Маггловские больницы (гет)

Примечания:

Тем, кто не видел тег «насилие» в предупреждении. Графичное описание последствий укуса. Вы были предупреждены. Автор не медик, просьба поправить при необходимости, если вы специалист. Заранее благодарю.

---

— Посмотри на меня.

Снейп знал, что сегодня у него были все шансы умереть. В подтверждение, сейчас он стремительно терял силы, истекая кровью на холодном полу. Была некоторая ирония в том, что умирать ему приходилось на глазах учеников, знатно изъевших ему печень.

Удерживать толику жизни он даже не старался. Зачем напрягаться, брыкаться, просить помощи и корчиться в агонии? Вызывать жалость непозволительно для декана факультета Слизерин. Столько лет посвятить себя отдушине в виде возвеличивания змей в стенах этого треклятого Хогвартса, чтобы так опорочить себя? Извольте. Уходя из жизни, он мог себе позволить использовать единственное, что он самолично взращивал в себе все эти годы. То, до чего рука Альбуса дотягиваться не спешила, Минерва считала вызовом, а Том пользовался, то есть так думал.

Эгоизм. Это чувство в детстве он позволить себе не мог. В юношестве все попытки запинали тумаками, оставляя его задатки в извращённом, искалеченном виде. Только взрослым у него появилось время осознать, какой настоящий Эгоизм. Как вывернуть те немногие остатки, чтобы не проецировать из раза в раз одну роковую ошибку.

Так зачем воротить нос от возможности в последний раз услужить себе. Северус был Эгоистом, есть и больше не сможет им быть. Поэтому если он хочет посмотреть на Поттера, он сделает это, чтобы вспомнить не жалкого проходимца Джеймса, а Лили. Той, в светлое имя которой вёл игру. И выход в которой был лишь один. Смерть.

— У тебя глаза матери.

О, он знал. Прекрасно знал и видел, как данная реплика вонзается в разум Гарри. Натренированный ум был верным оружием и щитом профессора. Защита падала лишь в редкие моменты из-за воспоминаний прошлого. Бладжер бил на поражение в свою же команду. И почти каждый раз за последние семь лет это случалось из-за Мальчика-Лили-Поттер.

Это была маленькая месть. Последний намёк на наставление. Остаться в памяти Гарри сожалеющим и взбаламутить на недели вперёд, если Светлые выиграют. Если парень пораскинет мозгами, — о наличии которых временами возникали вопросы у Снейпа, — заинтересуется прошлым более подробно. Ради матери. Пусть копается в осколках воспоминаний Омута Памяти. Если повезёт, может, чужого ума наберётся.

То что дети победят — Снейп не сомневался. Не мог позволить. Слишком многое было сделано для победы. Ему оставалось лишь верить в силы ребят.

Причина, по которой все рассуждения и выводы спокойно мелькали в голове Северуса, без толики намёка на страдания, заключалась в адреналине. И умер он спокойно, без боли…

— Слабый пульс. Бегите! Я сейчас… Анапнео!

Ошибочка вышла. Мог мирно умереть.

Гермиона спохватилась совершить благородный поступок. Соблюла все каноны Гриффиндора — сотворила чудо, не спрашивая о надобности услуги.

Изрыгая кровь из лёгких, организм получил встряску. Покров обезболивания спал быстро. Беспардонно. Отвратительно резко.

Закричать не дал травматический шок. Нарастающая потеря крови уберегла Снейпа от ощущений, отключая сознание. Однако было мгновение. Те же незримые доли секунды для головы, отсечённой ровной полосой от тела или время, за которое пуля пробивает стенки черепа, высвобождая ошмётки серого вещества.

Вместо пуль и лезвий, занеслась средь бесконечных складок мозга история, превращённая в сказание. Не о Северусе, а о ком-то до смешного похожем. Звучала сказка так: «Холод заботливо забил штырями кожу, пробираясь сквозь клубки колючей проволоки, что весело плясала в такт движений пил затупленных, рвущих горло в мясо. Страстей безумный хоровод кровь обожгла в груди и горле, запекая оттиск голых нервов впрок. Она кричала в след душе ходящей, что ныне тело проклято его же сутью, его хлебом и вином. Когда очнётся центр мироздания сего гнусного мирка, что величественно зовётся плотью в суе, потонут дни в отсчёте часа блаженной встречи с остриём металла косы подруги старой...».

Итог был прост, а план понятен. Лишить возможности ощущать себя в теле, у сознания Снейпа удалось легко. Скорее всего, помог самообман во благо, отработанный годами шпионажа. Теперь же предстояло повторить фокус и растянуть эффект хотя бы на час. Задача сложная, но возможная. Приготовившись, бессознательное жадно вдохнуло остатки адреналина, поставки которого будут ещё не скоро из-за обширного поражения органов. В пустоте головы прошли месяца, а то и годы, прежде чем чьё-то бесхозное тело зашевелилось. Открылась рядом книга. В ней проявились первые строки…

«Открывать глаза не страшно и не больно. Ну же, ну же, открой веки, незнакомец. Нам не пристало ждать секунд мильон терзаний, будь они хоть трижды легче семи книг. Да, нынче тяжелы громоздкие складки на яблоке глазном. Но стоит оно того: здесь, сейчас, ни годом позже, начало из начал положат ока, обгоняя уши. А уши что? Те шкодливые близняшки перестали слушаться и слышать. Но не ругай ты их, прошу, не надо. Свист чайника не бывает просто так. К ним в гости напросилась розовая фифа, что прогнать хотелось ещё бесконечность назад. Я точно помню, ведь ко мне обращалась.

Я передумала, закрой, закрой! Порезы светом, страх какой. Кто же знал, никто не ведал, что бывает больно видеть. Постой, куда спешишь. Не подгоняй вагоны. Дай голове потихоньку разобрать, что видно было и было ль. Раз, два, три, оп!

Не может быть. А ну открой. Закрой. И вновь открой. Дела. Непонятно ни черта. Давай-ка подойдём иначе. Как в считалке старой, что с бывшим другом я кричала.

Змейкой быстро пробежали,

Пятернёй все пальцы сжали.

И с больших-больших ворот

Дружно со смеху упали.

Из ворот тех вышел дед,

Отчитал детей в ответ.

А в конце, тепло любя,

Крепко-крепко их обнял.

Кто в объятия попал,

Сразу тот и проиграл.

Ну вот. Другое дело. И что имеем? Тело чувствует ноги, но не шевелит. Не слушаются. Дрыгаться, мучиться изволили, свинцом наполняясь, словно в праздник вином напиваясь.

Велено пальцам сгибаться, но те обомлели — к жару людскому прикасаются. Руки трясутся, за ткань хватаются, да с трудом держатся.

Что-то слышится в ответ. Средь искажений не найти момент понятный, скачут звуки все, дрожа тревожно. Хотя постойте, нет. Возможно то не нот набор, а складный смысл ускользает средь незнакомых телу слов? «Смешанное, гемотрансфузию», «Асфиксия», «Гиповолемический шок» — Мерлин, как много странных слов проходит сквозь покров пищания! И всё в латыни, в ней родимой. Как жаль, что сознание никак нельзя позвать, — оно знает перевод. Рано, подождём ещё.

И тут синеют губы. Глаза закатываются в маленькую конуру нашего рассказа. А это плохо. Слабеет хватка, в груди провалы. Рук состязание со страхом сразило наповал. Свисли проигравшие цари, что доселе смерть в бутыль завернуть могли.

Пошли удары в грудь. Сто штук, не меньше. Кто-то вбить отчаянно старался души уходящей след? За этим пронзило тело импульсом. Круциатус, иначе не назвать. От кончиков фаланг до корней волос — всю сущность опалило. И вновь, и вновь, и вновь. Спасти пытались, аль добить старались?

Тишина. Ударов сердца не слышно более. Нет их. Нет жизни. Нет тебя.

Покамест мгновение осталось на строк последних изречение, признаюсь я тебе, читатель мой, мой давний друг. Я не забуду дружбу с телом. Оно всё знает. Память об обиде всю прощу, клянусь я честью. За помощь сыну благодарю, от всей свой души, что встречи ждёт за той границей.

Мой грубый, грозный друг. Не сосчитать, сколь много боли дали и тебе, и мне невзгоды и узлы судьбы. Прости меня. Как я простила. Знаю, любил меня сильнее дружбы, но Эгоистично тебе хочу подругой быть, когда встретимся мы вновь. Облегчу ношу и скажу, что здесь полегче. Передавай привет ты остальным.

И одно запомни. Проживи сто лет, уйди достойно, с миром. Как пересечёшь черту — загляни на огонёк. Я приглашу тебя к нам в дом, где вдвоём мы чай испьём, обсуждая детство.

До встречи, мой милый, добрый друг.»

Закрылась книга. Аккуратно, тихо. Не потревожив мёртвое тело, лежавшее на деревянном столе.

Тело.

Последняя искра бессознательного вернуло память. Это был не просто труп. Это был человек. Имя ему Северус Снейп. Был ли он плохим? Хорошим? Неважно.

Через три минуты всё растает. Неспешно развяжутся узелки воспоминаний, забудутся навыки и знания, растворятся мысли. Умрёт сама личность, выстроенная тридцатью девятью годами жизни. Каждый пережитый год, невыносимо долгий, необъятный год, канет в небытие. Всего за каких-то жалких пять-семь минут умирает мозг. За десять останется гнить пустая оболочка. Всё потому что она отпустит душу, ведь незачем держать столь возвышенное в безгранично мерзком.

Через две минуты потухнет свет. Исчезнет импровизированная сценка, где окровавленный мужчина лежит рядом с тумбой, на которой красуется дешёвый подсвечник с книжкой. В нижних ящиках роятся памятные моменты, а в верхнем — заперто сознание, чтобы не страдало. Смысла в заключении более не было, так что скрип ключа освободил ту разумную часть личности, наблюдавшую произошедшее через замочную скважину. Пусть полетает, окунётся в воспоминания, прочитает книгу, которую оно не видело.

Через полторы минуты всё равно не останется ничего. Последний акт жизни находился в душе. Она же сохранит дубликат существа под именем Северуса, как делала сотни раз до этого. Душа возьмёт остатки, чтобы помнить всё в посмертии, а затем спрячет в своих бесконечных просторах, когда придёт время нового начала. Кто из магглов мог узнать, что какие-то двадцать один жалкий грамм могут уместить в себе йоттабайты информации, — не поверит.

Оставалось где-то пол минуты. Пора собираться, прощаться с гнусным миром…

Тишину прервал оглушающий звук. Сознание захлопнуло повесть и вихрем взмыло над постановкой. Оно протяжно завыло, концами цепляясь за тело Северуса Снейпа. Подкинуло его и распахнув насильно очи, надрывисто вторило эху сужающихся стен: «Последние строки не твои! Её!».

Гулко открылись металлические двери. Из проёма ударил яркий свет, заливая разум, освобождая мысли, чувства и громогласную идею: «Осознать, что это было». И тут же развернулся мир белёсый средь просторов головы. Из белого явился синий, за ним зелёный, красный. Всё в миг смешалось, спектром радуги гуляя. Заиграл оркестр, загудел орган.

Предстала окраина города. Родной местности мистера Снейпа. Едкий дым ткацкой фабрики маяком стоял где-то вдалеке, напоминая о матери и доме. И отце. Однако сейчас не о том. Двое детей повторяли всё действия из считалки. Бежали, взявшись за руки, по забору. Неудачно наступив, девочка спереди упала наземь с ворот. За ней же свалился и малец. Несмотря на боль, они громко рассмеялись. Тут же появился старик. С хмурым видом он начал отчитывать детишек, помогая встать. Оглядел посиневшие коленки и строго наказал падать либо на ноги, либо на попу, ибо колени им ещё отплатят на такое отношение. В конце своей тирады он, знакомясь, пожал руку конопатой девочке. Попытался протянуть руку юнцу, но тот со страхом отпрянул. С задумчивым видом, сэр пригладил свои усы и вытащил из кармана три конфеты в жёлтой обёртке. Закинув одну себе в рот, остальные дяденька отдал ребятишкам и сказал бежать домой, пока не стемнело. Дети послушно побежали. Одна от радости знакомства с конфетой, а второй от страха получить очередной нагоняй.

И тут воспоминание останавливается. Посреди застывших птиц, затихшей музыки и прилипших облаков, лишь дети продолжили бежать. Как резко девчушка тормозит, хватая паренька. Она смотрит в его глаза и молвит: «Я придумала! Давай к нему потом снова зайдём? Может, у него будет больше конфет?» — лучезарная улыбка озарило лицо. После такого отказаться невозможно. Пусть тот мужчина маггл. Пусть подозрительно добр. И мальчик закономерно кивнул в ответ, готовясь выдать:

— Кхэ-кхэ.

Хриплый кашель заполнил горло. Краски поплыли и дорога за ними в след. Под ногами разошлась земля и дети полетели вниз. Кашель усиливался, маленькие пальчики комкали грязные обноски. Другой рукой юнец тянулся к другу, дорогой подруге детства. А та, не замечая ничего, задорно засмеялась, придерживая голубенькие платьице. «Глупый. Он хороший. Не всем плохим ведь быть! Вот увидишь!».

Но малец ничего не увидел. Он больше не мог видеть. Глаза еле открывались, будто веки накачали водой.

Размытые светлые пятна сменили антураж. Горло не чувствалось. Прошла секунда и пронзило тело осколками стекла, конечности свело судорогами, а голова разрывалась на части. Ещё секунда — обдало Адским Пламенем. За ним окатило кожу ледяной водой. И так по кругу.

Минуту, это было взрослое тело.

Откуда-то сбоку раздавалось учащённое пищание. Оно било по голове с особой силой, но схватиться за больное место не получалось. Вся сущность человека была гвоздями прибита к поверхности, по ощущениям.

Точно. Мужчиной был всё тот же Снейп.

Он попытался возмутиться. Постарался что-то сказать. Закричать. Ничего не получалось. Изо рта вырывались одни гнусавые кряхтения. Ни боли, ни дискомфорта. Только смутное наваждение, будто в носу что-то есть и это вносило свою лепту. Северус пытался вспомнить, по какой причине всё происходило. Думать тоже не выходило — было чересчур больно.

Тем временем, появлялись новые ощущения. Судороги, начавшиеся с конечностей, охватили всё тело, перейдя на грудную клетку. Все мышцы свело в припадке. Вздохи давались всё трудней. Снейп ощущал, как мясо отходило от костей, натягиваясь до своего предела. Ему хотелось отрезать голову, чтобы не чувствовать всей боли.

Раздался хлопок двери, ножом впиваясь в агонизирующие мозги профессора. Девичий голос, срываясь на фальцет, закричал:

— Пациент вышел из комы и у него обширные судороги! Сэр Ной! — глухой бег постепенно удалялся, прежде чем пара ног удвоенным числом ринулась обратно.

— Фосфенитоин,* — заговорил мужчина, по голосу где-то средних лет, — 2,5 миллиграмма. Живо, живо!

— А куда колоть? У него гангрены! — панический выкрик терялся средь открытий ящиков и цокания, как просчитался ещё затуманенный разум Северуса, стеклянных стенок зелий.

— Это гематомы! Дай сюда шприц. — в следующую же секунду Снейп почувствовал жгучий укол в живот. Произошёл краткий миг диссонанса: неужели в Святом Мунго используют маггловские методы? — Сейчас проверим, в самом деле ли он вышел из комы. Сэр, вам станет лучше. Главное — не забывайте дышать.

Как и было сказано, сокращения стали стихать. Чем больше мышц расслаблялось, тем чётче выстраивались образы.

Снейпу пришла тревожная мысль. Он не в Мунго. Его, как Пожирателя Смерти, профессора и после директора Хогвартса, знают в лицо. Рефлекторный порыв оглядеть место увенчался очередным провалом — одни размытые пятна света.

— Сэр, вы помните своё имя? Если да, моргните два раза. Если нет — три. — профессор едва сдержал саркастическую усмешку от такого нелепого вопроса, но двигать чем-то, помимо век, было до смешного больно. Даже вращать глаза. Череп будто сдавливал их со всех сторон. Поэтому зельевар, напрягая все силы, с трудом моргнул два раза. — Пациент слышит и реагирует. Теперь я проверю ваш зрачковый рефлекс, не закрывайте глаза. Может быть неприятно.

Доктор посмотрел в щёлки меж опухших бугров, вглядываясь в зрачок. К великому сожалению, стоило только направить на них свет — Северус дёрнулся от боли и попытался выругаться. Естественно, последовало лишь сухое кряхтение. Зато окровавленные бинты по новой намокли от подступающей жидкости.

— Сэр, не напрягайте горло. — резко одёрнул врач. — Яд разжижил кровь и теперь любое резкое движение вызывает кровотечение сквозь швы. После судорог вы и так потеряли уже достаточно, а перелить новую пока не можем. Лимит на сегодня исчерпан. Исла. — обратился он куда-то в сторону. — Уберите антифибринолитические.* Мы только-только вкололи противосудорожное. Дадите транексамовую кислоту* через два часа, не раньше. — врач вновь заговорил с ещё моргающим от жжения глаз Северусом. — Сэр. Подозреваю, что у вас развилась слепота. К счастью, похоже на отёк зрительного нерва — его можно вылечить. К несчастью, полностью ваше зрение может восстановиться как через неделю, так и через три месяца. Всё будет зависеть от причин, из-за которых она возникла. Можем ли мы сделать МРТ для исключения кровоизлияния в затылочную долю? Оплата войдёт в страховку, не беспокойтесь.

Снейп смутно припоминал, что за «страховка» у магглов. Воспоминания такие давние и неприятные, что мысль упорно ускользала. В прочем, он всё равно отрицательно заморгал. Маг был в маггловской больнице ещё ребёнком, чтобы попасть в их школу. И вещи с ним происходили в госпиталях тоже не самые приятные, скажем так.

— Хм. Хорошо. Тогда, если ваши анализы не покажут ничего критичного, мы добавим препараты для подпитки тканей сетчатки, а так же кортикостероидов* и нейропротекторов.* Я уверен, что проблема в воздействии на нервную систему, как мы могли наблюдать по приступу ранее. Но хотелось перестраховаться. У вас же не было эпилепсии до этого? Нет, замечательно. В любом случае. Вы можете двигать пальцами? — «нет». — Помните название укусивших змей? — ответ тот же. — Хотите, чтобы мы сообщили родственникам о вашем поступлении? — отрицательно. — Тогда расскажу вам, что мы сделали.

Профессор до сего момента и помыслить не мог, что магглы могут вытащить с того света человека, поражённого атакой Волан-Де-Морта и проклятием яда Нагайны. Даже волшебникам потребовалось не мало времени, чтобы исцелить Артура Уизли от одного укуса. Какое чудо дало простым людям по несколько раз успешно перешивать и лечить аж четыре — Северусу не ведано.

Многим меньше его удивил факт смерти на пять минут, кома, операция и гематомы с опуханием всего тела. То-то всё пульсировало, тянуло и ныло, а голова и вовсе раскалывалась с каждого звука. От безмолвных криков на всю больницу Северуса останавливала окклюменция. Глубоко внутри он сидел в своей комнате и мирно пил чай, выгоняя за дверь все ощущения.

Пока врач всё объяснял, на профессора наложили холодные компрессы от синяков. Озноб лихо прошёлся по сознанию, прежде чем пинками был выставлен за дверь к остальному.

— Одно для нас не ясно. — резко понизив тон, произнёс мистер Ной. — Как вы получили такую глубокую продольную рану. Может, вы помните, как после нападения змеи или змей, упали на что-то острое? Разбитые стенки террариума, к примеру. — Снейп в раздумьях сузил глаза, прежде чем решиться на ещё одну ложь. — Не помните? Досадно. За сим, я оставлю вас отдыхать на несколько часов. А вы, Исла... Поменяйте перевязку, уберите бардак и придите ко мне в кабинет с тетрадью и ручкой.

* * *

Оставшийся вечер подарил Снейпу вереницу неприятнейших впечатлений.

Во-первых, обезболивающее после операции спало через час после прихода доктора. Упоминать, сколь беспрецедентно его горло решило выбить дверь окклюменции, он не желал даже в мыслях. Мычание перед медсёстрами, — как оказалось, их было двое, а один раз проходила техничка, — было, по меньшей степени, омерзительным чувством. Пришлось переступить через себя, иначе был не иллюзорный вариант удариться в агонию и беспамятство.

Во-вторых, чтобы избавить от боли, дать препараты или что-то ещё, им требовалось вставлять трубки в грудь. Северус не знал, какая вещь постоянно болезненно висела для этого на нём, но все попытки снять не увенчались успехом. Даже если, поборов бессилие, он стягивал штуку, ему просто прокалывали новое место. Прекрасно. Он пьёт чай, он пьёт прекрасный чёрный чай с молоком, как настоящий британец. Он пьёт чай…

В-третьих, пить чай в чужих головах оказалось многим безболезненнее. Кроме того, это имело прорву плюсов: здешние магглы имели нулевую защиту от ментального воздействия, от чего пробраться было легко; их сущность не пробирала нескончаемая боль, а значит можно было вздохнуть спокойно; благодаря этому, его не тревожили дольше пяти-десяти минут. Идеально. Последние два плюса конфликтуют, но опустим сей факт.

В-четвёртых, у него шланги в носу и фаллосе. Точнее, трубки. В носу до лёгких было «ИВЛ». В фаллосе до мочевого пузыря — «Катетер Фолея». Трубки. Разные названия их сути не меняло. Пока он не услышал — даже не чувствовал. Теперь же дискомфорт в тех местах был постоянно. Надо же этим магглам додуматься. В фа…

Нет, не смотря на унижение, холодный рассудок покинул его чуть позже.

Снейпу хватило неосведомлённости утвердительно моргнуть на вопрос, нужно ли ему в туалет. Тогда же он узнал о трубках, но ещё держался. Далее произошло страшное. Оскорбило. Покорёжило его достоинство. Согнуло в крендель честь. Разбило выдержку на осколки.

Усилием двух медсестёр, Северуса аккуратно откатили в сторону и сняли часть белья с освободившегося пространства. Они вытащили металлическую часть, предположительно заглушку матраса и поставили под кровать что-то гулкое и шуршащее. С помощью механизмов привели койку в полусидящее положение и аккуратно придерживали по бокам.

Они сказали свободно испражняться.

Свободно. При них.

Plaudite, cives, plaudite, amici, finita est comoedia!*

Что Снейпу старания в стане врага. Зачем он спасал этих детей каждый божий год. На кой Мерлин нашёл круг общения, ставших Пожирателями. Почему он вообще влюбился в свою дорогую подругу. Какой болван. Никчёмный человечишка. Последние капли гордости вытекли и впитались в простыни вместе с потом и кровью.

Кто-то говорил, что подвиги ведут героев к жизнерадостному концу, а злодеев к смерти. Мужчина был чем-то между. Видимо, этим средним была и награда за усилия — гниение заживо.

Профессор должен был спокойно умереть, выполнив задачу. Кануть в забвении истории, без друзей и светлой славы. Лишённый всех заслуг и почестей на правах убийцы Дамблдора, и ближайшего слуги Тёмного Лорда. Да пусть хоть всей Волшебной Британией проклинать начнут. Пусть его душа расщепится на множество осколков. Исход явно благоприятнее, чем сидеть и испражняться перед людьми. Да ещё и в неведении, а осталась ли та самая Волшебная Британия вообще.

«Не сможете сейчас, мы на ночь наденем памперс, не беспокойтесь» — и это он слышит в ответ на истеричный смех, который приняли за попытки потужится. Северус захотел разнести больницу к чёртовой матери. Он помнил, что такое подгузник благодаря прекраснейшим маггловским одноклассникам, любившим отвратительные шутки. Перспектива ходить под себя и лежать с этим неопределенное время, ему совершенно не улыбалась. Фортуна, по всей видимости, повернулась к нему тем самым местом, позор через которое испытывал Снейп. И которое ему активно протирали бумагой и мокрыми салфетками.

На гробе самоуважения с издёвкой попрыгала попытка накормить Северуса после туалета. Дали пресное водянистое рагу. Через трубку. Естественно. Каждую секунду часть вытекала изо рта, дорожкой ложась на щеке.

Его могли бы покормить ложкой, но ни заносить инфекцию, ни проталкивать еду воспалённой гортанью не стоило.

К концу дня одна медсестра, по видимому та самая Исла, попыталась вколоть что-то через руку. Пришлось чуть ли не вырывать конечность из-под её неуклюжих лап. Северус был похож на подопытного? Раз пять девушка тыкалась в предплечье, прежде чем сдалась и влила через грудь. Эта «Невежа», как окрестил её профессор, не выразила и капли сожаления по происшествию. Слышались лишь жалкие попытки натужно извиниться за причинённое неудобство.

Минус десять баллов за отношение к пациенту и необразованность. Ещё минус пять за перетягивание бинтами шеи, от чего процедура растянулась на неопределенное время. Радовало лишь копошение в мозгах бестолковой магглы, которая, как оказалось, пришла сюда через связи, отучившись неполный курс сестринства. Этих знаний хватило, чтобы оценить уровень больницы, в которую ему угораздило попасть.

Ночь Снейп встретил под звуки стационара и уборки в коридоре. Отсутствие мельтешений персонала оставило его наедине с собой, давая структурировать всё произошедшее по полочкам. Самыми главными были две вещи: Северус не знал, победил ли Хогвартс и что конкретно он видел на пороге смерти.

Жалеть себя, конечно, дело житейское, но если Волан-де-Морт победил, то времени на себя явно не будет. Вполне вероятно, что по его душу могут придти Пожиратели по приказу Повелителя, через метку прознавшего местонахождение выжившего и что он, собственно, не умер.

В худшем случае, к тому моменту Снейп ещё будет бессильным полутрупом, облегчив для бывших коллег задачу. В лучшем — успеет маломальски восстановиться, чтобы хотя бы взять палочку в руки. Бить может и слепой крот, так что отсутствие вменяемого зрения шансы на успех понижало не сильно. Другое дело, что этих шансов изначально мало. На случай чего, ему следовало придумать план. Каким образом — вопрос иного характера.

По поводу же видений… Снейп не верил, что манускрипт дописал не он. Вернее как, не верил. Не хотел. Ненависть к себе была слишком сильна, чтобы помыслить о настоящем прощении.

Что говорить. В своих выводах профессор долгое время не видел ничего неправильного. Его тогдашние друзья лишь подшутили над грязнокровкой, что в этом страшного? Он сам еле пережил подобные шутки от компашки Поттера и никто ничего не сказал. Один раз чуть не умер — так для Мародёров, а в частности Люпина, это было естественно. Да, в порыве ссоры назвал Лили грязнокровкой, здесь он оступился. Но чтобы сразу обрывать всю их связь? Было чересчур. То что его приятели поддерживали какие-то взгляды, в которые он не вдавался — мало его волновало, на фоне их помощи в обучении Тёмным Искусствам, по какой-то причине запрещённых. Принести пророчество, лишь бы спасти Лили, ценой её сына и мужа? Однозначно разумный поступок. Благородный, в некоторой степени.

Таким был печально известный Северус Снейп. По большей части, внутри него до сих пор спорили маленький забитый мальчик и взрослый могущественный мужчина. Некоторые убеждения он не спешил отбрасывать до сих пор. Только две вещи хотел изменить, если мог бы. Отказаться от общения с будущими Пожирателями, даже если это означало остаться совершенно одному на факультете. И никогда не отворачиваться от Лили в их сторону.

Многим позже, добавилась третья вещь. Узнав, что Мальчику придётся умереть для плана Альбуса, он понял, что немного привязался к этому паршивцу. Он не хотел его видеть, но смерти не желал ни в коем разе. Этот балбес, лезущий своим носом во все подряд, мог поплатиться отсутствием баллов и появлением новых шрамов. Никак не встречей с костяной Пожилой Леди.

Пора встать перед фактом. Снейп самолично поспособствовал смерти любимой, а следом и её сына. С оговоркой, конечно. Умереть они могли и без его участия вовсе, но сама мысль, что Северус принимал не последнее участие, — помаленьку отрезало части сердца. Медленно. Не спеша.

Этим решающим, длинным днём, великий профессор зельеварения, некогда временный директор Хогвартса, Северус Снейп, проронил слезу два раза. Первый раз, чтобы одновременно спасти миллионы жизней и убить Мальчика-Который-Выжил. Второй, от осознания возможной потери последнего следа, оставшегося в этом мире после Лили.

Уснуть получилось случайно, под утро.

* * *

Больница никогда не спит. Не важно, за окном день или ночь. Больные могли поступить в любой момент.

Вот и в шесть часов утра, одна медсестра мялась у порога двери с небольшой табличкой: «Заместитель руководителя. Токсиколог Коул Ной». Она долго не решалась войти, теребя еле заметный бесцветный лак на ногтях.

Через минут десять девушка решилась постучаться и приоткрыть дверь.

— Сэр… У меня важный вопрос о пациенте с шеей. — Исла робко выглянула из проёма, любыми способами избегая зрительного контакта с врачом. Тот одарил её персону тягучим раздражённым молчанием.

— Проходите. — холодно брызнул доктор. — Что вам вновь нужно объяснить, мисс Третчер.

— Понимаете, — девушка тихонечко зашла в кабинет, прикрывая дверь, — я уже несколько раз перевязывала шею пациента и, как бы так сказать, зная некоторые детали различных наук, о которых вы как-то могли слышать…

— Ближе к делу, Третчер. — его недовольство сквозило от каждого интонационно очерченного слова. Доктор закрывал ночную смену, составляя отчётность и хотел закончить работу с относительно целыми нервами.

— В общем… — Исла громко глотнула слюну и прерывисто вздохнула, прежде чем пулемётом слов выдать следующее: — Больного явно порезали ножом и пытались принести в жертву какому-то ритуалу!

Физически ощутимая пауза застыла в помещении. Предрассветные лучи поспешили скрыться средь ламели жалюзи, избегая напряжения и неловкости. Полиэтиленовые пакеты в мусорке прекратили шелестеть — ветер стих от досады. Одни часы продолжали тикать в такт уходящим секундам, не обращая внимание на мелочи жизни.

От мужчины последовал тяжёлый вздох. Он примостил очки на голову и сложив руки в замок, устало произнёс:

— Исла. Мы в больнице. В месте, где к Богу, Дьяволу и прочему мистицизму имеют право обращаться пациенты, но никак не врачи. Оставьте свои домыслы пугливым ординаторам, будьте так любезны. Разбудите заодно.

— Послушайте, сэр! — она затараторила ещё быстрей, пользуясь сонливостью доктора. — Орсон сказал, что когда зашивал порез, тот напоминал разрез ножом. И сами подумайте, зачем одной огромной змее кусать человека в шею целых четыре раза! Тем более, четырём в одно место. Это явно сделано людьми. И обычные бандиты не нападают змеями! — девушка начала ходить из стороны в сторону. — Они же отобрали его паспорт и остальное, оставив одну странную палку в кармане!

— И из-за какого-то куска древесины ты приплела ритуалы? — Ной начал тщательно массажировать виски.

— То есть вы не спорите, что это всё явно не спроста! — в порыве чувств Исла хлопает по столу. Затем сразу осеклась и буркнув извинение, продолжила: — Поймите же. Его странная одежда, обнаружение посреди жилой улицы, где никого не было из-за ночи на дворе. Может, человек, вызвавший скорую часть их культа, а событие прошло не по плану и…

— Прекратите, Третчер. Я не потерплю таких громких заявлений в этом здании! — по столу стукнул уже мужчина. Да так, что вся канцелярия задребезжала.

— Но… Доктор. Мы должны что-то сделать. Рядом с ним у всех начинает болеть голова. Вдруг он проклят и…

— Исла! — на секунду повысил тон Коул, прежде чем глубоко вздохнуть и размеренно продолжить. — Признаюсь, я доверил тебе одной перевязку не просто так. — девушка навострила уши в предвкушении. — Ты недоучка с нулевым опытом. Поэтому я хотел сделать две вещи: научить тебя хоть чему-то, раз ты дочка директора и предоставить спорного пациента той, кто не поймёт, в чём его проблема. На удивление, ты провалила обе задачи. Хотя похвалю, ты научилась слушать слова коллег — уже прогресс.

— Вы намекаете, что я должна прекратить спасать наши шкуры? И не фамильярничаете мне тут! — в разочаровании и злости она скидывает стетоскоп со стола на пол, от чего тот разбивается в самой влажной части.

Коул Ной мысленно посчитал до пяти и выдохнул.

— Мисс Третчер Исла. Своими действиями вы лишь подставите нас и своего отца. — доктор встал со стула и опёрся о стол так, чтобы быть наравне с глазами медсестры. — Как думаете, если пациент взаправду окажется жертвой незаконных в нашей стране практик, полиция будет стоять в стороне? Верно, конечно же нет. Вы этого и добиваетесь, я предположу. Какая сенсация! Ваше имя во всех новостях! Раз так, то, может, вам напомнить, каким конкретно образом вы оказались на своей должности? Или что ваш добрейший души папа, по совместительству мой давний друг, принимает к себе на работу и лечение иммигрантов без нормальных документов? И чтобы понять это, достаточно взглянуть на их лица и одежду. Как думаете, одобрены ли Её Величеством и её верными гвардейцами данные махинации, м?

Щёки девушки покрылись пунцовыми красками, а горячий пыл быстро осел на дно, втыкая глаза в пол.

— Осторожность — лучшая часть отваги,* Третчер. Хотя я уверен, что вы делали это не из добрых чувств к больному. Иначе вы не пришли бы устраивать мне десятое представление по мистике за месяц. Идите и отоспитесь, мисс. До вашей смены ещё два часа, а моя вот-вот подойдёт к концу.

* * *

Второй и половина третьего дня прошли для Снейпа схожим образом с первым. Было лишь несколько изменений, скрашивающих его досуг.

По очевидной, после легилнменции, причине, Невежа стала дольше перевязывать шею. В такие моменты профессор чувствовал пристальный взгляд на себе. Несколько раз девушка порывалась что-то сказать, но быстро переключалась то на проверку аппаратов, то поправляла новое постельное.

К слову, Снейпа перевели в общую палату. Слава Мерлину, койку закрывали шторами в момент нужды. Отвратительно, но лучше чем памперс.

Северус попал в палату к таким же лежачим, как и он. Однако, к соседям в головы лезть не стал. Трогать больных себе дороже, да и тратить силы попусту не было смысла. Те люди были довольно тихими, что не скажешь об их родственниках, навещавших их. Одни шептали слова и молитвы на неизвестных магу языках, вторые, — самые неприятные, если кто спросит, — болтали о всём, что ни попадя. Основную такую массу можно было терпеть, но некоторой части приходилось вытаскивать хорошие воспоминания, лишь бы те не рыдали в три ручья над ухом.

Слушая навещавших, приходилось тисками сжимать мысли о войне и неопределённости в самые дебри разума, пока рациональность не проели домыслы. Либо никто из троицы не считал нужным отправить весточку, либо никто уже не мог этого сделать. Второй вариант с каждым часом норовил перекосить мозги набекрень всё быстрей.

Вместо бесполезных рассуждений, зельевар решил организовать свою «битву» с прибавившимся медперсоналом. Выплёвывал таблетки, загибаясь в полупритворном кашле, переодически дёргался при вводе лекарства, давал ложные ответы о самочувствии. А ночью попытался дотянуться до возможной тумбочки, стук склянок о которую он слышал постоянно. Вместо этого, Снейпа с громким хлопком встретил холодный кафель, где его схватил новый приступ судорог. Прибежавшие медсёстры построили немного неправильную логическую цепочку и от греха подальше привязали руки к кушетке, чтобы в следующем припадке пациент не выпал. Северус протяжно мычал и дёргал кистями, но плодов это не принесло. Немного ослабили ремни, разве что. Victoria pyrrhica.*

В прочем, активные боевые действия мужчины постепенно сменялись участившимися игнорированием на обращение к нему. На самом деле, боль в горле стала побеждать обезболивающие, но подпускать к шее надолго ни Коула, ни Невежу он не планировал. Посему стойко терпел всё, стиснув зубы и прикусывая щёки до металлического привкуса на языке.

Профессор не хотел сильно мешать лечению, просто пытался сократить потребление всех тех странных препаратов, к которым доверия не было. Ему даже не объясняли, что вообще давали. Увы, Снейп не догадывался, что нарастающая боль вскоре может обернуться чем-то крайне неприятным и опасным. Не зря говорят, что упрямство может быть смертельным.

Пока Северус выигрывал персонал со счётом десять к пяти, на ресепшене в очередной раз за день прозвонил телефон. Трубку взяла ухоженная женщина, всем своим видом излучавшей доброжелательность и радушие.

— Здравствуйте. Больница N вас слушает. Чем мы можем помочь?

— Здравствуйте, — из динамика послышался молодой голос девушки, — прошу прощения, но не попадал ли к вам на днях мужчина по имени Северус Снейп? Он без документов из-за обновления по сроку. — на стойке зашуршали папки с листами.

— Хм. Такого в списке нет. Но может, опишите его?

— Высокий человек тридцати девяти лет, в чёрном костюме и плаще, чёрные волосы до плеч, англичанин. В последний раз мы видели его три дня назад и больше не можем связаться.

— Да, есть подходящий под описание. Поступил три дня назад и… — регистратор выдержала небольшое молчание, сверяясь с бумагами. — Вы только не пугайтесь, но его обнаружили с одним режущим ранением и четырьмя укусами ядовитой змеи. — послышались обеспокоенные вздохи-ахи. — Не волнуйтесь, его жизни уже ничего не угрожает, его состояние стабильно и он находится на лечении. К слову, я могу узнать, как вас записать?

— Ох, секунду. — на том конце послышались звуки передачи телефона из рук в руки. — Алло. — теперь это был мальчишеский голос. — Здравствуйте. Запишите Гарри Поттера как троюродного племянника Северуса Снейпа. Я самый ближайший родственник, который у него остался, к сожалению.

— Сочувствую. Записала. Может, заодно скажите его год рождения и другую необходимую информацию?

— Да-да, конечно.

Дети еле скрывали восторг и облегчение. Профессор выжил. Им передали, что тот чуть не умер, но для всех выживших британских магов три дня назад, данное заявление было релевантным. Так что их радость ничуть не омрачило.

Их охватило чувство, схожее с выигрышем Гриффиндора, обступающего остальные факультеты на сто очков. Пожалуй, это была первая хорошая новость после победы в Хогвартсе. Новости Пророка не дадут соврать.

Последняя мысль вернула их в реальность. Тогда же они решили о переводе Снейпа в место, куда ни магические газеты, ни Пожиратели не доберутся.

Поэтому они сделали дополнительный звонок.

— Вы хотите навестить Мистера Снейпа завтра и обсудить его перевод в больницу для удобства? Я передам лечащему врачу. Хотите, чтобы мы передали это пациенту?

— Нет, не надо. Мы сами всё объясним ему. Только скажите ему, пожалуйста, вот что: «Сэр. Мы победили».

— Вас поняла. Раз на этом всё, то всего доброго.

— Спасибо. До свидания.

Минут пять герои сидели в тишине. Они переваривали всё сказанное, каждый погружаясь в свои мысли. Вдруг, Гарри заговорил, подражая голосу Рона:

— Гермиона. Напомни-ка, почему маггловская медицина стоит как пол Хогвартса?

Выдержав взгляд Гермионы с секунду, они оба рассмеялись, кивая друг другу.

— Я тебя прошу. Не утрируй. Эта больница, вообще-то, взяла на себя ещё и все вопросы с подтверждением рисков от юрфирмы. А ещё договор с будущим госпиталем. Не забудь про…

— Мерлин, — Поттер изобразил хмурое лицо Макгонагалл, — их бюрократия сложнее этих бесконечных тяжб и судов Министерства.

— Оставь этих надутых индюков. Лучше послушай, — Грейнджер задорно шебуршала газетой, складывая ту пополам, — какую хорошую новость нашла. Мы теперь знаем, где живёт Снейп.

— А ещё мы знаем, что он явно не дома. Зачем нам это тогда? — тупо уставился на подругу парень, отбрасывая свои актёрские способности в сторону.

— Затем, Гарри, что теперь мы сможем сходить к нему в гости.

— А за…

— Чтобы найти медицинскую книжку. — она торжественно передала газету остолбеневшему и без всяких заклинаний, Поттеру. — Вопрос с закавыркой. Как думаешь, его быстро попрут, если не окажется прививок?

Слово за слово и вот, друзья уже в родном городе Снейпа и Лили. Поттер оставил на потом нужду найти старый дом матери, где она жила с родителями до поступления в Хогвартс. Это не к спеху.

Городишко оказался безнадёжным. Казалось, он жил за счёт одной-двух фабрик. И те которые отравили всё вокруг. Гермиона было возмутилась, что они не плюют на нормы экологии и следовало бы обратиться с заявлением в… как бы не назывался аналог Министерства у магглов. Поттеру пришлось одёрнуть её, предполагая, что после такого резкого выпада здесь всё умрёт. Его слова не были далеки от истины.

Паучий переулок было на удивление сложно найти. Дети опросили человек шесть, — странно, что даже в воскресенье людей на улицах практически не было, — прежде чем им ткнули носом, какой переулок за заводом был нужным адресом.

Место, как друзья в унисон отметили, под стать мрачному Северусу. Разве что вместо удушливого запаха трав, в воздухе витал густой смог.

Конкретный дом найти было легко. Поиск чар указал нужное направление. Гарри лёгким движением палочки открыл замок и скрипнул дверью, на всякий случай заходя вперёд первым, готовясь стрелять в Пожирателей Смерти или репортёров — сейчас они были равнозначно опасны. Однако дом был пуст.

Гостиная утонула в полумраке замершего времени. Даже воздух здесь был иным — молчаливым и хранившем множества тайн поколений.

Старые вещи, казалось, лежали здесь со времён сороковых годов прошлого века. Стены, одетые в поблекшие серые обои, показывали кладку кирпича по углам комнат. Пахло соответствующе — нотки плесени сквозили в аромате залёженной бумаги и бархата.

Главными властителями пространства были шкафы. Рассохшиеся, обшарпанные, но честно выдерживающие все фолианты в себе. А книг было достаточно много. К удивлению Гермионы, среди магических книг, проглядывались маггловские труды: потёртые томы самой разной литературы, от бульварного чтива, до технического производства тканей.

Заметно выделялись два кресла с абажуром, поеденным молью. Рядом же стоял и низенький столик, запечатлевший на своём веку пятна воска и чернил.

Осмотревшись внимательнее, дети обнаружили проход на скудно обжитую кухню, где большую часть места занимал стол с алхимическими вещами. По соседству обитали две крохотные спальни и туалет-ванная, где вместо плитки были закрашенные облезлой краской стены. Нигде нужных документов обнаружено не было.

Думая, где могут лежать нужные бумаги, Гарри наткнулся на старую книгу об ингредиентах для зелий. Придаваясь воспоминаниям, он решил пролистать её несколько раз. Пока не остановился на одной из страниц.

— Слушай, Гер.

— М? Нашёл чего?

— Нет, ничего. Но я тут подумал… — он развернул учебник так, чтобы Гермиона могла увидеть текст. — Ты не знаешь, где Фоукс? Ну, феникс Дамблдора. Его слёзы могли бы быстро помочь.

— Я слышала что-то от домовых, что бедняга долгое время кружил над могилой хозяина, прежде чем отправиться в неизвестное направление. Я тоже думала о нём, Гарри, но искать сейчас его не с руки. — Грейнджер устало вздохнула. — Появится слишком много вопросов, даже если мы просто будем искать слёзы в Косом Переулке. Они в дефиците из-за всех событий, так что нас точно заметят.

— Представляю, какие будут заголовки, если нас обнаружат в погоне за птицей… — мальчик поставил книгу на место и хотел опереться о бок стеллажа, как вместо опоры почувствовал прогибание старых досок под собой. — Ай! Ой. Похоже, я нашёл лестницу наверх.

Проход был спрятан меж широких шкафов, так что увидеть его сразу было проблематично. А на поиск документов в огромных, пусть и аккуратно разложенных, стопках макулатуры, ушла чуть ли не вечность.

Под весёлые шутки про мистера Снейпа и его дом, вечером герои направились к Уизли.

Они шутили, чтобы заглушить усталость и боль, в которые они возвращались каждый день. Утрата для рыжего семейства была слишком страшной и Гарри с Гермионой поддерживали их как могли.

А пока было время, они старались не думать о плохом. Иначе как они смогут помочь другим, когда сил у самих не останется.

* * *

После звонка, Снейпу передали следующее: «Ваши родственники сказали, что они победили».

Стоило услышать заветные слова, как неожиданно все силы исчезли. Ментальный бур моментально прекратил движение и застыл в оцепенении. Северус позволил себе расслабиться.

Именно это его и спасло.

При очередной перевязке, рядом проходящая медсестра замечает гнойник с возможным некрозом. Ещё день-два и случилось бы непоправимое.

Что было дальше, профессор помнит смутно. Главное, что когда он очнулся, то снова был в одноместной палате и без боли. Со своими мыслями.

Они победили.

Значит, Мальчик умер.

* * *

На четвёртый день Снейп открыл для себя интересный факт. Пытаясь сдержать рвоту, в пальцах покалывает, будто иглы под кожу входят. А рвать его тянуло так часто, что мужчину в пору называть портным.

Обычно, в таких ситуациях об этом сообщают врачу, но где профессор, а где желание взаимодействовать с этими людьми. Не ровен час, ему сделают новое отверстие, чтобы было куда вставить трубку. Он был в этом уверен. Одно неприятно. Ко всему букету из боли, адски резало кишки. Чувствовалось, как они намотаны на острый камень и натираются по всей площади. Тихо ползут. Тесно трутся трутся о друг друга, подобно линяющим змеям в гнезде.

Одну конкретную змею и её хозяина Северус проклинал с особой тщательностью. Без палочки, мысленно, да и на мёртвых заклинания уже не сработают, но держать себя в здравом рассудке помогало. К тому же, от приятных фантазий на лице расцветала кривая ухмылка. Выглядела она на редкость пугающей, если судить по испуганному «ой» со стороны Невежи. Эта картина отгоняла медсестру от койки в разы быстрее. Двух зайцев одним взмахом палочки.

И вот, под звук открывающийся двери, Снейп хотел было продолжить фарс, как вместо ожидаемого женского фальцета, услышал мягкий бас:

— Вас пришли навестить родственники.

Северус ещё десять раз проклял этого гнусного безносого идиота. Улыбки не было и в помине.

Судя по стуку обуви, в палату зашли двое. Если их не трое, то Гарри, всё-таки… Зельевар усилием воли попридержал эту мысль.

Вместо цветов больному, они принесли молчание. Долгое, безумно стыдливое молчание с обеих сторон. Пациент срамился своего состояния, навещавшие — своих едких шуток по незнанию.

Северус зря считал это позором. Осознавал бы, что всё многим хуже его догадок — удавился бы незамедлительно, избегая бесчестия. Не среди народа. Терять там уже нечего, не нужно гадать на кофе для понимания прописной истины. То было для остатков гордости.

Гарри и Гермиона же, ни много ни мало, прошли войну. Пытки, в некотором роде. Даже смерть. Но к такому зрелищу готовы не были. В мире волшебства из выворачивающих своим видом болезней, разве что проклятия, как у Альбуса.

Снейп напоминал не человека, а лежащую на помойке силиконовую куклу. Лицо, всегда бледное и острое, теперь расплылось в бесформенной маске. Кожа, растянутая отёком, лоснилась под люминесцентными лампами, словно покрытая слоем слизи. Вместо ожидаемого характерного запаха, в нос били антисептики и лекарства.

Слипшиеся от крови и пота волосы, спутанными лозами повисли с раздутого лица. Было сходивший отёк, сегодня стальной хваткой вцепился и ни на миллиметр не сдвинулся, как на зло. Видно понимал, что именно сегодня ему улыбнётся шанс показать всю свою неестественную красоту.

Вокруг глаз и рта красными пятнами шелушилась кожа. Проступающие жёлто-зелёные прожилки сливались с гематомами в абстрактный узор. Мешки воды на веках и обветренных губах, напоминали больше пропившего свою печень алкоголика, а не высокомерного профессора. Остальная часть лица бледнее мела, с чем сильно контрастировали впавшие синие щёки. Из носа торчали длинные трубки, подключённые к аппарату. Гермиона уже знала, что это искусственное дыхание.

Шея не уступала голове. Распухшую фиолетово-чёрную кожу было видно из-под бинтов, крапинкой покрытыми пятнами крови по всей длине. Жёлто-синие контуры пурпурных синяков расползлись от ушей до грудины.

Одежда. Что они сделали с одеждой? Видимо, аскетичность, в сопровождении сотни пуговиц и слоёв, были нехилым таким препятствием на пути к спасению жизни. Дорогие окровавленные ткани где-то были разрезаны, а где-то и вовсе разорваны, предоставляя доступ к рукам и шее. В прочем, дети не видели и половины. Снейп был в, некогда белой, сорочке*. Остальное аккуратно сложено на тумбочке, будто теперь был хоть какой-то смысл. Но мы отвлеклись.

Грудь явила миру открытие. Двух героев можно было без преувеличения назвать целым миром для профессора в данный момент. Единственным напоминанием о теплящейся жизни, были равномерные движения выпирающих рёбер. Чёрно-фиолетовые пятна удавкой покрывали худое тело, словно яд пустил корни в ткани, прорастая наружу зловещими ветвями. Дополняло венец творения проклятия, сетка из вздутых исколотых вен. В одной такой была игла с двумя трубками — венозный катетер, занятый висящей рядом капельницей. Длинная игла просвечивалась сквозь тонкую кожу, создавая иллюзию, что ещё миллиметр и она дойдёт до лёгких. Рядом с ней намёк на пережитую смерть — лёгкие ожоги в форме лепестков.

Видная часть рук, — от предплечья до пальцев, — была фиалковой с отливом в багрово-синий. Не было ни единого белого участка. Налитые кровью конечности представляли собой, скорее, руки окоченевшего трупа. Некогда тонкие и длинные пальцы сейчас отозвались в памяти пересушенными на солнце сардельками. Посиневшие ногти на них смотрелись до смешного несуразными. То, что кисти были закреплены ремнями к койке, краше вид не делало.

Картина была, мягко говоря, шокирующей для неподготовленных подростков. И это ещё нижняя часть под одеялом.

Фигура, что всю жизнь грозной скалой нависала над их головами. Маг, силу которого признал Тёмный Лорд и Дамблдор одновременно. Учитель, что держал в узде, закалял характер, порой перегибая палку. Человек, на самом деле защищавший их на ряду с близкими им людьми. Всё это шло в разрез с видом того, на кого Гарри и Гермиона смотрели. А точно ли перед ними лежал Снейп, а не какой-то неудачливый мужчина, чудом попавший в совершенно аналогичную ситуацию? Может быть, настоящий Северус Снейп уже на самом деле мёртв и лежит среди переулков Лондона. А может…

— Сэр. — подал первым охрипший голос Поттер. Ему пришлось схватить всё своё мужество и сообразительность в кулак, чтобы выдать следующее: — Мы победили.

---

За помощь со считалкой огромное спасибо @milly_alagaia

*Фосфенитоин — это пероральный препарат, предназначенный для блокирования действия эндотелина, естественного вещества в организме, которое сужает кровеносные сосуды. Ингибируя эндотелин, фосфенитоин помогает расслабить кровеносные сосуды, улучшая кровоток и снижая нагрузку на сердце и легкие.

*Антифибринолитические средства (*транексамовая кислота, аминокапроновая кислота, нафамостат и апротинин) являются лекарствами, которые действуют путем ингибирования процесса растворения сгустков, тем самым уменьшая кровотечение.

*Кортикостероиды — это противовоспалительные средства, которые уменьшают покраснение и отек. Они также снижают активность иммунной системы, защищающей организм от болезней и инфекций.

*Нейропротекторы — это препараты нового поколения, которые способны восстановить проводимость импульсов в нервных тканях. Иначе говоря, восстановить потерянную чувствительность или функцию конечностей

*«Plaudite, cives, plaudite, amici, finita est comoedia!» — «Рукоплещите, граждане, аплодируйте, друзья, комедия окончена!»;

*"Discretion is the greater part of valour." — «Осторожность — лучшая часть отваги.» Смысл: Иногда важно знать когда остановится и двигаться дальше, вместо того чтобы продолжать бессмысленный бой и только затягивать неблагоприятный исход.

*“Victoria pyrrhica” — «Пи́ррова побе́да». Выражение, обозначающее ситуацию парадокса, когда победа достаётся слишком высокой ценой; либо даже когда (локальная) победа, в итоге, ведёт к общему поражению

*Мужская сорочка — рубашка из мягкой тонкой ткани. Служит носке под костюм, заправляется в брюки.