Суккуб и охотник (гет)

Мир просыпался. Первые лучи солнца пронзили сумрак пылающим клинком, обожгли край горной гряды. Слабое, несмелое тепло коснулось крон спящих деревьев, с материнской лаской зовя их из мира грёз. Ветер запел, что наступило утро, принёс запах волн и солёного ветра да развеял обрывки ночного тумана.

В лучах рассвета бьющийся о скалы залив и вытекающая из него река превратились в расплавленное золото. Лес зашелестел, здороваясь с солнцем, и шорохи сплелись с песней ручьёв. Последним пробудился город — погасли огни на стенах и ветвистых улицах, рассеялся над крышами дым очагов и каминов.

И городские улицы наполнились жизнью. Скрипя колёсами, поехали по ним запряжённые лошадьми телеги. Рынок окрасился цветастыми заморскими товарами, что привезли на теперь пришвартованных в порту кораблях; скрип мачт вторил шуму волн, ветер играл натянутыми канатами, как струнами лютни.

Но в горах, могучими стражами окруживших город и впадающий в холодное море фьорд, звучал лишь свист ветра. Ветер единственный шептал древней крепости, чьи витражи ещё хранили память о своих создателях, запечатлев в кусочках цветного стекла их воинственные силуэты и тёмные крылья. Полотно мха на неприступных стенах скрывало под собой трещины и выбоины, спустя века ещё помнящие битвы, в которых выстоял замок.

И сейчас он ещё нёс в себе величие тех, кто оставил его в наследие смертным. Тех, кто в незапамятные времена стоял на этих стенах, глядя на приближающиеся тёмные легионы, кто не побоялся скрестить мечи за этот мир. Теперь, когда об Ордене хемантиров остались лишь воспоминания, крепость принадлежала тем, кто выступил с ними плечом к плечу против демонов — людям и существам совсем иной природы.

Крепость проснулась задолго до города. Заспешила по своим делам прислуга, на тренировочной площадке во дворе замка сошлись в учебном поединке новобранцы под чутким руководством воина-наставника, пастух выгнал на пастбище у крепостных стен лошадей. Многие обитатели замка собрались в обеденном зале на завтрак, и под высокими сводами в унисон уютному треску очага звучали весёлые, расслабленные голоса. Тем, кому приходилось сражаться плечом к плечу, не чужда была дружеская атмосфера.

В бликах огня блестели глаза и шире казались улыбки. Обрывки фраз и дружный хохот разносились эхом, отскакивая от стен. За длинными столами, окружившими горящий очаг, расположились мужчины и женщины, избравшие опасный и тернистый путь, некогда указанный предками. Многие из них были людьми лишь наполовину. Ледяные голубые глаза в сочетании с неестественно бледной кожей выдавали в них чужеродную природу, пронесённую через поколения.

Однако были среди них и те, в ком не было ни капли нечеловеческой крови. Казалось бы, что может быть общего у столь разных существ? Но их объединяли боевые шрамы, которые нёс на себе каждый из присутствующих. Большинство из тех, кто выбрал этот путь не по наследству или велению сердца, хранил за плечами тяжёлую историю, и когда приходило время рассказать её братьям по оружию, злодеями в ней неизменно становились демоны.

Звенела посуда, ударялись о стол кружки, аромат еды и эля витал в зале. Все, как один, воины собрались за приставленными краями друг к другу столами, ломящимися от яств. Пустовало лишь одно место, на которое то и дело косился кто-нибудь из занявших соседние стулья людей. О чём бы они ни говорили, неизменно их беседы сводились к тому, из-за чего задержался их боевой товарищ — к демонам.

— …Не даёт мне это покоя. Откуда они лезут? Где разлом? — отпив из кубка, озвучил мучивший его вопрос один из смертных охотников.

— Асфрид выяснит, — отозвался другой, до неестественной белизны бледнолицый и голубоглазый, как и ещё несколько присутствующих в зале полукровок. — Сегодня его облёт.

Он мечтательно вздохнул.

Летать… Об этом грезили многие, и в особенности — те, кто был рождён с кровью бессмертных предков в жилах. С каждым новым поколением они всё меньше отличались от людей, но стремились стать такими, как их древние, унаследовавшие бессмертие братья и сёстры. Те, кто нёс в себе частицу потустороннего в первом поколении, были сильнее, быстрее и ловчее, а века боевого опыта и славы заставляли всё более далёких потомков могущественных существ смотреть на них с восхищением и трепетом.

Но подчёркивали их статус и величие не только особые доспехи и нечеловеческие способности. Нет, им служили существа столь же потрясающие и величественные, могучие и древние. Способные покорять небеса, одним взмахом крыльев взмывая к облакам. Те, чей рёв был кличем ужаса для врагов и вестником надежды для союзников.

Драконы.

Древние создания не повиновались кому попало. Прирученная драконица позволит забрать яйцо и вырастить себе боевого зверя и верного друга лишь тому, в ком почует силу, сравнимую с силой её потомков, и лишь тому покорится взрослый дракон, кто сумеет укротить его нрав. Заполучить собственного дракона мечтал едва ли не каждый охотник.

— Пока ты вздыхаешь, что девица в башне, дракон скорее сбросит тебя с высоты, чем позволит себя оседлать, — поддела расположившаяся напротив женщина, в чьей внешности наследие предков прослеживалось куда сильнее.

В её взгляде не было ни капли озорства, а саркастичная полуулыбка лишь подчёркивала ехидный настрой. Воин приподнял бровь с нескрываемой иронией, выдержав её ледяной взгляд.

— Не спеши зазнаваться, Гефион. Такой, как Асфрид и Тавин, тебе никогда не стать, — его слова попали точно в цель: охотница скрежетнула ногтями по столу.

Гефион добилась многого. В ней ещё сильна была кровь жнецов ужаса, что давало ей преимущество перед смертными и охотниками, перенявшими больше от людей, но её выдающиеся способности не могли даровать ей бессмертие. Стать подобной своим не очень-то далёким предкам — не этого ли она всегда хотела?

С её острого языка была готова сорваться очередная колкость, но двери распахнулись, и все взгляды обратились на уверенно вошедшего в зал статного мужчину, каждый шаг которого сопровождался лязгом доспехов. Полное боевое облачение говорило о том, что он заранее подготовился к облёту вверенных ордену земель. На сгибе руки он нёс шлем. Сейчас его убранные лишь металлическим обручем волосы разметались по наплечникам, обрамляя нечеловечески холодное лицо. Всё в нём говорило о его наследии, но в нём не было того холодного высокомерия, с каким жнецы ужаса смотрели на смертных. Этот воин в равной степени объединял в себе потустороннее и человеческое.

Собиравшие грязную посуду и подносящие вино и мёд слуги отступали с его пути и почтительно кланялись. Воины кивали в знак приветствия. Асфрид — а именно он с опозданием явился на завтрак, — не был их предводителем, но пользовался уважением. Полукровки видели в нём пример для подражания, люди — наследника жнецов ужаса, что когда-то встали на сторону смертных, дабы сохранить равновесие.

Асфрид пересёк зал и сел на своё место. Перед ним стояла пустая посуда — тарелка и резной кубок, который прислуга тут же наполнила мёдом из глиняного кувшина. Асфрид этого будто не заметил: слуги для него были лишь привычной частью обстановки. Привстав со своего места, он положил себе картошки с олениной из стоявшего ближе всего блюда.

Чарующий аромат защекотал нос, но наслаждаться едой было некогда. Асфрид ел быстро, изредка отвлекаясь лишь на то, чтобы сделать глоток вина. Застольные беседы ордена его мало интересовали. Целиком и полностью его поглощала проблема разлома где-то в лесу, откуда в этот мир лезли лазутчики демонов. Что они ищут? Почему именно здесь? С каждым днём вопросов становилось всё больше.

От размышлений его отвлекла Гефион. Подперев подбородок сцепленными руками, воительница повернулась к нему и прямо, без предисловий, сообщила:

— Я хочу присоединиться к тебе на облёте. Посмотрю, как ты управляешься с драконом.

Асфрид усмехнулся. Опыта наездника у него было куда больше, чем у Гефион, но только ли поэтому она рвалась в небо вслед за ним? Зная её, он с уверенностью мог сказать, что она преследует какие-то свои цели.

— Твоя проблема не в том, что ты не летала раньше. Это ведь ненамного сложнее верховой езды. — Наблюдая за тем, как едва заметно сжала зубы Гефион, он не без удовольствия отметил, что эти слова задели её самолюбие. — Ты видишь в драконе инструмент, а не живое существо. Не пытайся заставить его покориться, а найди сильные и слабые стороны характера и используй их.

Гефион была холодной и расчётливой, но это могло стать залогом её успеха. Сила воли, несгибаемый характер — такой женщине дракон подчинится, когда поймёт, что она сильнее его строптивого нрава.

— Ты не ответил насчёт облёта, — напомнила Гефион.

— Я предпочитаю летать один. Проще сосредоточиться, — покачал головой Асфрид.

Гефион скривила уголок губ, но промолчала. Все знали, что попутчиков Асфрид не берёт и обучать менее опытных братьев и сестёр по оружию не берётся, но никто не знал, почему, а он не спешил делиться этим с орденом. Та давняя история была слишком личной и до сих пор отзывалась пустотой в груди…

Асфрид тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания, залпом допил вино и поднялся из-за стола. Ножки стула скрежетнули по каменному полу. Короткий завтрак был окончен — по крайней мере, для него. Пройдёт ещё достаточно времени, прежде чем все присутствующие разбредутся по крепости и займутся своими делами, но его дело отлагательств не терпит.

Прямо из зала пиров Асфрид вышел на узкий балкон. Всё в крепости было приспособлено для обороны и сражений. Вместо изящных перил по краю балкона тянулись зубцы, а у боковых стен на невысоких постаментах расположились баллисты из тёмного металла, направленные на решётку ворот. Во дворе крепости не было ни единого места, где противник мог бы скрыться от тяжёлых болтов, а единственным путём отступления оставались ворота: с трёх других сторон двор с тренировочной площадкой и утоптанным плацом окружали сама крепость, конюшня и форбурги.

Асфрид поднял взгляд к глубокому, как море, от рассветной синевы небу. Одними губами он прошептал имя:

— Нидхёгг.

Связь натянулась, как струна. Шёпот, рассеянный ветром, был услышан, и в безмятежное небо над замком почти бесшумно, лишь с шелестом крыльев, взмыла чёрная тень. Чудовище, одним своим видом вселяющее ужас в сердца смертных, описало круг над крепостью и приземлилось на край балкона, заставив пол под ногами содрогнуться. Когти дракона оставили глубокие борозды на каменных стенах.

Вытянув длинную шею, он ткнул хозяина мордой. Асфрид похлопал по холодной, как металл, шее. В свете солнца чешуя дракона блестела, подобно отполированной стали. Тёмная, почти матовая броня, едва ли не поглощающая свет, острыми пластинами покрывала его голову, шею и спину, защищала лапы и крылья. К броне крепилось и седло, до которого без натяжения доставал длинный повод.

Асфрид ловко вскочил в седло. По его команде Нидхёгг оттолкнулся от стены и взбил воздух мощными крыльями. Горизонт круто накренился, словно небо синим океаном затопило часть земли. И дракон со всадником на спине нырнул в этот океан, разорвав перья розовых в лучах рассветного солнца облаков.

Ветер ударил в лицо, сорвав с головы охотника капюшон и растрепав чёрные, как воронье крыло, волосы. Раскинув крылья, дракон устремился вслед за порывом ветра. Асфрид пригнулся к его шее, окидывая взглядом местность. Далеко внизу проносились бескрайние леса, окружённые изломанными хребтами гор и беспокойными фьордами, из которых, рассекая зелёное полотно, вытекали бурные реки.

Северный край раскинулся перед драконом и его всадником во всей своей дикой красоте. Холодный ветер, несущий к берегам фьорда утренний туман, пах морской солью. К этому запаху примешивался аромат хвои и свежесть гор, что отделяли леса от моря, где сквозь туман, ведомые светом старого маяка, прокладывали путь через туман корабли, вернувшиеся из набега.

Дракон заложил вираж, и размашистое крыло закрыло корабли от его всадника. Тот припал ниже к чешуйчатой шее и, сжав в руках повод, прикрыл глаза. Он позволил вести своему нечеловеческому чутью — ещё одному дару бессмертных предков. И шум ветра отступил, будто его отсекла толща воды, а на смену ему пришли звуки, которые мог услышать лишь тот, чьим отцом был жнец ужаса. Шелест листвы и птичьи трели далеко внизу едва-едва коснулись обострённого слуха, зарокотала быстрая река, глухим эхом отозвался водопад.

А затем Асфрид различил низкий монотонный гул, будто медленно вращающиеся жернова перемалывали зерно. От этого звука вибрировал воздух и подрагивала сама материя. Асфрид открыл глаза. Местность внизу была ему хорошо знакома, несмотря на то, что крепость осталась далеко позади и уже пропала из виду. За долгие века жизни он успел изучить многие места, и не только вокруг оплота охотников.

Нидхёгг снизился к самым деревьями, едва не задевая их верхушки бронированным брюхом. Привстав в стременах, Асфрид смотрел вниз — на дремучий лес, в недрах которого зиял разрыв материи. Демоны лезли оттуда, не иначе. Лезли осторожно, но регулярно. Асфрид надеялся захватить одного из них живьём и узнать, что им нужно в мире людей, да ещё и так близко к крепости охотников.

Ветер донёс запах свежести и сырости. И точно — в следующее мгновение из-за деревьев показалась река, быстрым потоком взрезающая каменистый берег. Среди валунов и отшлифованной водой гальки робко пробивались ростки диких трав. Прибрежные деревья склоняли к реке гибкие ветви, норовя зачерпнуть кристальной воды.

Раньше, чем Нидхёгг умчался бы дальше, взгляд зацепился за нечто, что в этой картине было лишним. Асфрид и дракон заметили это одновременно, и зверь закружил над рекой, давая хозяину рассмотреть таинственную находку. На мелководье, где вода едва покрывала камни, струи её становились алыми, стоило им омыть, кажется, бездыханное тело.

Асфрид похлопал дракона по шее и указал ему место для приземления. Описав ещё один круг, тот грузно приземлился на берег, упёрся крыльями в крошащуюся под его весом гальку и пригнулся. Спрыгнув с его спины, Асфрид подбежал к кромке воды… И замер. Перед ним лежала не просто незнакомка, непонятным образом оказавшаяся в этой глуши. Её мокрые волосы не только падали на лицо, но и обрамляли изящно изогнутые чёрные рога, а в потоке воды безвольно колыхался длинный стреловидный хвост.

Трудно было сказать, к какому виду принадлежит демонесса, но кому-то она перешла дорогу: из её спины торчал арбалетный болт. Кровь стекала по промокшей и потрёпанной одежде и растворялась в воде, ненадолго окрашивая её в красный. Асфрид присел перед ней на корточки, откинул волосы с тонкой шеи и проверил пульс.

На удивление её сердце билось.

Поразмыслив, Асфрид потянулся за кинжалом. Низшая демонесса вряд ли знает, что ищут в этом измерении её собратья. Клинок выскользнул из ножен, сквозь перчатку обжёг ладонь холодом. Сталь сверкнула в свете солнца, занесённая над бессознательным телом.

И демонесса открыла красные, как кровь, глаза. Всего на несколько мгновений, после чего снова потеряла сознание, но того отчаяния и боли, что увидел в её взгляде Асфрид, хватило, чтобы рука дрогнула. Он веками убивал демонов, сражался с ними за этот мир, не чувствуя к ним ни капли жалости. Они кидались на него с оружием, убивали тех, с кем он сражался плечом к плечу, в ярости бросались в бой.

Но эта демонесса посмотрела на него без ненависти. Одно дело — битва с сильным и опасным противником, и совсем другое — раненая, едва живая девушка. Да, именно девушка — не монстр, не чудовище, способное одними когтями разорвать человека. Асфрид убрал кинжал в ножны. Оглянулся на дракона, словно ища поддержки в затеянной авантюре, и осторожно, стараясь не задеть стрелу, поднял демонессу на руки.

Стоило ему сделать шаг к дракону, как тот обнажил клыки и утробно зарычал. Асфрид остановился.

— Она ранена и не опасна. И может быть полезна, — произнёс он.

Нидхёгг выдержал его взгляд, но рычать перестал. Он знал демонов как врагов. Дракон сопровождал охотника очень, очень давно и прошёл с ним через множество битв, врагами в которых неизменно были демоны. Шрамы от когтей их драконов до сих пор покрывали его шкуру, а тяжёлые стрелы баллист едва не лишили жизни.

Под тяжёлым взглядом дракона Асфрид приблизился к нему. Он шёл медленно и осторожно, наблюдая за тем, как выражение драконьей морды становится всё более агрессивным и недовольным, но не потому, что опасался своего боевого зверя, а потому, что не знал, как он среагирует на демонессу вблизи.

Нидхёгг снова оскалился, медленно поворачивая морду за хозяином. Асфрид уложил девушку в седло, на что дракон недовольно заворчал, и забрался следом. Придерживая её, взялся за поводья и слегка толкнул зверя пятками. Дракон взмыл в небо.

Прежде, чем он устремился в обратном направлении, Асфрид ещё раз окинул взглядом местность. Мельком отметил, что раненая низшая демонесса далеко от разлома не ушла бы, а раз его нет поблизости — он выше по течению реки. Но поискать его снова можно и позже, и, возможно, демонесса в этом поможет.

А пока она, едва дышащая и бледная, как снег, замерла в руках охотника на демонов. Ветер отбросил волосы с её покрытого ссадинами и царапинами лица. Уставшая и измождённая, она через многое прошла, прежде чем очутилась на берегу той реки. Глядя на её неестественную, но идеальную, не считая синяков и ушибов, будто бы выточенную из стекла внешность и обманчивую хрупкость, столь несвойственную воинам, Асфрид с уверенностью мог сказать, что перед ним суккуб. Однако сейчас, в окровавленной и изодранной о камни одежде, с глубокой опасной раной и мелкими кровоточащими царапинами, она не походила на утончённое и избалованное существо.

У замка Нидхёгг описал круг у башен, позволяя всаднику убедиться, что их скорое возвращение не привлекло внимания, и приземлился у балкона его покоев. Когтями на крыльях он зацепился за каменные перила и упёрся лапами в выступ, приспособленный для приземления драконов. Мягко и плавно Асфрид с демонессой на руках спрыгнул на устойчивый пол, и дракон слетел во двор, где ему предстояло дожидаться, пока его расседлают слуги.

Толкнув массивную дверь, Асфрид сделал шаг в сумрак покоев. Свет из напоминающих бойницы стрельчатых окон с едва прозрачным витражом тусклыми пятнами краски растекался по просторной, дорого обставленной, но лишённой какого-то особого уюта комнате. Нет, здесь не было пусто или необжито, но не хватало чего-то… Чего — Асфрид не знал.

Не заботясь о том, что кровь запачкает простыни, он уложил демонессу на кровать и занялся её раной. В помощи лекаря Асфрид не нуждался: за свой поистине огромный жизненный опыт он неоднократно справлялся с тяжёлыми ранениями — как собственными, так и соратников. Конечно, будь такая возможность, он предпочёл бы поручить раненую заботам целителей, но о ней никто не должен узнать.

Рана оказалась даже хуже, чем он думал. Выживание демонессы оставалось под большим вопросом. Человеческая женщина на её месте была бы уже мертва, но демоны, как известно, выносливее и сильнее людей, а их тела приспособлены для битв и имеют способность к некоторому самовосстановлению. Впрочем, настолько ограниченному, что без посторонней помощи от тяжёлых ран не оправится даже демон.

Закончив, Асфрид убрал медицинские принадлежности и целебные мази и задёрнул тяжёлый балдахин, погрузив кровать в приятный полумрак.