Warhammer 40000: Дознаватель Ордо Ксенос (гет)

19:45 045.995.М41

Гаргона-III. Средние ярусы шпиля «Таласс».

Последний культист горел, корчась. Третья рука вытянулась и обуглилась в воздухе. Огнемёт хрипнул пустотой.

Виллем отбросил железо, выхватил с рук мёртвого гвардейца штурмовую лаз-винтовку обр. М36 «Кантраэль».

Из подсумка трупа он сорвал два запасных зарядника, сунул их за пояс и рванул вперёд.

Баррикаду Сил Планетарной Обороны качало, солдаты отбивались в дыму и визге. Толпа неслась валом — мужчины, женщины и подростки, на груди вырезан символ четырёхрукого спасителя. Впереди тащили тележку с распятым, руки вывернуты, аквила вбита гвоздями в грудь.

Он вломился прямо к баррикаде, плечом сбивая в сторону бойца, едва державшегося на ногах. Ствол лёг рядом с чужими винтовками, приклад упёрся в плечо, и они приняли его в строй, не спрашивая имени. Первая очередь разнесла «Гибрида», прыгнувшего через завал. Вторая сожгла лицо фанатику с самопалом.

Сержант с разбитым лицом ревел — За Императора! — вгоняя штык-нож в глотку прорвавшегося культиста. Солдаты выстояли, и натиск дрогнул: тела осыпались, визг оборвался, толпа отхлынула в дым.

Виллем шагнул к сержанту, разворачивая из-под рваного плаща свиток. Копоть и кровь въелись в пергамент, но восковые печати Ордо Ксенос сияли в тусклом свете.

— По мандату Инквизиции, — рявкнул он. — Я реквизирую вас и ваших людей. Отныне вы действуете по воле Ордо Ксенос.

Сержант замер. Потом ударил кулаком в грудь, будто скрепляя клятву.

— Во имя Золотого Трона.

И бойцы двинулись за Виллемом в кишки шпиля, оставив за спиной дымящуюся баррикаду и горы мёртвых.

20:00, 045.995.М41

Инфопланшет ожил треском. Экран трещал, но три сигнала горели в глубине шпиля. Слабые, едва различимые, они уводили вниз.

— За ними, — бросил Виллем.

Ходы были тёмные и сырые. Лампы мигали, трубы капали кислотой, воздух тянул гарью и плесенью. В каждом коридоре эхом гремели крики — «За Императора!» и «Звёздные боги!».

На первом перекрёстке они наткнулись на пятерых гвардейцев СПО за баррикадой из мусора. Без боеприпасов, лица в копоти, но они держались.

— В строй, — сказал Виллем. — По воле Ордо Ксенос.

Гвардейцы поднялись и влились в колонну.

Дальше был склад. Меж ящиков жались рабочие с топорами и ножами, лица в саже, глаза, налитые страхом. Их вели двое ветеранов СПО. Когда увидели печати, один сложил аквилу на груди, другой кивнул. Они пошли с ними.

Инфопланшет вновь мигнул, метки сместились в правый коридор. Сигналы дрожали, будто вот-вот погаснут.

Колонна росла. Каждый шаг приближал к аколитам. Впереди оставались три огонька на треснувшем экране: Иония. Пий. Кэрр.

20:15, 045.995.М41

Они спускались всё ниже. Сигналы дрожали, будто гасли вместе с дыханием аколитов. Металл стен «потел» серой влагой; лестничные марши уходили вглубь, ступени звенели под сапогами. Люмены рвали тьму короткими вспышками и тут же тухли. Вдалеке изредка взвизгивал вокс-репитер и глох, будто кто-то перерезал провод.

Вскоре колонна вышла в зал для молитв. Низкий свод, стены с обугленными аквилами. Пол залит кровью, рваный дым лампад тянулся к своду, капли жира падали на плиты серого пластобетона.

В центре, на проржавевшей арматуре, был насажен местный проповедник: лишённый рук и ног, с лицом, застывшим в посмертной судороге, он стоял немым памятником поруганной вере.

В противоположном краю, в цепях, стояли верные Трону — измождённые солдаты СПО и несколько рабочих в рваных робах. К перекладине уже вывели троих: Ионию, Пия и Кэрр. Петли туго сжали их шеи, верёвки тянулись к ржавым крюкам — один рывок, и тишина.

Расстояние в сорок метров разделяло два строя.

Позади Виллема стояло тридцать гвардейцев СПО. Лаз-винтовки дрожали в руках, штыки торчали вперёд, как зубы зверя.

Двадцать рабочих сжимали топоры и подручный хлам — железо, прутья, обломки труб. Лица серые, но глаза острые, как сталь.

Против них собрались пять десятков культистов. Рваные робы, самопалы, ножи. На груди — вырезанный знак четырёхрукого. Визг их гимнов рвал уши, будто ржавое железо скребло по кости.

И среди толпы шагал тот, что не был человеком. Рост выше двух метров, суставы выгнуты неестественно. Под кожей метались чужие рёбра, и с треском рвалась плоть: изнутри лезли пластины хитина, будто сам скелет выворачивался наружу. Челюсть разорвана до ушей, изо рта торчали ряды мелких, изломанных зубов. Руки заканчивались серповидными когтями, и каждый его вдох был больше похож на звериный рык, чем на дыхание.

Два строя замерли напротив.

Из рядов культистов вышел один. В руках он держал жезл, увенчанный знаком «звёздного отца» — искривлённый круг с четырьмя расходящимися лучами.

Его кожа имела болезненный фиолетовый оттенок, особенно на висках и шее, будто чужая кровь проступала под кожей. Глаза блестели лихорадкой, губы рвались в судорожной улыбке.

Голос тянулся сипло, но каждое слово било в уши, как яд:

— Ложноверцы… склонитесь! Отриньте мёртвого идола! И любовь нашего Звёздного Бога коснётся вас! Его поцелуй войдёт в вашу плоть — и вы станете едины с ним!

Толпа взвыла, подхватывая: «Поцелуй! Поцелуй спасителя!» — слова превращались в крик, что вибрировал в сводах.

В ответ вышел Виллем.

Он усмехнулся хрипло, взгляд направлен на глашатая, в ответ крик:

— Поцелуй?! Сначала зубы вымой, тварь!

Он развернулся к строю, поднял винтовку, и голос рявкнул над строем:

— Огонь!

И верные сыны Империума обрушили кару на предателей рода людского.

20:30, 045.995.М41

Зал взорвался от грохота. Лазерные лучи рвали воздух, падали первые тела. Рабочие кинулись в толпу с трубами и топорами, суставы трещали, кровь заливала плиты.

Культисты выли и шли грудой. Самопалы плевались огнём, ножи искрили о металл. Гвардейца вспороли от паха до горла, он рухнул, выпуская кишки на сапоги товарища. Рабочего проткнули насквозь он кричал, пока его не повалили лицом в пол, разбивая нос.

В гущу битвы ворвался «Гибрид». Каждое дыхание было рыком. Когти взрезали дым. Одним движением он оторвал руку гвардейцу, вторым — вцепился в голову сержанта и отгрыз её, хруст костей утонул в визге толпы. Кровь лилась по его груди, зубы скалились в чужом мозге.

Строй дрогнул, но не пал. Зарядники отозвались пустотой. Несколько гвардейцев вырвали из подсумков гранаты и бросились прямо на мутанта.

— За Императора! — ревели они, выдергивая кольца зубами.

Когти вспарывали животы, внутренности сыпались на пол, но они держались, обхватив тварь. Взрыв разнёс зал. Пламя взметнулось к потолку. Рёв «Гибрида» оборвался, когда его тело разнесло в клочья вместе с гвардейцами.

Остатки строя дрались вслепую. Рабочий проломил череп культисту обломком трубы и тут же получил нож в сердце. Гвардеец с перерезанным горлом вогнал штык в глаз фанатику и пал рядом. Люди и еретики месились в дыму, падали, хватали друг друга зубами. Лампады рухнули, загорелись пластины пола.

Пол стал скользким, сапоги вязли в жиже. Крики тонули в стоне умирающих.

20:45, 045.995.М41

Когда дым осел, в живых осталась половина. Они стояли в крови по щиколотку, лица серые, оружие — в руках, даже если это был один лишь обломок.

Виллем шагнул к перекладине. Он поднял клинок, и резьба каната сорвалась под его рукой. Тела рухнули в его объятия.

Пий хватал ртом воздух, будто вынырнул из воды; Иония молча прижала ладонь к шее, глаза её горели молитвой и болью.

Кэрр поднялась сама, покачнулась, но устояла. Сдернула верёвку с шеи, провела пальцами по коже — синяк наливался багровым кольцом. Она сплюнула кровь, что проступила на губах, и уставилась на Виллема.

— Герой дня, — хрипло усмехнулась она. — Только вот у тебя из бока торчит железяка, будто новый орган.

Виллем скосил взгляд на рану:

— Пустяк, — процедил он, но голос сорвался на кашель.

Кэрр шагнула ближе, ухватила его под плечо, удерживая. В глазах на миг дрогнуло — тревога, тут же прикрытая привычной ухмылкой.

— Не вздумай сдохнуть раньше меня. Не теряй сознание, если завалишься тут, мне придётся тащить твою тушу в медотсек самой. А я терпеть не могу тяжелую работу.

Она выпустила его, но руки остались липкими от крови.

— Найдём отсек, я тебя заштопаю. Только не выдумывай себе, — усмехнулась она, —ты умрешь тогда, когда я решу.

21:15, 045.995.М41

Медотсек СПО дрожал от визга пил и воя раненых. Виллем рухнул на стол; из-под рёбер торчал ржавый обломок длиной с ладонь наружу и ещё с ладонь вглубь.

Иония сорвала ремень с пояса и втиснула ему в зубы. Пий прижал ноги, она навалилась на плечо.

Хирургический сервитор щёлкнул манипуляторами, Кэрр вела операцию. Стимулятор — в вену. Щипцы — в рану. Расширитель — под рёбра. Всё без паузы, без лишних движений.

Скальпель вскрыл ткани. Осколок шёл наружу медленно, миллиметр за миллиметром. Виллем выгибался, зубы крошились о ремень, дыхание срывалось на рык.

Металл вышел целиком. Кровь рванула, но коагулятор зашипел и обжёг края. Запах жжёного мяса впитался в воздух, смешавшись с визгом медотсека.

Швы лёгли крест-накрест, поверх — скобы. Ни дрожи, ни заминки. Работа завершена.

Проверка дыхания: грудь поднималась без свиста, лёгкое не задетo.

Кэрр подняла взгляд — спокойный, без тени усталости, как после рутинной работы.

— Жив.

21:30, 045.995.М41

Отсек держал оборону. Сквозь проломы и вентиляцию ломились мутанты — челюсти вывернуты, лишние руки из торса. Их резали очередями, сбивали прикладами. Кровь текла по плитам, но двери держали.

На передовой стояла Иония. Голос с вокс-имплантом резал гул: литания звучала металлическим эхом, в каждом слове звенела сталь. Лаз-пистолет в её руках вспыхивал красными залпами, каждое попадание сжигало генетических выродков. Солдаты СПО сбивались рядом, словно её голос сам держал их в строю.

Виллем приходил в себя, лицо белое, шов натянут. Пий наклонился:

— Нужно уходить. Здесь не удержимся.

Айзенрок поднял инфопланшет. Экран дрожал, но метка горела.

— Сигнал. Дознаватель Аттон Лейдер. Верхние шпили.

Кэрр проверила зарядник лаз-пистолета обр. «Марс», и сухо бросила:

— Тогда идём наверх.

Они отозвали Ионию. Она оглянулась, глаза горели.

— Я не отступлю. Здесь стоят верные сыны Империума, и я буду с ними.

— Нам был дан приказ, — отрезала Кэрр. — Не сдохнуть вместе с солдатнёй, а найти Дознавателя.

Иония сжала зубы, металл в голосе дрогнул, но она шагнула к ним. Солдаты слышали, как её литания стихла, и оборона на миг ослабла. Но приказ Святой Инквизиции был выше. Цель — идти наверх.