Пепел и Древо (джен)

Вечер был мрачным. Тяжёлые облака висели над Хогвартсом, будто давили вниз само небо, а в замке чувствовалась напряжённость, которую не могли рассеять ни светильники в коридорах, ни магически подогретые мозаики в общественных залах.

Элиан Грейв сидел в читальном зале библиотеки факультета Когтеврана. Перед ним лежала та самая книга — родовое древо. Заклинания слабо мерцали на её краях, как дыхание спящего. Пустота на странице, где должно быть имя прадеда, больше не казалась просто пробелом. Она смотрела на него. И требовала ответа.

Он провёл пальцем по пустому месту. Кожа зазудела от слабого, но упрямого отклика. Заклинание рода не забывало. Оно не прощало.

За окнами шёл дождь. Профессор Флитвик, теперь на пенсии, передал библиотеку под надзор молодой волшебницы из Болгарии, профессор Силвы. Та не вмешивалась в дела учеников, пока не нарушались границы заклинаний. Но Элиан знал: слишком долго копаться в родовых хрониках — значит вызвать вопросы. Особенно теперь.

В последние месяцы Министерство активно внедряло «Образовательную Хартию-2020», в которой особо оговаривались пункты об «устаревших формах самоидентификации» и «освобождении учащихся от идеологически обременяющих практик».

На простом языке это означало: никакой родовой магии, никаких ритуалов перехода, обрядов наречения, древнего наследия, если оно не проходило «обновлённую сертификацию».

И тем не менее, копаясь в глубинах библиотечного каталога, Элиан наткнулся на документ: «Ритуал Заклятия Рода. Протокол внутреннего одобрения, 1901 г.». Он был выцветший, но целый. Это означало — его ещё не изъяли. Или забыли. Или кто-то хранил специально.

На следующее утро он стоял перед дверью заместителя директора, профессора Чарлтона — сухого, властного мага, выпускника Слизерина, чьё имя было в каждой инструкции, связанной с контролем за образовательными инициативами.

— Грейв, — не отрываясь от бумаг, проговорил тот. — Вы что-то хотели?

— Я нашёл упоминание о Ритуале Заклятия Рода. В библиотечном фонде. Хотел бы уточнить…

Чарлтон поднял глаза. Холодные, чёрные, с острым блеском.

— Да-да, вы, кажется, из Грейвов. Западная линия. Род с... насыщенной историей. Что именно вы хотите узнать?

— Почему доступ к некоторым свиткам рода закрыт? Почему нельзя восстановить имена, если род — ещё жив?

Тот на мгновение замолчал. Потом отложил перо.

— Потому что мы живём в новом веке, мистер Грейв. Потому что память — это не данность, а ресурс. И он должен быть рационален. А родовая магия — слишком сложна, субъективна и, главное, — неконтролируема. В условиях послевоенного восстановления такие практики представляют опасность.

— Но ведь это часть нас. Это наше прошлое. Как можно требовать забыть?

— Не забыть. — Чарлтон встал. — Просто не мешать идти вперёд. Мы не запрещаем вам помнить. Мы просто не позволим использовать магию, которая создаёт различие между теми, у кого есть “древо”, и теми, у кого — лишь имя.

Он подошёл к окну.

— Мы воспитываем новое поколение волшебников, мистер Грейв. Граждан. Не потомков.

Элиан вышел оттуда с пустотой в груди.

В тот же вечер он встретился с двоюродной сестрой — Мареттой, старшекурсницей Пуффендуя, рассудительной и мягкой.

— Ты впрямь решил копаться в этом? — спросила она, когда он рассказал о разговоре с Чарлтоном. — Сейчас не время, Элиан. Всё идёт к упрощению. Новые законы, новые идеи. Нам надо быть гибкими.

— Быть гибким — не значит быть без корней, — отрезал он. — Если мы откажемся от себя, что останется?

Она покачала головой:

— Иногда память — это нож. И не все умеют им пользоваться.

В ту ночь он вернулся в архив. Втайне. И нашёл ещё одну книгу — почти развалившуюся, но с читаемым заголовком:

«Хроники Стражей. Последние клятвы»

Внутри были имена. Истории. Испытания. Среди них — Грегор Грейв, 1947 год. Последний из их рода, кто принёс клятву перед лицом Древа и был признан.

Но дальше была запись:

«Прервал ритуал на третьем круге. Причина: вторжение. Имя не зафиксировано. Потомки без клятвы. Линия на грани разрыва.»

Элиан замер. Его прадед не отказался. Его прервали. Это было совсем другое. Это означало: долг остался незавершённым. И, возможно… его можно было завершить.

Он вернулся в спальню и лёг, не раздеваясь. В голове крутились строки из книги:

«Когда имя не завершено — душа скитается. Но если потомок найдёт путь, то клятва может возродиться в новом круге крови.»

Он не знал, что это значило буквально. Но он знал, что ему нельзя отступить. Даже если его имя не впишется в своды новых кодексов.

Ведь он — Грейв. А это значит:

Тот, кто хранит.

Тот, кто помнит.

Тот, кто не стёрт.