Ты светишь мне ярче солнца (гет)

Вдох… Выдох… Мысли прочь. Вдох… Выдох… Никаких мыслей, только контроль магической силы. Карл медленно раскачивался на качелях во дворе, тренируясь в медитации, которую они с наставником Эрханом практиковали для того, чтобы всегда держать и шаманскую силу, и духов-прислужников в узде. Самостоятельно, без чуткого руководства, получалось плохо, но он пытался.

— Привет! А я тебе пастилы из разных фруктов и ягод принесла, хочешь?

Он вздрогнул, но тут же улыбнулся подбежавшей к нему подруге. Совсем забыл с этими тренировками, что она обещала прийти. Помедитировать и вечером успеет, а сейчас…

— Привет! Круто, гони сюда!

Мама Сони делала офигенные сладости, единственный минус которых был в том, что они быстро кончались. Карл слопал уже вторую полоску пастилы, когда Соня свернула свою трубочкой и, закинув локти на спинку качелей, сделала вид, что курит папиросу. Ненадолго вынула трубочку изо рта и пояснила:

— Мой двоюродный дядя вот так сидит, когда рассуждает о своей работе чиновника. — Снова засунула трубочку в рот и, искажая голос, процитировала родственника. — «Когда у моих оппонентов кончаются аргументы, они называют меня коммунистом!»

Карл тихо фыркнул и, наклонившись к ней, откусил трубочку-«папиросу». Чуть не коснулся Сонькиных губ!

— Твой дядя пусть делает что хочет, а ты вспомни, что курение вредит здоровью, — ответил со смешком, не став комментировать фразу про коммуниста. В этой стране, как объясняли взрослые, некоторые граждане почему-то до сих пор думали, что любой, кто сотрудничает с русами — коммунист и предатель. И не важно, что Союза уже давно нет. — Ой… А вот это пастила с таким же вкусом, как та первая, которую ты мне дала при знакомстве!

— Уи-и-и, ты помнишь! — заулыбалась Соня.

— Конечно, как забыть!

Да… Соня появилась в его жизни вскоре после переезда в эту страну.

* * *

Карлу было одиннадцать, когда папу по работе перевели в эту страну, а он увёз их с собой. Лучше бы оставил их на родном Севере. Тут всё было чужим, местный язык никак не давался. Слова постоянно путались в голове, произношение хромало на обе ноги. Хотел вот купить сладости у уличной торговки, но она только поморщилась и отвернулась, услышав, как он перепутал слова и сказал на русском, а не на местном языке. Отиравшийся рядом местный тоже нахмурился, взглянув на Карла. Ну он же не специально!

В голове вообще толком не укладывалось, за что кому-то не любить русов и русскую речь. Не понимать — одно, а нос воротить — другое. За что? Один папин коллега говорил: «Многие тут клянут русов и поныне воют по уплывшей из рук Бессарабии, а потом выкрикивают либеральные тосты, поднимая рюмки со «Сталинской» водкой». Карл долго крутил в голове странную фразу, но так и не понял.

— Эй, привет! — вдруг окликнула его по-русски девочка в цыганском платье. — Хочешь сладкого? Вот, возьми мою пастилу, вкусная! Меня, кстати, Соней зовут, а тебя?

Она протянула ему бумажный свёрток и улыбнулась.

— Карл. Спасибо! Как же здорово, что ты разговариваешь по-русски! А то я пока путаю на местном, а люди обижаются, наверное…

Соня взглянула на торговку, махнула рукой.

— Не обращай внимания. Я помогу с языком, если хочешь.

Конечно, он хотел. И как-то сразу понял, что встретил в чужом краю родную душу.