хорошая возможность обойти в разговоре острые углы, так как Гарри мало её слушал, посвятив большую часть своего времени Джиневре.

Потом они уже говорили исключительно на тему весело проведённого в школе времени. Иногда затрагивали моменты войны, но как только их заносило, начинали вновь обсуждать детство. Разговоры были пустые, ничем не обремененные, отчего невооружённым глазом любой мог заметить, что и говорить-то было не о чем. Всё сказано, всё сделано.

И обратив на это внимание, Гермиона только сейчас поняла, что их с ребятами дружба дала трещину, то ли это была её вина из-за того, что в своё время она отгородилась от друзей, лелея свои проблемы, то ли из-за окончательной победы над злом. Возможно, поэтому острая необходимость в друзьях, что сплачивала раньше, перестала существовать для них, заменив собой нужду строить свои планы на будущее отдельно ото всех.

Духота в помещении достигла своего апогея, смешав в воздухе запах алкоголя и пота. Гермиона, как могла, держалась. Рон, сидящий напротив, методично напивался, смешивая огневиски с элем.

— Гер... ик... миона! — произнёс рыжий, заикаясь. — А ты в курсе, что нас с Гарри приняли в команду... ик... по квиддичу сборной Англии? — он, гордо выпятив грудь вперёд, похлопал друга по плечу.

— Поздравляю, ребята! — Гермиона старалась, чтобы её поздравление звучало искренне и не выдавало безразличия. Квиддич она никогда не понимала и не любила. — Это, должно быть, много значит для вас, — натянутая улыбка.

— Да, Гермиона. Это прекрасная возможность для нас с Роном, — произнёс сияющий Гарри, краснея. Он, вероятно, тоже был уже достаточно пьян, но, видать, это никого не интересовало, и все напивались, будто последний день живут. — Ты только представь! Мы, правда, пока будем в запасных, но через полгода-год будем играть в основном составе. Как раз Джинни закончит седьмой год обучения и можно будет подумать о нашей с ней свадьбе, — он широко улыбнулся, откидываясь на спинку стула и закладывая за голову руки. — А ты что намерена делать, какие планы? Вы с Роном планируете вашу дальнейшую жизнь?

После последнего вопроса все разговоры в столовой враз стихли, и приглашённый народ вперил в Гермиону ожидающий взгляд.

Она поёрзала на стуле, ощущая себя неловко под любопытными взглядами всех собравшихся. О каких планах говорил её друг, ей было непонятно. Как можно строить их, когда они не виделись с Роном и не говорили очень долгое время. Да, и к тому же, любви между ними как таковой не было. Просто, по всей видимости, то, что она испытывала к этому недалёкому и нескладному Уизли, вряд ли было любовью. Если уж и говорить о таком светлом и высоком чувстве как любовь, то в её сознании сразу же мелькал Том. Но это уже не обязательно знать друзьям.

Гермиона негромко кашлянула и, поднявшись со своего места, поторопилась удалиться из столовой, сославшись на необходимость наведаться в дамскую комнату. Никто не стал возражать и, отвернувшись, все продолжили разговоры дальше. Только Рон, прищурившись и пристально наблюдая за ней, проводил её взглядом прямо до самого выхода из комнаты.

Поднявшись на нужный этаж, Гермиона резко остановилась, вглядываясь в стену коридора. На противоположной от неё стороне висел зашторенный тяжелыми занавесами портрет Вальбурги Блэк.

Впоследствии она не могла объяснить, какие двигали ею в тот момент мотивы, но Гермиона, не отрывая своего взгляда от того места, протянула руку и отодвинула шторы в сторону, открывая своему взору ненавистную ей Вальбургу.

Не счесть ,сколько она раз проходила мимо этого портрета и слышала в свой адрес от этой старухи оскорбления. Но только сейчас Гермиона, возможно, могла понять, чем обусловлено такое отношение к ней. Минуты три они обе в полном молчании внимательно разглядывали друг друга. Затем Блэк ядовито ухмыльнулась, отчего у Гермионы всё внутри похолодело. Старуха с портрета хриплым, но стальным голосом произнесла:

— Хм... А я всё думала, когда же ты придёшь ко мне поговорить, Грейнджер...

Глава 4

— Я так долго наблюдала за тобой и только сегодня, взглянув тебе в глаза, увидела именно ту, что когда-то увела у меня Тома, — лицо Вальбурги выражало крайнюю степень отвращения.

— Пора бы уже понять, Вальбурга, что он никогда не принадлежал тебе. И отчего же ты со мной раньше не заговорила?

Блэк оскалила зубы, плотоядно ухмыляясь.

— Поверь, не было бы мне истинного удовольствия заговори я о том, о чём ты не имела понятия. А я уверена, что ты не знала о своей причастности к Тому. Сейчас же я могу наслаждаться, лицезря твой страх перед раскрытием тайны. Полагаю, твои дружки и не подозревают, какая ты лицемерка.

Она действительно ощущала страх перед разоблачением, но, взяв всю свою волю в кулак, постаралась не показывать, насколько она уязвима перед словами этой женщины. У неё не было желания доставлять Вальбурге Блэк ещё большее удовольствие.

— Говори. Мне уже всё равно, да и тебе никто не поверит. Слово женщины, что всякий раз относилась ко мне с ненавистью, против моего, — Гермиона попыталась выдавить из себя ухмылку не менее ядовитую, чем у собеседницы. Та озлобилась ещё больше.

— Не смей говорить со мной так, мразь! — взвизгнула она на весь дом, и, если бы не шумное гулянье внизу, все собравшиеся непременно бы сбежались на её вопли. — А я ведь сразу же разглядела в тебе грязную кровь.

— И что же мешало тебе поведать это Тому? — перебила она разбушевавшуюся старуху. — Глядишь, вернула бы своего возлюбленного, и он бы не женился на грязнокровке!

Было видно, как Блэк удивлена, но уже через секунду её лицо вновь приняло холодное выражение.

— Лицемерная грязнокровка! — в голосе было столько яда, что хватило бы отравить половину Лондона. — Ты, как бич, везде, куда ступала твоя нога, разрушения, ты оставляешь после себя выжженную землю. Смерть и боль... Ты разрушила нашу размеренную жизнь, отобрала у меня Тома, а затем сбежала, оставив его томиться в ненависти ко всему окружающему. Он любил тебя, а чем ты ответила ему, а? Тварь грязнокровная! Во всём виновата лишь ты одна...

Её слова задели за живое. И как не было тяжело признавать, слова Блэк были отчасти правдивы. Но слушать их Гермиона не желала. Она, зажав уши ладонями и, мотая головой из стороны в сторону, шёпотом проговорила:

— Не желаю тебя слушать. Ненавижу, ненавижу...

Вальбурга лишь рассмеялась утробным голосом.

— Нет. Ты не меня ненавидишь. Ты себя ненавидишь...

Не разбирая дороги, она побежала вниз, желая исчезнуть из этого дома как можно скорее. В голове до сих пор, не унимаясь, звучали последние слова Блэк.

В коридоре дома она столкнулась с Джинни, которая была навеселе и улыбалась.

— Гермиона, спасибо тебе огромное. Мы с Гарри только что получили твой подарок, — Уизли помахала перед лицом Гермионы конвертом, в котором, судя по всему, находились путёвки. — Ты не представляешь, насколько я счастлива. Это же надо — недельная поездка на двоих во Францию!

— Рада, что понравилось. Джинни, я, пожалуй, пойду домой.

— Тебе не понравился вечер?

— Ну, что ты. Всё было замечательно, — слукавила она. — Просто я устала и хочу отдохнуть, а здесь слишком шумно. Извинись за меня перед Гарри...

— Но ты же можешь остаться и здесь, — рыжая никак не желала сдаваться, пытаясь всё же уговорить подругу не уходить.

— Нет, Джинни, — говорить больше не было желания, и она, избегая очередного повода уговорить ее, распахнула дверь и, выкрикнув напоследок "До встречи", исчезла с хлопком аппарации...

...И очутилась в Косом переулке. Она не знала, сколько пробыла в гостях у Поттера, но на улице уже почти стемнело.

Гермиона стояла напротив бара, мимо которого не раз проходила, живя в доме у дяди другого времени. Зайти в него ей так и не пришлось. Да и не было нужды. Но в нынешней ситуации у неё было нестерпимое желание выпить пару бокалов светлого эля, чтобы расслабиться.

Она отварила входную дверь и, особо не осматриваясь, сразу же направилась к стойке бара. Дойдя, присела на свободный стул и заказала выпивку.

Сделав два глотка, Гермиона почувствовала, как нервозность наконец-то отступает. Весь вечер просидев в пропитанной алкоголем столовой, она ещё была способна получала удовольствие от распития крепкого напитка. Оно помогало ей забыться.

Дверь бара вновь открылась, впуская живительный прохладный вечерний воздух.

Через пару секунд на соседний стул опустился человек. Гермиону абсолютно не интересовала личность новоприбывшего посетителя. Она, облокотившись локтями о стойку, задумчиво глядела на свой фужер, думая о своём.

— Грейнджер, — усевшийся рядом, заговорил с ней, растягивая слова, — вся Магическая Англия отмечает день рождения героя, а ты здесь. Тебя что, Поттер забыл пригласить или ты поведала ему свою биографию? — даже не глядя на этого человека, она могла сказать с уверенностью, что тот сейчас ухмыляется.

— И тебе привет, Малфой!

— Чарльз, огневиски! — обратился он к бармену как к старому другу. — Ну, так что, Грейнджер, почему ты не на празднике?

— Всё уже не то, и отношения с друзьями тоже.

— Сегодня проходил суд над моим отцом. Его приговорили к пожизненному, — выговорил Драко почти безжизненным тоном.

— Не надейся на сочувствие...

— В последнюю очередь мне бы хотелось от тебя жалости, — ощетинился он.

— Взаимно.

— Глупо как-то, мы с тобой пытались сделать хоть чуточку счастливее других, а сами стали от этого ещё более несчастными...

— О чём ты, Малфой? — она, хмурясь, поглядела на своего собеседника.

— Ты оставила мужа, чтобы помочь другу остановить войну. Ты отодвинула на второй план свою жизнь. И что ты в итоге получила?.. Твой дружок Поттер после всего занят своей личной жизнью с мелкой Уизли. И его в этом не приходится винить. Рыжий, возможно, до сих пор лелеет надежду на ваше совместное будущее, — он усмехнулся. — Да только тебе это не нужно, я прав?.. Вам есть теперь, что сказать друг другу, вы нуждаетесь друг в друге как раньше?

Она не хотела отвечать ему, но он был абсолютно прав. Гермиона не получила того спокойствия и счастья, к которому так отчаянно стремилась. Сейчас осталась только пустота.

— Молчишь?!.. Грейнджер, у всех своя жизнь, а мы с тобой сидим тут и пьём алкоголь, пытаясь заглушить ноющую пустоту внутри себя...

— Ну, а ты, Малфой... Ради кого или чего ты стал Пожирателем?

— А ты думаешь, только ты можешь поступиться своими желаниями и мечтами ради кого-то? Не будь я тем, кем стал, мои родители поплатились бы жизнью. Волдеморт никогда не скупился на грязные методы и один промах отца стоил мне свободы выбора, — Малфой поднял свой стакан и, привлекая внимания бармена, безмолвно сообщил тому, что нужна ещё порция. — Каждое моё неповиновение — новая пытка.

— Только не надо говорить мне, что ты такой весь белый и пушистый, и поступал так исключительно ради отца и матери! Ты же и до возвращения Тома и Пожирателей был полным засранцем и не упускал момента, чтобы сделать мне очередной "комплимент" по поводу моего происхождения... Ты ненавидел меня из-за этого.

— Я не ненавидел тебя. Но и симпатична ты мне не была...Ты жуткая зануда, а твои дружки, — Малфой при их упоминании рассмеялся, — так было забавно видеть, как они отстаивают твою честь... Просто умора! В начале, это забавляло, а потом стало уже привычкой...

— И что ты так разоткровенничался, Малфой?

— А какой толк сейчас притворятся тем, кем ты, по сути, не являешься? Никакого. Знаешь, я надеялся, что, как только Волдеморт сдохнет, всё станет как раньше, но как раньше уже никогда не будет. Моего отца арестовали, моя мать впала в депрессию, ничем не интересуется — полная апатия, — Грейнджер вполне понимала Драко. Они оба надеялась на лучший исход ситуации, но, в конечном счете, проигравшей стороной оказались именно они. Несмотря на то, что они старые враги, в данную минуту их объединяла пустота. Она помнит слова Вальбурги, и, сложно было это признавать, но она согласна с ними. Как никто другой Гермиона понимала, что не сбеги она из прошлого, возможно, всё бы было по-другому. Но только для кого?

— Малфой, а что если я во всём этом хаосе виновата?

— В смысле?

— Ну, что если тот мир, в котором мы живём, не должен был становиться именно таким?

— Знаешь, Грейнджер, я, конечно, считаю себя умным человеком, но ход твоих мыслей никак не могу уловить...

— Ведь я была в прошлом, и, поверь, Том... да он жёсткий и властный, но он не Волдеморт. Я покинула то время ради друзей, во избежание изменения моей реальности, ведь будущее нельзя менять. Но что если мне суждено прожить в том времени, чтобы дать нормальную жизнь в этом? — со слезами на глазах говорит Гермиона, запивая свою горечь третьим бокалом спиртного.

— Так, всё, тебе, похоже, достаточно, а то ты уже самобичеванием начала заниматься. Пойдём, Грейнджер, я провожу тебя до дома...

Гермиона встала со стула, на котором сидела, и, почувствовав слабость в ногах, бесцеремонно облокотилась на плечо Малфоя. Тот лишь ухмыльнулся, обнял девушку за плечи и, крикнув бармену "Запиши на мой счёт, Чарльз", двинулся с ней на свежий воздух.

— Ты как? — спросил Драко, как только они дошли до её дома.

— Нормально, — захихикала она в ответ на его заботу. Ну, не всегда же Гермиона могла наблюдать такого Малфоя. Но стоило только поглядеть в его глаза, как враз перестала смеяться. Всё напоминало тот момент, когда Том провожал её. И если бы сейчас Драко что-нибудь шепнул ей на ухо, она разревелась бы, не задумываясь.

— Когда-то Том провожал меня и стоял именно на том месте, что и ты, — сказала она всхлипывая. Малфой при этом заметно нахмурился.

— Грейнджер, но ты же можешь вернуться. Остаётся только воспользоваться нужным зельем, разве я не прав?

— Прав. Но сначала я должна узнать, нужно ли это ему сейчас...

— Кому?

— Это не важно... Ладно Малфой, до встречи. И спасибо за компанию, не думала, что скажу это когда-нибудь, но с тобой было приятно пообщаться. И продуктивно, — язык заплетался, когда она это выговаривала. И не дожидаясь какого-либо ответа с его стороны, она вошла в дом и закрыла за собой входную дверь.

* * *

Утро принесло с собой головную боль и неимоверную жажду. Открыв глаза, она увидела на прикроватной тумбочке зелье и письма. Вероятно, услужливая Соня не пожелала, чтобы та мучилась и, позаботившись о её самочувствии, оставила зелье против похмелья.

Гермиона одним глотком выпила лекарство и принялась за почту, надеясь, что её дядя, который в последнее время не особо-то писал ей или писал, но откровенно маленькие и бессодержательные записки, прислал-таки что-нибудь более вразумительное по поводу того, где он и чем так занят, что не может посетить Англию.

Первое письмо было очень даже неожиданным. Его прислала нынешний директор школы "Хогвартс" Минерва МакГонагалл.

«Уважаемая Гермиона Грейнджер!

Довожу до вашего сведения, что вы зачислены на седьмой курс школы чародейства и волшебства "Хогвартс". Просьба прибыть этим порталом, (который приложен к вашему письму) в семь часов вечера первого сентября для дальнейшего собеседования. Также ждём от вас ответного письма на согласие продолжать обучение.

С уважением, Минерва МакГонагалл, директор школы "Хогвартс"»

Она ещё раз перечитала содержимое письма. Относясь к обучению трепетно, Гермиона была очень рада этой новости.

Отложив приглашение, принялась за следующее письмо. Его прислал мистер Дагворт, сообщающий, что в ближайшее время не сможет прибыть в Лондон, но обязательно увидится с племянницей, но вот когда это будет — загадка. Гермиона, грустно улыбнувшись, отложила записку дяди в сторону, как незначительную деталь: в последнее время она привыкла получать от него подобное и устала гадать, что он делает в своей Франции.

* * *

Первое сентября, без четверти семь вечера — вещи Гермионы Грейнджер собраны. Недостающие принадлежности для учёбы были закуплены. Девушка была очень рада опять окунуться в студенческую жизнь. Это позволило бы ей отвлечься от проблем. Во время всего приготовления к учёбе у неё из головы вылетели даже мысли о Томе.

Ровно в семь портал сработал как надо, перенеся Гермиону прямиком в кабинет директора.

Женщина сидела за своим рабочим столом, расслабленно облокотившись на спинку кресла, вероятно, ожидая её появления.

— Мисс Грейнджер!

Гермиона отложила свой чемодан в сторону и присела на стул напротив директора.

— Добрый вечер, профессор! Я так рада опять оказаться в родной школе, — она, оглядывая неизменившуюся обстановку кабинета, улыбнулась.

— Я не могу надолго задерживаться, скоро прибудут первокурсники, поэтому перехожу сразу к делу. Мисс Грейнджер, я вас пригласила, как и многих других учеников, которые не закончили седьмой курс, продолжить обучение, но в вашем случае, у меня имеется особое предложение. Вы можете закончить обучение экстерном ещё до Рождества. Проживать будете в учительском крыле на третьем этаже и заниматься исключительно факультативно. Что вы скажете?

— Конечно же, я согласна, профессор.

— Прекрасно. Ну, а теперь нам пора в Большой зал. Я не могу задерживаться надолго, через пять минут прибудут первокурсники, их надобно встретить. Вещи оставьте здесь. Эльфы отправят их в комнату, подготовленную специально для вас, — обе поднялись со своих мест и направились на выход. — После банкета я вас лично провожу до ваших покоев. И ещё, мисс Грейнджер, — она лёгким жестом руки остановила Гермиону, которая уже почти вышла за пределы кабинета. — Я говорила с вашим дядей ещё тогда, в мае, мы договорились, что не будем поднимать тему вашего отношения к Тому Риддлу. Поэтому, я думаю, что будет уместнее, если ваша прежняя фамилия будет фигурировать в этой школе.

— Я думаю, что это будет самый лучший из вариантов...

Они вышли из кабинета и направились в сторону, где вся школа уже ожидала появления директора. Перед входом в Большой Зал женщина, пожелав приятного аппетита и сказав, что будет её ожидать после ужина, удалилась навстречу первокурсникам.

Гермиона прошла в зал и, оглядев столы факультетов, заметила, что за столом слизерина почти никого нет. Человек тридцать сидели и перешептывались между собой, когда остальные четыре факультета радостно общались. Она заметила Малфоя и удивилась его появлению здесь, учитывая, что тот, вроде как, учился на седьмом курсе. Он, заметив ее, подмигнул, чем вызвал у неё мимолётную улыбку. За гриффиндорским столом сидела Джинни и, счастливо улыбаясь, махала ей, подзывая присоединиться. Гермиона, не медля, проследовала до своего места и, усевшись, попала под словесный поток впечатлений своей рыжей подруги.

За этими разговорами Гермиона пропустила распределение, сосредоточив всё своё внимание на младшей Уизли. Только когда поднялась со своего места сама директриса для объявления некоторых школьных изменений, она всё же отвлеклась, чтобы выслушать.

Та говорила чётким начальственным тоном, так присущим её характеру.

— Дорогие мои ученики! В нашем штате преподавателей имеются некоторые изменения. Позвольте мне представить вам нового преподавателя зельеварения, выдающегося человека — профессора Гектора Дагворта-Грейнджера — Основателя Экстраординарного Общества Зельеваров.

Гермиона шокировано уставилась на то место, куда показала рука профессора МакГонагалл. Мистер Дагворт с сияющей улыбкой на лице поднялся со своего места и, поклонившись ученикам, присел обратно. Такого развития событий она никак не ожидала и была настолько удивлена, что даже не заметила, как Джинни, толкнув её в бок, прошептала: "Это же твой дядя, Гермиона, что он тут делает?". Что он тут делает, было загадкой и для неё самой. А директор продолжила:

— Далее в нашем составе появился новый преподаватель Защиты От Тёмных Искусств — профессор Демиан Морелло...

Гермиона слышала, как тут же пошли шепотки со стороны всего девичьего коллектива родного факультета. Так и слышались со всех сторон фразы: "Красавчик", "Интересно, у него есть девушка?". Но разглядеть нового учителя не было возможности, так как директор загородила весь обзор. И только та отошла к своему месту...

Мужчина лет двадцати двух-двадцати пяти с коротко стрижеными чёрными волосами и заметной щетиной на лице, в брючном костюме, что не соответствовал обычной одежде, которую носили преподаватели. Он сидел расслабленно и иногда улыбался на частые знаки внимания со стороны женской половины школы "Хогвартс". Он был очень молод для профессора, тем более такого предмета как ЗОТИ, где важен опыт. Но не это заставило её смотреть на мужчину, не отрывая своего взгляда. Хотя она не видела его ранее, она могла с уверенностью сказать, что знает его, но, вопрос, откуда?

Он, вероятно, почувствовал на себе её пристальный взгляд, повернулся и поглядел прямо в глаза. И в этот момент она готова была упасть в обморок или убежать от волнения прямо из замка. На неё смотрели глаза того, кого она боялась и одновременно жаждала увидеть. Глаза Томаса Марволо Риддла, хотя всё остальное было не его, возможно, это модифицирующее внешность заклинание или что-то ещё, но то, что это был именно Том, не вызывало сомнений.

Мужчина, глядя на неё, ухмыльнувшись, подмигнул.

Глава 5

Ужаснувшись своим догадкам, Гермиона тут же уткнулась в тарелку, стараясь сделаться менее заметной. Но затылком чувствовала пытливый взгляд Тома. Эти ощущения ни на секунду не покидали её. Джинни весь ужин, не переставая, болтала, подмечала как же прекрасно, что они будут учиться вместе этот год, и как же плохо, что её любимого героя не будет рядом. Её болтовня не давала сосредоточиться на стратегически важных вещах и порядком поднадоела. А Гермионе было, о чём подумать. Она размышляла, как же подойти к столу преподавателей за МакГонагалл так, чтобы не столкнуться даже взглядом с Риддлом. Было страшно и волнительно одновременно.

— Ты где витаешь? — Уизли бесцеремонно ткнула её в бок, пытаясь привлечь к себе внимание. Ей вполне это удалось — ноющая боль в боку от столь сильного толчка, что был натренирован на поле для квиддича, отвлекла Гермиону от мыслей.

— Ауч! — простонала она. — Джин, ты могла бы на мне не оттачивать свои навыки охотника?!

— Прости, ты ушла в себя и, похоже, меня совсем не слушала.

— Забыли! Так что ты хотела?.. — Гермиона оглядела зал. Похоже, ужин подошёл к концу, а она и не заметила. Вот старосты уже направились с первокурсниками в гостиные своих факультетов, да и другие ученики начали подтягиваться к выходу. — Ужин закончен?

— Вот и я о том же, — сказала Джинни слегка обиженным тоном, поднимаясь со своего места. — Ну, так что, мы идём уже или ты собираешься здесь и дальше сидеть?

Это означало лишь одно — настало время идти за профессором МакГонагалл. Впервые Гермиона ощутила нехватку времени на процесс приёма пищи. Она готова была просидеть так хоть до утра, лишь бы не появляться перед преподавательским составом, в особенности перед новым учителем Демианом Морелло.

— Ты иди, Джинни, мне ещё нужно подойти к директору МакГонагалл...

— Опять учёба! — рыжая фыркнула, возводя глаза к зачарованному небу в большом зале. — Хорошо, встретимся в гостиной факультета, — и Уизли уже направилась к выходу, как Гермиона, перехватив её руку, остановила.

— Джинни, я не буду жить в спальне для девочек.

— Что, но почему? — на лице отразилось разочарование. Вероятно, ожидала, что они будут делить одну комнату и что ей будет, с кем посплетничать в свободное от учёбы время, но все её надежды рухнули.

— Я буду обучаться по особой программе, чтобы окончить курс уже к Рождеству.

Уизли расстроено плюхнулась обратно на скамейку за столом:

— И где же ты будешь жить?

— В крыле для преподавателей. Но мы всё же будет ходить на одни и те же занятия, там и будем видеться.

— Да, конечно. Ну, тогда встретимся завтра за завтраком, — Джинни слабо улыбнулась и, не говоря больше ни слова, ретировалась, оставив Гермиону одиноко сидеть за столом.

Глубокий вдох и резкий выдох. Собрав всю свою решимость, Гермиона встала из-за стола и, опустив взгляд к полу, направилась к МакГонагалл.

Расстояние до преподавательского обеденного стола сокращалось с неимоверной быстротой ещё пять шагов, и она столкнется лицом к лицу со своим страхом и желанием одновременно. Гермиона почувствовала себя в данный момент не по-гриффиндорски трусливой особой. Ещё недавно она была полна решимости поговорить и понести наказание за своё предательство перед мужем, а сейчас идет, еле передвигая ноги, лишь бы избежать этого. Но Тома не было. Минуту назад улыбался всем очаровательной улыбкой, и вот его уже нет.

— Мисс Грейнджер! — сухой голос директора окликнул её. — Мисс Грейнджер, я, к сожалению, не могу в данный момент проводить вас в вашу комнату, но я думаю, что вы бы не отказались от компании мистера Дагворта, — тот, глядя на неё, улыбнулся, но в этой улыбке она не заметила счастья, что появлялась всякий раз, когда он улыбался ей. Он выглядел похудевшим, немного изнеможённым и усталым.

Гермиона, изучая внешний вид мистера Дагворта, старалась в пол уха слушать речь директрисы:

— Видите ли, я должна переговорить с ещё одним новым преподавателем по древним рунам. Профессор Маркуарт, к сожалению, не смогла присутствовать на праздничном ужине, поэтому позвольте откланяться и увидимся на уроках, мисс Грейнджер, — женщина, попрощавшись, удалилась.

Гектор, всё так же улыбаясь, подошёл к племяннице и предложил взять его под руку.

— Идём, родная, покажу твою комнату. Поверь, тебе понравится. Она чем-то напоминает мне твою спальню во Франции, — мистер Дагворт всё это говорил с каким-то наигранным весельем в голосе, как показалось Гермионе, и она тут же задалась вопросом, что же такого могло его тревожить.

— Как ты здесь оказался? Почему не сообщил мне о твоём решении преподавать в школе? Где ты всё это время пропадал? — она выпалила все накопившиеся вопросы в раз. Дядя, казалось бы, даже потерял дар речи от такой напористости.

Он откашлялся и извиняющимся тоном начал отвечать, пока они мирно и неспешно направлялись на третий этаж.

— Я был чрезвычайно занят доработкой зелья, восполняющего жизненные силы. А что до школы, так всё получилось довольно спонтанно. Минерва написала мне и выразила желание видеть меня в роли преподавателя зелий. Я подумал, что неплохая мысль немного разнообразить жизнь, да к тому же меня уведомили, что ты дала своё согласие продолжить обучение, поэтому я рассудил, что моя поддержка будет более чем необходима тебе в этом учебном году, чем когда-либо ещё.

Гермиона с подозрительностью взглянула на дядю. Она чувствовала, что тот что-то недоговаривает. И хотела ещё спросить про появление Тома в школе, имел ли он хоть какое-то отношение к этому, но не стала этого делать напрямую, а спросила немного уклончиво.

— Дядя, давно ты здесь?

— Почти две недели. Преподаватели собираются намного раньше самих учеников, чтобы приступить к трудоёмкому учебному процессу, нужно подготовиться тщательно.

— И как тебе преподаватель по ЗОТИ? Тебе не кажется, что он слишком молод для этого предмета?

Гермионе было интересно, узнал ли Гектор в новом учителе Тома Риддла или ей одной так показалось. Хотелось рассказать о своих подозрениях, но что-то сдерживало её от этого.

— Ну, Т... — мужчина осёкся и не стал продолжать. Но она отчётливо расслышала первую букву имени Тома. Хотелось провалиться сквозь землю, от догадки, кто мог посодействовать возвращению мужа. Не верилось, что дядя мог решиться на столь опрометчивый поступок, зная, скольким людям пришлось пожертвовать ради победы и мира.

Гермиона отстранилась от него и посмотрела в глаза. Он понял, что сказал лишнего, отвёл от неё свой виноватый взгляд, глядя куда-то в глубину коридора.

— Ответь мне только на один вопрос, — она хотела, чтобы он не имел никакого отношения к появлению Тома в этом времени. — Скажи, ты знаешь этого Демиана Морелло? — Она заметила, как при этом Гектор начал сильно хмуриться, и не могла поверить, что её опасения оправдались. — Дядя, ответь мне, — с каждой секундой его молчания Гермиона начала повышать тон голоса, — не молчи. Это ведь Том? — при упоминании её мужа дядино лицо начало ещё сильнее выражать виноватое выражение. — Я не могу поверить. Как ты мог?..

Мистер Дагворт торопливо ухватил свою племянницу за локоть и завёл в помещение, дабы не обсуждать столь щепетильную тему в общественном месте, где любой проходящий мог услышать их.

— Гермиона, детка, я не могу ответить на твой вопрос, пойми меня, прошу, — голос мужчины звучал настолько жалостно, что Гермионе ничего не оставалось, как сбавить обороты, но это не означало, что она собирается оставить всё без ответов.

Дав возможность дяде прийти в себя, она начала рассматривать обстановку комнаты. Это была уготовленная для неё спальня, и она, действительно, была похожа на её комнату во Франции.

— Я не буду спрашивать сейчас, но только сейчас, — она присела на край кровати. — Но ты хоть поясни, почему не можешь сказать...

— Дорогая, прости меня — старого человека. Он всё должен рассказать тебе сам, таково условие...

— Условие? — Гермиона подняла на дядю непонимающий взгляд, который сохранялся на её лице не более пяти секунд, пока не пришло единственно логичное для неё объяснение всему этому абсурду. — Не хочешь ли ты сказать мне, что дал моему мужу Непреложный Обет? — она заметила, как дядя побледнел.

— О, Мерлин! — только сейчас она начала понимать, почему её дядя так долго отсутствовал, и она боялась даже представить, какими путями он шел, чтобы помочь Тому вернуться.

— Гермиона, поверь, всё не так плохо, как могло показаться на первый взгляд.

— Ты хоть слышишь себя? Как ты не понимаешь, я всё сделала, чтобы в магическом мире восстановился мир после его террора, а ты позволил ему вернуться и утверждаешь, что ничего плохого не случится! Как ты можешь утверждать такое? — Гермиона резко поднялась с кровати и направилась к двери. Её единственным желанием в данную минуту было подышать свежим воздухом, настолько ей было нечем дышать.

— Я пойду, проветрюсь, — открыла дверь и вышла, оставив дядю наедине с его угрызениями совести.

* * *

Она стояла на Астрономической башне и, держась за перила, глядела на закат. Гермиона очень старалась собрать свои мысли воедино, которые сейчас беспорядочно роились в голове, но ничего не выходило. Одно она знала точно: надо поговорить с Томом, и чем раньше это случится, тем лучше.

Подставляя легкому осеннему ветерку лицо, она попыталась вытеснить из головы свои проблемы хоть на секунду, понимая, что, по крайней мере, в следующие полгода спокойствия ей не видать.

Через пять минут или около того, когда она уже почти успокоилась, позади неё раздались шаги. Кто-то неспешно направлялся к ней. Гермиона так желала побыть наедине с собой, что человек, который нарушил её уединение, вызвал в ней откровенную злость. Она не стала оборачиваться. Ей не нужна была компания. Но у незнакомца, похоже, были свои планы на этот счёт. Он подошёл и встал рядом, да так близко, что их плечи почти соприкасались друг с другом.

—Любуетесь закатом, не правда ли, осенью он наиболее притягателен? — её глаза выдавали всё удивление и ужас, что она испытывала в данную секунду, глядя на молодого преподавателя ЗОТИ. По спине прошёлся холодок. Она уже давно не наблюдала своего мужа так близко от себя. Тот даже не взглянул в её сторону, продолжая смотреть на закат.

— ...

— Где твоя отзывчивость? Ты даже не ответишь мне? — в его голосе звучали нотки насмешливости. Но он по-прежнему не смотрел на неё.

— Зачем ты здесь, конечно, помимо тех моментов, что ты описал в письме? — спросила она чуть охрипшим от волнения голосом.

— Всему своё время... Ты должна идти в свою спальню, скоро отбой, и то, что ты проживаешь в преподавательском крыле, нисколько не даёт тебе право разгуливать в неположенное время, — он развернулся и направился к двери, ведущей с башни.

Она ожидала всего от этого, если его можно было так назвать, разговора, но не спокойного, поучительного и немногословного перебрасывания парой реплик между ними. Словно они действительно учитель и ученица, а не муж и жена. Она не понимала, какую игру затеял Том.

— Зачем ты послал мне цветы, если не желаешь поговорить со мной нормально и обсудить все вопросы, что накопились у тебя и у меня тоже?

— Я же сказал, всему своё время. Но я рад, что ты готова к нашему разговору, — при этом он ухмыльнулся. — А сейчас, позволь я откланяюсь. Ты желала остаться наедине, если я не ошибаюсь. Но позволь дать совет: отправляйся спать, завтра начинаются занятия, а я не потерплю опозданий на мой урок, — и уже на выходе, добавил:

— Доброй ночи вам, мисс Грейнджер, — на последних словах сильное ударение. И, увидев её ошеломлённое выражение лица Том, рассмеявшись, удалился.

Глава 6

Гермиона тяжело открыла глаза после бессонной ночи и первое, что увидела перед собой, — маггловский будильник, стрелки которого указывали половину десятого. Едва соображая спросонья, она тут же помчалась в ванную комнату. И надо же было такому случиться? Проспать первый учебный день! Умывшись на скорую руку, Гермиона постаралась со всей возможной ей быстротой одеться и, накинув мантию поверх школьной формы, прихватила свою сумку и выскочила из комнаты в прохладный коридор преподавательского крыла.

И только тогда вспомнила, что не имеет ни малейшего понятия, какое на сегодня расписание занятий, но с определённостью могла сказать, что первым в списке был ЗОТИ. Благо, нужный кабинет находился в противоположном крыле третьего этажа, Гермиона поспешила в нужном направлении, по пути переживая, что придется выслушать нарекание от собственного мужа.

Добежав до кабинета, Гермиона остановилась у двери, ведущей внутрь помещения и, взявшись за ручку, сделала глубокий вздох и затем медленно выдохнула, пытаясь восстановить ровное дыхание и выровнять ритм сердца, которое от быстрого бега в данную минуту неимоверно сильно колотило о грудную клетку. Более или менее успокоившись, она потянула на себя дверь и прошла внутрь.

Около тридцати пар глаз уставились на нее, как только она вошла, в то время как Том, а ныне профессор Морелло, расхаживал взад и вперёд перед первыми рядами парт и что-то пояснял своим учениками. Буквально через минуту, поняв, что его прекратили слушать, Том поднял свой взгляд на появившийся в кабинете отвлекающий элемент.

— Мисс Грейнджер, — преподаватель, сложив руки на груди, глядел на неё во все глаза, гаденько ухмыляясь, — то, что вы героиня войны, ещё не даёт вам право опаздывать на мой урок. Надеюсь, у вас имеется достойная причина для объяснения своего поведения?

Она была готова провалиться сквозь землю от публичного унижения, но так же не желала давать Тому повода получить большее удовольствие, что он уже получает. Гермиона гордо вскинула подбородок и сухо произнесла:

— Нет, сэр. Я просто проспала, — как бы ни было стыдно признавать столь позорный факт, она не позволила себе расклеиться под этим пронизывающим до глубины души взглядом, и наверняка знала, что тот сейчас роется в её мыслях.

— Похвально, что вы признаёте свои ошибки, мисс Грейнджер, — Морелло оглядел её с ног до головы изучающим взглядом, а после добавил: — А теперь можете занять своё место. Позже обсудим ваше наказание.

— Да, конечно... — тихо ответила Гермиона и направилась на пустующую заднюю парту. Она очень любила сидеть в первых рядах, но в данном случае и на этом уроке хотелось сделаться незаметной и укрыться от всех глаз, особенно от взгляда Тома Риддла. Очевидно, разгадав её намерения, профессор ЗОТИ вновь заговорил с ней:

— Нет-нет, мисс Грейнджер, что же вы не присаживаетесь здесь? — он указал рукой на свободную парту пред собой. — Насколько мне стало известно, вы сидите на всех занятиях именно на передних рядах. Не смею вам отказывать в этом...

Он откровенно издевался над ней с самого её появления. Слизеринцы в тон учителю мерзко лыбились и жаждали продолжения, даже на устах Джинни была заметна улыбка. Гермиона начала чувствовать, что закипает, и её негодование требовало своего выхода наружу. И будь другая ситуация она бы непременно ответила Тому со всей дерзостью. Но не здесь и не сейчас.

— Как скажите, сэр! — она добралась до своего места, бросила сумку на соседний стул и присела, сложив руки на парту, как примерная ученица.

— Так, класс, продолжаем отвечать на вопросы теста, а то мы и так довольно отвлеклись, — продолжил Морелло как ни в чём не бывало. — Ну, а вы, мисс Грейнджер, — он отошёл к своему рабочему столу и, схватив с него какие-то бумаги, вернулся обратно, — вот вам тест на проверку знаний материала за прошедшие шесть лет обучения, — Том положил перед ней проверочную работу. — На всё про всё у вас тридцать минут, приступайте, — и, склонившись к ней делая вид, будто указывает на что-то в задании, прошептал:

— Я же предупреждал тебя, что не стоит опаздывать на мой урок.

— Иди к чёрту, Том! — зло прошептала она ему в ответ.

— Я только оттуда и обратно не собираюсь, любовь моя, — ухмыльнувшись напоследок, он отошёл до своего стола и, усевшись на стул, погрузился в чтение книги, судя по обложке, это был учебник по ЗОТИ за седьмой курс.

Гермиона уткнулась в свой тест. Пролистав всё задание, отметила для себя, что на ответы ей понадобится не более пятнадцати минут, но так как она не желала привлекать к себе ещё больше внимания Тома, сейчас пыталась делать все, медленно оттягивая время. До конца урока оставалось более получаса.

Прозвенел колокол, возвещая об окончании занятия.

Она, не медля, подхватила школьную сумку, взяла свою работу, быстро дошла до преподавательского стола, положила тест перед Томом и поспешила удалиться, взглядом ища Джинни, чтобы отправиться вместе с ней на следующий урок и заодно взять у той расписание на неделю вперёд.

Гермиона заметила подругу, одиноко стоящую возле выхода. Но направившись к ней, её вновь окликнули:

— Мисс Грейнджер, я жду вас сегодня после уроков на отработку.

Она резво обернулась и бросила на Тома недовольный взгляд. Он лишь улыбнулся ей на это:

— Хорошо, профессор, я буду вовремя! — и, договорив, поскорее покинула кабинет.

Выйдя в коридор, Гермиона прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. Сегодняшнее только начавшееся утро вымотало её эмоционально. После этого урока она поняла, что нужно что-то менять, и если они не поговорят в ближайшее время, то их нынешнее отношение друг к другу засосёт её и Тома окончательно, а потом выбраться из него будет чрезвычайно трудно. Да она понимала, что заслужила такое его обращение, и он по понятным им обоим причинам вправе изводить её, но так продолжаться не должно. Она до сих пор его любила, несмотря ни на что. Хотела изменить всё и постараться исправить.

— Гермиона, что с тобой происходит? Ты выглядишь потерянной, — заботливо-встревоженный голос Джинни вывел её из раздумий.

— Джин, ничего особенного не происходит, — Гермиона, выпрямившись в полный рост, небрежно отмахнулась от её вопроса, — просто я плохо спала, да и этот проклятый дождь барабанил всю ночь по стёклам, не давая уснуть. Ладно, что у нас там следующим уроком?

Уизли порылась в своей сумке и, извлекла из неё два клочка пергамента. Она протянула один Гермионе, а в другой, что принадлежал ей, заглянула, пробегая его мимолётным взглядом.

— Так, у меня сейчас прорицание у профессора Флоренца, а у тебя?

— У меня две пары по рунам, говорят, будет новый преподаватель... Встретимся за обедом.

Попрощавшись, они разошлись каждый в своём направлении.

На сегодняшний день у неё не было больше занятий, и сразу же после древних рун у профессора Маркуарт она должна была отправиться к Тому на отработку. Вот тогда-то Гермиона и задумала вытянуть все подробности из мужа о его столь загадочном появлении.

Побывав на своём любимом предмете по древним рунам, она была очень разочарованна. Новая преподавательница заметно уступала в знаниях предыдущему учителю. Та выглядела немногим старше самой Гермионы, и по возрасту было очевидно, что опыт у этой дамочки не богатый.

Мисс Кети Маркуарт была высокой блондинкой с яркими карими глазами и вьющимися густыми волосами. Она не была похожа на людей, готовых посвятить себя преподаванию. Эта молодая особа скорее выглядела, как модель, сошедшая с глянцевого маггловского журнала. Все две пары вся мужская половина их группы, что посещает этот предмет, не отрывала от неё своих жадных взглядов и внимала каждому её слову.

В общем, урок прошел далеко не плодотворно и, выйдя из класса, первым желанием было немедленно вычеркнуть этот предмет из списка изучаемых ею уроков.

Гермиона возвращалась на третий этаж в кабинет мужа, чтобы отработать своё опоздание.

Дойдя до нужной двери, она постучалась и, получив позволение войти, зашла.

— Гермиона, проходи. Я должен отправляться на собрание. Ты будешь проверять тесты своих сокурсников, можешь приступать, я буду через час, — он, не особо обращая внимания на Гермиону, прошел мимо нее и направился в сторону двери.

— И это всё?! Ты даже не поговоришь со мной?

— А на что ты, собственно, надеялась? Ты исчезла, оставила меня одного, а сейчас стоишь тут и требуешь, чтобы я объяснил тебе своё поведение? — тон, которым он говорил с ней, был пропитан сарказмом.

— А ты считаешь, что всё так и должно оставаться? Ты будешь всякий раз разговаривать со мной в таком тоне, а я, по-твоему, должна терпеть? И всё лишь потому, что когда-то оставила тебя, посчитав, что человек, которого я знала в моём времени, настоящий монстр?

— А ты не задумывалась, почему я таким стал? — Том подошёл к ней и, взяв её за подбородок, заставил взглянуть в его глаза. — Отвечай?

— Зачем? Ты же и так всё прекрасно знаешь...

— Я хочу это услышать от тебя, Гермиона!

— Думала!.. Ты это хотел услышать? — на её глазах выступили слёзы всей боли и грусти, что накопились за столь недолгое время, что она не видела его. — Ты хотел услышать, какая же я дура, что даже не попыталась изменить тебя, себя... ситуацию?! Да, Риддл, я — дура! Ты хотел услышать, что моя жизнь здесь потеряла смысл без тебя?! Так это так! — всё лицо застилали слёзы.

Том нежно вытер своей ладошкой заплаканное лицо жены и, улыбнувшись, проговорил:

— Я очень скучал...

Он приблизился к ней и нежно с осторожностью поцеловал её. Она тут же растворилась в столь сладостном ощущении. Было чувство, что они никогда не расставались, что всегда были вместе, и в данный момент они не в кабинете преподавателя ЗОТИ, а всё на том же пляже во Франции, где она впервые увидела настоящего Тома. Ранимого, любящего, заботливого и настолько любимого.

От столь приятного занятия их отвлёк стук в дверь. Они нехотя оторвались друг от друга. Том отошёл от неё на почётное расстояние, а Гермиона, вытерев слёзы с лица, дошла до стола, присела на стул и принялась за проверку тестов.

— Войдите! — Том говорил своим обычным чуть отстранённым голосом.

Дверь открылась, и в кабинет зашёл вальяжной походкой Малфой-младший.

— Профессор Морелло, простите, что отвлекаю, но мне сказали, что Грейнджер у вас...

Гермиона поднялась со своего места и, подойдя к слизеринцу, спросила:

— Что ты хотел, Малфой?

— Грейнджер, повежливее! Я тут, понимаете, ищу ее, а она ещё и недовольна...

— Переходи к делу.

— Директор МакГонагалл просила найти тебя и передать — будто я какой-то домовик ей — что там твой рыжий женишок прибыл повидаться с тобой. И что ты нашла в этом рыжем недоразумении, Грейнджер? — передав то, о чем его просили, Малфой учтиво попрощался с преподавателем и ретировался по своим делам.

Гермиона покрылась холодным потом от волнения, не представляя, что может подумать после этого заявления Том и, обернувшись к нему, она больше не увидела на его лице нежности и любви, которая была буквально пять минут назад...

Глава 7

Едва лишь за Малфоем закрылась дверь, Том, не говоря ни слова, взял свою мантию со спинки стула и, поравнявшись с Гермионой, остановился, пытливо глядя ей в глаза. Она так и стояла у входа в кабинет, не шелохнувшись, молча наблюдая за его действиями, страшась его реакции на слова слизеринца о Роне. Гермиона по сей день помнит, как Том обошелся с Адрианом, когда тот вознамерился поцеловать её.

— Ты всё не так понял, — взволнованно произнесла она. — Я никакая не невеста Рону и уж тем более не собираюсь за него замуж. Малфой просто-напросто всё выдумал!

Он мягко провёл по её щеке пальцами и спокойно ответил, хотя глаза выдавали его напряжение:

— Я знаю, о чём ты думаешь, моя милая, но я не виню тебя. Ты имеешь право на прошлое, как и всякий человек. Меня обеспокоило лишь то, что я не могу быть с тобой рядом. Даже сегодня... Ты вроде со мной, но в тоже время совершенно нет, — Том нерадостно ухмыльнулся себе. — Я должен уже идти. Как закончишь, можешь повидаться с этим Роном. Надеюсь, ты решишь с ним все ваши недомолвки, чтобы мне не пришлось разочаровываться. Ведь ты прекрасно помнишь: моё терпение не безгранично, любовь моя.

Том вновь прикоснулся к её лицу, на сей раз, чтобы убрать прядь её волос за ухо. От его прикосновения тело мурашками пошло, а завуалировано-вежливые слова вызвали дрожь, и сердце пропустило очередной удар.

— Я хочу, чтобы ты вернулась со мной туда, где наш дом, где мы можем без утайки быть вместе, — добавил Риддл с нежностью в голосе. И больше, не говоря ни слова, Том покинул кабинет.

Она присела на прежнее место и, взяв в руки стопку тестов, принялась за их проверку. Но из головы так не выходил их с Томом разговор, что сильно отвлекало от дела. Одно она понимала ясно: надо немедленно поговорить с Роном и объясниться. Так будет лучше для всех и прежде для него самого.

По прошествии получаса Гермиона наведалась в гостиную Гриффиндора и никого там не застала за исключением лишь одиноко сидящего мальчика-третьекурсника пред камином на некогда её любимом кресле. Поинтересовавшись у него о Джинни и, получив немногословный ответ, она тут же вышла в коридор и направилась в Большой Зал.

Гермиона нашла подругу в обществе Рональда. Они сидели за столом родного факультета, мирно болтая. И она немедленно направилась к ним, желая поскорее покончить с разговором, в котором обязательно пояснит своему новоявленному жениху, что никогда и не давала повода ему так рассуждать. А после отправиться обратно в кабинет мужа обсудить темы, интересующие её больше всего прочего.

— Здравствуй, Рон! — парень слегка вздрогнул и вмиг обернулся на её голос.

Как и в последнюю их встречу, он, поднявшись с места, удушающе крепко обнял её и поцеловал. Этот порыв был столь неожиданный, что она не сразу нашлась, чтобы оттолкнуть Рона от себя. Какое же было облегчение, что поблизости не оказалось Тома, и он не смог видеть всей этой картины. Облегчённо вздохнув, Гермиона позволила себе дружескую улыбку в сторону обоих Уизли.

— Гермиона! Я так рад тебя видеть. Ты не представляешь, как же я скучал! — Рон всё не унимался и повторил попытку вновь её обнять, но на этот раз она с лёгкостью увернулась, прошептав:

— Рон! Здесь же люди! Веди себя прилично!

Все её слова вызывали у Уизли лишь улыбку. Он небрежно отмахнулся от присутствующих учеников. Казалось бы, ему доставляет удовольствие демонстрировать собственнические чувства. Рональд, каков был, таким и остался — вечно играющим на публику, желающий похвастаться перед окружающими людьми. Но она не собиралась подыгрывать ему в этом. Ей было достаточно мужа, в игру которого Гермиона была готова играть, лишь бы вернуть.

— Ладно, ребята, я вас оставлю, у меня ещё дела, — Джинни, заговорщически подмигнув ей, унеслась прочь из зала, оставляя их наедине.

— Гермио...

Уизли не успел досказать, как Гермиона перебила его:

— Рон, давай уйдём отсюда куда-нибудь, — желания находиться в столь людном месте и в близкой опасности к мужу не было. Она хотела объясниться с другом в спокойной обстановке.

— Ты просто читаешь мои мысли! — провозгласил он. — К слову, я отпросил тебя у МакГонагалл на пару часов. Она дала нам разрешение провести свободное время вне замка. Поэтому мы с тобой сходим в «Три метлы», если ты, конечно, не против, — неуверенно закончил Рон, вглядываясь в хмурое лицо своей, как он думал, невесты.

Гермионе было глубоко всё равно, куда идти, лишь бы подальше от замка.

— Конечно, Рон! — она подхватила его под руку и, не говоря ни слова, направилась с ним к выходу.

Дойдя до паба, пара вошла внутрь и уселась за дальний столик возле окна. Рон, извинившись, ушёл взять чего-нибудь выпить за встречу и спустя минуту вернулся с двумя бокалами в одной руке и бутылкой вина в другой.

Теперь настала пора удивляться самой Гермионе. Она не понимала, в честь чего такая роскошь. Насколько она помнила, Рон всегда предпочитал сливочное пиво или огневиски, а тут вино и, похоже, не для него одного.

Гермиона в предчувствии чего-то не очень хорошего нервно поёрзала на стуле.

— И в честь чего праздник?

— А? — отрешённо откликнулся Рон. Всё его внимание привлекала бутылка, которую он со всей аккуратностью открывал.

— Я говорю: зачем всё это? — она указала на бокалы, в которых сейчас плескалась ядовито-красная жидкость.

— Гермиона! — он слишком уж торжественно произнёс её имя и взял за руку. — Я скоро отправляюсь с Гарри на сборы нашей команды, будем готовиться к матчу, — Рон сделал небольшую паузу, — но прежде я хотел увидеть тебя...

У Гермионы будто камень с души свалился. Её друг просто хотел повидаться с ней. Понимая, что ничего не произошло из ряда вон выходящего, она наконец-то расслабилась и искренне улыбнулась Уизли.

...Но тут он ещё более настойчиво сжал её ладонь одной рукой, когда другой полез в карман, ища что-то.

И вот перед ней на столике уже лежит небольшая коробочка обтянутая красным атласом... И Рональд несмело продолжил:

— Гермиона, я понимаю, что здесь и сейчас не самое лучшее место, где можно делать предложение, но ты пойми... это... В общем, мы же с тобой давно решили, что будем вместе, и я хотел бы быть уверен, что ты будешь ждать меня всякий раз, когда я буду на тренировках... И тем более, когда ты здесь...

Гермиона шокировано замерла, выслушав Рона.

«Мерлин! За что мне это?! — простонала она про себя. — И когда это мы успели решить?»— Гермиона откровенно не понимала, что сейчас городит её дружок.

Рука её вмиг стала гореть в его ладони, словно она этим прикосновением подтверждала все его слова и подписывалась под каждым его последующим заявлением. Она резко выхватила руку.

— Рон! — перебила она его излияния. — Рон, я не могу!

— Я понимаю. Но я же не говорю, что мы должны пожениться именно сейчас. Ты должна получить образование, да и я хочу укрепиться в команде, — Рон абсолютно не понял её, продолжая действовать согласно какому-то только ему известному плану.

Она никогда не слышала, чтобы он когда-то говорил так много предложений за раз, и была уверена, что он заучил все слова на все возможные развития ситуации.

— Рон! Стоп! — повысила она тон. Тот непонимающе посмотрел на неё. — Рон, ты неправильно меня понял. Я... я не могу выйти за тебя, — сейчас Гермиона должна была сказать самое сложное, — я не выйду за тебя, Рон. Прости...

— Почему же не можешь? А как то, что было в мае? — он тупо уставился на неё, не сводя своего взгляда. — А! — Рон хлопнул себя по лбу ладонью, будто припомнил что-то особо важное, — Понял, ты просто обижена на меня за то, что я не писал тебе всё лето, — после этого Гермиона ещё раз убедилась, какой же, оказывается, недалёкий её лучший друг.

У Гермионы и на этот счёт имелось, что сказать. Она была удивлена, что Уизли полагает, будто для неё это могло стать проблемой. Да если бы она только хотела его видеть, так для этого было достаточно просто прийти в гости к Поттеру, где он всё лето обитал, но, увы, Рон так этого и не понял.

Она уже было собралась объяснить свою позицию, как дверной колокольчик звонко зазвенел. Гермиона в ту же секунду обернулась на звук, бросив взгляд на дверь. На пороге заведения стоял Том в обличие профессора Морелло и новая преподавательница древних рун — Кети Маркуарт.

Он подошёл к стойке и сделал заказ. После, обратившись к своей спутнице и шепнув той что-то на ушко, направился с ней к единственно свободному столику, что находился рядом с ними.

Том двигался вполне свободным и спокойным шагом. Маркуарт улыбалась ему, что-то щебеча, но стоило ей увидать Гермиону, как её лицо перекосилось от открытой неприязни. Гермиона не могла взять в толк, чем заслужила такое её отношение, когда они ещё даже не общались, не считая пары вопросов и ответов на уроке.

Риддл сделал вид, будто только заметил Гермиону, хотя та прекрасно видела, что пока Маркуарт увивалась возле него, он бросал на неё мимолётные взгляды. Поравнявшись с их столиком, Том остановился и, продолжая ломать комедию, обратился к ней:

— Добрый день ещё раз, мисс Грейнджер, — поприветствовав ее, он перевел свой взгляд на Рона, сидящего рядом. — Извините, я, кажется, где-то видел вас, вот только не припомню, где...

— Рон Уизли, — представился парень и подал свою широкую ладонь для рукопожатия.

— Да, наслышан-наслышан о вас и вашем вкладе в историю войны, мистер Уизли, — Том незамедлительно ответил на рукопожатие, улыбаясь, как ей показалось, слишком дружелюбно. Только обратив внимание на лицо друга, она поняла, что не ошибалась. Во время приветствия парень слегка скривился — похоже, её муж не поскупился на выказывание своей радости от знакомства. — Так приятно видеть столь молодых и одаренных людей! Вы, я так понимаю, друзья с мисс Грейнджер?

— Лучшие! — Рон выпятил свою грудь вперёд и гордо произнёс. — Она моя невеста!— заявил он во всёуслышание.

— Да что вы говорите?! — Том бросил наигранно-удивлённый взгляд на жену.

Похоже, Рон не уяснил, что она ему отказала. Как только с его уст слетели последние слова, Гермиона изо всех сил пнула его по ноге под столом. Уизли стойко выдержал атаку, лишь слегка поморщившись.

— Рональд Уизли! Мы это уже обсуждали, я не невеста тебе. Мы только друзья, заруби себе это на носу! — шепотом сказала она сквозь зубы.

Лицо Уизли начало покрываться красными пятнами, а затем и вовсе слилось с цветом его волос. Но ей было абсолютно всё равно. Она считала, что, возможно, публичное унижение утихомирит его пыл и поставит его мозги на нужное место, но особо не питала по этому поводу надежд, зная его с самого детства, она могла с уверенностью сказать, что попытки обратить её на свою сторону и принять его ещё будут.

Маркуарт, взяв Тома под руку, обнажила свои белоснежные зубы, улыбаясь слащавой улыбкой и бросила острый взгляд на Гермиону.

— Позвольте представить мою спутницу — мисс Кети Маркуарт, — похоже, опомнившись, что стоит не один, произнёс Демиан Морелло. — Кети, ты, должно быть, уже знакома с мисс Грейнджер, она самая лучшая студентка нашей школы за последние полвека.

Блондинка оглядела свою ученицу всё тем же недовольным взглядом и изрекла своим сладковато-приторным голоском:

— Я что-то не заметила хоть каких-то особых знаний у мисс Грейнджер, Демиан! — говоря это, Маркуарт, не стесняясь никого, прильнула к руке Тома ещё теснее.

Если ещё можно было закрыть глаза на то, что профессор Маркуарт появилась с её мужем под руку в пабе, хотя тот должен быть на собрании, то уж оскорбление в её адрес в том, что она глупа, Гермиона не могла стерпеть. И она встала со своего стула, собираясь покинуть сие заведение, но обернувшись, напоследок высказалась:

— Знаете что, мисс Маркуарт! Дело не в моей осведомлённости по древним рунам, а в том, что ваша предшественница была намного старше вас и, не побоюсь сказать, опытнее, и она не жаловалась на мои знания. Я всегда получала высшие баллы по этому предмету, — Гермиона ухмыльнулась точь -в —точь, как профессор Снейп, когда видел перед собой глупого ученика, возомнившего, что знает всё и вся. — Я так думаю, что дело просто в вас самой! Побывав на одном вашем уроке, мне вполне хватило, чтобы понять, что вам ещё учиться и учиться...

— Демиан! Почему эта девчонка так со мной разговаривает? — блондинка была возмущена столь нелестному отзыву о своих способностях.

Тому, похоже, не было до этого никакого дела, но всё же сказать что-то он был должен. Нельзя было поощрять такое поведение со стороны учеников:

— Мисс Грейнджер! Вам, вероятно, мало было сегодняшней отработки? — Гермиона углядела озорной огонёк в глазах мужа. — Сегодня в девять вечера жду вас в моём кабинете.

— Как скажете, профессор, — нажим на последнее слово. — Я приду в назначенное время и буду наедятся, что вы, мистер Морелло, тоже будете вовремя и не задержитесь на своём особо важном совещании, всего хорошего!

Её не волновало, что она так резко разговаривает с учителем в присутствии других лиц, её не волновало и перекошенное от злобы лицо Маркуарт. Она просто наплевала на всё это. А с Томом она ещё обязательно поговорит про его важное совещание. Гермиона обратилась к Рону, игнорируя всё и всех:

— Рон, что ты сидишь? — Гермиона посмотрела на друга, который, похоже, во время всей этой словесной перепалки между подругой и учителями непонимающе хлопал глазами и, вероятно, в этот момент припоминал случай, произошедший с ней на прорицании. — Идём уже. Я хочу уйти отсюда... Ну! — прикрикнула она под конец.

Долговязый Рон приподнялся и, вежливо попрощавшись с собеседниками, направился к Грейнджер, которая, сложив руки на груди, ждала, когда же тот соизволит начать двигаться и размышлять побыстрее.

— Гермиона... Что это было? Нет, ты пойми правильно, ты права, но всё же тебе ещё учиться в школе. Не боишься, что они испортят тебе этот год обучения? — шёпотом говорил он, склонив голову в её сторону.

Она ничего не ответила, лишь отмахнулась от его замечания, чем дала понять, что не собирается обсуждать сложившуюся ситуацию с ним.

Рон, приоткрыв дверь, жестом пригласил её первой выйти на улицу. Зная, что в скором времени она об этом обязательно пожалеет и что это не выход из ситуации, Гермиона кокетливо поблагодарила Рональда за учтивость, взяла его за руку, чем вызвала его счастливую улыбку, бросила на мужа дерзкий взгляд и вышла на улицу.

Глава 8

Стоило им лишь переступить порог паба, как Гермиона тут же высвободила руку из ладони Рона. Тот вмиг изменился в лице. Если ещё три минуты назад он счастливо улыбался ей, то сейчас хмурился, отчего на его широком лбу пролегли две глубокие морщины. Он ничего не сказал, не проронил ни слова пока они шли до замка. Возможно, Рон что-то понял для себя, что не дошло до него тогда в пабе, когда Гермиона пыталась ему втолковать прописную истину, что они не пара друг другу. В конечно счёте ей было всё равно, какие выводы он сделает для себя, лишь бы не мешался под ногами со своими выдумками.

Идя по тропинке мимо невысоких домиков и заведений Хогсмида, она поежилась от холода и, покрепче обхватив себя руками, думала о поступке Тома. Его ложь больно кольнула по её самолюбию и вызвала едва сдерживаемую волну ревности. И только здравый смысл не дал Гермионе вспылить и наговорить лишнего. Достаточно было её глупого поступка напоследок.

А эта Маркуарт так ей напоминала Вальбургу своей навязчивостью, беспринципностью и наглостью характера. Сталкиваться вновь с такого рода преградами Гермиона опасалась, потому что видела, с каким обожанием эта блондинка глядит на её мужа. Маркуарт пойдёт на всё, лишь бы получить своё, в этом не приходилось сомневаться.

Но она не будет распыляться на злость и обиду, тревожить свои и без того расшатавшиеся нервы, делать поспешных выводов, как однажды было с Софи Дюбуа, а всё узнает лично от него, стоит только дождаться вечера. И дай Мерлин ей терпения!

До назначенного времени оставалось без малого шесть часов.

— Гермиона, — мягкий голос Рона вывел её из раздумий.

— Что?.. — отрешённо ответила она.

— Мы пришли, — он остановился, придержав Гермиону за локоть, увлекая за собой.

Она огляделась по сторонам. Они дошли аж до самых кованых ворот, открывающих вход на территорию замка.

— Гермиона, — вновь отозвался Роналдьд. — Я дальше не пойду... должен идти, ещё нужно собрать вещи. Ты же знаешь, что у меня всё в последний момент делается.

Она это знала, как никто другой, не считая, пожалуй, его матери. Рон, разговаривая, отчего-то не глядел в её сторону, предпочитая разглядывать свои ботинки. Вероятно, волновался или набирался храбрости, чтобы высказать очередные мысли по поводу своего предложения.

Спустя пару секунд молчания он оторвал взгляд от стоп и, вынув из кармана всё ту же злосчастную коробочку с кольцом, на которое Гермиона так и не пожелала посмотреть, вновь протянул её.

Она чертыхнулась про себя, понимая, что за этим последует и тяжело вздохнула. Но её отказ вовсе не лишил Рона желания, во что бы то ни стало добиться своего. И это уже начало утомлять:

— Рон, — серьёзным тоном произнесла она. — Я уже сказала, что не выйду за тебя, и не стоит...

Уизли перебил её, жестом руки призывая замолчать и выслушать:

— Я всё понимаю, — торопливо начал он, — но и ты пойми меня. Я ведь люблю тебя, и верю, что и ты меня любишь, но отчего-то упорно утверждаешь обратное.

В голове не укладывалось всё происходящее. Мало ей Тома так ещё и Рональд. И с чего он вообще взял, что у них любовь, не от одного ведь единственного поцелуя?

— Но... — она приняла последнюю попытку достучаться до него и объяснить, что то, что он принял за любовь, таковой не является, но потерпела неудачу, будучи опять прерванной на полуслове.

— Не перебивай, пожалуйста! Мне и так не легко... Так вот, я понимаю, что с тобой в последнее время творится что-то неладное. Джинни говорила, что ты отгородилась ото всех, да и я не могу похвастаться, что был хорошим другом в последние месяцы, но, я полагаю, во всём виновата война... Я понимаю тебя, мы ведь вместе прошли через это, помнишь?.. Дорогая, — жалостно-утешающие нотки в голосе. Он подошёл к ней и приобнял. Она уже не сопротивлялась, — не решай ничего сейчас, обдумай всё. Я вернусь через месяц и, если ничего не изменится тогда, увы. Но ты всё равно возьми кольцо, я его купил для тебя, — Рон, отстранившись, протянул ей футляр.

Гермиона стояла в нерешительности. Одна её часть хотела взять и побыстрее покончить с пустым разговором, другая отчётливо понимала, что прими она колечко сейчас, это может повязать её по рукам и ногам. И потом объяснить Уизли, что шансов у него как не было, так и нет, будет ещё труднее.

Она несмело, боясь совершить опрометчивый поступок, всё-таки приняла кольцо. Рон тут же просиял, и Гермиона немедля пожалела о содеянном. И чтобы он уж сильно не обнадеживался, а если говорить честно, совсем не обнадеживался, пояснила:

— Рон, это ничего не значит. Решение моё не изменится ни через месяц, ни когда-либо ещё.

И вновь его улыбка — снисходительная и терпеливая. Ей так и захотелось сейчас выкрикнуть ему в лицо всю правду, но не могла. Не могла рисковать, потому что в противном случае пришлось бы многое объяснять и многим поплатиться за искренность.

Рон еще раз обнял ее, шепнув на ухо:

— Посмотрим, Гермиона, посмотрим, — она не успела возразить, как тот тут же аппарировал.

* * *

Гермиона поспешила в замок, так как на улице и вправду стало холодно. Осенний ветер пробирал до костей, тучи сгустились, предвещая очередной затяжной дождь.

Направляясь в сторону подземелий, где находился кабинет её дяди, она наткнулась на Малфоя, выходящего из Большого Зала.

— Грейнджер! — парень ускорил шаг и, поравнявшись с ней, пошёл рядом.

Она, как ни странно, больше не ощущала рядом с Малфоем себя некомфортно. Возможно, это было обусловлено откровенным разговором, состоявшимся в пабе Косого переулка.

— Что тебе, Малфой? Я тороплюсь, — Гермиона, не сбавляя шага, всё так же продолжала идти.

— Что это? — блондин, не удосужившись дождаться ответита, выхватил подарок Рона, который она так и держала в руках, не подумав о том, чтобы убрать его от лишних глаз.

— Отдай немедленно! — прошипела она сквозь зубы и простонала про себя, наблюдая, как он открывает футляр и рассматривает колечко.

— Что это у нас тут, — заинтересованно произнёс Драко. — Ба! Да ты, Грейнджер, не успела оплакать мужа, как снова в невестах ходишь! И кто же жених? — Драко взглянул на неё и сразу же всё понял. — Только не говори, что я тогда угадал, и это рыжий?! Мерлин! — Отвали Малфой! — огрызнулась она и, выхватив кольцо, спешно положила его в карман кофты.

Слизеринец гадко ухмыльнулся.

— Грейнджер. А ты поставила Уизела в известность, что это не первый твой брак? Ты постаралась ему втолковать, что ему придётся приложить все усилия, чтобы соответствовать твоим требованиям? Ты у нас дама прихотливая, тебе же СИЛЬНЫХ И МОГУЩЕСТВЕННЫХ ВОЛШЕБНИКОВ подавай, — он засмеялся заливистым смехом, который отзывался эхом от стен безлюдных подземелий.

— Малфой! — Гермиона постаралась прекратить его смех, с силой ударив того по плечу. — Какого чёрта тебе от меня нужно, иди куда шёл!

— Я собственно тебя и искал, — сказал парень, не прекращая улыбаться.

— И я ещё раз спрашиваю, какого лешего тебе от меня нужно?

— Ладно, не нужно так расходиться... Ты же в курсе, что в ближайшие выходные поход в Хогсмит...

— Ну и?

— Ну и не у всех, знаешь ли, есть рыжие придурки, чтобы их отпускали. А мне, как тебе должно быть известно, не положено выходить из школы без сопровождения. Боятся, Грейнджер! — парень высокомерно хмыкнул.

— Кого? Тебя что ли? — она одарила собеседника насмешливым взглядом, но уже после продолжила с недовольством в голосе: — Ну, так, а я здесь причём? Попроси кого-нибудь со своего факультета и дело с концом...

— Нет, не выйдет. Запрет распространяется на весь наш факультет. Не положено нам без соглядатаев. Вообще-то, таким образом, МакГонагалл надеется, что мы не выйдем за пределы этой треклятой школы, полагая, что мы выше того, чтобы обращаться к другим за помощью, но у меня ведь есть ты!

—Знаешь, я как-то не особо преисполнена желанием разгуливать по деревне в такой сомнительной компании как ты, Малфой, — ухмылка и язвительный тон.

— Грейнджер, позволь тебе напомнить, что когда-то ты просила умолчать о твоих делишках в прошлом, и я сделал тебе это одолжение. Вот и ты не ломайся и выручи меня.

— Ой, какое благородство, Малфой, сначала вынудил шантажом, затем прикинулся добреньким в угоду себе.

— Но я всё же ничего сказал. Ну, так как? — требовательно спросил он.

— Хорошо. А теперь иди уже куда шёл! — сказав это, Гермиона завернула направо и прошла в кабинет зелий.

* * *

В кабинете не оказалось ни одной живой души. И, прежде чем направиться в комнаты дяди, Гермиона решила проверить ещё и лабораторию. Но и там никого не оказалось. Среди множества котлов и полок с всевозможными зельями её взгляд уцепился за книжку-тетрадь, небрежно валяющуюся в открытом виде на рабочем столе.

Поддавшись любопытству, она взглянула на страницы тетради — это оказался личный дневник мистера Дагворта со всеми расчётами для сложных зелий. И открыта она была на зелье «Миранда». Запись точно сияла своими зелёными чернилами, призывая и маня, требуя, чтобы ею воспользовались.

Подчиняясь желанию, она поднесла палочку к тетради, чтобы произнести копирующее заклинание, но не успела. В классе послышался грохот, а затем голоса. Гермиона отошла от стола и встала рядом с чуть приоткрытой дверью, вслушиваясь в разговор. В кабинете появились Маркуарт и её дядя.

— И что она себе позволяет! — голос Маркуарт надрывался от крика.

— Дорогая, ты о ком? — спросил Гектор спокойно, с едва уловимыми нотками озабоченности в голосе.

— Грейнджер! Это всё твоя Грейнджер! — прикрикнула она, на что её собеседник тяжело вздохнул.

— Ох, а я так надеялся, что вы подружитесь, — печально произнёс он.

— Подружимся?! Не смеши меня! Эта Грейнджер возомнила из себя, Мерлин знает кого! — блондинка фыркнула, да так звучно, что даже Гермионе было слышно в лаборатории. — Героиня! — из уст Маркуарт это звучало как оскорбление. — А пафоса и гонора полный котёл!.. И что ты нашёл в ней, а? Что вы все в ней нашли? Ну, вот скажи, зачем Демиану понадобилось подходить к ней в пабе, не пойму!

— Не лезла бы ты к этому парню, а то потом проблем не оберешься! Поверь старику, я знаю, о чём толкую, дорогая, — голос мужчины источал всю серьёзность сего предупреждения. — Лучше не вмешивайся в их отношения, ты в них лишняя.

— Да ты только послушай себя со стороны! Какие могут быть отношения у этой... этой маггловки с Демианом? — яростно выпалила она.

— Всё, довольно! Если бы я только знал, чем дело обернётся, и что ты будешь себя так вести, ни за что не предложил бы Минерве твою кандидатуру на роль преподавателя. Я думал, ты наберёшься опыта... Но, похоже, ты стремилась сюда совсем за другим.

— Но...

— Довольно, я сказал! Всему есть границы, дорогая. Не разочаровывай меня ещё больше, не то придётся отослать тебя обратно во Францию...

— Да как ты можешь быть на её стороне! Она же тебе никто! — профессор рун приглушённо всхлипнула, затем послышался хлопок дверью, возвещающий, что расстроенная столь пренебрежительным отношением Маркуарт покинула кабинет.

— Ох уж эта молодёжь! — вздохнул Гектор. — Так, зачем же я сюда торопился? Вот чертовка! Из-за неё я даже позабыл, зачем пришёл... Ладно, позже зайду, — на последних словах дверь за учителем зелий закрылась.

Гермиона постояла ещё пять минут в тишине, боясь нарушить ее, на случай если ещё кто-нибудь вознамерится зайти. Она благодарила Мерлина за то, что оказалась незамеченной.

Скопировав нужные и важные записи из тетради, Гермиона поторопилась уйти. И тут же отправилась к Тому, чтобы наконец-то потребовать ответы на свои вопросы. Её интересует многое и даже больше. Она хотела знать кто же эта Маркуарт, которая, если верить разговору, знакома с ним не первый день. И какое к этому всему отношение имеет её дядя.

«И он ответит на всё, хочет он того или нет!» — подумав об этом, она прямиком направилась на третий этаж.

Глава 9

Чтобы преодолеть расстояние от подземелий до третьего этажа, где располагалась комната профессора ЗОТИ, Гермионе потребовалось не больше пяти минут — она очень спешила.

Дойдя до нужной двери, Гермиона, не думая ни об осторожности и уж тем более о приличиях, прошла в комнату, не постучав.

Картина, которая предстала перед глазами, только она переступила порог, взбудоражила в ней очередной приступ злости.

Помещение, в которое она ворвалась, служило Тому кабинетом. Множество стеллажей с книгами, камин в правом углу комнаты, с двумя креслами пред ним. Посреди располагался громоздкий на вид рабочий стол из дубового дерева, на его краешке, кокетливо сложив ногу на ногу сидела Маркуарт. А Том, её Том, расслабленно откинувшись в кресле, попивал янтарную жидкость из бокала и внимал каждому её слову.

Дверь глухо захлопнулась и две пары глаз вмиг уставились на неё.

Маркуарт тут же вскочила со стола и, гордо вскинув подбородок, начала громко возмущаться:

— Кто тебе позволил без разрешения врываться в апартаменты учителя?

Гермиона уже было хотела ответить на резкий выпад блондинки, но не успела и рта раскрыть, как Том, поставив бокал на гладкую поверхность стола, поднялся и заговорил приторно-нежным голосом, обращаясь вовсе не к ней.

— Кет... — вот он стоит уже возле Маркуарт и нежно проводит по её плечу рукой. Та улыбнулась в ответ на его прикосновения и следом бросила на Гермину взгляд полный победы.

Гермиона всё никак не могла взять в толк, что Маркуарт может иметь против неё. Словно та ревнует, но причин для этого не могло быть, ведь она вряд ли ведала о том, что на самом деле связывает их с Томом. Или знала и сейчас специально изводит её?

— Оставь нас поговорить... — продолжил Риддл.

Маркуарт опять приняла попытку возмутиться, открыв свой пухлый ротик, но была остановлена жестом руки, призывавшим её прекратить препираться и дослушать.

Гермиону аж всю перекосило от отвращения, глядя на это. Блондинка послушно захлопнула рот и обратила всё внимание на мужчину, смотря на него раболепным и влюблённым взглядом, который был непростительно заметен всем окружающим.

— Ты разве не видишь, что мисс Грейнджер не терпелось что-то сказать мне, в противном случае она не забыла бы о правилах приличия, — ироничная улыбка, направленная на жену.

— Как скажешь, Демиан! — покорно согласилась Кети. — Но я надеюсь, ты преподашь урок мисс Грейнджер? Видать, ей было мало одной отработки, чтобы уяснить, как следует себя вести, — всё это она изливала на Тома, пока направлялась к двери.

Профессор Морелло, отворив проход, поцеловал ручку коллеге и, прощаясь, не упустил вставить свои три сикля. Насмешливо глядя на Гермиону, он произнёс:

— Будьте уверены, мисс Маркуарт, мисс Грейнджер будет наказана сполна...

Удовлетворенная его словами, Кети спокойно удалилась из помещения, напоследок одарив ученицу очередным «приятным» взглядом.

— Ке-е-ет! — передразнила Гермиона мужа. Том невольно ухмыльнулся, но сразу перешёл на серьёзный тон:

— Можно узнать, почему ты врываешься без стука?

— А что, боишься быть застуканным в неподходящий момент? — съязвила она, усаживаясь в кресло возле стола.

— Хм, — фыркнул Том на её неприкрытую ревность. — Ничего бы такого не произошло, да и не могло, что ты себе там опять удумала? Просто мы обсуждали мою предстоящую поездку.

— Ты, покидаешь Хогвартс? — нахмурившись, спросила она, пристально вглядываясь в лицо мужа.

— Не волнуйся! Не для того я здесь появился, чтобы исчезнуть из твоей жизни, как когда-то это сделала ты, моя милая...

Удар ниже пояса заставил Гермиону задохнуться от чувства стыда, ощущая себя мерзкой предательницей.

— Может быть, достаточно меня этим попрекать?

— Может, и достаточно... — задумчиво произнёс он, подходя ближе и присев на корточки подле неё, взял её ладонь в свою руку и ласково сказал:

— Прости, но... Ладно, не будем ворошить прошлое. Меня посылают на конференцию во Францию на несколько дней, да, и нужно приобрести на чёрном рынке некоторые редкие ингредиенты.

— Какие ингредиенты?

— Нужные для зелья. Ты же не думала, — Том выпрямился во весь рост и, пройдя до кресла, вальяжно расселся на нём, — что я позволю тебе остаться здесь, не так ли?

— Нет, не думала. Но я и сама справлюсь. Нужный рецепт зелья у меня имеется.

— Рецепта не достаточно, нужны ингредиенты, которые ты, моя правильная жёнушка, без меня или своего дяди никогда не достанешь!

— Хорошо, — покорно согласилась она. — И когда же ты вернешься?

— Вечером в субботу, так что ты ещё успеешь в этот день сходить на запланированное тобой свидание с мистером Малфоем.

— Это же Малфой! Какое тут свидание? — Гермиона сморщила личико в недовольстве. — Не говори ерунды. Просто его не отпускают за пределы школы на выходные, — оправдывалась она. — И вообще, перестань рыться в моей голове!

Гермиона медленно поднялась, не спуская глаз с мужа, обогнула стол и, скрестив руки на груди, опёрлась ягодицами о жёсткий край столешницы.

— Кстати, о свидании. Скажи-ка мне, отчего во время собрания мой муж разгуливает по пабам с этой Маркуарт? Да и вообще, кто она такая? Я тут недавно стала невольным свидетелем её разговора с дядей... Престранным, надо сказать, разговором. И эти её постоянно злобные взгляды в мою сторону... Ничего не хочешь объяснить?

— Разве Гектор не рассказывал о ней?

— Он? Как? Ты же заставил его дать Непреложный Обет! По этому поводу у меня тоже масса вопросов и учти, я не позволю тебе отвертеться в этот раз! — Гермиона пригрозила пальцем ухмыляющемуся в эту минуту Тому.

— А я-то полагал, ты так спешила ко мне, потому что сильно соскучилась. Думал, тебе отработки мало... — он приподнялся и, подойдя к жене, обнял её, теснее вжимая в край стола своим телом.

У Гермионы от близости все мысли куда-то улетучились, оставляя лишь жгучее желание почувствовать его целиком и полностью.

Том нежно провёл рукой по волосам жены, утопая пальцами в её густых кудрях. Горячее дыхание на её шее заставило сердце пуститься вскачь, затуманивая разум от нехватки кислорода, вызванного прерывистым дыханием.

Она тут же забыла, зачем пришла, что ей было нужно. Абсолютно всё. Гермиона погружалась в сладостное удовольствие от рук мужа, ласкающих волосы и тело, которое благодарно отзывалось на нежные прикосновения, но до тех пор, пока Том не соизволил её вернуть на грешную землю, прошептав на ухо:

— Она внучка Жюстин Лефевр и твоего дяди.

— Что? — воскликнула пораженная этим известием Гермиона, уворачиваясь от очередного поцелуя в шею.

— Ну, да... — Том опять принял попытку обнять жену, но та тут же выставила руки перед собой на манер преграды.

— А поподробнее?

— Мерлин!.. — простонал Риддл. — Я не в курсе их отношений, знаю только, что он женился на ней в сорок восьмом, а в пятьдесят первом родилась мать Кети — Анна. Спроси об этом Гектора, он может подробнее тебе рассказать о своей личной жизни, этого я не запрещал.

— Иди ко мне... — он потянул её к себе и опять наткнулся на препятствие. — Ну, что ещё?— недовольно пробурчал Том.

— Я хочу знать, почему она меня так ненавидит? Что я ей сделала?

— Просто пока она жила у деда во Франции, тот в самых ярких красках восхвалял тебя. Видать, ей это надоело... Гермиона, не забивай себе голову. Она просто ревнует Гектора к тебе...

— Ага! И не только его, но и тебя тоже! — заявила Гермиона. Том, устало вздыхая, возвёл глаза к потолку. — И не нужно так вздыхать! Ты думаешь, я настолько слепа, что не вижу всех этих её взглядов в твою сторону?! Дело в тебе, не в дяде! — девушка ткнула мужа указательным пальцем в грудь...

— Ну, ты всё выяснила, а теп...

— Нет, не всё! — Гермиона перебила его на полуслове. — Ты обещал рассказать, каким образом вновь появился здесь...

— Не уверен, что ты готова к этому разговору. Я расскажу тебе все, как только зелье будет сварено, и ты будешь готова покинуть это время. Боюсь, в противном случае, ты можешь передумать.

— Обещаю, что бы я не услышала, не передумаю. Мне здесь больше не место...Я здесь чужая, — горько произнесла она.

Том подошёл к ней и, нежно обхватив лицо ладонями, тихо проговорил:

— Гермиона, то, что я скажу, может тебе не понравиться. Но прошу, не забывай: это всё ради тебя, ради любви к тебе...

— И я люблю тебя, — призналась она на выдохе, нежно проводя ладонью по гладковыбритой щеке Тома.

Его лоб коснулся её лба, и он, прикрыв глаза, шёпотом начал свой рассказ:

— В тот день, когда ты исчезла...

Но договорить ему не дали. Раздался стук в дверь.

— Я жду тебя в девять. Там и поговорим, — и лёгкое прикосновение его губ оставило обжигающий поцелуй на её устах.

Стук повторился более настойчиво.

Когда они расселись по своим местам, Том громко произнёс:

— Войдите!

В помещение прошла Минерва МакГонагалл. Женщина, оглядев кабинет своим цепким взглядом, остановила свой взор на Гермионе. Брови директрисы удивленно взмыли вверх, но замешательство продлилось не более пяти секунд. Минерва, приняв свой обычный строгий вид, сразу же обратилась к Тому:

— Профессор Морелло, я к вам буквально на секундочку, а затем удалюсь... не буду вам мешать.

— Ну, что вы, директор. Проходите, присаживайтесь, — он услужливо указал директору на свободное кресло возле Гермионы. — Мы, собственно, уже закончили, — Том обратился к жене. — Вы можете идти, мисс Грейнджер, но, пожалуйста, не забудьте, что я жду вас сегодня в девять на отработку.

— Хорошо, профессор, — Гермиона, поднимаясь с места, едва подавила в себе желание улыбнуться.

— Отработка? У мисс Грейнджер? — поинтересовалась МакГонагалл, уже не скрывая своего изумления. Она жестом руки придержала её, призывая вновь присесть до полного выяснения обстоятельств, по какой причине её ученица заработала взыскание уже на втором дне учёбы.

— Да. Ваша самая лучшая ученица нагрубила профессору, высказавшись по поводу некомпетентности профессора Маркуарт в преподаваемом ею предмете...

— Да, я что-то слышала об этом. Мисс Маркуарт осталась, мягко говоря, недовольна неожиданным столкновением с мисс Грейнджер в Хогсмите. Только вот не пойму, почему вы назначаете взыскание моей подопечной вместо оскорблённой стороны? — в голосе женщины звучала плохо прикрытая нетерпимость к блондинке. Глядя на поджатые губы Минервы, Гермиона сделала вывод, что Кети стала чем-то вроде очередной Трелони для неё. То, что женщина ещё терпит столь неквалифицированного специалиста, вероятно, исключительно из уважения к Лорду Дагворту. — Ну да ладно, я, собственно, с новостями к вам. Из Министерства прибыло уведомление. Конференция начнётся не послезавтра, как планировалось ранее, а завтра. Посему, вам предстоит отправиться в путь сегодня в семь часов вечера... Портал уже доставлен.

— То есть уже через два часа... — констатировал Том, глядя на часы.

— Совершенно верно. Без четверти семь я буду ждать вас в моём кабинете. Оттуда и отправитесь.

Гермиона сидела как в воду опущенная. Она так надеялась всё узнать и провести с Томом хотя бы несколько часов наедине, но сейчас не увидит мужа в ближайшие три дня.

— И в этом случае, я должна поинтересоваться, что мне делать с мисс Грейнджер? — спросила директор, разглядывая поникшую девушку. — Гермиона могла бы пройти отработку у меня или нашего завхоза — мистера Филча...

— Филча говорите... — Том бросил на жену смеющийся взгляд, а она на это ответила злобным, говоря «Только попробуй». — Не стоит, директор, пожалуй, это терпит. Как только вернусь, мисс Грейнджер отработает у меня, как и было запланировано.

— Как пожелаете. Гермиона, я думаю, раз мы всё выяснили, пора и честь знать. Оставим профессора Морелло. Ему нужно ещё подготовиться к отбытию.

Директор поднялась, Гермиона следом. Уже у двери она обернулась и поглядела на Тома. Тот стоял и смотрел на неё и, судя по пристальному взгляду, не спускал с неё глаз, пока она шла до выхода из кабинета.

Беззвучно шевеля губами, он чётко произнёс:

— Я буду скучать, — она лишь нежно улыбнулась в ответ, чувствуя, как стало тепло на душе от этой короткой фразы, но только до тех пор, пока МакГонагалл не раскрыла свой рот.

Женщина, обернувшись, произнесла:

— Чуть не забыла, мистер Морелло! Надобно сообщить и мисс Маркуарт о столь скорой отправке. Могу я рассчитывать, что вы безотлагательно её проинформируете?

— Да, конечно, — серьезным тоном ответил он, всё так же продолжая смотреть на Гермиону, в глазах которой сейчас было разочарование... больше, чем просто разочарование...

— Вот и славно... Приятной поездки, — и увлекая за собой Гермиону, директриса вышла в коридор третьего этажа.

Глава 10

Следующий день прошёл тоскливо и в одиночестве. Не то чтобы до этого было больно весело и прекрасно, но тогда был Том рядом и их отношения вроде бы стали налаживаться, приобретая оттенок понимания.

В том, что Том не сказал ей о совместной поездке с Маркуарт, которая, безусловно, будет просто счастлива провести с ним побольше времени наедине, не было ничего удивительного. Он и раньше старался замалчивать такие ситуации, которые могли её огорчить. Гермиона лишь надеялась на его благоразумие и сильно уповала на его желание вернуть её домой — в семью, ведь измени он ей с Кети... Нет, она не могла о таком думать и не хотела.

— Всё будет хорошо, — прошептала она себе под нос, успокаивая.

Неожиданный стук в дверь отвлёк её. Гермиона, сидевшая за рабочим столом своей комнаты, встрепенулась и оторвала задумчивый взгляд от домашней работы по трансфигурации, на которую уже более десяти минут смотрела почти не моргая, думая о своём. Мимолётно оглядела пергамент, приготовленный для написания работы. На нём не было ни единой строчки, только лужица стекших чернил с наконечника пера, что она держала над бумагой.

Скомкав испорченный лист, Гермиона поднялась со стула и по пути к двери выкинула его в урну для мусора.

— Не спишь ещё? — с порога спросил мистер Дагворт, как только она отворила дверь. — Можно?..

Гермиона без лишних слов открыла дверь пошире, приглашая дядю войти, и после удалилась к креслу у окна. Гость, молча, ступил в комнату, взялся за спинку стула у стола и, поставив его напротив неё, присел.

— Отчего такая хмурость? — в голосе Гектора по-отечески заботливые нотки. — Том тебе всё уже рассказал или здесь иные причины?

— Почему ты ничего не сказал мне о Жюстин и Маркуарт?

Она бросила на него короткий осуждающий взгляд и быстро отвернулась к окну, чтобы он ничего не заметил, но в голосе упрямо слышалась обида, хотя Гермиона очень старалась говорить спокойно.

— Так вон оно что... — мужчина вздохнул, будто от усталости. — Прости. Я просто полагал, что это может обождать. У тебя и без меня так много мыслей в голове и переживаний...

— Неужто ты думаешь, что мне твоя жизнь так безразлична? Нам всем сейчас трудно, но это не означает... Дядя, — она взяла его тёплые ладони в свои и, пристально глядя в глаза, проговорила: — Я хочу знать...

— Всё началось в сорок седьмом, у нас с Жюстин.... Знаешь, я и раньше замечал, с какой теплотой эта женщина на меня смотрит, как заботливо реагирует на каждое моё движение, действие...

— А как же Миранда? — она перебила Гектора, пытаясь понять, что случилось в его прошлом такого, что заставило сойти с намеченного пути. — Ты же готовил зелье времени именно для того, чтобы вернуть её к жизни. Разве не так?

— Так-то оно так, дорогая. Но поглядев на твой опыт... Ты пойми, милая, я думал об этом и не один год. После твоего ухода, я два года не мог найти себе места и принять хоть какое-то решение. Просчитывая все варианты и последствия , я и не заметил, как прикипел всей душой к нашей заботливой Жюстин, которая по многу часов проводила у меня в лаборатории, обсуждая все моменты моей задумки... Почему не сделал этого сразу, а тянул, спросишь ты? Я просто боялся, что может пойти что-то не так, из-за чего я вновь мог потерять Миранду. Я бы не пережил этого снова. А потом, потом наши с мадам Лефевр разговоры однажды отошли от повседневной темы, и мы начали говорить обо всём на свете и подолгу. Она с нежностью и любовью опекала меня, понимала... В общем, мы так и не вернулись к прошлому разговору. Все мои стремления начали покидать меня день ото дня...

Она сжала его руку, показывая тем, что вполне понимает одинокого мужчину, истосковавшегося по любви и ласке.

— На то воля Всевышнего, подумал я тогда и, осознав это, стало даже как-то легче жить, дышать... Ты, пожалуйста, не думай, что я избрал лёгкий путь, забыв о своём желании вернуть её...

— Я и не собираюсь осуждать тебя, ни в коем случае! И мне кажется, что Миранда была бы за тебя счастлива, — ласково произнесла Гермиона.

— В сорок восьмом мы с Жюстин обвенчались. Я был вполне счастлив. Но иногда, когда я возвращался в наш лондонский дом, я подолгу просиживал, вглядываясь в общий портрет на камине, и просил прощения. Какая-та крупица моего существа всё же жалела о моей нерешительности и бездействии. А в пятьдесят первом появилась на свет Анна — мой светлый лучик, — Гектор на полминуты прервался, улыбаясь счастливым воспоминаниям. — С тех пор как столь радостное событие произошло в моей жизни, я окончательно успокоился, поняв, что как бы я не терзал себя прежде, я уже не захочу ничего менять...

— Анна подросла слишком быстро, нежели мне хотелось бы, вышла замуж за известного испанского алхимика и отправилась с ним на его родину. Видимся мы не так часто, как я бы желал, но на Рождество семья всегда в сборе, правда с семьдесят седьмого без Жюстин, — дядя медленно поднялся со стула и проследовал к окну, встал возле него, вглядываясь куда-то вдаль. — Судьба у меня видать такая — хоронить своих женщин прежде, чем сам отойду в мир иной. Но я не отчаиваюсь, дорогая, нет! У меня есть любимая дочь, взбалмошная внучка, но от этого не менее любимая мной и, в конце концов, ты, моя дорогая...

— Твоя внучка... Похоже, она меня ненавидит, — печально сказала она мужчине.

— Прости ей её высокомерие и негодное воспитание. В этом моя вина. Она выросла довольно избалованным ребенком. Ей всегда всё позволялось. Она привыкла получать все, что хочет. Летом она вернулась ко мне во Францию с надеждой найти достойное место для практики своих знаний и повстречала Тома. Глупышка тут же влюбилась, а позже напросилась преподавать здесь. Я так понимаю, не опыта ради...

— Я так и знала, что всё дело в Томе. Они сейчас вместе... на конференции, — глухо произнесла она, не пытаясь даже скрыть своей тревоги.

— Не волнуйся. Том никогда не давал Кет ни единого повода думать, что у неё есть шансы на взаимность, хотя разве можно втолковать это разгоряченному любовью разуму.

Его уверенные слова всё равно не смогли вселить в неё спокойствие или равнодушие к сложившейся ситуации.

— Ох! — воскликнул мужчина, глядя на часы его левого запястья. — Скоро педсовет, а мне нужно ещё подготовиться... Пора идти.

— Конечно, — Гермиона, поднявшись с кресла, обняла его.

— Прости, что про Тома, я так ничего и не могу рассказать, — сказал он, отвечая на объятие.

— Ничего...

И, поцеловав её в висок, мужчина удалился по своим делам.

* * *

В пятницу вечером Гермиона была уже на взводе от ожидания Тома. Остался лишь день, и она наконец-то обнимет его, поцелует. Девушка безумно скучала и не находила себе места от волнения. Обмотавшись пледом, она присела на тахту у окна и под успокаивающий шум проливного дождя принялась читать книгу по древним рунам. То, что она перестала посещать занятия по этому предмету из-за непригодности преподавателя, ещё не значило, что нужно забрасывать изучать интереснейший раздел магии.

Она успела прочитать только первые три страницы, как её отвлёк стук в дверь. Гермиона бросила взгляд на часы. Стрелки показывали пять минут десятого. Так поздно даже дядя её не посещал. Поднявшись и, не убирая с себя плед, Гермиона открыла дверь.

— Малфой? — удивлённо воскликнула Гермиона, глядя на слизеринца. — Тебе что здесь надо? — прошипела она, схватив Драко за галстук, повязанный на шее, и затащив Малфоя внутрь комнаты, позаботилась напоследок оглядеть коридор на наличие соглядатаев, только потом захлопнула дверь.

— Грейнджер! Ты что, очумела? — возмущённо прохрипел парень, потирая горло.

— А нечего являться ко мне так поздно! Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь заметил тебя, — без тени сожаления ответила она и сердито, добавила: — Какого чёрта тебе здесь понадобилось?

Слизеринец, уже придя в себя от хватки Грейнджер, нисколько не смущаясь, плюхнулся в кресло и вальяжно развалился в нём.

— Грейнджер, я хотел...

— Нет! Нет и ещё раз нет!

— Я ещё не успел ничего сказать. Ты хоть для начала выслушай меня, а уж потом...

— Я же сказала, Малфой. Что бы ты не предложил, мой ответ — нет.

— А я не принимаю такой ответ, — он, продолжая сидеть, скрестив руки на груди, манерно поднял бровь вверх и поинтересовался:

— В том ли ты положении, чтобы отказывать?

— Не нарывайся, хорёк! — прикрикнула она, грозно глядя в его бесстрастное лицо, которое тут же озарилось гневом.

—Ещё только раз назови меня подобным образом, — Драко вскочил с места и в два шага оказался возле Гермионы. Та отступила и достигла стены. Бежать от его ярости было некуда, да она и не боялась, просто чувствовала себя некомфортно, и Малфой это понимал. Он зажал её руками по обе стороны, не давая возможности отступить. Она тяжело дышала, ощущая на лице его дыхание, так близко они стояли друг к другу. Но уже через мгновение он, ухмыльнувшись чему-то, проговорил: — Своим упрямством ты заставляешь меня идти на крайние меры. Но ты же обещала...

— Сегодня не суббота... — хрипло проговорила она, никак не прейдя в себя от этой странной близости.

— Да, — безразлично заметил он, — но я передумал. Эта старая кошка МакГонагалл назначила мне сегодня взыскание. Я весь вечер тёр котлы под руководством Филча. Понимаешь, день как-то не задался. Я хочу расслабиться.

— А я тут причём? На дворе почти ночь. И без меня можешь выскользнуть из замка незамеченным.

— Не уверен. Но вот ты точно знаешь, как это сделать.

Да она знала, но вот идти куда-то на ночь глядя, в угоду Малфою, не собиралась. И он предугадал её ответ, заявив:

— Да ладно тебе, Грейнджер! Я же вижу, что и тебе не помешает расслабиться. Выглядишь, честно сказать, паршиво. Сходим в клуб, выпьем чего-нибудь...

— В клуб? — удивлённо переспросила она.

— Да. В клуб... Не такие мы и отсталые как ты думала, маггла!

Гермиона лишь фыркнула на его последнее замечание.

— И после можешь быть свободна, — закончил Драко.

Гермиона чувствовала себя точно загнанная в угол. Она не верила словам Малфоя, знала, что рано или поздно тот проговорится. Но не позволит ему из-за этого вить из себя верёвки. И если понадобится, воспользуется-таки Обливейтом, как и обещала, и будь, что будет, пусть хоть всё забудет главное, чтобы замолчал навсегда. Гермиона тут же поморщилась от собственной жестокости.

А сегодня, может, он и прав. Сегодня можно скоротать болезненное ожидание, расслабившись. В конце концов, однажды они с Малфоем неплохо провели время, да и на субботу обеспечен свободный от хорька день, который можно провести с большей пользой, чем посещать Хогсмит в его компании на глазах у всех.

— Хорошо, — если её сговорчивость и удивила Драко, то он не подал и виду, лишь кивнул в ответ.

И только согласие слетело с её губ, как на миг представила, что было бы, узнай Том, как она покинула замок ночью, чтобы развлечься с Малфоем, и вновь поежилась, будто ощущала на своей коже всю его злость и негодование. Но его не было. Он был далеко, во Франции... с Маркуарт. И это предало ей решимости.

Гермиона дерзко отбросила плед в сторону, оставшись в одной пижаме, и, ничуть не смущаясь Малфоя, проследовала в ванную комнату переодеться, по пути прихватив из шкафа миленькое атласное платье, купленное ею много-много лет назад.

Спустя двадцать минут выйдя из уборной, она столкнулась с Драко, стоявшим возле двери и ожидавшим её. Его взгляд бесстыже блуждал по её фигуре, оценивая, и это тут же напомнило ей о недавней близости. Тогда их лица были опасно близки, и Гермиона могла поклясться, что Малфой раздумывал о поцелуе в тот момент.

— Как будем добираться, когда минуем замок? — спросила она раздраженная его наглостью.

— Аппарируем, — сдавлено ответил слизеринец и отвёл взгляд.

Он открыл проход в коридор и, пропуская Гермиону вперёд, вышел следом, тихо прикрыв за собой дверь.

Аппарировали они в безлюдный переулок настолько темный, что глазами невозможно было что-либо разглядеть, кроме зданий, грозно возвышающихся над ними.

— Идём, — Малфой грубо схватил её за руку и потащил за собой.

Всё навевало страх, точно такой, как однажды в Лютном переулке, глядя на все те ужасы, разложенные по прилавкам магазинчиков. И ей тут же поплохело. Она резко выхватила руку из его ладони и остановилась.

— Мы в Лютном переулке? — голос дрожал от волнения.

— Нет, — пришёл ей короткий ответ. — Это северная часть Косого переулка...

— Косого? — Гермиона не верила. — Но я не знала, что здесь могут быть настолько тёмные места...

— Ты ещё многого не знаешь, Грейнджер... Идём уже, — раздражённо сказал Драко, вновь взяв её за руку.

Они прошли ещё чуть-чуть в самую темноту. Он крепко держал её ладонь в своей, направляя.

— Осторожно. Здесь ступеньки, — предупредил Малфой.

Спустившись в неизвестность, слизеринец трижды постучал в едва видимую в непроглядной тьме дверь. Тут же отворилось маленькое окошечко, выпуская полоску света и открывая их взору грубые черты мужского лица. Гермионе непомерно захотелось повернуть обратно, но хватка Малфоя не позволяла этого сделать.

Незнакомец с минуту вглядывался в их лица, дольше всего глазел на неё: с любопытством и откровенным удивлением, затем кивнул и раздался скрип задвижки.

— Проходите, — пробасил он, открывая вход. — Не смейте вещи оставлять без присмотра, здесь никто не будет за них отвечать, — предупредил мужчина, когда пара ступила в помещение.

Ничего необычного. Клуб напоминал любое другое среднестатистическое заведение Лондона: небольшое полутёмное местечко набитое людьми, в воздухе витает столь привычный для таких мест запах алкоголя и дыма.

Всё оказалось не так страшно и волнительно. И Гермиона немного расслабилась.

— Это подпольный клуб, — громко выкрикнул Малфой у её уха пытаясь перекричать музыку. — Тебе здесь понравится, — пообещал он и двинулся вперёд.

И она вновь так некстати вспомнила мужа. Неужели именно сюда так часто приходил её супруг, чтобы отдохнуть с друзьями и выпить? Тоска подобралась к сердцу, вспомнились Друэлла с Кигнусом и... Адриан.

Гермиона присела за столик неподалёку от бара, пока Драко отлучался за напитками, но вот вернулся, держа в руках дымящиеся коктейли разнообразных оттенков.

И всё вдруг закружилось в калейдоскопе цветов, вкусов и звуков...

Она точно потеряла себя и вновь приобрела, так хорошо ей было. Они безудержно танцевали разгоряченные алкоголем, отдаваясь музыке целиком. Здесь никого не заботило ни прошлое, ни будущее. Это было прекрасно... до тех пор пока Малфой не остановил её...

— Достаточно, Грейнджер, — улыбаясь, проворчал парень, отбирая очередную порцию алкоголя.

— Не мешай мне развлекаться, — простонала она ему в ответ.

Но он был настойчив. И в следующую секунду оставив напиток в покое, Гермиона вновь тесно прижималась к крепкому телу Драко, придаваясь грязным танцам. Его глаза в полутьме сияли как две луны, а губы призывно улыбались... Он обвивал её талию сильными руками и кружил... кружил...

Пока чьи-то руки грубо не вырвали её из сладких объятий Малфоя и не вытащили в конец зала, распихивая по пути толпу.

Глава 11

Это был Том, её Том. Его взгляд обжигал своей злостью, а руки причиняли боль, жёстко стискивая локоть. Вся лёгкость вечера тут же испарилась, сменившись волнением и... страхом.

Он грубо приказал Гермионе держаться за него крепче и тут же аппарировал к воротам, откуда они с Драко исчезли более трёх часов назад.

Дойдя до своей комнаты, Том отворил вход заклинанием и, всё так же таща за собой жену, прошёл с ней в помещение, где по мановению палочки зажглось множество свечей.

— Отпусти сейчас же! — выкрикнула она ему в лицо, пытаясь вырвать свою многострадальную руку из его хватки. — Да что ты себе позволяешь?

— Я себе позволяю? — неприятно улыбнулся он. — Ты переходишь все границы, милая, — в его обманчиво мягком тоне слышалась нарастающая с каждой секундой ярость.

— И что, собственно, я сделала? — Гермиона задыхалась от возмущения. — Просто сходила развлечься. Имею, знаешь ли, на это право!

— Ты — моя жена! — зло прошипел Том, вдруг резко притянув её к себе ближе. Их лица почти соприкасались. И ей так некстати вспомнился Малфой. Стало тошно. — У тебя нет права вести себя как...

— Как кто? — ощетинилась Гермиона, с силой оттолкнув его, но его тиски были непоколебимы. — Давай, договаривай, Риддл!

«Да как он смеет попрекать меня хоть в чем-то, когда сам только и делает, что с Маркуарт флиртует и уединяется!» — крутилось у неё в голове. И это такой волной поднялось в ней, что Гермиона не удержала её в себе и, замахнувшись, с силой ударила мужа по лицу свободной рукой.

— Как потаскуха, — глаза его потемнели ещё больше. — Следующая такая выходка, и мне придется заняться твоим воспитанием... — его голос был похож на змеиное шипение.

Гермиона уже было хотела ответить на эту дерзость, но не смогла и рта раскрыть. Он грубо впился в её губы, деля с ней нарастающее в нём напряжение. Сильные руки притянули её теснее к телу. И эта связь невольно вызвала возбуждение.

— Ох, Том, — выдохнула она ему в губы.

— Повтори, — приказал Риддл и, намотав её густые вьющиеся волосы себе на кулак, слегка дёрнув назад, прошёлся влажной дорожкой поцелуя по её шее, обжигая своим горячим дыханием.

— Да-да, Том... — подчиняясь, произнесла Гермиона.

— Только моя... — прошептал он, прерывисто дыша. — Только мне принадлежат твоя ласка и тепло... Моя...

И в следующую секунду тонкая ткань вечернего платья была сорвана с её тела, а она сама безжалостно брошена на кровать.

«Чертов слизеренец,» — подумала она, приподнимаясь на локтях и глядя на то, как муж, довольно ухмыляясь, стягивает с себя рубашку, подступая.

Приятная тяжесть его полуобнажённого тела на ней. Контраст между его горячей кожей и холодной простыней был потрясающим. Она коснулась пальцами его скулы, слегка царапнув ногтем и приблизившись, провела языком, точно зализывая рану. Риддл издал тихий стон удовольствия. Их окружало пьянящее желание.

Натиск его рта стал мягче, губы заскользили с ласковым убеждением. Длинные пальцы пробежались по спине, охватывая Гермиону острым чувством наслаждения. Она выгнулась и тихо застонала в ответ. Ей понравилась их игра: поцелуи, ласки, откровенные прикосновения.

Его губы, целующие шею... Умелые руки, ласкающие лицо, грудь. Медленные, тянущие движения...

Мерлин, она и не представляла, что её тело способно на такой потрясающий отклик! Губы Тома ласкали её грудь, тогда как она задыхалась, тонула, уплывала...

Она словно во сне потянулась к ремню его брюк, провела ногтями по молнии, чуть царапая грубую ткань. Том закрыл глаза, упиваясь каждым прикосновением.

— Не сейчас... — он отвел её руку от себя с небольшим усилием и снова приник к губам.

Гермиона закрыла глаза, ловя каждую каплю его нежности, нежась в его объятиях.

— Ну, пожалуйста... Том...

Он приглушенно хмыкнул, целуя и лаская грудь жены.

— Я больше не могу...

— Можешь, — такой знакомый бархатный голос сейчас был хриплым, с рычащими интонациями. Горячие пальцы проложили себе дорожку к низу её живота, заставляя Гермиону выгибаться в спине и шептать его имя после каждого ловкого движения.

Он мучил её и истязал ласками ещё какое-то время, пока не дозволил насладиться собой целиком...

— Моя, — простонал Том на пике удовлетворения.

— Твоя... — согласилась она, прижимая его крепче к себе, когда всё закончилось.

* * *

— Прости меня... — прошептала она, кладя голову ему на плечо. — Давай поскорее вернёмся домой, ты и я. И постараемся забыть всё, что было...

— Вернёмся... — хрипло и отчего-то уныло повторил он её слова.

— Да...

— Милая, — Том, отстранившись от жены, повернулся набок, чтобы видеть её лицо. Убрал нежным движением руки прядь с её лица за ухо и прошептал, да так тихо, будто сам боялся сказать то, что хочет произнести: — Только ты...

— Я? — непонимающий взгляд. — А ты?

— Я... не могу.

— Я без тебя и с места не сдвинусь! — возмущённо воскликнула Гермиона.

— Ты не понимаешь.... Тот Том, которого ты оставила, всё так же совершает ошибки в своём сорок пятом, которые после приведут к столь плачевным последствиям в будущем и твоём настоящем. Я это он и нет...

Она присела на кровати, прижимая к груди ноги, согнутые в коленях. Том же по прежнему оставался в положении лёжа, разглядывая обнажённую спину жены.

— Я не понимаю тебя... — тихо прошептала Гермиона, в предчувствии чего-то нехорошего.

— Когда ты исчезла, я создал свой первый крестраж, — был ей ответ, — заключив часть своей души в моё обручальное кольцо. Ту часть, что всегда принадлежала тебе, которая умеет любить, испытывать страх и боль...

— Но... — по спине прошелся озноб. Она невольно отстранилась от ласкающих спину рук мужа. — Том, но для этого ведь нужно... Он же создаётся...

— Да, Гермиона.

— И кого ты убил? — спросила она, сглатывая ком, образовавшийся в горле. Чему спрашивается, она удивляется, это же Том, в будущем Волдеморт, для которого убийства были вполне приемлемы. Но на душе было гадко, ужас пронзал каждую клеточку её организма.

— Это был Розье.

Гермиона обхватила свою голову руками, пытаясь совладать с эмоциями. Слёзы застилали лицо. Она хотела думать, что ей это всё послышалась, но она знала, что то, что говорит Том, — правда. Чувствуя себя до ужаса отвратительно, Гермиона мысленно согласилась со словами Вальбурги. Она, как бич, что несёт боль, разрушение, смерть... Она себя сейчас так ненавидела. Ведь, если бы не поступила, как последняя трусиха, ничего бы этого не было. Смерть Адриана, болезнь, доведшая до смерти его мать Анетт, все последующие трагедии, связанные с Волдемортом... Это она создала этого монстра...

Том поднялся с кровати и, подхватив халат со спинки стула, стоящего возле нее, одел его. Отошёл к окну и, глядя на рассвет, продолжил:

— Когда Гектор отнёс тебя в спальню тем днём, мы с Адрианом ещё долго выясняли отношения. Эта ваша экономка, Жюстин, не переставая кричала на нас, обвиняя нас в твоём обмороке и требуя покинуть дом для дальнейших разбирательств вне его, что мы и сделали, продолжая сыпать обвинения в адрес друг друга в саду, пока я не понял: «Какого чёрта я здесь нахожусь и трачу время на этого ублюдка, когда должен быть там наверху с тобой, узнать, что случилось, как ты?» — подумал я. И так и сделал. Я с минуту стучался в закрытую дверь, но с каждым новым стуком приходило осознание, что что-то не так, и каким-то шестым чувством я ощутил, что тебя больше нет со мной. И я оказался прав, ведь, отперев дверь заклинанием, я никого не нашёл, лишь разбросанные в спешке вещи.

— Искать твоего дядю не имело смысла: я знал, где бы ты ни была, он с тобой. Усевшись в кресло, я стал ждать. Гектор появился спустя час, без тебя. Дагворт заявил мне, что ты ушла и больше не вернешься. Никогда. Ты представляешь мои чувства в тот момент? — Том повернул голову в сторону жены. Гермиона молчала, продолжая сидеть на кровати и плакать. — Она ушла, ушла навсегда, крутилось у меня в голове. Я был в ярости. Меня сжигала неведомая ранее боль. Как же ты могла, клянясь, что будешь всегда рядом, вот так уйти, не объяснившись? Удивительно вообще, как я удержался, чтобы не начать посылать Аваду во всё живое, не знаю, но в ту минуту мной двигало нестерпимое желание понять, что всё-таки произошло. Но я получил лишь скудные ответы: Гектор искусно закрывает своё сознание... И я тут же ринулся искать того, по чьей вине, как мне тогда казалось, я потерял тебя. Я... Я убил тогда Розье. И создал свой первый крестраж благодаря его жертве, а после избавился от тела.

— За что, Том? — всхлипывая, спросила она, прикрыв ладонями лицо. — Он же тут вовсе не причём.

— Это его уязвленное самолюбие пробудило в тебе твоё прошлое. Так что не жди моего раскаяния! Я должен был знать всю правду... вернуть тебя. И готов был пойти на многое. Но я и не догадывался, что как раз это-то и станет тем, из-за чего ты сбежишь от меня.

— Что же я натворила...

— Твой дядя принёс мне Непреложный Обет. Пройдет время, и он сделает всё, чтобы возродить меня. Не скажу, что действовал честно по отношению к нему.

— И как мы упустили этот крестраж? — горько спросила она саму себя. — Как так получилось, что Дамболдор не знал о нём?

Том, ухмыльнувшись, отошел от окна и присел рядом.

— А кто сказал, что этот старикашка должен знать всё на свете?

— Почему же Волдеморт не пожелал забрать этот крестраж у дяди? — Гермиона, обтерев ладонями слёзы с лица, решила, что своими слезами уже ничего не изменишь. Она хотела знать правду, какой бы горькой та не была.

— Насчёт этого меня, я могу только догадываться. Я не жил его жизнью, моя память заканчивается на том дне, когда всё и случилось. Но исходя из того, что я узнал будучи здесь, могу только предположить. Думаю, отдав всё светлое этому крестражу, тот я потерял всякую грань. Все мои самые отвратительные качества вырвались наружу, коверкая мою душу и мировоззрение. Я начал создавать всё больше возможностей бессмертия. Ты знаешь, я и раньше задумывался об этом, когда был с цельной душой, но это не было манией, лишь интересом. Ты спрашиваешь, почему он не забрал его у Гектора? Возможно, потому что человек, который презирает такое понятие как любовь, а тем более к грязнокровке, не будет заботиться о сохранности части души, столь позорящей его репутацию. Должно быть, он забыл о нём как о ненужном элементе. Хотя почему не попытался сам уничтожить его? Точно мы никогда не узнаем...

Мужчина, притянул к себе Гермиону и, обхватив ладонями её опухшее от слёз лицо, сказал:

— Мы всё исправим. Обязательно исправим, ведь ты готова отправиться обратно? — она кивнула. — Вот и умница. Приготовим зелье, и всё вернётся на круги своя...

— Ты так и не сказал, как оказался здесь? — спросила Гермиона, открыто глядя в глаза мужа. Она боялась задавать этот вопрос, а ещё больше боялась ответа. — Каким образом дяде удалось помочь тебе вернуться? Он тоже кого-то убил для этого? — Гермиона вспомнила, как Гарри однажды рассказывал про появления Тома из крестража. Джинни чуть не умерла, когда тот принялся высасывать все жизненные силы из её подруги, чтобы принять телесный облик.

— Нет, не убивал... — она облегчённо вздохнула, что не укрылось от него. Он обнял её и, поглаживая по волосам, продолжил:

— Он нашёл способ обойти это условие, у него на это было много времени. Имея крестраж, он сумел осуществить это благодаря какому-то древнему египетскому заклинанию, где уж он его откопал и почему я не знал о нём, я до сих пор удивляюсь, а я ведь почти всю литературу изучил по этому вопросу. Гектор дал мне более или менее осязаемую оболочку, а потом принялся укреплять мой дух и тело зельями, различными поддерживающими жизнь заклинаниями. Что вышло, ты можешь лицезреть сейчас, но это не значит, что я полноценно возродившийся человек. Ритуал возрождения с использованием человеческой жертвы не был произведён. И мне приходится принимать каждый день не по одному зелью, а если прекращу, то попросту исчезну так же легко, как и появился. Я не могу позволить этому случиться, пока не удостоверюсь, что ты отправилась обратно... — Том прилег на кровать, увлекая её за собой. И она не думала сопротивляться. Из-за избытка противоречивых чувств Гермиона не хотела больше ни думать, ни говорить. Единственным желанием было заснуть, и как только Том уложил её рядом с собой, укрыл одеялом, она прикрыла глаза, проваливаясь в сон под звуки его тихих слов:

— Прости за боль...Но я не мог иначе, ведь я люблю тебя...

Глава 12

Лёгкий поцелуй в затылок пробудил Гермиону ото сна. Тёплая и сильная мужская рука обнимала за талию, а пальцы поглаживали её стройный животик, рисуя на нём незамысловатые рисунки.

Она улыбнулась, не открывая глаз.

— Доброе утро... — прошептал Том, ласковым голосом продолжая целовать ее, прокладывая своими губами дорожку от затылка к плечу.

Гермиона ловко увернулась от очередного поцелуя, поворачиваясь к нему лицом.

— Привет... — мимолётная утренняя улыбка мужу, а следом взгляд на часы на прикроватной тумбочке. — Вот чёрт! Уже десять! — она быстро вскочила с кровати, кутаясь в шёлковую простынь, укрывающую их во время сна. Открывшийся взору вид обнажённого тела Тома заставил её на минуту остановиться, любуясь его идеальными формами.

Тот, ухмыляясь, заложил руки за голову, следя за бегающим по нему взглядом жены.

Но та быстро спохватилась и, обойдя кровать, взяла его халат со спинки стула и кинула Тому.

Риддл заливисто захохотал, глядя на смущение отразившееся румянцем на её щеках. Поднялся и, неохотно натянул халат на себя, пока Гермиона пыталась отыскать свою одежду, разбросанную по комнате прошлой ночью.

Том бесшумно подошел, обнимая Гермиону со спины за талию.

— Куда собралась?

— Я должна идти к себе. Ещё не хватало, чтобы меня застукали в твоей спальне в полуобнажённом виде...

— Ну, почему же в полуобнажённом? Вполне даже обнаженном... Останься. Ты же не думаешь, что тех людей, что посещают меня, я непременно веду в свою спальню?

— Очень смешно! — Гермиона слегка ударила мужа локтем в живот и отстранилась, чтобы надеть платье, найденное в углу комнаты. — Да пойми же! Мы должны вложить все свои силы в приготовление нужного зелья, а если мы будем забывать об этом и заниматься исключительно другими вещами, то и не заметим, как перестанем соблюдать осторожность, и неприметно нарвёмся на неприятности, которые, к слову, не нужны ни тебе, ни мне.... В лучшем случае, если узнают только лишь о нашей сексуальной связи — тебя уволят — даже мне это не по нутру... — она накинула на себя мятое платье и, застёгивая его на ходу, подошла к Тому. — Что я буду делать здесь одна без тебя?.. Я не справлюсь...

— Ты права... Но позволь нам только один единственный совместный завтрак...

— Ну, хорошо-хорошо, — улыбнулась она, глядя в столь незнакомое ей лицо, и лишь глаза, глаза прежнего так любимого ею Тома излучали неподдельное счастье. — Неси уже свой завтрак, только закажи его у домовиков из кабинета...

— Домовики? А как же рабский труд миссис Риддл и созданное вами движение ГАВНЭ? — поддел её Том, намекая на её слабость по отношению к домовым эльфам, и припоминая той о неизвестно откуда поднятой информации почти четырёхлетней давности.

— Не ГАВНЭ, а Г.А.В.Н.Э! — насупившись, воскликнула она. — Если ты такой умный, спустись до кухни и принеси всё сам!.. Иди уже, а я пока уберу беспорядок в спальне, — Гермиона, подталкивая мужа к выходу из комнаты, оглядывала фронт предстоящей работы.

— Ладно, пойду, воспользуюсь услугами древнейшей расы... Я же не вступал ни в какое ГАВНЭ...

— Г.А.В.Н.Э... — проговорила она по буквам, бросая на Тома злобный взгляд.

Последнее, что мог услышать, прежде чем покинуть спальню, — это короткая фраза, брошенная недовольной Гермионой в адрес информатора:

— Узнаю, кто сказал ему про ГАВНЭ... Тьфу ты! Г.А.В.Н.Э... — поправила она сама себя, — ... Прокляну!

Гермиона наскоро прибрала разбросанные вещи и убрала постель. Всё это проделывала самостоятельно, не прибегая к помощи волшебной палочки. Почему? Да потому, что ей было просто приятно это делать. Всё было по-домашнему, как могло бы быть. Она была сейчас счастлива. Но, спрашивается, почему же, узнав вчера неприятную для себя правду, она так счастлива? Да потому, что вся эта ситуация изжила себя в её сердце. Гермиона хорошо знала своего мужа с разных сторон и то, что она не могла оправдать Волдеморта в своих глазах, никак не задевало её Тома, которого она знала, который находил в её сердце отклик на оправдательный приговор.

Из соседнего помещения послышался приглушенный хлопок аппарации. Гермиона улыбнулась. Спустя минуту в дверном проёме показался Том, держа в руках поднос с завтраком.

— Скучала? — подмигнул он и, ступив в комнату, поставил поднос на столик возле окна. — Присаживайся, — он галантно отодвинул стул для неё.

— Чем планируешь заняться? — спросила она, намазывая маслом джемом хрустящий хлебец.

— Нужно подготовить учебный план на следующую неделю. А ты?

— Не имею понятия. В последнее время слово «план» не моя стезя...

— Ну а как же разговор с дядей?

— Мне просто любопытно, каким образом... — начала оправдываться Гермиона, давая понять рядом сидящему мужчине, что дело лишь в её стремлении узнать как можно больше нового и только.

— Я и не думал иначе. Кстати, я привёз необходимые ингредиенты. Отдам тебе перед уходом, — Том разлил кофе. — Могу я поинтересоваться, почему ты не обратишься к Гектору, чтобы он помог тебе с приготовлением? Ты же понимаешь, что это трудно и, если в твоих расчётах будет хоть одна, пусть мелкая, но от этого не менее значительная ошибка, это может привести к серьёзным последствиям... возможно, даже серьёзнее, чем твоё появление в прошлом...

— Потому что он не поймёт. Нет, понять-то может и поймет, но мне кажется не примет моего столь масштабного решения. Однажды в разговоре с Министром дядя открыто упрекнул его. Тот возжелал пустить в пользование изобретения дяди, чтобы изменить некоторые моменты войны. Кингсли хотелось спасти больше народа, чем вышло. И я его не виню, — она отвернула взгляд от мужа, поглядев на хмурое небо за окном, но быстро справилась с нахлынувшими воспоминаниями и заговорила вновь: — А вот ты сейчас на секунду представь, что бы он ответил мне, узнай, что я вознамерилась поменять этот привычный уже для многих мир основательно, так сказать, под корень...

— И всё же я считаю, правильнее было бы обратиться к Дагворту. Я не хочу рисковать, — и, пожав плечами, добавил: — Но, если не передумаешь, я буду контролировать твою работу...

Последующее время они говорили и говорили... Гермиона рассказала ему про свою семью, он терпеливо выслушивал, иногда улыбаясь, но только в те моменты, когда она рассказывала непосредственно про себя и своё детство. Как видно, даже смерть и возрождение в придачу с раскаянием не искоренили в нём устоявшегося мнения о магглах. Обнаружив это, Гермиона переключилась на истории о школьных годах, но и эта тема оказалась не вполне удачной, потому что значительную часть учёбы она страдала из-за тирании собственного мужа, в чьём скверном характере сама же и виновата. И, несмотря на столь разные, казалось бы, характеры и, не имея явных общих интересов, это общее всё же существовало, они хотели быть вместе, они любили друг друга, желали изменить прошлое и будущее и будут стремиться к этому — определённо будут.

Гермиона повторно глянула на часы, маленькая стрелка уже перевалила за полдень.

— Так, теперь-то уж я точно должна идти... — она поднялась со своего места и, чмокнув на прощание Тома, направилась к двери.

— Погоди... — Том проследовал до комода и извлёк из ящика небольшой пакет, — ... ты забыла ингредиенты, — он протянул ей сверток, но стоило ей потянуться за ним, как он отдёрнул руку, не давая дотронуться до него. — Увидимся завтра вечером, хорошо?

— Ты считаешь это уместно?

— Вполне. Просто скажу, что ты отрабатываешь взыскание, которое, к слову, ты так и не отработала, — Риддл ухмыльнулся.

— Как скажете, профессор Морелло, — лукаво улыбнулась она ему, принимая правила игры. — Тогда до завтра...

— До завтра, мисс Грейнджер, — попрощался с ней Том, картинно скривив лицо, произнося её девичью фамилию. Получив пакет, она тут же удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.

* * *

Посетив свою комнату и приведя себя в должный вид после столь бурно проведённой ночи, Гермиона отправилась к Гектору. Ведь до жути было интересно, какой способ нашёл зельевар, чтобы вернуть Тома к «жизни». Как бы это желание не звучало жутко — это было правдой. Она даже помнит тот случай, когда Гарри после встречи с Волдемортом в конце четвёртого курса рассказал, как проходило его возрождение, тогда она ужаснулась своим мыслям поскольку, несмотря на страх за друга, ее непреодолимо тянуло узнать все подробности столь новой для неё разновидности магии. И вот сейчас она спешит к дяде, руководствуясь желанием познать новый способ вернуться из мира мёртвых, при этом никого не убив.

Пройдя два коридора и завернув направо, где находились помещения, принадлежавшие мистеру Дагворту и Маркуарт, Гермиона резко остановилась, наткнувшись на Малфоя.

— Малфой?

— Грейнджер? — удивился он, и, казалось бы, чему-то смутился, стараясь отвести свой взгляд от неё.

И это было точно не из-за вчерашней ночи в клубе. Да, Гермиона тоже могла бы смутиться при виде него. Даже тошно представить, что она всерьёз рассуждала о его глазах и губах. И поморщилась. Наваждение, да и только!

«Больше никогда пить не буду, и уж тем более с Малфоем!», — подумала девушка.

— Ты что забыл здесь?

— Я... — он не успел ответить, как дверь, перед которой он стоял и в которую, по-видимому, уже успел постучаться, отворилась.

— Драко! — пролепетал сладко-приторный голосок Маркуарт. — Грейнджер, а вам что здесь понадобилось? — грубо поинтересовалась блондинка, только узрев, что парень не один.

— Ладно, Малфой поговорим позже, — и не удосужившись снизойти до объяснений для Маркуарт, Гермиона прошла мимо.

— Ну, что стоишь как пень, проходи, раз уж пришёл, — донесся до неё раздражённый голос Кети, когда она уже почти подошла к апартаментам Гектора.

Гермиона остановившись, постучалась в дверь дяди и, не дожидаясь ответа, прошла.

Гектор сидел за рабочим местом и, похоже, был немного занят. Стол был завален пергаментами, один из них он держал в руке, внимательно разглядывая сквозь тонкое стекло очков.

— Какие дела могут быть у Малфоя с твоей внучкой? — спросила она вместо приветствия, усаживаясь в кресло напротив дяди.

Пожилой мужчина откинулся на спинку кожаного кресла и, стянув с носа очки, поглядел на племянницу.

— Хмм... Ничего особенного. Мистер Малфой заинтересован в изучении древних рун, потому бывает здесь частенько. Да и к тому же наши семьи давно находятся в дружбе...

— С каких пор его интересует этот предмет? — удивилась она не меньше, чем когда увидела его воочию перед дверью Маркуарт. Но вспомнив, что пришла по более важным делам, отмахнулась рукой. — Мерлин с ним, с Малфоем! Я вообще-то пришла поговорить о Томе. Он мне всё рассказал, но... Я бы хотела знать, что ты сделал для возрождения?

Старик заметно напрягся.

— Вон оно что! — поникшее вымолвил он. — Не удивлён, отнюдь, я ожидал тебя в скором времени. Ещё с утра ощутил некую свободу от долга... Ну что ж, задавай свои вопросы, я вижу, тебе не терпится мне их задать...

— Помимо способа меня вот что интересует: почему ты помог ему, зная, что он для Британии моего времени?

— А сама не догадываешься?

Но она не выказывала ему упрёков или претензий как он, скорее всего, ожидал от неё за свой поступок. Всё, что Гермиона спрашивала, было лишь из любопытства. Дагворт свободно вздохнул и чуть улыбнулся ей.

— Прости, но я не всегда могу предугадать твои ответы. Дядя, как, зная, что Том будет представлять из себя в будущем, можно было согласится... Я бы лучше умерла!

— Умереть?.. Дорогая, дело вовсе не в страхе перед смертью. Ты отдала мне свои воспоминания, а он создал в это время наитемнейший артефакт, пусть и вложив в это все самое светлое. Знаешь, когда я заключал с ним договор, я, глядя в его глаза, видел зарождающееся что-то совсем тёмное, пугающее... Мне стало страшно. Не согласись я, он бы всё равно нашёл того, кто исполнит его волю, а затем появится в будущем. Я просто хотел защитить тебя. У меня было то, что я должен был передать тебе. Не узнай ты всего, боюсь даже представить, что было бы с тобой... И к тому же было любопытно выйдет ли у меня провести мой эксперимент или нет...

— Эксперимент? Ты говоришь о...

— Да-да, я говорю о приобретении им телесной оболочки. У меня есть один старый знакомый — Сутех Баракат, ему сейчас уже за сто пятьдесят лет. Когда-то мы имели радость работать вместе. Вдаваться в подробности дела не буду, скажу лишь по существу. Он в своё время интересовался мифическим на тот момент древним ритуалом возрождения плоти через дух... Подтверждения, что таковой существовал, не было, ходили лишь слухи, будто этот обряд — выходец из самой книги мёртвых... Я присоединился к его поискам. Исследование длилось почти год, но видимых результатов не намечалось, и я отошел от дел, но не Сутех. Он всё так же продолжал трудиться в этом направлении. Кто-то считал его безумцем, выжившим на старости лет из ума, кто-то упёртым человеком, но ни те, ни другие не верили в успех такого сомнительного предприятия... даже я... — мужчина сделал минутную паузу в своём рассказе. — Так о чём бишь я... ну так вот... после нашего с Томом уговора я был уже в отчаянии, нужно было найти хоть какое-то гуманное решение моей проблемы, и я был готов пойти на крайние меры. Но тут я случайно прознал, а это было в начале семидесятых, что мой старый приятель Сутех принялся жить как отшельник. Все подумали о том, что старик-таки успокоился и отошёл от дел, но не я! Всякий, кто хорошо знает его, сразу бы разгадал, что Баракат отыскал что-то этакое. Понимаешь, любил он разгонять бурную деятельность на публику, а когда найдёт что-нибудь ценное, залегает на дно, чтобы, гляди, не спёрли, пока сам не обнародует общественности. Он никогда не бросал начатого дела.... А что касается древнеегипетского ритуала, так ведь его поискам тот посвятил около ста лет своей жизни, разве бросишь такое?

— Я так понимаю, он нашёл этот самый ритуал возрождения? — поинтересовалась Гермиона.

— А как же! Когда я прибыл к нему, старый дурень не желал рассказывать мне о нём, пока не поясню, для каких целей интересуюсь... Я, понятное дело, не мог сказать. Тот поупрямился, но, в конечном счете, согласился, потребовав взамен обещание провести эксперимент при удобном случае, так сказать, для проверки изложенной теории о жизни после смерти...

— Ты что и ему дал Непреложный Обет? — спросила она, удивлённо глядя в глаза дяде.

— Да нет, — мужчина вздохнул. — Куда ему знать, когда этот случай мне представится... Просто обещание на словах и только, а так как мне предстояло пройти нечто подобное, мне не терпелось ознакомиться с древними свитками, потому и пообещал. Расшифровка текста не понадобилась, он сделал эту работу за меня. И, получив копию, я вздохнул с облегчением, а как пришло время, исполнил часть уговора. Я помог Тому возродиться, может быть, не так, как он возжелал, но это лучшее, что я смог сделать для него и для себя, покуда становиться убийцей не желал ...

— И о чем же говорилось в свитке, что нашёл Сутех?

— «Ритуал для неуспокоенного, что не успел отвести свои грехи от себя и закончить важные мирские дела, вернёт плоть через дух свой, но не будет иметь постоянного места бытия среди живых, потому как смерть не порождает жизнь»... — Гектор закончил цитировать текст и с серьёзными нотками в голосе обратился к племяннице. — Говорю сразу, чтобы ты уж не пугалась, убийства, как такового, не было, но частично подразумевалось...

— Это как?

— Понадобилось кое-что изъять: кровь живого человека для образа, в нашем случае нужен был не просто человек, а маг, и таковым оказался мой бывший молодой коллега Этьен Лерой... затем — плоть неуспокоенного и... сердце...

— Сердце? Ты хочешь сказать, что для этого тебе потребовалось вырезать сердце Волдеморта из его тела? — Гермиона почувствовала дурноту, подкатившую к горлу.

— А что? Эта часть организма могла принадлежать любому другому человеческому существу, но, не кажется ли тебе, что уж лучше его, чем живого, или, может, ты бы предложила другой известный и легкодоступный вариант этой проблеме?

— Нет, конечно!..

— В общих чертах ритуал длился три дня и две ночи. Первый день — призыв души, которая была у меня в наличии. Второй — проговаривание заклинаний по одному разу за час, чтобы позволить душе обрести осязаемый облик. Ну и на третий — лечебные снадобья, укрепляющие дух и плоть, которые надобно принимать ежедневно и не по одному разу до тех пор, пока он не решит все свои мирские проблемы. По сказанию данный ритуал создан для избавления от грехов, чтобы иметь возможность пройти врата, ведущие к новой жизни, то есть к перерождению...

* * *

Придя в свою комнату после довольно интересного разговора, Гермиона, устроившись поудобнее на кровати, погрузилась в изучение копий рецепта «зелья времени», что взяла у дяди тайком. Делая пометки и расчёты, она сталкивалась со многими вопросами — зелье оказалось поистине трудным. Некоторые ингредиенты, что имелись в наличии, Гермиона не могла даже признать, потому что не имела возможности работать с ними и изучать их когда-либо. Стараясь соблюдать во всём осторожность, она решила, что пора бы проконсультироваться с Томом. И решила отложить все вопросы до вечера следующего дня, когда ей была назначена отработка.

* * *

Проснувшись на следующий день довольно поздно, около четырёх часов, Гермиона поспешила привести себя в порядок перед встречей, назначенной на пять тридцать. Собрав все нужные для обсуждения бумаги, она выпорхнула из комнаты за двадцать минут до нужного времени.

Подойдя к двери и занеся руку для последующего стука, она обнаружила проход открытым. Обрадованная, что её уже ждут, Гермиона, не задумываясь, прошла, но не увидев Тома в кабинете, сразу поспешила прямиком в соседнюю комнату.

Но так и замерла в дверях спальни, не способная ни двинуться, ни произнести хотя бы слово.

«За что?» — говорил её разум.

Гермиона едва сдерживала слезы, чтобы не нарушить тишину своим отчаянием.

Было больно видеть как муж, её любимый Том, нависает сейчас обнажённый над женским телом, и любовно придерживая незнакомку за шею, придаётся любви.

Но тут она обернулась, точно почувствовав её присутствие, и через прозрачный шёлковый балдахин Гермиона смогла разглядеть её лицо... На неё смотрела она сама.

Глава 13

Грубый голос Тома вывел её из оцепенения.

— Говори, дрянь, кто ты и что тебе здесь понадобилось? — взревел он.

Лже-Гермиона дерзко и громко засмеялась в лицо Риддлу насколько позволяли тиски, сжимающие её горло.

— Что здесь происходит? — на выдохе спросила Грейнджер, отказываясь уже понимать что-либо.

Том молнеиносно отреагировал на её голос, отпихнув от себя незнакомку на край кровати.

Вскочив с постели, всё так же обнажённый, он предстал перед своей женой. Его лицо исказилось в болезненной гримасе: он не был готов её увидеть. Но это продлилось лишь секунду. После Риддл схватил свою палочку с прикроватной тумбы и безжалостно направил на двойника. Весь его вид говорил о ненависти и презрении к этому человеку.

Девушка, что была недавно в его объятиях, нисколько не возмутилась от столь неподобающего обращения с собой. Она медленно и неспеша поднялась с кровати, оголяя чужое тело, дошла до стула, на спинке которого висела её одежда, и принялась одеваться, игнорируя разъярённого Тома и ничего не понимающую Гермиону.

— Видишь, Грейнджер, — подала она голос, одевшись, — ты-то рассчитывала на его любовь... Дурочка! А вышло всё иначе. Он ведь даже не понял, кто есть кто! Не заметил разницы, представляешь? — двойник вновь заливисто засмеялся.

И ей было больно. Её слова, точно нож, резали по сердцу, причиняя неведомые ранее страдания.

И Том тут же оказался рядом, взял её лицо в свои ладони и, умоляюще глядя в глаза, проговорил:

— Не слушай её, милая! Я её даже не коснулся, — прошептал он, прижавшись лбом к её лбу. — Не понимаю, как я не понял сразу...

— Ой, как трогательно, я сейчас расплачусь... — прокомментировала его слова незнакомка.

Глядя в глаза мужу, Гермиона заметила недобрый огонёк. Он резко отошёл от неё, мгновенно пресёк комнату и оказался возле девушки, которая всё так же нагло продолжала испытывать их терпение и нервы. Том занёс руку и со всего размаха ударил её по лицу, отчего та даже покачнулась.

Незнакомка растеряно прижала к щеке ладонь, потирая место удара, затем взглянула на ладонь, которая оказалась измазана в крови от рассеченной губы. Это привело её в чувство и вызвало бурю ярости, что вылилось в крик.

— Не смей! Никогда не смей поднимать на меня руку, Морелло! Иначе... — она не успела договорить, жалобно вздохнула и в следующую секунду лже-Гермиона находилась в ногах Тома, скрючившись пополам от невыносимой боли трансформации.

Гермиона и Том наблюдали, будто в замедленной съёмке, как меняется её облик, приобретая другие черты и формы.

— Кети?! — удивление в голосе Тома. — Так вот почему я не мог прочитать твои мысли, когда ты заявилась, одно лишь желание в мыслях и взгляде... Хорошо же тебя дед натаскал в этой науке.

Маркуарт, тяжело дыша, поднялась на ноги и, откинув рукой волосы, как ни в чём не бывало, поглядела в глаза Тома, ядовито улыбаясь при этом.

— А ты как думал? Я много раз чувствовала, как ты стараешься залезть ко мне в мысли. И я же подкидывала тебе все свои чувства. Была перед тобою открыта... Смотрю, вы не ожидали увидеть меня? — ухмыляясь, произнесла блондинка, оглядывая присутствующих.

— Да нет, как раз-таки напротив, — бесцветным тоном произнесла Гермиона. — Я почти сразу догадалась, кто ты на самом деле...

Риддл, не спуская глаз с Кети, схватил её за плечи и, сильно сжав их руками, встряхнул.

— Зачем, Кет? Что и кому ты хотела доказать?

Маркуарт, презрительно скривив губы, сбросила со своих плеч его руки и прошипела сквозь зубы:

— А что мне оставалось?.. Я хотела быть с тобой и только лишь, но вы все помешались на своей грязнокровке...

— Не смей... Ты и мизинца её не стоишь!

— Да ну? Когда ты меня трахал, я что-то не заметила, что я хоть чем -то отличаюсь от твоей потаскухи!.. Хотя ты прав. Я в сто раз лучше, правда же, милый? — Маркуарт приняла попытку обнять Тома, но тот оттолкнул её от себя и снова направил палочку.

— Уходи, иначе пожалеешь...

— А что ты можешь сделать? Ты даже не посмеешь меня и пальцем тронуть. Я ВСЁ про вас знаю! — выкрикнула она. — Какие сладкие речи и сколько интересного я узнала вчера утром, вы себе просто не представляете... — Кети дико захохотала, как могла сделать только одна сумасшедшая известная Гермионе — Беллатрикс Лестрейндж.

Гермиона стояла как громом пораженная. Их тайна, которую они так тщательно пытались скрыть, вырвалась наружу, и каким образом стало о них известно Кети — было загадкой. Том с безразличным видом подошёл к Маркуарт направил палочку прямо на горло и спокойным, но опасным голосом, от которого стыла кровь в венах, прошептал:

— А ты не боишься, что я прямо тут убью тебя? Ведь никто даже не узнает, что произошло...

Кети лишь ухмыльнулась на его слова и небрежно отпихнула наведенную на себя палочку.

— Ты думаешь, я такая дура, чтобы не предположить такой исход? Если со мной что-то произойдет, то ваша маленькая тайна выплывет наружу. Уж поверь, я позаботилась об этом. Вся общественность прознает про ваши делишки, — девушка презрительно скорчила лицо. — Раз ты не будешь моим, так не достанешься никому и уж тем более этой, — ещё один взгляд полный презрения с большой толикой ненависти во взгляде, направленный на Гермиону.

— Милочка, — презрительная улыбка. — Твоя отработка на сегодня окончена. Отныне никаких встреч наедине, если не хотите быть раскрытыми...

— Я пойду... — Гермиона развернулась, чтобы покинуть комнату, но её перехватил за руку Том.

— Нет, никуда ты не пойдёшь, — стальные нотки в голосе.

— Так будет лучше...

— Правильно, Грейнджер, иди, и чтобы я не видела тебя здесь больше.

— Держите, профессор Морелло, — Гермиона протянула пергамент со списком неизвестных ей растений. Он взял его всё так же, не убирая руки. — Это список ингредиентов, которые требуют разъяснений. Все вопросы, я написала. А теперь, я хочу уйти...

Видимо, заметив отчаянный и растерянный взгляд жены, он высвободил её руку и позволил покинуть комнату.

Гермиона, что есть мочи, побежала в свою комнату, чтобы поплакать и подумать, как жить дальше.

* * *

Всю неделю Том старался держать дистанцию, избегая лишних взглядов и столкновений, а Маркуарт выхаживала по замку с горделивым видом, демонстрируя ей своё превосходство каждый раз, как встретит.

* * *

В последний день недели одиннадцатого сентября у Гермионы состоялся невыносимо тяжёлый урок. Последние пары, на которых она не желала быть, но всё же появилась скрепя сердце, — урок ЗОТИ. Преподаватель Демиан Морелло весь урок старался не смотреть на Гермиону, а если иногда такое случалось, быстро отводил взгляд. Но она знала, что угрызения совести вкупе с невозможностью побыть вместе убивали его.

Простила ли она его поступок, поняла ли? Да. С болью в сердце, но простила. Почему? Потому что это происходит только здесь. Пусть наивно так полагать, но так спокойней, покуда она не собирается бросать идею вернуться. Она сварит это чёртово зелье и отправится к мужу, будь что будет. Она всё исправит.

Прозвенел колокол, возвещавший о конце урока. Гермиона неспешно начала собирать вещи в сумку, стараясь напоследок уловить взгляд Тома, но тот не глядел на неё, игнорируя.

— Мисс Грейнджер, — Том не поднимая глаз от пергамента, что-то записывая в него, сидя за своим рабочим столом, окликнул жену.

Та слегка вздрогнула. Они уже неделю не разговаривали и старались избегать столкновений. Маркуарт придерживалась своих намерений, почти всегда присутствуя рядом с Томом. Он больше не улыбался ей, как раньше, а взирал на неё с нескрываемым презрением, отчего по школе поползли слухи, что, вероятно, парочка поссорилась или рассталась. Об этом слушке ей доложила Джинни, как главная (за неимением Лаванды и Парвати в школе) сплетница факультета Гриффиндор.

— Задержитесь, будьте любезны... — он отложил пергамент и поглядел на неё спокойным, но от этого не менее печальным взглядом.

— Джин, — Гермиона повернулась в сторону проёма, окрикивая подругу, что осталась ждать её в дверях по окончании урока. — Иди. Я буду позже.

Мисс Уизли лишь кивнула и покинула кабинет безотлагательно.

— Что ты делаешь? — Гермиона вздохнула и присела на стул напротив него. — Ты же знаешь, что нам не следует оставаться наедине.

— Да, знаю, — отстранёно произнёс он, глядя в её глаза. — Ты просила разъяснить тебе некоторые зелья, — она кивнула. — Вот, — Том пододвинул к ней пергамент, что сейчас лежал на столе и в котором ранее оставлял записи, — я здесь всё пояснил...

Том оторвал свой взгляд от жены и с виноватым выражением опустил голову.

— Гермиона, я надеюсь ты не оставишь идею вернуться ко мне из-за случившегося? — при этом упоминании у неё сжалось сердце, а тот тихо прошептал:

— Прости.

— Я должна идти. Не стоит оставаться наедине, — Гермиона взяла пергамент и, свернув его вчетверо, положила в карман.

И не говоря ни слова, она поднялась с места, дошла до двери и, обернувшись вполоборота, сказала:

— Я всё исправлю, Том... — и вышла из класса.

* * *

Гермиона нехотя поплелась на ужин. В последнее время аппетита не было, и это неудивительно — будет после такого, как же.

На втором этаже, где располагался кабинет директора, ее окликнули:

— Мисс Грейнджер... — обратилась к ней незнакомая девочка с первого курса Гриффиндора.

— Да.

— Вас ждёт профессор МакГонагалл... пароль «Дамблдор».

— Спасибо, — поблагодарила она девчушку и поспешила в директорский кабинет.

Постучавшись и получив приглашение войти, Гермиона ступила в помещение.

Директор стояла возле окна, разглядывая красоты окрестностей Хогвартса и, как только она вошла, тут же обернулась.

— Гермиона, проходи, не стой. Присаживайся, — пожилая женщина указала на кресло возле стола и, едва лишь Гермиона присела, уселась на соседнее место рядом с ней.

— Вы хотели поговорить, директор? — с того момента, когда она узнала о завещании и своём прошлом, вызовы к директору навевали страх и предчувствие нехорошего.

— Да. Видишь ли... не то, чтобы я верю... — МакГонагалл замялась, — ... верить Маркуарт — то же самое, что Трелони, — женщина недовольно поджала губы.

Гермиона почувствовала, как сердце пропустило удар.

— Профессор по древним рунам утверждает, что ты, Гермиона, слишком часто засиживаешься у профессора ЗОТИ в кабинете после уроков, и намекнула про вашу, так сказать, близость. Пойми, я ни в чём не обвиняю тебя, мне будет достаточно одного твоего слова. Нареканий от других учителей не было и не должно быть. Но эта Маркуарт... И как я её терплю? — директриса в несвойственной ей манере тяжело вздохнула.

— Что конкретно вы хотите услышать, профессор?

— Хорошо. Оставим пустые разговоры... У вас и мистера Морелло была связь? Может быть, он к чему-то принуждал тебя?

— Профессор, ничего такого нет, просто, мы с момента наших разногласий с учителем рун никак не можем переступить черту неприязни друг к другу...

— Понимаю, понимаю... Это всё, что мне нужно было знать. Ты можешь идти...

Гермиона поднялась и направилась к двери, но МакГонагалл вновь заговорила:

— Ты же знаешь, что можешь всегда поговорить со мной, если что...

— Конечно...

— Ну, ступай.

Она вышла наружу, радуясь своему статусу лучшей и примерной ученицы как никогда.

Пропустив ужин, Гермиона решила отправиться в спальню. И дойдя до своего этажа, столкнулась с Маркуарт собственной персоной.

— Что, Грейнджер, поговорила со своим деканом?

Гермиона сжала руки в кулаки, пытаясь совладать с эмоциями.

— Я же предупреждала. Никаких встреч наедине... Ты не послушалась, за что и получила. Но учти — это только начало. Дальше в ход пойдут доказательства в виде моих сохраненных воспоминаний... — блондинка обошла её и, смеясь, завернула за угол, направляясь в свои покои.

Глава 14

За прошедшую неделю Гермиона ни разу не посетила занятия ЗОТИ, несмотря на частые расспросы дяди и директора о причинах столь резкой перемены в отношении излюбленного урока. Приходилось уклончиво отвечать МакГонагалл, чтобы не выдать всей правды. Да и Малфой в последние дни принялся везде, где только возможно, находиться рядом. Не то чтобы её это беспокоило, нет, это был хороший повод отвести столь пристальное внимание Маркуарт от своей персоны. Джинни же начала сторониться её, каждый раз хмурилась, стоит завидеть подругу в компании блондина. Впрочем Тому это тоже не нравилось, но он молчал.

Вечер субботы. День рождения. У Гермионы не было желания отмечать это событие в столь неподходящее для праздника время. Она решила зарыться в тёплое и пушистое одеяло. Лежать в кровати и читать какую-нибудь интересную книгу или же заняться плодотворным делом — изготовлением зелья «Миранда», которое, к слову, готовилось уже пять дней в её ванной комнате, потому как больше негде. Ингредиенты надобно было добавлять каждый месяц по одному, предварительно обработав, что занимало день времени и посему не отнимало времени от занятий и личных дел, хотя какие личные у Гермионы могут быть дела, если эта белобрысая их отрубила на корню.

Стук в дверь. Она никого не ждала. По-быстрому вышла из ванной, где проверяла и помешивала зелье, закрыла заклинанием дверь и пошла открывать.

На пороге была Джинни. Она дружелюбно улыбнулась и, не дожидаясь приглашения, прошла внутрь.

— Чем у тебя здесь пахнет? — спросила подруга вместо приветствия, сморщив нос.

— Да так. Мазью от ушибов, — соврала Гермиона, молясь, чтобы Джинни не был известен рецепт и свойства этой мази. — Ударилась. Нелепость вышла... Ты чего пришла? — постаралась перевести разговор в не опасную для неё зону.

— Я что не могу придти к подруге субботним вечером? — и картинно губки надула, словно обиделась.

— Можешь то можешь, да вот только ты в последнее время не особо балуешь меня, так называемую подругу, своим присутствием, — нет, она не была в обиде и, можно сказать, даже рада такими редкими свиданиями с младшей Уизли. Ей и без её потока школьных сплетен есть о чём подумать.

— Ты же у нас сейчас с Малфоем якшаешься, — рыжая после произнесения фамилии Драко скривила лицо в презрительной гримасе. — Ладно, я не за тем здесь, чтобы портить настроение себе и тем более тебе.

— Вот уж спасибо.

— Не ёрничай! Лучше собирайся. Мы идём в «Три метлы» отмечать твой день рождения. Гарри арендовал его на этот вечер, — торжественно закончила Уизли. — Тебя уже все там ждут. И учти, возражений я не принимаю, — произнесла Джинни, только завидев, как Гермиона открыла рот, чтобы насочинять новую сказку о делах и заботах.

— Кто это все? — безразлично поинтересовалась Грейнджер.

— Увидишь. Собирайся и будь добра одень что-нибудь милое и элегантное. У тебя же всё-таки день рождения, а не похороны!

Перерыв весь гардероб подруги, Уизли остановилась на одном единственном приличном, по её мнению, платье, висевшем в платяном шкафу. И заставила его надеть. Сделала прическу, и через полчаса прихорашивания и мучений та наконец-таки отстала от нее.

— Хорошо выглядишь! — заключила она, оглядывая её с ног до головы. — Так-то лучше.

— Идём уже, — надев поверх платья пальто, Гермиона открыла входную дверь и они вышли.

Дошли до паба на удивление быстро и спокойно, без очередных изливаний горячих новостей от мисс Уизли. Джинни прошла первая в заведение и, торжественно отворив дверь, словно королеву, впустила её в тускло освещённое помещение.

И стоило только переступить порог, как загорелся яркий свет, заставив Гермиону зажмуриться на несколько секунд от такой неожиданности. Все, кто находился в Трёх мётлах, закричали в один голос поздравления. Около стола в центре зала, накрытого разнообразными блюдами, находились знакомые ей люди: Гарри с сияющей улыбкой на лице, Джинни, обнимающая его за талию, Рон, счастливый и вечно чем-то смущённый, дядя и Малфой. Гермиона очень удивилась появлению последнего среди её гостей, которых он, мягко говоря, не жаловал, да и они, собственно, его тоже. Пока она топталась в дверях, заметила, как Рон пару раз бросил ненавистный взгляд в сторону Драко, но, видимо, посчитал за лучшее промолчать. Старался не испоганить подруге праздник.

Она искренне улыбнулась и прошла. Каждый по очереди обнимал ее, вручал свои подарки. Дошла пора принимать поздравления и от Малфоя. Рон, который до него обнимал её, с трудом отошёл в сторону.

— Привет, Грейнджер. С днём рождения тебя, что ли, — он так привычно усмехнулся.

— Какое красноречие. Не ожидала увидеть тебя здесь. Кто пригласил?

— Уизли. Я посчитал, что невежливо отказываться. И как она смогла наступить себе на горло, чтобы сделать это?!

— И то верно. Ладно, идём за стол, а то боюсь, если мы простоим так ещё хотя бы лишние пять минут, будет скандал, — Гермиона взяла его под руку и направилась к столу.

Рональд сидел с красным от злости лицом и что-то, хмурясь и сжимая руки в кулаки, спрашивал у сестры. Та, через силу улыбаясь, стараясь не привлекать к себе и брату лишнего внимания и сохранить дружескую обстановку, быстро отвечала на его вопросы. До Гермионы долетели лишь обрывки фраз:

— Какого... этот хорёк... здесь...

— Заткнись Рон! — прошипела рыжая. — Так, гости, присаживаемся, — она, как истинная дочь своей матери, поспешила рассаживать всех по местам.

Ей досталось место, как и в праздник Гарри, возле Джинни, но по правую руку с ней посадили Драко к неудовольствию Рона. Тот насупился и, не дожидаясь никого, наложил себе салата и принялся есть, игнорируя укоризненный взгляд Джинни.

— Мог бы и дождаться когда все гости соберутся.

— Кто-то ещё должен прийти? — она подумала о Молли с Джорджем, но это оказалось далеко от истинны.

Дверь снова распахнулась, принося с собой свежий осенний ветерок с улицы. И появился Том. Он помялся в дверях с секунду, затем слабо и, будто, виновато улыбнувшись, прошёл к ней. Гермиона уже привстала, чтобы поприветствовать, но села обратно, только увидев, кто зашёл следом. Маркуарт, элегантная и счастливая, словно к своему празднику готовилась, подошла к нему и взяла под руку, не переставая при этом без конца сладенько улыбаться присутствующим.

Наступила недолгая пауза. Рон удивлённо взирал на Кети, вероятно помнил ещё перепалку Гермионы и Маркуарт. По лицам Гарри и Джинни можно было определённо сказать, что те не понимали возникшего ступора. А вот Малфой, вроде должен был бы рад видеть Кети, только сейчас вжал шею в плечи, чем очень изумил именинницу. В глазах дяди читалось открытое неодобрение.

Разрядила обстановку Джинни, подходя к новоприбывшим.

— Присаживайтесь, профессор Морелло, профессор Маркуарт, — дружелюбный тон подруги начал выводить.

«Что за цирк она здесь устроила?»

Том уселся прямо напротив, а Кети даже во время их достаточно сухого поздравления не выпускала его из своих объятий, даже сейчас присев подле него.

— Джинни, — шёпотом позвала она подругу. Та поспешила подойти. — Какого чёрта они здесь делают?

— Вообще-то я приглашала только профессора ЗОТИ. Вы же иногда общаетесь. Я подумала, что было бы неплохо пригласить и его... Заодно пускай Гарри видит, — рыжая бросила взгляд на Тома и не менее сладко, чем сама Маркуарт, улыбнулась ему, чем заслужила хмурый взгляд от жениха, — какой у нас профессор красавчик, и знает, что не стоило меня спроваживать в школу... пусть теперь ревнует...

— Дура ты, Джинни! — всё так же шёпотом прошипела Гермиона в ответ на её глупость.

«Не день рождения, а пытка!»

Уизли, обидевшись на резкие слова, уселась возле Гарри и, отвернувшись от Грейнджер, поспешила объяснить своё поведение недовольному жениху.

— Знаете, мисс Грейнджер, — заговорила Маркуарт с Гермионой, улыбаясь ещё шире, чем раньше, — а ведь не только у вас сегодня праздник...

Она посмотрела на неё непонимающе, но уже тогда знала, что ничего хорошего не услышит.

— Не далее как сегодня мы с вашим дражайшим профессором ЗОТИ, — продолжала блондинка, положив ладонь поверх руки Тома, — узнали, что у нас ожидается пополнение. Вы представляете, Гермиона, какое это счастье и тоже своеобразный праздник, не находите?

Гермиона готова была провалиться сквозь землю от этой новости. Салат застрял посреди горла. Стало нечем дышать. Она отложила вилку в сторону, поднялась и проследовала к бару, чтобы налить себе воды, под радостным взглядом своей соперницы. Её замутило от одной только мысли, что эта сучка может носить в себе частицу её любимого мужа...

Дядя шокировано уставился на пару. А Драко при этом известии оторвался от тарелки и поглядел на Кети изумлённым взглядом, тогда как Том, выдернув свою руку, заявил:

— Какой ещё ребёнок? Что ты несёшь?! — яростно воскликнул он, чем заставил почти всех вздрогнуть.

— Милый, ну не мне же тебе объяснять, каким образом дети появляются, — постаралась отшутиться Маркуарт, избегая прямого взгляда с разъярённым Томом.

Рон захихикал на её шутку, чем заслужил очередной «ласковый» взгляд от сестры.

— Я никак не могу быть отцом твоего ребёнка! — заявил он, поднявшись из-за стола. — Я не могу иметь детей, Кет!

И правда, как это она раньше не вспомнила об этом. Смерть не может порождать жизнь. Том существовал наполовину и не был человеком. Напряжённость спала. И в отместку Маркуарт, Гермиона улыбнулась. Ту аж перекасило в лице от осознания своей оплошности.

— Вот ты стерва, Маркуарт! Так вот за каким хреном я тебе понадобился! — выкрикнул Драко, вскакивая со своего места подобно Тому.

— Молчи, щенок! Не твоего ума дело! — прошипела она в ответ.

Гарри, Джинни и Рон хлопали глазами, не вполне понимая, что происходит.

— Ни черта я молчать не буду! Как ты могла опуститься до такой грязи, использовала меня, как осеменителя!?

— Стоп, стоп, — теперь уже поднялась Джинни, выставив руки между ними и убедившись, что они не намеренны набрасываться друг на друга, убрала их себе на талию. — Малфой, это что получается, ты, гадёныш, изменяешь Гермионе? — шесть пар глаз уставились на Грейнджер и Малфоя.

— Что? — это уже возмущённый крик Рона. — Ты и этот Хорёк? — он поочерёдно тыкнул зубьями вилки, что держал в руке, в сторону своей несостоявшейся невесты и злейшего врага.

— Вот и мне интересно... — произнёс Том, складывая руки на груди, глядя со злобой на Малфоя.

— Да ничего у нас с Грейнджер нет! А ты, тварь, воспользовалась тем, что я давал тебе, — всё ещё возмущался Драко, указывая палочкой на Кети.

Кто-то из мужчин встал, чтобы защитить девушку от нападок. Мистер Дагворт продолжал сидеть и смотреть, на его лице было написано глубокое разочарование и боль.

— А что, Дракоша, за услуги, знаешь ли, платить надобно! — проорала она в ответ, вскакивая. — Или ты думал, я за бесплатно буду пить оборотное и развлекать тебя в образе этой грязнокровки?

Все как один теперь уже уставились на Драко. Том и Рон сжали кулаки, пытаясь сохранить остатки спокойствия. Рон всё же не выдержал и попытался наброситься на Малфоя, но его удержали.

Гермиона от этого цирка не знала, что и делать, то ли плакать, то ли смеяться, но непременно от нервов. Чувствуя, что сейчас от этих скандалов станет ещё только жарче, она попыталась прекратить весь этот балаган.

— Пора заканчивать всё это! — крикнула Гермиона на весь зал. — Что вы здесь устроили?

— О, кто это заговорил... — Маркуарт, в отместку за своё унижение, решила выволочь на свет божий грязное белье всех присутствующих, в частности и Гермионы с Томом. — Не вы ли, мисс Грейнджер...

— Довольно! — мистер Дагворт поднялся на ноги, крикнув во весь голос. Маркуарт, пристыжено покраснев, поглядела на дядю, но от своей задумки не отступила. — Довольно, я сказал! Кети, ты собираешься и отправляешься во Францию. Завтра же!

Гектор поднялся и подошёл к Гермионе.

— Гермиона, — пожилой мужчина окликнул её. Она по-прежнему стояла возле стойки, наблюдая разыгравшийся перед ней скандал. — Гермиона, отойдём на секунду, — Гектор легонько взял её за локоть и повёл в подсобное помещение паба.

Она нехотя двинулась за ним. Вслед ей донеслись злые слова Маркуарт:

— Ну, уж нет! Я гляжу, Грейнджер у вас всех святая!

Вернулась Гермиона буквально через пять минут. Все молчали. Она невольно поёжилась. Рон стоял в ступоре, Гарри по-прежнему хлопал глазами, но теперь уже на пару с Джинни. Драко, опустив палочку, глядел на неё презрительным взглядом.

— Так вот какая ты правильная, Грейнджер? Кинулась, значит, в койку к профессору?

— Драко...

— Закрой рот! — выкрикнул он в гневе.

— Ты уж полегче. Так и Аваду заработать недолго...

— А ты мне не угрожай. Маркуарт мало было? — они вмиг направили друг на друга палочки. — А ты, Гренджер, не промах. Как же я мог забыть, что тебя такие посредственные волшебники, как я, не интересуют.

— Малфой, замолчи... — леденящий душу страх пронзил её.

— Ну, раз у нас сегодня день откровений, что ж, давай, поведай своим друзьям о твоём браке. Порадуй нас!

— Что?! — три голоса слились в один: Гарри, Рона и Джинни, а последняя обратилась к Гермионе:

— Гермиона, это что, была правда? Тогда... На день рождения Гарри тебе прислали букет роз с подписью: «От мужа». Этого ведь не может быть... конец шестого курса. Ты же не могла выйти замуж и не сказать нам?

— А ты, рыжая, спроси ее, почему твоя дорогая подружка и верная соратница очкастого не поведала вам свою тайну. Уверяю вас — это вас ещё больше удивит.

Гермиона прикрыла ладонями лицо, ожидая приговора, и не могла смотреть в лица друзей, которые скоро будут глядеть на неё с большим презрением, чем Драко.

Том обнял свою жену, стараясь придать ей сил. Вдвоем — они сила.

— Не желаю слушать всё это. Эту грязь... — Рон отошёл от них и, надевая на ходу куртку, вознамерился удалиться. Проходя мимо Гермионы он, окинув её уничтожающим взглядом, вышел на улицу.

— Как жаль, что Уизел не услышит, что поведает нам Грейнджер. Давай, или это сделаю Я...

— Демиан — мой муж... — она ослабленной рукой указала на Тома.

— Что? — Маркуарт, которая смаковала каждый момент унижения Гермионы, сидя на стуле и улыбаясь, вскочила с него, да так резво. — Этого просто не может быть!

— Нет-нет, Маркуарт. Грейнджер, и опять ложь. Хотя не знаю, может быть, ты и за этого выскочила, — Драко небрежно указал палочкой на Тома, — но я-то говорю про твой первый брак... — ухмыляясь, договорил он.

Том с каждым новым словом всё сильнее сжимал руки в кулаки. Гермиона чувствовала, как он напряжён, и знала, что тот хочет попытаться защитить её от нападок, но в такие моменты она заглядывала ему в глаза и пыталась мысленно передать, чтобы он не лез — сделает только хуже.

— Первый? Второй? — Джинни уже плохо соображала, наблюдая развернувшуюся перед ней картину.

— Кети, — позвал её дядя. — Мы уходим, и вы ребята тоже заканчивайте, — мужчина встал возле стола и попытался прекратить выяснение отношений. — Драко, довольно, — он подошёл к парню и опустил его палочку, направленную в неопределённом направлении.

Но Малфой на этом не замолчал. Он на весь зал заорал, что было мочи, чтобы до всех дошёл смысл сказанного:

— Она жена Тёмного Лорда! Тёмного Лорда!

Тишина. Звенящая тишина. Гарри с потерянным взглядом. Джинни, прикрыв рот рукой, пыталась заглушить возглас удивления, шока. Довольный собой Драко ухмылялся в стороне.

— Авада Ке... — начал выкрикивать убийственное заклятие Том, пытаясь запустить его в Малфоя, у которого от ужаса, расширились глаза.

— Нет, Том... — закричала Гермиона, перехватывая его руку и опуская вниз, даже не заметив, как ненароком назвала его настоящим именем.

— Том? — похоже, удивлению Гарри не было придела...

— Да, Я — Том Марволо Риддл, — заявил Морелло, отстраняясь от жены и закрывая её своим телом.

Драко, Джинни и Гарри вмиг выхватили свои палочки и направили на него.

— Гермиона, — жалостный голос выдавал Гарри сполна. Он растерян и может натворить много бед. Она хотела бы объяснить другу все, но, увы.

— Гарри, послушай, всё не так просто, — и решилась выйти из-за спины Тома, но тот не дал этого сделать.

— Так это правда. Даже не отрицаешь. Как ты могла так нас придать? Мы ведь только зажили спокойно, а ты вернула его обратно? Кто ты после этого?

— Это сделал Я, — признался дядя, стоявший в стороне с Кети.

Но Поттер его, казалось бы, не слушал. Всё его внимание было приковано к лучшей подруге... к бывшей лучшей подруге, в этом не приходилось сомневаться.

— Нет, Гарри, я никогда не придавала нашу дружбу, — закричала Гермиона.

— Оно и видно, — презрительно ответил он, а следом перешёл на перселанг, обращаясь к Тому. Не отпуская палочки, Гарри прошипел что-то, отчего лицо Риддла скривилось в отвращении.

Что сказал Гарри, она не смогла узнать. Гермиона почувствовала жуткое напряжение, исходящее от мужа, и поняла, что может случиться что-то нехорошее, хотя куда уж дальше. Она, словно в замедленной съёмке, наблюдала, как друг и её муж произносят убийственное заклятие, направляя палочки друг на друга. Два зелёных луча полетели в обоих. Гермиона, не размышляя, бросилась наперерез лучам и... Последнее, что она услышала, это истошный крик Тома, в котором смешалось отчаяние, боль и ярость, а затем темнота поглотила ее...

Глава 15

Темнота. Невероятное состояние лёгкости окутывало её, парящую в омуте безграничной свободы. Не было желания вырываться на волю из столь приятного и блаженного рая души. Все проблемы, что существовали при жизни, не имели более никакой важности. Спокойствие растекалось по всему её существу. Она и не представляла, что смерть может быть настолько притягательной в своей отрешённости от мирских сует и лёгкости ,что пронизывает каждую частичку твоей души, даря покой.

Как только она очутилась в этом месте, все мысли улетучились, вмиг принося вместо себя беспечность, но длилось это не долго, хотя кто может наверняка сказать, сколько времени прошло? Никто. Время не имело значения, как и многое другое. Попадая сюда, забываешь, кто ты есть, и освобождаешь себя от тягостного вороха жизненной реалии.

Гермиона почувствовала, как темнота высасывает из неё все воспоминания, связанные с тем миром, откуда она появилась. И не старалась зацепиться и удержать хотя бы одно из них до тех пор, пока не подошла очередь последнего:

— Гермиона, — пожилой мужчина окликнул её. Она стоит возле стойки, наблюдая за скандалом. — Гермиона, отойдём на секунду, — Гектор легонько взял за локоть и повёл в подсобное помещение паба «Три Метлы».

— Я не могу. Дядя, ты разве не видишь, что здесь творится. Это конец... — подавлено произнесла она, понимая, что теперь будет, когда все всё узнают, а зелье ещё не готово. Она не могла точно сказать, что их ждёт в следующие минуты, но знала наверняка, что не должна отходить от Тома. Она ему сейчас нужна, как и он ей. Только они есть друг у друга, чтобы понять и защитить.

— Гермиона... — вновь позвал её Гектор, стараясь привлечь её внимание. Та отрешённо взглянула в синие глаза дяди, но только на миг и опять отвернулась, пытаясь не упустить из виду мужа. — Гермиона, это важно. Более чем важно. Идём же, — пожилой мужчина предпринял ещё одну попытку уговорить племянницу выслушать его.

Она нехотя, но всё же пошла за ним. Они прошли в подсобку паба и остановились возле лестницы, ведущей на второй этаж. Гектор вынул из кармана небольшую коробочку, отделанную обёрточной бумагой и протянул её племяннице.

— Это подарок тебе.

Гермиона ответила ему недоумевающим взглядом. Она не понимала, почему он решил подарить это в ту самую минуту, когда ей абсолютно не до того.

— Мерлин, дядя! — она взяла коробочку и попыталась засунуть её своими дрожащими от волнения руками в дамскую сумочку, но он перехватил её попытки.

—Ты должна открыть сейчас...

Мисс Грейнджер тяжело вздохнула и, стараясь не тратить время и особо не церемонясь, сорвала с подарка бумагу. Скомкав обёртку в руке, она бросила её на пол и только затем открыла.

— Дядя... — Гермиона не знала, что и сказать. Её переполняли радость и счастье. — Дядя, это же... это же... — она извлекла из коробочки пузырёк с прозрачной жидкостью, в середине которой спиралью находилась белая нить воспоминаний.

— Да, милая. Я не был уверен, что ты захочешь обратно, но всё же сделал для тебя один пузырек, вдруг ты предпочтёшь ту реальность этой. И ведь я оказался прав, не так ли?

Гермиона, не веря в свою удачу, кивнула дяде, пытаясь сдержать слёзы.

— Вот и славно, — он, улыбаясь нежной улыбкой, утешающим жестом погладил её по плечу. — А теперь прими его и... — мужчина обнял племянницу, — ... отправляйся домой, родная.

— Спасибо, — шептала она ему в плечо.

Гектор отстранился, чтобы дать той выпить зелье, но она не торопилась, вглядываясь в пузырёк.

— Чьи это воспоминания?

— Мои. Я добавил их на тот случай, если у тебя самой не будет времени.

— Это не противоречит правильно сваренному зелью? Я имею в виду, из-за этого я не попаду с очередным отравлением в больницу с провалами в памяти?

— Нет, не должна, — мужчина слегка улыбнулся. — Я выбрал время для отправки в прошлое, где ты уже покинула сорок пятый во избежание вашего столкновения.

Больше не слушая ничего, она одним глотком выпила содержимое пузырька.

— Я должна идти в зал...

— Конечно, иди, но помни у тебя осталось всего пять минут, — Гектор напоследок улыбнулся ей и остался всё так же стоять возле лестницы.

* * *

Гермиона ухватилась всеми силами за это воспоминание, пусть оно и вызвало в ней одну лишь горечь. Она пыталась всё исправить, помочь себе, Тому и всем жить нормальной жизнью, а вместо этого глупо умерла. Принимая тогда на себя луч Авады, она руководствовалась чувством страха за любимого и только сейчас осознала, как же это было глупо. Какой был смысл спасать того, кто почти не существовал в прямом смысле.

Хотелось плакать, но слёз не было, хотелось обратно, но назад пути не было.

Кап-кап.

Гермиона чувствовала на своём лице капли, словно это дождь. Она провела по щеке, но не ощутила влагу. Лишь пустота.

Кап-кап-кап.

В следующую секунду её будто выкинули из тёплого и уютного места на улицу, заставив задохнуться от резкой смены климата. Она судорожно вдохнула прохладный воздух, чувствуя под собой промозглый камень и мокрую от дождя одежду, прилипшей к телу.

И открыла глаза. Попыталась присесть, но это вышло с большим трудом и только с третьей попытки. Грудь нещадно саднило, будто от удара. Протерев влажное лицо ладошками, Гермиона огляделась.

Она находилась там, где и должна быть. На той же вымощенной булыжниками дороге Косого переулка, где она рассталась с дядей, отправляясь в девяносто седьмой. Всё было таким же, вот только дяди не было.

Липкий страх и отчаяние поселились в её душе. Всё было ужасно, очевидно, что-то пошло не так. Может быть, это из-за того, что не её воспоминания были проводником, а может быть, из-за Авады, пущенной Гарри в Тома и попавшей в неё? Она не могла ответить на это с точностью.

Гермиона медленно поднялась на ноги и слегка покачнулась. И пыталась сообразить, что же делать дальше. Единственная мысль, которая била в голове, словно молоточек, и затмевала собой даже чувство счастья, что всё получилось и она наконец-то дома — это важность успеть вовремя и не дать Тому убить Адриана.

Она направилась со всей быстротой, на которую была способна в данную минуту, в сторону английского дома мистера Дагворта в надежде обнаружить там Соню, которая могла бы ей помочь перенестись во Францию.

Дойдя до заветной двери, Гермиона со всей сила начала стучать. Открыть её самой не было возможности: палочку Гермиона случайно выронила во время скандала в пабе «Три метлы».

Послышался скрежет замка. Дверь отворилась и на пороге появилась Соня.

— Мисс Гермиона, — удивлённо пропищала она.

Девушка, не соизволив ответить, влетела в дом и, закрыв за собой дверь, опустилась на колени перед эльфихой. Заглянув в её ошарашенные большие глаза, она быстро проговорила:

— Соня, где дядя? — Гермиона взялась руками за её тонкие плечики и слегка встряхнула.

— Мистер Дагворт... он... он пробыл здесь около часа и отбыл обратно в поместье десять минут назад...

Гермиона поднялась на ноги и заходила по коридору взад и вперед, припоминая, что дядя, по словам Тома, появился спустя час после ее исчезновения, и её муж почти сразу же отправился на поиски Адриана. Из этого следовало, что он уже на пути к пляжу.

«Нужно спешить!» — пронеслась у неё мысль в голове.

— Ты должна отправить меня к нему... — Соня стояла столбом, разглядывая мокрую Гермиону. — Соня! — повысила она свой голос, чтобы вывести домового эльфа из ступора. — Сейчас же!

— Позвольте, я высушу вашу одежду. Заболеете же... — пискнула та.

Она отмахнулась от слов Сони и продолжала попытки достучаться до неё:

— На это нет времени...

— Мисс Гермиона, держитесь за меня, — эльфиха протянула свои маленькие ручки, приглашая её взяться за них.

Гермиона, не медля, приняла протянутые ладошки Сони в свои, и в ту же секунду они аппарировали.

Она очутилась в своей спальне, на полу которой всё так же валялись её вещи. Гермиона вдохнула такой приятный и родной аромат чайных роз, что росли в горшочках на подоконнике.

Соня попрощавшись, ретировалась, когда Гермиона поспешила спуститься вниз.

Тишина. Приглушённый свет. Дядя сидит на диване в гостиной и с подавленным видом и грустью в глазах попивает огневиски из початой бутылки.

— Дядя, — окликнула она его.

Мужчина, вздрогнув, оглянулся и посмотрел в сторону проема, где стояла она. Он небрежно поставил бутыль на стол и, поднявшись, подошёл.

Мистер Дагворт слегка улыбнулся, пытаясь скрыть своё удивление её неожиданным появлением. И обнял племянницу, да так крепко, будто они не виделись, по меньшей мере, несколько лет, а не час.

— Ты подросла, — заключил он, отчего та рассмеялась, но это было не столько от веселья, сколько нервное.

— Где Том? — спросила она у дяди. — Когда он ушёл?

— Около пятнадцати минут назад... — дядя отстранился и посмотрел в её глаза, — не переживай, он вернётся, определённо вернётся.

— Я знаю. Но, боюсь, будет уже поздно что-либо исправлять. Я должна идти...

Не слушая возражений, Гермиона развернулась и, отперев входную дверь, вышла в сад.

Она не знала, где искать мужа и Адриана, но определённо была готова оббежать весь пляж в их поисках. Она бежала со всех ног, превозмогая боль в груди от быстрого бега. До пляжа оставалось меньше половины пути, и она остановилась возле одного из деревьев хвойного леса, за которым был пляж.

Но простояв с полминуты, уговаривая себя не останавливаться, побежала дальше.

Добравшись до побережья, Гермиона взглянула на море. Оно было тихим и спокойным, что никак не соответствовало тому, что здесь произойдет, если та не поторопится. Вдалеке послышались голоса. Она пошла на них, молясь всем известным богам, чтобы те дали ей шанс успеть вовремя.

Голоса всё приближались, с каждым новым шагом.

Пройдя ещё какое-то расстояние, она увидела его. Том с поднятой палочкой в руке возвышался над лежащим в его ногах Адрианом. Тот, скорчившись от боли, беззвучно кричал.

— Тварь! — кричал её муж, глядя на страдания его соперника и упиваясь ими. — Ты отнял у меня жизнь, Розье... За это ты сгниёшь! Crucio... Crucio... Crucio...

Даже издалека было видно, как каждое из непростительных заклинаний било по Адриану с такой силой, что тот закусывал нижнюю губу в попытке сохранить разум и не отдаться боли, выжигающей всё его существо изнутри.

— Том! — крикнула Гермиона что есть мочи, пытаясь привлечь его внимание. Но тот продолжал истязать Розье, никак не реагируя на крик жены. — Том!

Она уже бежала. Осталось меньше четверти мили.

Добежав, Гермиона обняла Тома со спины и так сильно прижала к себе, что даже чувствовала, как их сердца бьются в такт друг другу, а дыхание, прерывистое и рваное, словно одно на двоих.

Том задрожал всем телом, будто бы продрог на морозе, но погода была на удивление тёплой. Его тело покачнулось, и тот опустился на колени пред Адрианом, увлекая за собой и её. Она слегка отстранилась от него, но не настолько, чтобы разорвать их телесный контакт, подхватила палочку, выпавшую из его ослабшей руки, и, произнеся невербальное заклинание, освободила Адриана из пут немоты. Том не препятствовал ей в этом, он, похоже, вообще никак не реагировал, лишь ухватился за её руку, что обнимала его, и сжал мёртвой хваткой, точно боялся потерять её в толпе.

— Уходи... — сказала она Адриану. Тот с трудом поднялся, поднял свою палочку, лежащую у его ног, наполовину зарытую в песке. — Уходи, Адриан, и...

— Я понял, — ответил он хриплым голосом и обхватил себя рукой, корчившись от перенесённых им непростительных заклятий. — Прости.

— Уходи... — повторила она свою просьбу.

Когда Адриан, еле передвигая ноги, всё же скрылся в лесу, она услышала тихие слова Тома:

— Я думал... Я думал, что потерял тебя... — прошептал он, судорожно хватая ртом воздух, его грудь вздымалась, словно в плаче.

— Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо.

Гермиона развернулась к нему, вглядываясь в бледное лицо мужа. Том, её Том плакал. Это был тихий мужской плач. Дорожки слёз катились по его лицу, падая с подбородка на песок. Это было так неестественно, но в своём роде так прекрасно раскрывавшее истинные человеческие чувства.

Она, слегка улыбаясь сквозь собственные слезы, обняла мужа, продолжая нашёптывать ему на ухо:

— Всё будет хорошо... Я успела... Я всё исправила... Теперь всё будет хорошо...

— Я люблю тебя... — и он теснее прижался к любимой жене.