Эон Салата (джен)

— Пушкин, я на тебя молиться буду, — удрученно сказала и закрыла том его сочинений.

— Ась? — спросил мальчик, открывая глаза.

— Хоспади... — я честно думала, что они все уже заснули.

— Почему ты будешь молиться на писателя? — не унимался ребёнок.

— Потому что он спас меня.

— Тогда я буду молиться на тебя и на твой салат! — радостно произнёс он, а с других кроватей послышались согласные "да".

Я улыбнулась.

— Хах, последователи мои. Спите.

И прихватив табурет с книжкой, вышла.

* * *

— Somebody once told me the world is gonna roll me, I ain't the sharpest tool in the shed!~

Пела я на всю округу, возвращаясь из города.

Кеды, шорты, футболка с принтом "star wars" и демисезонная куртка. Когда я поняла, что в этом мне спокойно ходится по земле, до меня дошло, что я взаправду проклята. Ибо как объяснить, что на дворе зима, а я не умираю от холода? Не, умом-то я понимала, что холодно, даже в какой-то мере ощущала, но это на меня никак не влияло. Сначала было страшно и не понятно, ну а потом смирилась. Даже ради приличия (чтоб не шокировать окружающих) надевала пальто, шарф и шапку.

С пакетом продуктов для оливьешки подошла к приюту и встала. Какие мутные типы в синей одежде и серебряными шлемами на башке прегродили мне путь. Точнее говоря, они просто стояли посреди и без того узкой дорожки.

Мне не в лом, я обойду. Обошла.

— Этот проход закрыт. Идите в другую сторону! — рявкнул страж и схватил меня за плечо.

— Я тут вообще-то работаю, господа, — сказала и пошла дальше, но не фортануло, так как тип держал крепко.

— У нас приказ никого не пропускать.

— С хреном я ваш приказ мариновала!

Не знаю, как так получилось, но уже в следующую секунду мы трое схлестнулись в ожесточённой и майонезопролитной битве. Банка такого белого соуса "случайно" из пакета перекочевала одному стражу на голову. Другому я усиленно пихала в рот колбасу. У него аж слёзы полились. Яйца, к сожалению, тоже разбились. Как и морковка. Зато ей очень хорошо бить по голове и использовать, как кляп. Непойми откуда взявшиеся гнилые помидоры хорошо смотрелись на их новой форме. Синяки от огурцов у них проявятся через день. В итоге, к концу нашего сражения я каким-то чудом вышла победителем. Видать, каши они в детстве мало ели. Не то что я! Ха!

Оставив то, что осталось от продуктов и пакета этим двоим я поплелась к приюту под взгляды, полные страха и недопонимания. У меня что, хвост вырос, раз они так смотрят?

Пока шла к зданию, мне всё время что-то мешалось, даже чесалось на голове... Почесала голову. Лучше бы не делала, вот честно!

Сначала наткнулась я на что-то холодное и жёсткое, ощупала, оторвала и орнула так прилично — в руке был лист пекинской капусты. Второй рукой пощупала голову — оторвала ещё один лист пекинки. Понюхала — ничего. Поворошила ещё немного голову — тоже нечего. Это что получается? У меня листья пекинки, как уши у кицуне?

Списала всё это на бред и немного пожевала лист капусты.

— Что за гадость! — выплюнула всё на землю и, забив на весь это бред, наконец пошла дальше.

А дальше было только хуже. В здании творилось какие-то танцы с бубнами. Нет, я серьёзно. Они взяли, посадили детей в самую большую комнату в кружок (бублик) вокруг котла, зажгли благовония, кучу свечей и явно чё-то собирались начать читать. Как-то само собой они все перестали капошиться и уставились на меня.

— Арина, что ты... — начала говорить Наташа и подняла руку в мою сторону.

— Что за жертвоприношение тут творится?! — не выдержала я.

— Я же тебе совсем про это рассказать забыла, — Наташа подошла ко мне и потихоньку начала выводить из комнаты. — Это Архитекторы. И они выбирают ребёнка для Верховной хранительницы Белобога...

— Ага... а тогда какого баклажана они забыли в Подземье? Пускай возвращаются в своё Надмирье и оттуда таскают детей!

Тут послышался БАМ, свет погас, а золотистая дымка поскользила прямо к пятилетней девочке. Броня.

— А! Вот и она! — сказал один Архитектор и схватил на руки девочку.

— Э! Полегче! Мы детей на опыты не отдаём! Никаких дотторских лабораторий! — крикнула я, отходя от Наташи.

Остальных детей другие воспитатели потихоньку начали выводить из помещения.

А дальше мне было совершенно не стыдно.

* * *

— А куда уводят сестрёнку Арину? — спросил мальчик из-за юбки Наташи.

— Ох... — тяжело вздохнула вышеупомянутая и снова взглянула на то, как сереброгривые стражи скрутили руки её повара за спиной и вели прочь отсюда. — Просто она подралась с одним дяденькой.

— И она не победила? — спросила другая девочка.

Молчание — знак согласия.

Тот самый дяденька угрюмо топал куда подальше и отчаянно старался оттереть сок помидоров.

— А откуда у нас так много теперь капусты и огурцов? — спросила другая девочка и указала рукой на комнату, по которой были разбросаны качаны капусты, морковки и прочие овощи.

Наташа не хотела понимать это.

— Она нас спасла...

— Надо на неё молиться! И тогда она станет супер сильной как Венти!

— И Моракс!

Дети убежали, оставляя Наташу приходить в себя.

* * *

— Нападение на семерых среброгривых стражей в особо жестокой форме, покушение на жизни главного Архитектора Бориса, препятсвование выполнению государственного долга, подрыв уверенности граждан в светлое будущее, оскорбление честного человека, избиение...

И бла-бла-бла.

Стоя сейчас в наручниках пред Верховной хранительницей Коколией и прочими важными шишками из Архитекторов, я искренне удивлялась отчего мне смешно больше: от того типа, которого я закидала помидорами, пока пыталась освободить Броню, или от того, что среброгривые стражи до сих пор находят в своей броне листья салата.

— ... изнасилование двух стражей порядка с использованием посторонних предметов...

Какого баклажана? Кого я успела изнасиловать?

— ... итак, вы признаёте свою вину? — один Архитектор выжидающе посмотрел на меня.

Я посмотрела на него, как на дурака, и промычала, напоминая про тряпку во рту.

— Ну что ж, вы признаете свою вину? — снова спросил Архитектор, после того, как другие освободили мой рот.

— Зависит от того, что мне светит, — пожала плечами и глянула на них всех.

— За одну государственную измену уже положено пожизненное, а там ещё и букет такой... — молвил кто-то.

Все ожидали от чувака, выносящего приговор, собственно, сам приговор. Он почесал бороду и не спеша ответил:

— Три смертные казни.

Все замолчали, но никто, кажись, почти не удивился.

— А если, ну вот чисто гипотетически, вычесть то несуществующее изнасилование?

— Две с половиной смертных казни, — ответил он со снисходительной улыбкой.

Я подумала-подумала и поняла, что

— Легче не стало.

* * *

— А как вы половинки казни в исполнение приводите?

— Замолчи, а?

— Не, ну ты задумайся! Вот если человеку назначили пять седьмых казни, как его убивать будут? Типа петлю сделают короче? Или как? А с гильотиной как быть? Там как высчитывать? А если это будет почти казнь? ООО! Это же типа голову отрубят на почти и получится Почти Безголовый Ник! А если половина казни, то Полуголовый Ник!!!

Со стороны собеседника послышался плач.

В белобожской тюрьме, к слову очень милые и сентиментальный тюремщики!