Невинная жертва (джен)

Сомин проснулся от истошного женского крика. Василий Павлович оторвал голову от подушки.

— Что это? — Виктория перевернулась на другой бок и открыла глаза.

— Да какая-то баба орет. Дуры вы все. Уу, ненавижу! — настроение учителя географии сразу испортилось. Енгалычева молча закрыла глаза и натянула на себя одеяло. Сомин хмыкнул и сдернул с Виктории одеяло. Лежать обнаженной в нетопленной квартире под злобным взглядом мучителя было выше ее сил. Енгалычева покорно встала и неспешно стала одеваться.

Василий Павлович проворно поднял с пола ее гимназическое платье и отбросил его на стол. Вика потянулась за ним, но тут же получила по рукам.

— Я опоздаю, — тихо сказала она, но Сомину на нее было все равно. Он перехватил ее запястье и заставил сесть к нему на колени.

— Где ты вчера шлялась? — его руки больно стиснули ее талию.

— Не ваше дело.

— Вот как? Не забывай, кто ты и где ты.

Вика закрыла глаза, чувствуя как Сомин целует ее в шею и как по ее щекам катятся слезы. Она вещь. Такая же вещь, как табуретка или шкаф. Подстилка.

От этих мыслей стало очень больно, она не удержалась и всхлипнула. И мгновенно очутилась на полу, больно приложившись спиной о стул.

Василий Павлович с усмешкой смотрел на нее сверху вниз.

— Я тебе говорил не реветь? Говорил?

— Говорили. Простите, больше не буду.

— Правильно, девочка. Хватит, разлеглась тут. Ты мне благодарна будешь, сапоги будешь целовать.

Виктория поднялась на ноги. Сомин улыбнулся, глядя на ее смятое белье и растрепанные волосы.

— Скажи, — он шагнул к ней и взял за подбородок. — По гроб благодарна будешь? Если бы не я, кувыркалась где-нибудь в борделе.

— Не буду. Лучше в бордель. И так с малолетства живу в разврате.

Вика злобно взглянула на него. Сомин облапил, притянул к себе.

— Так будешь или нет?

— Нет, старый греховодник.

— Ну и дура, — Василий Павлович отпихнул ее от себя. — Отработаешь эти слова, отработаешь долгими ночами любовных трудов, — старик гнусно усмехнулся.

Енгалычева села на кровать и мрачно смотрела на восходящее солнце над крышами Соборной.

Шесть лет непрестанного разврата. Шесть долгих лет. Сначала приют, а потом неожиданно появившийся опекун. Лучше фабрика, чем греть чужие постели. Она готова уйти хоть в монастырь, хоть в тюрьму.

Виктория ненавидела Сомина. Ему она не нужна, он держит лишь из боязни, что она скажет миру правду. Что Роза Павловна, начальница гимназии, лишит его места и что хорошенькая, недавняя выпускница женского института, преподавательница музыки Арина Андреевна перестанет с ним здороваться и флиртовать в рекреациях. А то, что ее, Вики Енгалычевой, судьба растоптана — это никого никогда не будет заботить. Крест на ее замужестве, никакой порядочный мужчина гулящую замуж не возьмет. Неудачные роды в четырнадцать лет поставили крест на ее будущих детях.

У ней нет ни подруг, ни родных.

И это в восемнадцать лет. С двенадцати в кабале Василия Павловича. Что будет после того, как она закончит гимназию, Вика не представляла. Енгалычева знала, что у Сомина другая, более молоденькая любовница.

В гимназии классная мымра снова начнет читать нотации и стыдить перед всем классом. Не скажешь невинным барышням, которые еще только французскими романами зачитываются, какие тебе снятся сны по ночам. Или вместо снов.

Вика тихо плакала.

— Енгалычева! — от крика она вздрогнула. — Опоздаете в гимназию, будете сильно-пресильно об этом жалеть!

Наконец, хлопнула входная дверь. Виктория упала на ковер и разрыдалась.

Постепенно истерика прекращалась и уступила место решительности.

Енгалычева в каком-то порыве отчаяния, смешанного со злобой, подошла к шкафу и с силой распахнула дверцы.

Она вытащила небольшой чемоданчик и с ожесточением принялась запихивать в него вещи. Старые заштопанные платья, прохудившиеся ботинки, вот и все нехитрое имущество.

Бежала из злочастной квартиры, злополучного города налегке, не думая о том, что у ней нет денег на билет и что на следующей же станции ее задержит полиция.