Заклинание тишины. Когда молчание разрушает больше, чем крики (гет)

Лондон, Числхёрст. Январь. Дождь стучал по стеклу, как будто пытался войти.

Дом Поттеров стоял на отдалённой улице, скрытой от глаз магглов, под охраной двух невыразимых чар. Снаружи он казался обычным двухэтажным викторианским особняком, каким мог бы быть любой на Юге Англии — с тёмно-красным кирпичом, виноградной лозой, сплетающейся вдоль стен, и старым вязом во дворе. Но внутри...

Внутри в последние месяцы поселилось нечто большее, чем тишина. Напряжение — то, что ни магия, ни здравый смысл не могли объяснить.

Эмили Поттер сидела на кухне, обхватив кружку с недопитым чаем, который давно остыл. Часы тикали над плитой, а радиоприёмник на полке издавал едва уловимое шипение, будто сам не решался заговорить. В комнате пахло мятой, бумагой и недосказанностью.

На плите остывала сковорода. Джеймс так и не доел ужин.

Эмили перевела взгляд на лестницу, ведущую наверх. Там — его комната. За дверью — её сын. Вчера он говорил. Сегодня — только кивал. И всё чаще она ловила себя на том, что его глаза следят за ней — как будто он что-то слышит. Но не её.

Открылась входная дверь. Эмили даже не вздрогнула.

— Привет, — сказала она вслух, хотя шаги были уже в коридоре.

Гарри Поттер появился в проёме кухни. Снял куртку, повесил на спинку стула, не глядя.

Он был уставшим. Не физически — внутренне. Как будто нес в себе слишком много слов, которые так и не нашёл времени сказать.

— Поздно, — тихо заметила Эмили, делая глоток холодного чая.

— Был вызов, — ответил он. — Портовой склад. Магическая контрабанда.

— Надеюсь, не драконий хрусталь снова?

— Нет. Только пепел. И тишина.

Он опустился на стул напротив. Посмотрел на жену, и взгляд его был… внимательный. Почти извиняющийся. Но как и всегда — без слов.

— Джеймс не ест, — сказала Эмили. — И больше не разговаривает с Альбусом.

Гарри посмотрел в сторону окна. В каплях на стекле отражалось лицо — но не его нынешнее, а какое-то далёкое. Детское. Он будто снова стоял в Тисовой улице, где молчание было спасением, а не угрозой.

— Я поговорю с ним, — наконец произнёс он.

— Гарри. — Эмили наклонилась вперёд. — Ты говорил это неделю назад. И до этого. Ты возвращаешься — и не дома. Джеймс это чувствует.

— Мне поручили расследование. Это важно.

— Важнее семьи?

Тишина. Не та, что в доме. Та — внутри него.

Эмили посмотрела на мужа с почти испуганной тоской. Она не винила его. Она не понимала.

— Ты будто не здесь. Словно призрак, Гарри. Ты говоришь — но не слышишь. Ты смотришь — но не видишь.

— Я вижу. — Он поднял глаза. — Я всё вижу, Эмили.

На втором этаже, за дверью, закрытой с лёгким скрипом, Джеймс Сириус Поттер сидел на полу. Комната была в полумраке. На стенах — плакаты любимой квиддичной команды «Паддлмир Юнайтед», карта Хогвартса, зачарованная так, чтобы мягко светиться в темноте, и рисунки, выполненные углём.

Последний из них он закончил час назад. Круг в круге. И внутри — не лицо, не символ, а пустота.

Он не знал, что рисует. Просто рука двигалась.

Словно кто-то... подсказывал.

На полу перед ним лежал пергамент. Без слов. Только знаки. Узоры. Линии, похожие на волны, вплетённые в нечто большее.

Он слышал. Не звуки. Не голоса.

Он слышал молчание.

Оно не было пустым. Оно было полным. Как дождь за окном. Как дыхание дома.

И он знал — это не сумасшествие. Это... магия.

Не та, что учили в школе. Другая. Глубже.

Он шепнул:

— Silencium Vetus.

И в этот миг светильник на тумбочке мигнул.

Гарри поднялся наверх. Он стоял у двери сына, не решаясь постучать.

В груди — тяжесть. Не от усталости. От вины. От того, что он чувствовал, как Джеймс уходит в себя. И он, отец, не знал, как дотянуться.

Постучал.

— Джеймс?

Тишина.

Он повернул ручку. Комната была пуста.

Но окно — открыто.

На подоконнике — символ, вырезанный ногтем.

Круг в круге.

И Гарри понял — сын начал слышать то, что слышал он сам. Много лет назад. В самой глубине сознания. Там, где даже Волдеморт не дотянулся.

Внизу Эмили снова смотрела на лестницу. Она чувствовала, что дом держит дыхание.

И вдруг услышала. Почти беззвучный, но отчётливый звук.

Шорох.

Не ветер. Не вода.

Шорох страниц. В библиотеке.

Она пошла туда — медленно, как во сне. Открыла дверь. На полу — раскрытая книга. Та, которую ей оставила мать. Из семьи Принц.

И на странице — не слова.

А знаки. Пальцы. Жесты.

Она провела рукой по странице, и в воздухе, словно от призрака, возник образ — детская ладонь. Лили.

И тогда Эмили поняла: её дочь... говорит.

Но не голосом.

И не просто жестами.

А магией, которую давно забыли.

Гарри вернулся в кабинет. Закрыл дверь. Сел за стол.

Из ящика вытащил папку — жёлтую, с грифом "Спецотдел. Класс S."

Открыл.

На первой странице — слово: SILENCIUM VETUS.

На второй — имена. Зачёркнутые. Кто-то умер. Кто-то исчез. У всех — общая черта.

Они молчали. Перед смертью.

И все рисовали круг в круге.

Он достал старую фотографию. На ней — он сам. В Хогвартсе. Рядом — Рон, Гермиона. Они улыбаются.

И Гарри почувствовал: там, где тогда была сила, теперь — тишина.

Он прошептал:

— Джеймс...

И впервые ощутил страх не за мир. А за сына.