В конце она умрёт (джен)

Но как? Откуда такое поразительно сходство между этим ребёнком и Сиреной? А главное почему русалка так отдалилась от пенной бухты?

Его размышления прервал голос. Её голос. Он был очень мелодичный, приятный на слух. Этот голос тоже казалось принадлежал Сирене.

-чего так смотрите, человека никогда не видели?-при слове "человек" она странно улыбнулась, будто специально делая акцент на этом.

-что ты тут делаешь?-спросил мистер Гиббс. Он не мог более молчать. Слишком много вопросов у него было к девочке.

-я? Меня попросту не приняли.- скала она, будто все должны понять о чем речь.

-не приняли? Кто не принял? Из за чего?-заголдела команда.

-остальные русалки,-сказала она немного раздражённо, а в качестве ответа на второй вопрос, она выразительно посмотрела на свои ноги.

-и ты решила пойти к пиратам?-с насмешкой спросил Джек.

Девочка небрежно взглянула на него, не удостоив его ответом.

-как твоё имя?

-Савелия.

Ответила она. И с ловкость обезьянки спрыгнула на палубу, невозмутимо прошла сквозь толпу пиратов и удалилась в трюм. Видимо вопросы напомнили ей о не очень приятном недалёком прошлом, и она не хотела никого видеть.

Так Сава появилась на корабле. С этого момента прошёл месяц. Все постепенно привыкли к ее присутствию. И что удивительно: даже Гиббс перестал бубнить о том, что "женщина на корабле не к добру".

У Савы было два занятия: первое сидеть в вороньем гнезде и наблюдать за работой матросов. Второе- издеваться над капитаном. Ее это очень забавляло. Она стаскивала с него триуголку, или вынимала из за пояса писталет. Он же всегда начинал гоняться за ней по всей Жемчужине бросив все свои дела. Она убегала- он пытался догнать, это походило на игру. Но Джек всегда выигрывал. Наверно от того, что девочка просто убегала, а он применял хитрость: мог перерезать шпагой рею на которой она висела, дабы Сава свалилась на палубу и он мог забрать у неё свою вещь., и тому подобное.

Несмотря на то что команда к ней хорошо относилась, хотя она иногда тоже могла у них что-то стащить, а Гиббс относился к ней почти как к собственной дочери или внучке, она никогда больше о себе ничего не рассказывала. Никому.

И о том зачем она пришла на Жемчужину тоже никому не говорила. Никогда.