Гарри Поттер: Между звёздами и метлами (джен)

Алистер Торн стал загадкой для всего Гриффиндора. После уроков он исчезал в библиотеке, завалив столы книгами с странными названиями: «Физика орбитальных полётов», «Основы реактивного движения», «История покорения космоса». Мадам Пинс ворчала, что её хранилище превратилось в «магловский склад», но запретить читать не могла — правила Хогвартса.

— Ты с ума сошёл? — Симона, его лучшая подруга и ловец команды по квиддичу, тыкала пальцем в схему спутника. — Это же магловская ерунда! Ты что, бросишь магию ради железяк с огнемётами?

— Там нет огнемётов, — Алистер закатил глаза, поправляя очки. — Ракеты работают на топливе. И это не ерунда. Они долетели до Луны.

— А мы летаем без всякого «топлива»! — Симона взмахнула метлой, сбив со стола глобус созвездий. — И не надо ждать годы, чтобы тебя запустили в небо!

Спор прервал Гарри, появившийся в дверях с папкой документов.

— Мистер Торн, вам письмо, — он протянул конверт с печатью в виде двуглавого орла. — От российской академии. Они просят подтвердить ваше... э... «незаурядное стремление к науке».

Симона фыркнула, но Алистер уже вскрыл конверт. Среди официальных формулировок выделялась фраза: «Ваша настойчивость напомнила нам молодого Алексея Леонова».

— Кто это? — спросила Симона, читая через плечо.

— Это, первый человек в космосе... — прошептал Алистер. Его пальцы дрожали.

Той же ночью Гарри вызвал его в кабинет. На столе, между кристаллами предсказаний и картой Мародеров, лежала потрёпанная тетрадь с надписью «Роскосмос: инструкция для чайников» — результат трёхнедельных трудов Гермионы.

— Они готовы взять тебя в летнюю школу в Звёздном городке, — сказал Гарри, перелистывая страницы. — Но есть условие. Ты должен сдать экзамены по магловским наукам. Математика, физика, химия...

— Я не знаю даже, что такое «химия»! — Алистер сжал кулаки. В Хогвартсе не преподавали ничего, кроме зелий и всего прочего волшебного.

— Вот поэтому, — профессор достал из ящика странный прибор, похожий на компас с шестерёнками. — Это «Мнемоскоп». Сириус... э... позаимствовал его у одного изобретателя-магла. Он переносит знания прямо в голову. Но только на сутки.

— Это же жульничество!

— Нет, — Гарри улыбнулся. — Это стратегия. Иногда правила нужно обходить ради чего-то большего.

Экзамены в магловской школе стали испытанием. Алистер, облачённый в нелепый пиджак вместо мантии, решал уравнения, вспоминая, как крутил ручку Мнемоскопа. Зубрёжка выветривалась из головы к вечеру, но главное — он запомнил ощущение: холодок формул, жар логики, вкус чисел.

— Ты прошёл, — Гарри встретил его на вокзале Хогсмида, протягивая телеграмму на кириллице. — Летняя программа стартует через месяц.

— А как же Хогвартс? — Алистер сглотнул. — Я не могу бросить...

— Ты не бросаешь. Ты расширяешь границы, — Гарри указал на вывеску «Поезд в Лондон». — Знаешь, почему Годрик Гриффиндор выбрал льва как символ? Не только за храбрость. Лев — единственный, кто смотрит на звёзды, даже когда охотится.

На обратном пути Алистер зашёл в астрономическую башню. Вместо телескопа он взял метлу и взмыл в небо. Выше облаков, выше башен, туда, где воздух становился разреженным. И впервые за долгое время он не чувствовал клетки.

Прощальный ужин в Большом зале прошёл тихо. Дафна из Слизерина шептала, что «Торн предал магию», но большинство студентов смотрели на него с любопытством. Даже Симона сунула ему в руку амулет в виде метлы:

— Возьми. Чтобы не забыл, как летать по-настоящему.

Пока Алистер паковал чемодан, Гарри положил на его кровать старую карту звёздного неба. На обороте было написано: «Созвездие Гриффиндора видно только тем, кто не боится потерять землю из виду».

— Спасибо, профессор, — голос Алистрера дрогнул.

— Не благодари. Просто обещай, что когда-нибудь покажешь мне Землю с орбиты.

Поезд унёс его на восток. А Гарри Поттер, вернувшись в замок, нашёл на своём столе модель «Спутника-1» — грубую, но сделанную с любовью. Вместо антенн торчали перья феникса.