В начале пути (джен)

Двенадцать самолётов с красно-сине-белыми кокардами стояли на мокрой от дождя траве. Ребекка Флинт прошлась вдоль строя, поёжилась, застегнула шинель и остановилась, глядя на небо. Облака рассеивались, в их разрывах сияла чистая голубизна. Подходящая погода для полётов, и будет ещё лучше... Но сегодня истекает срок германского ультиматума, а значит — начнётся война.

Пять дней назад их эскадрилья покинула Бостон на борту «Мавритании», а сегодня самолёты стоят в поле под Гавром в ожидании врага... Напряжение чувствовалось во всём — в движениях техника, рисовавшего вместо белого круга звезду, в осторожных шагах французских солдат, в подозрительном взгляде майора Джейсона, командовавшего эскадрильей... Ребекка вздохнула, достала сигареты и закурила.

— Думаешь, уже началось?

— Энн, прекрати подкрадываться! — чертыхнулась Ребекка, на что Энн, вечно взъерошенная блондинка, только фыркнула и хлопнула по спине.

— Да ладно тебе, подруга! Я уже подраться хочу, и если опять не будет бошей, честное слово, устрою мордобой в ресторане, и пусть местным будет стыдно, что их девчонка поколотила!

— С тебя станется, — фыркнула Ребекка.

Крепкая фермерская дочь, чья мать держала в строгости всё многочисленное и буйное, на три четверти ирландское, семейство, была на это вполне способна, и спорить Ребекка не стала.

— Пошли лучше завтракать, — сказала она. — А то кто его знает, что случится через пять минут?

Однако случилось ожидаемое гораздо раньше — как раз в тот момент, когда подруги вошли в столовую.

— Сэр, срочные новости! — влетел в комнату телеграфист с обрывком ленты.

— Началось? — майор вырвал ленту, прочитал и смял в кулаке. — Быстро завтракать и готовиться к вылету. Боши начали войну...

— Вот тебе и твоя драка... — Ребекка уселась за стол и сделала большой глоток кофе. — У нас часа три в запасе, не больше.

На самом деле прошло почти четыре часа, прежде чем передовые наблюдатели сообщили о появлении врага. Две эскадрильи новейших дальних бомбардировщиков G.V, вполне способных из Лотарингии достичь Гавра и вернуться... И каждый нёс по тысяче фунтов бомб — вполне достаточно, чтобы уничтожить «Летающих Тигров» вместе с парой французских эскадрилий и батальоном охраны.

— По машинам! — майор уже сидел в кабине своего истребителя, пока остальные пилоты спешно натягивали куртки. — Всем на взлёт!

— От винта! — крикнула Ребекка, техник провернул винт и отскочил, мотор чихнул, выплюнул струю дыма и ровно зарокотал. Покачав ручку и педали, девушка прибавила газ, и машина покатилась на старт.

— Ну, девчушка, жги... — пробормотала она и толкнула рычаг вперёд до упора.

Полный газ.

Мокрая жухлая трава бросается под колеса, самолёт подрагивает, выпрямляясь... Ручку на себя, «Хоук» отрывается от земли...

Небо. Бескрайнее, вечно изменчивое... Абсолютное. С тех пор, как она впервые поднялась в воздух на списанном армейском «Фармане», она не представляла жизни без неба... Отработанные до автоматизма движения разворачивают машину и выводят её на место в строю — но в душе лётчица снова стала восторженно визжащей девчонкой...

Бомбардировщики они увидели минут через пятнадцать — две дюжины громоздких бипланов, на таком расстоянии кажущихся маленькими крестиками. Вот от передних машин отделились еле различимые соринки — бомбы. Каждая «соринка» — больше двухсот фунтов металла и взрывчатки, более, чем достаточно, чтобы разрушить дом, а то и не один...

Газ до упора вперёд — и враг словно прыгнул навстречу. Отбомбившиеся самолёты повернули назад, но преследовать их никто не собирался. Пусть уходят, может быть, кто-то перехватит их на обратном пути, а у «Тигров» другая задача — не дать оставшимся донести своей груз до Гавра...

Вражеский бомбардировщик на миг замер в перекрестии прицела, и Ребекка нажала на гашетку. По ушам ударил резкий кашляющий лай пулемётов, перед истребителем мелькнули огненные росчерки трасс, и двигатель «Готы» задымился и заглох, а самолёт резко пошёл вниз. Забыв про него, Ребекка бросила машину в правый разворот, заходя в следующую атаку. Над ухом взвизгнули пули, и девушка оскалилась, закрутив быструю бочку. На краю сознания мелькнула мысль: доложить об ошибке разведки и о четырёх пулемётах вместо двух... Но для этого надо не попасть под их огонь.

Истребитель проносится всего в нескольких метрах от бомбардировщика — так близко, что можно было видеть, как голова немецкого лётчика взрывается фонтаном крови, кости и мозгового вещества...

— Два, — сухо произнесла Ребекка, заложив петлю и атакуя третий самолёт, экипаж которого сбросил бомбы и попытался увести машину. Не вышло — чья-то очередь перебила расчалки, крыло подломилось, и самолёт сорвался в кувыркающееся падение...

Короткий взгляд вниз, где на земле вспухают безобидные с такой высоты облака взрывов — и новый вираж. Злобный треск пулемётов, мимо кабины проносятся какие-то клочья...

И бой закончился.

Пытаясь унять бешеное сердцебиение, Ребекка выровняла истребитель. Огляделась — в воздухе остались только истребители. Одиннадцать машин — двенадцать, считая её... Потерь нет.

— Потерь нет! — крикнула Ребекка в пустоту, разворачивая самолёт к аэродрому.

Двенадцать машин коснулись травы, пробежали по полю и замерли.

— Раненые есть? — осведомилась высокая сухощавая женщина в белом халате поверх старомодного платья.

— Все целы, Джина, — Джейсон выбрался из кабины, стянул шлем и принялся расстёгивать куртку. — Будь добра, прикажи повару сварить грог.

— Роберт, ты же знаешь, как я отношусь к алкоголю, — Джина поджала губы.

Ребекка бросила шлем на сиденье, расстегнула куртку, достала сигареты и закурила. Руки дрожали...

Ребекка Флинт понимала, что на войне ей придётся убивать. Более того, воспринимала это достаточно спокойно, но... Одно дело — знать. Совсем другое — выстрелить. Не щетиной с солью в спину незадачливому воришке — по-настоящему.

В бою не было времени размышлять, но сейчас Ребекка с удивлением поняла, что не чувствует ничего, кроме усталости. Вообще ничего... Ни жалости, ни сожалений, ни раскаяния — только усталость.

— ... Хорошо, но только в медицинских целях! — перебил её мысли голос Джины. — Помните, с пьянством я мириться не стану!

— Ну вот, договорились, — ухмыльнулся Алекс Морган, напарник Ребекки. — Пошли, красотка! Выпьем раз-другой, да и отпустит, а то как-то...

— Вот именно, — вздохнула Ребекка, тщательно затушила окурок в ведре с песком и взяла Алекса под руку. — пошли.

Первый настоящий бой, первый убитый ею враг — всё это было только что, но уже подернулось туманом...

— Алекс, скажи: как ты себя чувствуешь? Только честно...

— Честно?.. — Алекс потёр шею. — Устал, как собака, а что?

— Да так, забудь, — девушка слегка пожала пальцы на его руке. — Пошли, пока нашу долю грога не вылакали...