В пробирке (гет)

Аня злилась. Снова всë шло не по плану. Какой по счету этот план? Сотый или тысячный? Ох Дэмиан, знает же Аня, что ты того не стоишь, а приходится стараться. Не ради себя, но ради отца и пресловутого мира во всём мире.

— Да лан тебе Ань, забей, — Бэкки отправляет себе в рот очередную брокколину и морщится. Очередной виток диеты в погоне за красотой.

Аня продолжает злиться, а от того мнёт бедный арахис ещё сильнее, что тот ломается пополам. Девушка косится на подругу, потом на брокколи в её тарелке и тоже морщится. Молча забирает у Бэкки тарелку и суëт ей свою, наполненную ароматным стейком.

— Эй! — возмущается девушка. — Я же худею! "Боже, как вкусно пахнет это мясо... Если я его не съем, точно с голоду помру. Я уже неделю на брокколи да моркови сижу, да водичкой запиваю... Но нет, я худею. Нет, нет, нет, надо забрать мои брокколи. Но этот стейк... Он так смотрит на меня... "

Аня ухмыляется мыслям подруги, тарелку не отдаёт.

— Костям не надо худеть, а тебе надо правильно питаться, — получает Аня.

— Да какой правильно питаться? Здесь одни калории! — возмущается Бэкки, впрочем уже потеряв надежду вернуть свою низкокалорийную еду и применяясь в уме сколько надо провести часов в спорт зале, что бы сбросить лишние калории.

— Жуй давай, — закатила глаза Аня м уставилась в макушку Дэмиана, надеясь, что испепелит того взглядом. Глупенькая Бэкки считала, что Аня влюблена во второго сына. Серьëзно? В этого мажористого хлыща? Да на такого только не менее глупенькие Роу и ведутся. Но сложилось так, что как Аня ни старалась, а звёзд она с неба явно не хватала. В буквальном смысле. Она уже десятиклассница, а у неё только та единственная стелла за спасение жизни и семь тонитов. Дело дрянь. "Неясыть" стоит под угрозой, так и не сдвинувшись. Отец пару раз смог пообщаться с Донованом Десмондом, но это ни на ëту не помогло. Аня ощущала себя бесполезной. Отец уже не мог поменять ребёнка, и даже было судно, что перестал об этом думать лет так девять назад, но девушка от этого ощущала лишь большую бесполезность.

— Я придумала, — внезапно Бэкки наклонилась к Ане, шепча на ухо. — Хочешь, я всё устрою?

— Что ты придумала? — подозрительно покосилась на подругу Аня. С годами девушка научилась контролировать свои силы, поняв что далеко не уедет, когда у неё в голове постоянно мелькают чужие мысли. И теперь она могла читать мысли тогда, когда считала нужным, а не бороться с мигренью, потому что двадцать голов её одноклассников вечно о чём-то думают. Поэтому иногда, но лишь иногда, девушка могла почувствовать себя обычной. Удивительное чувство, когда ты не можешь смотреть на чужую изнанку души и головы, когда ты не знаешь этих мерзких мыслей. И сразу даже становилось интересно жить — когда не знаешь чего ожидать от ближнего можно приятно удивиться. Или же огорчиться. Но на то это и жизнь, а Аня любила её вкус.

— У меня в воскресенье родители устраивают светские посиделки, — быстро зашептала Бэкки. Аня обратилась вся в слух. — Скука конечно смертная, но они дали согласие пригласить кого-нибудь из одноклассников. Я вообще думала только тебя пригласить, но... Думаю, родаки будут рады что их дочь "сблизилась" с детьми сильнейшими мира сего. Как тебе идея? — Бэкки продолжала сиять хитрыми тëмными глазами. И мысли читать не надо было, что бы понять — Бэкки снова шиперит её и Дэмиана и очень надеется на то, что Аня сразит парня каким-нибудь нарядом.

У Ани же было негласное правило. Никогда и ни за что не влюблять в себя людей. Легко конечно было знать о людях всë. В мыслях мы почти настоящие. В мыслях мы почти искренни с самим собой. Легко, очень легко манипулировать людьми, зная об их слабостях и мыслях. Ей не нужна любовь Дэмиана, она же просто не сможет ему подарить свою. Не смотря на контроль своей силы, девчонка знала, что такое чувство ей не светит. Врать всю жизнь, боясь быть раскрытой? Что за вздор. Любовь — это доверие. А о каком доверии может идти речь, когда ты врëшь? Аня просто не имеет право разбивать сердце парню. Да и вообще кому-либо. Она от Бэкки то старается отстраниться, лишь бы не врать. Да смысл отгонять муху от варенья? Та как банный лист прилипла к ней с первого класса и не отлипает. И ведь мысли искренние. Жаль её будет, если узнает о тайне.

Но вместо спора, Аня лишь кивнула и встала из-за стола.

— Пошли, иначе опоздаем.

Дома было неспокойно. Отец грузно расхаживал перед телевизором и думал о провале. Аня сидела рядом и усиленно делала вид бурной мозговой деятельности над уроками. На самом деле она читала мысли отца.

"Сильвия мне ясно дала знать — либо я за месяц выхожу на контакт с Донованом, либо меня отстраняют от задания. Мир уже одной ногой в войне. Как же я могу допустить это? Я ребëнок войны, я знаю и помню что это такое и я не хочу этого снова... Как же тогда будет Аня? А Йор? Неужели Дэмиан такой говнюк... Ане шестнадцать⁽¹⁾, она красивая и не глупая, когда дело не касается учëбы, неужеди Десмонд-младший не очарован ею? Его влюблëнность могла бы сыграть на руку... Ещё и Принцесса Шипов объявилась. Нашим паводкам следующая её цель — это я. Надо быть по осторожней".

Аня сидела и тупо смотрела в лист бумаги. Её главный принцип, негласное правило — не влюблять в себя. У отца лишь месяц, а потом... А потом война. А у неё семь тонитов и не единого шанса выйти в имперские школьники за месяц. На душе стало паскудно. Это не блажь, это необходимость.

— Пап, — Аня разворачивается на диванчике, смотрит на отца внимательным серьëзным взглядом, будто решилась на что-то очень важное и одновременно тяжелее. Отец отрывается от тягостных дум и останавливается. — В воскресенье Бэкки зовёт весь класс на светские посиделки к еë родителям. Можно я тоже пойду?

На душе у шпиона становится радостно и он надеется, что там дети сблизятся. А Ане мерзко и тошно от самой себя и своих сломанных принципов. Лишь бы был мир во всём мире.

1) По источникам Ане на момент усыновления было примерно 4-5 лет, но она представилась будто ей 6. Так что с того момента прошло десять лет и отец считает, что его чаду не меньше 16, хотя на самом деле эта отметка колеблется от 14 до 15

Вернуться к тексту