Хозяин Райской башни (джен)

Хотелось спать. Нестерпимо. Но Жерар опасался вновь закрывать глаза. Он боялся снова оказаться в той комнате, камере. Ещё сильнее, чем в гостиной родного дома. Мама… Что бы сказала мама, если бы увидела его сейчас?

«Ничего, — ответил себе мысленно мальчик, — она не может ничего тебе сказать, потому что она…».

Мысль не окончилась внятно. Сердце сжалось, как сжималось всегда при мысли о маме. Но в этот раз что-то поменялось, боль будто утихла, рана заросла коркой льда. Правильно, ведь его эмоции и переживания не имеют значения. Шестнадцать месяцев он был рабом, на нем висели оковы, что не позволяли ему обратиться к последнему, что у него осталось от родителей — магии. Теперь его запястья чисты, но ни магия, ни душа не принадлежат ему. Словно в напоминание об этом он почувствовал взгляд. Что-то темное смотрело на него откуда-то издалека, из глубин его подсознания. Липким страхом, черной слизью взгляд скользил по его естеству, заставляя неметь кончики пальцев и судорожно пытаться сделать вдох. Ужас сковал его мысли, гарротой⁽¹⁾ затянулся на шее, даря осознание: «Жерар», тот прошлый «Жерар» ушел навсегда, но «Зереф» остался. Неужели ему придется идти на поводу у этого нечто, чтобы остаться в живых? Строить башню, чтобы дать ужасу новое тело?

«Придется», — подумал Жерар, для него обитатели башни, может, и не друзья, но товарищи по несчастью. Заставлять продолжать строить то, что искалечило их жизни, было мерзко.

Подавив прилив паники из-за голоса, который превратился в тихий, но настойчивый шум где-то в глубине сознания, Жерар решил проверить, где все.

В бараках его встретила привычная картина. Спиральный коридор, уходящий вниз, и ниши вдоль него, шириной от трёх до пяти метров. Единственная разница заключалась лишь в том, что раньше надсмотрщики запирали все камеры магическими замками, а сейчас какие-то двери были открыты, где-то положили доскок или навесели тряпкок и не было видно, что внутри. Люди, чтобы переждать ночь, просто вернулись в места, где спали раньше.

«Почему тогда меня оставили в кладовой?» — мелькнула мысль.

— Жерар! — раздался громкий голос позади него, и на мальчика налетел маленький вихрь, по недоразумению именуемый Миллианой. — Ты проснулся! А мы с ребятами ходили на кухню, смотрели, что есть на завтрак. Она почти не пострадала, там много всего! Ты будешь завтракать?

— Утро, Милли, — улыбнулся ее энергии Жерар. Он видел, что часть этого позитива наигранна, но не мог не поддержать подругу. «Точнее, она раньше была нашей подругой», — безжалостно напомнил ему внутренний голос. — Сколько еды на кухне? Надо же не только поесть самим, но и остальных покормить.

— Остальных? — удивилась девочка и оглянулась. Из ниш-камер начали выходить пленники острова.

— Да, — кивнул парень и продолжил, обращаясь скорее не к Миллиане, а ко всем остальным, что почти вырвали себе свободу под предводительством другой, смелой и отважной девочки, но не успели уплыть. — Сейчас мы в незавидном положении, — начал он, собираясь с мыслями: первое впечатление нельзя произвести два раза. — Мы отрезаны от большой земли, от мест, которые когда-то называли своим домом. Но самое страшное мы уже преодолели. Мы попали сюда как пленники, но теперь мы свободны, пусть и застряли на этом острове. Действуя сообща и заботясь друг о друге, мы сможем выжить и вырваться. Наше будущее светлее, чем вчерашний день!

— Неплохая речь. Для ребенка, — выступил из толпы старик, на вид ровесник Роба. — И что ты намерен делать?

— Понять, сколько у нас людей, для начала, — не задумываясь, ответил Жерар. — Еще надо узнать, сколько еды и воды, на сколько их хватит, есть ли способ что-то из этого пополнить и… сколько на острове осталось живых культистов. Потом… Устроить похороны тем, кто не пережил последнюю ночь.

— Неплохой план, — устало одобрил старик. Новый день начался.

* * *

Огненные всполохи, словно гигантские цветы, распускались на берегу. Они танцевали, испускали искры и, казалось, пытались достать горячими касаниями до звезд. Бывшие рабы, уже омытые и переодевшиеся в одежду поприличнее жалких роб, стояли у костров и смотрели, как огонь превращает в пепел тела тех, кого они называли друзьями. Тех, кто пал прошлой ночью. Но ни в одном из этих костров не было тела Роба — дедуля для маленькой компании детей рассыпался эфиром, защищая Эльзу. Не было и самой Эльзы, она в своей лодке, скорее всего, уже доплыла до какого-нибудь берега. Жерар сильно надеялся на это. Он не желал ей смерти в одиночестве посреди моря. Но чем он руководствовался, когда посадил ее в лодку: желанием устранить помеху своим планам или желанием спасти от участи стать пленницей острова — он не знал. Он не знал, что чувствует и кем теперь стал.

Кто-то затянул песню. Протяжную и звонкую, как струны скрипки. Несколько голосов её подхватили. Жерар пытался разобрать слова, но так и не смог. Всё больше и больше людей присоединялись к песне. Многие не знали слов, но просто напевали в такт. Нестройный хор из сотен человек, костры и отблески в неспокойном море.

Жерар развернулся и направился в башню. Как лидер, он не должен был оставлять людей в такой момент. Но как человек понимал: останься он там, плотина, удерживающая его чувства, рухнет. Он снова превратится в одинокого и напуганного ребенка. Он не имел на это права. Выпустить чувства — значит умереть. Его смерть — это гибель или новый виток рабства для остальных. Он должен держаться.

В голове невольно всплывал состоявшийся сегодня разговор с лидером культистов. До бунта тот был вовсе не лидером, а одним из инженеров. С рабами он толком не пересекался, выдавал указания куда, что и как строить. А уж «лидеры» привлекали для этого нужную рабочую силу. Когда он увидел, что с восставшими не справиться и все надсмотрщики перебиты, он решил сдаться. Поняв, что опасности инженер и его подразделение не представляют, их оставили в покое. Тогда пленники ещё предвкушали, как поднимутся на корабли и покинут этот проклятый богами остров, и до одного запершегося в своем корпусе фанатика им дела не было. Привыкшие подчиняться приказам командиров, остальные культисты тоже затаились. Жерар, как только услышал, что кто-то выжил, тут же направился на переговоры. Один.

Он прошел в ту часть башни, где до этого никогда не был. Даже комната, где держали Эльзу, была хоть и на два этажа выше, но в другой части. В коридорах не оказалось никого, но за стенами он слышал чужие голоса. Подойдя к одной из дверей, мальчик попытался вспомнить ощущение, когда он создал темную дымку. Магия — непростая наука, один из способов колдовать был именно таким — сосредоточиться на испытываемой эмоции и выплеснуть в реальный мир как заклинание. Не очень надёжный способ для новичков, но в тот момент у него получилось. Что-то похожее, по крайней мере. Темно-синее, а не черное, облако все же появилось. Им Жерар и открыл дверь. В комнате расположилось около двадцати культистов, и только один из них успел схватиться за магическое копьё. Успел и Жерар, тут же захватив его туманом.

— Я хочу говорить с вашим лидером, — заявил он. В отличии от привычных ему культистов, на этих не было масок, и мальчик видел, как его рассматривают. С интересом исследователей и толикой настороженности. Но никто не спешил ему отвечать.

— Говори, — раздался голос позади мальчика. Жерар неспешно обернулся и постарался показать максимальную уверенность в себе.

— Я — Жерар! — начал он. — С этого дня я — главный на этом острове. Мне нужна информация о запасах еды, одежды и других вещей первой необходимости. Также мне необходимо узнать, есть ли у вас способ связи с внешним миром, чтобы сюда прислали корабль для пополнения запасов и стройматериалов.

— Как интересно, — нахмурился культист. — И кто же назначил тебя главным? С чего бы мне слушаться твоих приказов?

— Зереф, — ответил ребенок, и в этот момент тяжёлая аура накрыла обоих собеседников. Жерар вновь ощутил взгляд. — Если не собираетесь мне помогать — значит вы не нужны. Башня должна быть достроена, а все, кто будут мешать — умрут.

В доказательство серьезности своих слов, он сжал мужчину туманом и приподнял над полом, отчего тот захрипел.

— Зереф недоволен вашим предыдущим руководством. Но мне он рассказал, ради чего строится эта башня. И мы ее достроим.

— Рабы подняли восстание — они не будут снова строить Систему R, — ответил ему культист достаточно спокойно, хотя какой-то странный огонек зажегся в его глазах после слов о продолжении строительства.

— Это моя забота. Они будут работать добровольно. От вас мне нужно понимание иных процессов и организация поставок необходимых ресурсов.

Остальные культисты стояли в стороне и реагировали на этот разговор по-разному. Кто-то недоуменно переглядывался, кто-то с фанатичным блеском в глазах, как будто хотел броситься вперёд. Инженер же, казалось, принимал нелёгкое решение.

— И как же ты собираешься этого добиться?

— Мне нужна форма…

Через полтора часа одежда, которую носили члены культа, была аккуратно сложена на тележки. И выставлена в ту часть, что была под контролем бывших узников. Пока со склада приносили вещи, Жерар успел узнать, что в башне есть баня — не та каморка, куда раз в неделю позволяли сходить рабам, и не ковш в сортире, а настоящая баня, с деревянным полом, скамейками и горячей водой. Бывшие рабы предложение помыться встретили одобрением. И хотя переодеваться в форму культистов хотели не все, добротная, целая и чистая одежда была намного лучше рваного, грязного, рабского тряпья.

Жерар наблюдал за посвежевшими бывшими товарищами и выискивал взглядом возможных лидеров — людей, вокруг которых всегда находится по два-три человека, которые их слушаются. Таких было немного. Уже знакомый дед, одобривший идею с завтраком. Женщина, которую он увидел сразу, как очнулся, но вокруг неё в основном были незнакомые дети. Парень-подросток, который пытался соорудить что-то из досок и активно привлекал к этому других. Остальные старались держать дистанцию. Даже когда прямой опасности не было, они оставались напряжёнными. Некоторые просто сидели в стороне, другие ходили без видимого смысла. Удивительно, как Эльзе вообще удалось поднять бунт.

«Чтобы спасти тебя. Она сделала это, чтобы спасти тебя», — промелькнула подлая мысль. Но Жерар быстро от неё отмахнулся. Ему надо встать. Встать и сказать слова, что окончательно сожгут мосты позади него. Он станет таким же культистом, рабовладельцем, мерзавцем. Ради чего?.. Взгляд напомнил ему, что не стоит задумываться об этом.

— Друзья! — ребенок встал и начал говорить.

Никогда еще он не выступал перед такой толпой. Никогда еще от его слов не зависела жизнь и смерть. Голос дрожал, по спине стекали капли холодного пота. Он чувствовал, как каждое его слово взвешивают, и люди что стоят вокруг, и «Зереф» в его голове. Сердце сжалось под ледяной рукой страха. Но он говорил. О товариществе, взаимовыручке. Он говорил об истинной свободе, что ждет их всех по окончании строительства башни. О идеальном мире Зерефа. В какой-то момент он сам поверил во все, что говорил. Руки перестали трястись, магия освежающей волной текла по телу. Он видел, как сомнения исчезают из глаз людей. Как они загораются, отражая его огонь. Он замолчал переводя дыхание. Кто-то в толпе начал хлопать. Другие подхватили, затем ещё и ещё… Через несколько мгновений вся площадь аплодировала своему лидеру. Своему хозяину.

* * *

Минул месяц. Обитатели башни немного наладили свой быт: нашлось несколько мелких лодочек, на которых выходили в море и доставали для общины рыбу. Нашлись места, где можно было вырастить овощи. Бывшие фермеры утверждали, что в месте с таким тёплым климатом можно снимать урожай два раза в год. Даже появилась школа. Её организовала Хисана, когда-то она работала учителем. Так под её опеку перешли почти все дети на острове. Чтение, письмо, основы математики и того, какой мир вокруг нас — этому она старалась научить их.

Жерар на эти занятия не ходил. Организационные моменты занимали все его время, а что не съедали они, он тратил как раз на то, чтобы не отстать от остальных. Ему — одиннадцать лет, полтора года из которых он провел в рабстве. Но, похоже, то образование, что он получал в родном городе, дало ему фору, чтобы быть не хуже попавших в башню позже Симона и Ричарда. Семеро других детей младше, четверо старше. И среди старших был парень лет пятнадцати, Жерар заприметил его, когда искал возможных лидеров. Вивальди Така. Он убедил парочку людей, что для выживания на острове просто необходимы… музыкальные инструменты. Это странно. Так же странно, как-то, каким образом Эльза подняла бунт, а Жерар убедил всех остаться.

— Люди — идиоты и всегда хотят, чтобы ими кто-то управлял, а без пинка кого-то сильного будут сидеть ровно даже на пыточной скамье, — пояснил Жерару инженер, когда тот попробовал прощупать почву.

— Не слишком ли высокомерно? — ощетинился ребенок, на что культист только рассмеялся.

— Тогда считай, что это одно из проявлений магии, — предложил он. — Изначально в конструкции башни была одна очень существенная проблема — чтобы она заработала, нужно очень много магической силы. В изначальном варианте, составленном на основании черновиков самого Зерефа, использовались рунные письмена. Но такая башня должна быть, как минимум, этажей пятьдесят в высоту, и это только часть для накопления магии! — в голосе культиста играла энергия, он начал активно жестикулировать, показывая какой большой была бы башня. — Сколько бы она строилась? Я боюсь представить, там ведь ещё очень важен каждый поворот, каждая стена или перекрытие этажа внутри. Но! «Умники» посчитали, что всю конструкцию можно упростить, если башня будет состоять из лакримы. Четыреста лет назад такую технологию почти не использовали. В итоге по расчетам получилось всего этажей двадцать вместо пятидесяти, и внутри они могут быть какими угодно. Ну почти.

— Это, конечно, хорошо, — Жерар устало потёр виски и обреченно посмотрел в бумаги, где пытался рассчитать, сколько ресурсов потрачено за месяц и сколько осталось, — но как это связано с внушаемостью?

— Так ты представляешь, сколько стоит лакрима?! — инженер будто не заметил вопроса, встал с кресла, на котором сидел, и подошел поближе к ребенку. — Очень много. Но «умники» опять нашли выход. Лакрима, иногда, не всегда, может сама образоваться в местах, где по природе много «дикой» магии, либо много живых существ с магией: волшебников, магических зверей или ещё чего-то такого, — мужчина вздохнул, взглянул в глаза мальчику и чуть успокоившись вернулся в кресло. — Появился вариант найти место с магическим фоном повыше, и разместить там побольше людей с магическим даром. Одним из таких мест оказался этот остров. Но его не хватило. Да, сюда прибыло много людей, но этого оказалось недостаточно. Лакрима не кристаллизовалась. Тогда проект снова изменили, объединили руны и механизмы для того, чтобы лакрима прорастала внутри стен башни, вытягивая магию из людей и пространства. Тогда-то в проекте и появились рабы. Не особо знаю, вроде как, в начале просто купили группу где-то в Боско, эксперимент с ними закончился удачно, башня выкачала их магию и создала лакриму. Сами рабы, правда, быстро после этого померли. Но тогда главные просто стали искать на рынке рабов магов, чаще всего слабых или не пробудившихся, но это куда эффективнее. По моим расчетам, еще лет пять-шесть, и башня была бы готова. — Культист перевел дух и вспомнил с чего вообще началась беседа, — А внушаемость… все просто — люди истощены тяжелой жизнью, у них нет внутреннего ресурса к сопротивлению, все, что было, ушло на тот бунт отчаяния. Не недооценивай магию, люди чувствуют, что у них нет сил, и тут выходишь ты, а из тебя она чуть ли не фонтаном плещет. Вот они и думают подсознательно, что ты сделаешь им хорошо.

— Те рабы умерли, — похолодевшим голосом, со свернувшейся внутри спиралью тревоги, спросил мальчик, почти не обратив внимания на полученный ответ. — Тех, кто здесь сейчас, ждёт та же участь?

Культист замолк, осознав, что сидящий перед ним ребенок жертва его прошлого начальства. И, пусть он заново завел механизм строительства башни, попасть под горячую (в прямом смысле) руку ему не хотелось. Жерар не разделял тех, кто работал на культ добровольно и нет, и при любой попытке напомнить об этом обстоятельстве принимал меры. Среди рабов были брожения на тему «как так, теперь из одного котла с убийцами едим?!», но это решалось беседами и ставшими уже маленькой традицией общими пениями после ужина. Инженер вздохнул и сдержанно ответил:

— Мы не знаем. Те рабы были, во-первых, не магами, во-вторых, всё, что можно, из них выкачали за два дня. Так что вполне вероятно, что для молодых магов такая постоянная выкачка наоборот, пойдет на пользу магическому развитию, что же до тех, кто старше сорока пяти или пятидесяти, то да, жизнь там может сократиться.

— А как же культисты? — уточнил Жерар не отрывая взгляда от своего собеседника.

— Мы, ну… — он задумался, — из нас тоже тянется магия, но не так активно, как из рабов. Во-первых, мы не ночуем в шахте. А во-вторых, на нас нет оков. Да и даже если к окончанию строительства башни я умру, это будет небольшой жертвой…

— То есть сейчас все в равных условиях, — подвёл черту мальчик. — Мне нужны данные, сколько времени займет строительство с текущей численностью людей.

— Так кто же знает? Это не только от людей зависит, нужно еще то, из чего строить. Понять бы тут, будут припасы, или нет.

— Корабль же должен прийти на днях?

— Да, но кто знает, как восприняли агенты наше затянувшееся молчание…

* * *

Ночью Жерара внезапно растолкали. Он просыпался, словно поднимаясь со дна озера, наполненного очень густой и холодной водой. Тяжело дыша от пережитого кошмара, он оглядел комнату и стоящего рядом Симона.

— Что случилось? — тихо спросил Жерар, переведя дыхание. Сё тихо спал на своей кровати, и его не хотелось будить.

— Ты кричал, — как всегда немногословно ответил ему парень.

— Кричал? — переспросил мальчик. — Что кричал? — уточнил он, подумав о том, что во сне мог сказать ребятам то, что им совсем не полагалось знать.

— Я не разобрал.

— Врешь.

— Как и ты.

Они застыли, вглядываясь друг в друга и окружающую их темноту ночи. Они не спрашивали о лжи. Они о ней утверждали.

— Ты звал сестрёнку, — раздался голос Сё в тишине. Он приподнялся с кровати на локтях и сонными глазами требовательно посмотрел на старшего. Жерар отвёл взгляд и приподнял одеяло, собираясь закутаться в него.

— Что случилось с Эльзой? — громом прозвучал вопрос.

— Она села в лодку и уплыла с острова, — ответил он, смотря в стену.

— Сестрёнка не могла так поступить! — Возмутился Сё. — Она бы не оставила нас!

— Но именно это она и сделала! — Жерар развернулся и выпутался из одеяла. — Она вытащила меня из той комнаты, но мы столкнулись с культистами в коридоре. Я… я не помню, что тогда произошло, кажется потерял сознание. Услышал только про то, что корабли все равно взорвутся, не успев отчалить от берега. Я что-то сколдовал и их по стенке размазало. А Эльза… Эльза пошла к лодке, я шел за ней, но потом… Она села в лодку и уплыла…

— Жерар, — Симон стиснул кулаки. — Я просто хочу понять. Что с тобой случилось?

— О чем ты? — Жерар нахмурился и встал с кровати, а Симон… Симон молчал.

— Ты почти перестал с нами говорить, — ответил ему Сё. — Мы только ночуем в одной комнате. А утром ты куда-то уходишь с этими культистами, даже у Хисаны на занятиях не появляешься теперь.

— Я работаю.

— Да чтоб тебя! — взорвался Симон. — Какая ещё работа? Я считал нас друзьями, Жерар. Мы все через многое прошли, и я понимаю, что ты не хочешь рассказывать о том, что случилось, когда Эльза добралась до тебя. Но ты каждую ночь кричишь от кошмаров, а днём, когда думаешь, что тебя никто не видит, превращаешься в тень самого себя. Даже на то, что ты наплел про «взаимовыручку в общине», — он выдохнул и продолжил уже более спокойным, привычным для всех тоном. — Я просто хочу тебе помочь. И хочу узнать, жива ли Эльза, можно и без подробностей. Просто «да» или «нет».

— Я не знаю, — тихо ответил Жерар. — Мы все трупы, на самом деле, Симон. Но я надеюсь, что Эльза добралась до большой земли и найдет кого-нибудь, кто ей поможет.

— В каком смысле мы трупы? — нахмурился ещё сильнее Симон.

Смешанную с правдой ложь легче проглотить. Если хочешь кого-то обмануть, дави на его эмоциональные привязанности. Жерар все больше изучал эти правила.

— Башня… Она тянет магию из тех, кто предназначен ей. Из нас, и Эльзы тоже. От этого не сбежать. Она будет тянуть магию, пока не будет достроена.

— Ну, может тогда просто сломать башню? — влез с умной мыслью Сё.

Взгляд. Затылок ударило будто током, и Жерар еле подавил желание его расчесать.

— Разве что выстрел Этериона поможет…

Тиски на шее разжались.

— И что же нам делать? — Сё обнял закрытые одеялом колени.

— Достраивать башню.

Жерар сел обратно на кровать. Прошелся взглядом по комнате. Чуть больше месяца назад здесь жили рядовые последователи культа. Теперь здесь ночевали три ребенка, но сама спальня не очень-то изменилась.

— Эту башню строили культисты Зерефа, вряд ли они делали это из добрых намерений, — сказал Симон и тоже сел на свою кровать. В неярком свете из маленького окна шрам от раны, лишившей его глаза выглядел особенно жутко.

— Артефакт — лишь инструмент. Он может быть обращен как к добру, так и к худу. Все зависит лишь от человека, — задумчиво ответил Жерар и начал тереть виски руками, обдумывая одну мысль. Он мог помочь друзьям, возможно, отсрочить смерть всех, не переча «Зерефу», но… Но этим он даст им в руки оружие, уничтожит свою толком не сформировавшуюся монополию на силу… — Есть способ минимизировать последствия, — все-таки сказал он. Симон и Сё приготовились ловить каждое его слово. — На магов, настоящих магов, эта штука должна влиять меньше. Да, не все на острове смогут научиться магии, но те, кто смогут, не только выживут, но и помогут выжить остальным. В теории, по крайней мере.

— О! Мы будем колдовать? Прям как Роб или сестрёнка? — воодушевился Сё.

— Не совсем понимаю…

— Ну, Симон, подумай, — глаза Сё таинственно замерцали в темноте. — Для мага естественно, что его тело выделяет манну, и поглощает её из окружающего мира! — мальчики задумались, это объяснение казалось логичным. — Да и магия в принципе делает жизнь проще!

— Это точно, — улыбнулся Жерар.

— Плохо себе это представляю.

— Представь, например, как Эльза будет со своей магией завтрак готовить! Заходит на кухню, а там все ножи встали по стойке смирно и давай резать все что надо, а она стоит и командует: «Морковку резать мельче! Кабачки должны быть не кружочками, а кубиками!». И ножи дёргаются и начинают все переделывать.

Симон наконец улыбнулся. Он представил маленькую хозяйственную Эльзу, какой она была до башни, но с чертами той незнакомой волшебницы, которая появилась уже здесь. «Почему, все-таки, она уплыла и оставила нас здесь?»

— Однажды осенью, — начал Жерар, — мама чуть приболела, и папа решил приготовить всем обед. Я раньше не видел, как он готовит, и пошел за ним во двор. Шел дождь, но это ему не помешало. Он зажёг огонь в воздухе и начал на нем греть курицу в пузыре из воды. Они вращались друг вокруг друга, и папа все пытался их приспособить для равномерного нагрева курицы. Это выглядело так странно.

— Не проще ли было бы просто курицу в кастрюлю положить? — удивился Симон.

— Ну, — ещё одна улыбка мелькнула на лице Жерара, — это бы не было так весело. Я потом узнал, что мама наблюдала за этим из окна своей комнаты. Курица правда тогда не сварилась, а папа пошел строчить что-то у себя в комнате, приговаривая про нарушение закона сохранения энергии.

Атмосфера в комнате абсолютно изменилась. Теперь уже Симон рассказывал интересную историю, которая произошла с его сестрой. Жерар смотрел на них и, впервые за месяц, почувствовал себя спокойно. Падая в сон, он ощутил нечто странное в той части его души, где поселился «Зереф». Не угрозу, не устрашение, не холодный взгляд, под которым Жерар уже привык взвешивать каждое слово. Это была волна тоски, которая просыпалась и в нем всякий раз, когда он думал о доме. Тоска и вина, так знакомые Жерару. «Должно быть, это всё-таки не «Зереф», — подумал он и окончательно ушел в сон.

Примечания:

примечание беты:

для тех, у кого не открываются сноски:

Гарро́та — инструмент для удушения человека. Имеется два основных применения: орудие казни и пыток и вид холодного оружия.

1) Гарро́та — инструмент для удушения человека. Имеется два основных применения: орудие казни и пыток и вид холодного оружия.

Вернуться к тексту