Восхождение на пик (джен)

Очень странно, что мать выбрала для нового пристанища именно родную деревню Годрика Гриффиндора. Сама она объясняла это тем, что здесь жили какие-то дальние родственники отца. Но, приехав туда, мы, конечно же, их не обнаружили. Из-за того, что у нас было конфисковано практически всё имущество, мы смогли позволить себе лишь старый дряхлый домик, расположившийся неподалёку от кладбища. Деревянные облезлые стены смотрелись убого среди других домов, но выбора не было. Пришлось жить там.

С соседями поначалу мы не общались. Да и они не проявляли особого желания поболтать с «семьёй безжалостного палача», явно не зная, за что вообще упрятали в Азкабан отца. Хотя, признаюсь, я тоже не совсем понимал это. Я никак не мог взять в толк, почему же он тогда не сказал министерским, что мстил мерзким магглам за Ариану? Это я начал понимать лишь, когда стал пересекаться с ней чаще, а не только во время трапезы, как было раньше.

Внешне Ариана совсем не изменилась — оставалась той же маленькой сероглазой девчушкой. Но её душа как будто где-то спряталась и никак не хотела выходить наружу. Ариана не выражала никаких чувств, не реагировала на внешние раздражители; магия, что должна проявляться в детстве, будто бы иссякла, никаких признаков её присутствия не было. Ариана целыми днями лежала у себя на кровати и лишь иногда вставала — прогуляться по дому.

Я пару раз даже пытался с ней заговорить, рассказать одну из тех смешных историй, которые печатались в «Пророке». Она, молча, слушала меня, не отрывая взгляда своих больших глаз от моих. Но я осознавал, что она совсем меня не слышит. И всё равно продолжал рассказывать.

Однажды, поведав случай об одном прорицателе, предсказавшем своей свинье смерть и ею же покалеченном, я посмотрел на её губы. Они дрожали. Я знал, что она пыталась улыбнуться. Но это у неё не получалось. После того случая она словно впала в спячку.

Аберфорт считал себя виноватым в происшедшем, потому что он «должен был понять, откуда бежали те магглы», хотя его самобичевание казалось мне довольно натянутым. Вообще, он за это время изменился. Стал спокойнее. Он больше не стремился постоянно надо мною подшучивать, устраивать розыгрыши и тому подобное. Может, влияло то соглашение, которое мы заключили тогда — в Самый Несчастливый День для семьи. А, возможно, всё-таки из-за Арианы. Ему нравилось помогать матери ухаживать за Арианой. Бывало, гуляю (громко, конечно, сказано) по дому, а он выходит из комнаты сестры и просто сияет от счастья.

За помощь мать разрешала ему ходить за продуктами в лавку неподалёку. Очень редко это право предоставлялось мне. Но только для того, чтобы помочь донести новые котлы для зелий, которые Абби сам притащить не мог. В лавке всегда было немноголюдно. Когда я там бывал, не набиралось и десятка волшебников, но удивлённых взглядов тех, кто всё же появлялся, мне хватало «за глаза».

Вообще, этот запрет на свежий воздух сильно угнетал меня. До Нападения я любил просто погулять по деревне, засматриваясь на причуды магглов. Один из них мнил себя великим изобретателем и постоянно показывал свои новые «машины», как он их называл, соседям и просто зевакам, таким как я. Очень смешно было, когда его творения взрывались, или не работали. Это веселило даже его самого.

Но не только он был объектом моих наблюдений. Старушка, устроившая цирк с тараканами; паренёк, показывающий маленькие спектакли прохожим; мужчина, вечно старавшийся закидать помидорами прохожих и часто крепко получавший от них.… Все эти магглы вызывали у меня умиление. Благодаря ним, у меня был стимул выходить на улицу. Сейчас же его не было.

— Каждый прохожий будет расспрашивать про отца, ты же не хочешь этого? — пыталась убедить меня в правильности запрета мать. — Я вас отпускаю только в особых случаях.

От скуки я начал читать книги. «История магии», «История Хогвартса» и «Большая книга заклинаний» заменили мне всех тех магглов. Всего лишь за одну осень, проведённую взаперти, чтение полностью меня поглотило. Завтракал я историями о выдающихся учениках Хогвартса и десертом в виде новостей из Мира, обедал восстаниями гоблинов, а на ужин был лёгкий перекус в качестве новых заклятий.

Тренироваться, правда, приходилось в тесной комнатушке, которую я делил вместе с братом, но альтернативы не было. И это был единственный способ не умереть от скуки за год, остававшийся мне до поступления в школу. Он же и пошёл мне на пользу — я смог идеально отработать Манящие чары, и теперь не приходилось самому носить нужные предметы — они прилетали по первому зову. Когда у меня впервые это получилось, я почувствовал то же самое, что и ощутил тогда, на поляне, когда поднял высоко в воздух ветку. С тех пор, у меня появилась зависимость от этого ощущения. Мне нужно было постоянно чего-то добиваться, чтобы снова испытывать его — Чувство Гордости. На всё, что происходило вокруг — в доме, на улице — мне было откровенно плевать. Лишь когда мать ругалась с нашей соседкой — старухой Батильдой Бэгшот, я вышел из своей унылой комнатёнки и послушал, о чём они говорят. И то это вышло случайно, потому что я хотел взять книгу, которую оставил на столе.

— Вы уже давно здесь поселились, — сказала гостья весьма доброжелательным голосом. — Мы знаем о вашем горе и считаем, что прячась от внешнего мира, его пережить не удастся.

— Нам не нужна ваша помощь, — ответила мать грубым тоном.

— Всё же мы считаем…

Матушка попыталась закрыть входную дверь.

— А кто вы такие, чтобы считать за нас? Миссис, как вас там, Бершот! Я повторяю: нам не нужна никакая помощь!

Старушка оказалось не такой уж и дряхлой. Она навалилась плечом на дверь и не давала полностью её закрыть.

— Мне придётся применить силу, если вы сейчас же не уйдёте с моего двора! — закричала мать, пытаясь при этом закрыться от надоедливой соседки.

Один мощный рывок, и дверь полностью распахнулась, откинув худощавую матушку к стене. Батильда Бэгшот вбежала в наш дом и посмотрела на меня — изрядно похудевшего из-за постоянного недоедания паренька с потускневшей кожей из-за недостатка солнечного света, покачала головой и повернулась в другую сторону. Там стояла Ариана. Обычно она как раз прогуливалась в это время, и сегодняшний день не стал исключением. Сестра посмотрела на незваную гостью своим самым отрешённым взглядом и тут же пропала из виду.

Бэгшот от удивления открыла рот и уже была готова закричать, ведь она даже и не догадывалась о существовании сестры. Видела-то она только нас с Абби. Закричать ей не дало точное Silencio матери. Старуха обернулась и наткнулась на её яростный взгляд. Боевая стойка давала понять, что за малейшее неподчинение могут последовать и другие, более опасные заклинания. Батильда снова открыла рот в попытке крикнуть. Мать ехидно улыбнулась и указала палочкой на дверь. Через мгновение соседка уже бежала по лужам в сторону своего дома. Что самое примечательное — эта «милая» беседа проходила как раз в канун Хэллоуина. Впрочем, я это вспомнил только тогда, когда ложился спать — на его празднование у нас денег не было, а какой смысл в Хэллоуине без подарков?

Больше к нам, чтобы «оказать помощь», никто не приходил. Так, за чтением книг, разучиванием заклинаний и походами за котлами я и не заметил, как наступила зима.

Снег выпал в Англии довольно рано — в декабре. Оставшиеся после недавних дождей лужи заледенели. Покрылись инеем деревья, на окнах домов появилась изморось. С улицы доносились радостные крики ребят, игравших в снежки. Мне хотелось к ним.

Матушка, видимо, посчитав, что всё уже забыто, всё-таки разрешила нам с Аберфортом хоть раз в неделю-две выходить на прогулку. С местными детьми у нас быстро наладился контакт, и все вместе мы лепили снеговиков. Брат постоянно упоминал одного своего знакомого, с которым он познакомился однажды в лавке, когда покупал хлеб.

— Давно его не видел, — этой фразой Аберфорт постоянно заканчивал свои рассказы о нём. — Может, он заболел? Жаль, конечно, что он не может играть с нами.

Я, если честно, не верил в существование этого друга. Всё-таки Абби переживал из-за того, что не может больше играть с любимыми козами, вот и придумал себе воображаемого друга, чтоб не свихнуться от скуки.

Мои сомнения развеялись лишь к Рождеству. Тогда у матушки снова взорвался котёл, и она тут же послала нас с братцем в лавку. Из-за вчерашнего резкого потепления и сегодняшних заморозков на дорогах образовался гололёд. Ходить было невозможно. Каждые несколько ярдов приходилось ловить Аберфорта на самом волоске от полного краха, а уже на следующем футе сам Абби хватал меня за руку, когда я вдруг внезапно начинал танцевать на льду.

В лавке на этот раз было необычайно много покупателей. Для Рождества, впрочем, это обычное дело. Пришлось простоять несколько часов на улице, дожидаясь своей очереди. И, купив последний оставшийся котёл, мы с братишкой потащили его домой, шли очень медленно, чтобы не пасть жертвами скользких дорог и подержанного чугунного котла стоимостью в десять галеонов.

— И что же мать такое варит? Мы покупаем уже третий котёл за месяц, — пыхтя от тяжести этой посудины, проговорил я.

— У Арианы приступы, — спокойно ответил Аберфорт. — Некоторые ингредиенты этого зелья взрывоопасны. Скажи спасибо, что у нас пока есть крыша над головой, — тут его глаза уставились в одну точку вдалеке.

Я присмотрелся и сквозь снегопад увидел силуэт невысокого человека. В этот момент Абби отпустил ручку котла и понёсся навстречу фигуре. Моя рука чуть не оторвалась от резкого падения посудины, а изо рта вылетели самые скверные слова, что я знал.

Когда боль утихла, ко мне подошёл Аберфорт вместе с каким-то парнишкой на вид — его ровесником.

— Вот, знакомься — это Дункан. Он мой друг, — гордо обратился ко мне брат.

Его приятель ухмыльнулся и протянул мне руку. Дункан прищурил свои маленькие глазки и пристально уставился на меня. Я перестал поддерживать предплечье и пожал руку товарищу Абби.

— Здорово, — высоким голосом проговорил он и засмеялся. — Чего имя своё не говоришь? Стесняешься?

— Я — Альбус, — сквозь зубы, ответил я.

— Яальбус? Глупое имя, — пожал плечами Дункан.

Аберфорт заулыбался. Предатель.

— Это ты глупый, если не разбираешь простейших фраз, — спокойно ответил я.

— Твой брат шуток не понимает? — обратился он к Абби, тот ничего не ответил.

— Ты думаешь, что пошутил? Моя жаба и та остроумней, — усмехнулся я, придумывая на всякий случай имя жабы.

— Разговариваешь с жабами? Редкий дар, — парировал парнишка и снова обернулся к братцу. — Аберфорт, отец говорит, что на Рождество к нам в этот раз никто не приедет. Разрешил мне пригласить, кого захочу. Придёшь?

— Я? Приду, конечно. А…, — Аберфорт кивнул в мою сторону.

— Пусть тоже приходит. Научит нас откладывать икринки. Увидимся завтра! — сказал Дункан и скрылся в стене снегопада.

Я сразу же отвернулся, лишь бы не смотреть на его удаляющийся силуэт. Абби попытался приподнять котёл.

— Он любит шутить, — сказал он, обнимая посудину. — Как и ты.

— Я заметил, — ответил я, хватаясь за ручку котла.

— Ты ведь пойдёшь? — уже по дороге, будто бы что-то обдумав, спросил братец.

— Пойду. Мне даже интересно знать, что учудит твой дружок. Но, конечно, если матушка разрешит. Ты надеюсь, о ней не забыл? — этот вопрос поверг Аберфорта в шок.

Я торопливо изобразил улыбку на лице и добавил:

— Да ладно, Рождество ведь всё-таки. Отпустит.

Дальше мы шли молча. Не из-за того, что было не о чем говорить, просто метель усилилась, и болтать в данном случае было сложно, особенно неся в руках огромный котёл.

Наконец, дотащив махину до дома, я постучал в дверь. На удивление, матушка открывать не торопилась.

— Что такое случилось? Неужели опять? — занервничал Абби.

Я постучал по двери сильнее. Послышались шаркающие шаги, и уже через мгновение дверь распахнулась.

— Заходите скорее, и так долго бродили, — сказала мать, быстро покрывшаяся снегом, и помогла нам затащить котел в дом.

— Мы встретили моего друга — Дункана. Помнишь его?

Я и не ожидал, что братец начнёт так сразу, чуть ли ни с порога, упрашивать отпустить нас в гости.

— И что с того? — матушка пристально и грозно смотрела на наши покрасневшие от холода лица.

— Он пригласил нас в гости, на Рождество, — робко проговорил Аберфорт.

Мать вопросительно приподняла брови.

— Завтра — Сочельник, — удивляясь своей дерзости, всё-таки сказал я.

— Я это и без твоих напоминаний знаю, — огрызнулась она. — Вы, значит, собираетесь бросить меня и сестру и пойти объедаться к незнакомым людям?

— Почему незнакомым? Я знаю Дункана уже два месяца! — гордо сказал братишка.

— И ты думаешь, этого достаточно, чтобы праздновать с ним Рождество? — рассмеялась мать.

Её смех казался мне всегда каким-то грубым, отвратительным, наверное, потому, что слышать мне его приходилось довольно редко.

— Да, — понурив голову, ответил Аберфорт.

— Ступайте в свою комнату! — указала мать пальцем на отвалившуюся дверь справа.

Ничего не ответив, мы направились по заданному маршруту. В комнате от нечего делать, я решил потренироваться в заклинаниях, в которых я был за время пребывания в Годриковой Впадине не таким уж и новичком.

— И что ты собираешься делать? — грустным голосом спросил меня Абби, увидев, как я достаю старую палочку отца.

— Даже и не знаю. Может, превратить тебя в таракана, чтобы ты смог беспрепятственно уйти из дома? — усмехнулся я, размахивая палочкой в разные стороны.

— Очень смешно.

Мысль мгновенно влетела мне в голову и я, не раздумывая дальше, запустил в братца Веселящим заклятием. Тот захохотал как сумасшедший. На лице его не было никакой радости, но он смеялся, не переставая. На громкий смех прибежала мать, распахнув дверь, она увидела меня стоящим с палочкой в руке. Мать достала свою палочку, но я резко встал в боевую стойку и крикнул:

— Expelliarmus! — палочка вылетела из рук матери.

— Извините, матушка, но в последнее время в нашей жизни было мало веселья, — с пафосом произнёс я и направил палочку на себя.

Мне казалось, что дом задрожал от такого обилия смеха. Уверен, что за всю его историю это был первый подобный случай. Мать в первые минуты ещё пыталась что-то сделать и сопротивляться, но потом, вероятно, решила, что попытки тщетны и успокоилась. Я, плача от хохота, смотрел на семью и понимал, что смех уже не вынужденный, а самый что ни на есть искренний. Все накопленные за осенние месяцы отрицательные эмоции покидали нас. Тогда даже смех матушки показался мне не таким уж и ужасным.

Во время остановки из-за икоты Аберфорта, услышав шум в доме, я, продолжая загибаться от смеха, подобрался к двери и приоткрыл её. У порога стояла Ариана. Мать, заметив, как я стою там, подошла поближе и, увидев сестру, посмотрела на меня с разъярённым лицом. Я быстро вбежал в комнату и, нервно перелистывая страницы книги, отыскал контрпроклятие. Найдя его, я успокоил сначала себя, а затем мать. Та схватила сестру и убежала в спальню. Выглядывавшая из-за плеча Ариана улыбалась. Но не из жалости, как было, когда я пытался пересказать ей анекдотичные истории, а по-настоящему широкой улыбкой на сияющем лице.

Зайдя обратно, я «обезвредил» и братца.

— И зачем ты это сделал? — икая, возмущался брат.

— На моём месте ты бы поступил точно также, — пожимая плечами, ответил я.

— Ошибаешься, — серьёзно сказал брат, мотая головой из стороны в сторону, и тут же улыбнулся. — Но мне понравилось. Почему ты раньше не показывал это заклятие?

— Не было подходящего момента, — сказал я, ложась на кровать.

— И сейчас он настал?

— Да. Кстати, завтра идём к твоему Дункану, — я отвернулся к стене и зевнул.

— Нам же не разрешили.

Послышался звук скрипящей соседней кровати.

— Видал, как я обезоружил мать? — спросил я и закрыл глаза.

— Ты собираешься сбежать?

— Будем действовать по обстоятельствам.

Конечно же, уснуть не получилось — был самый разгар дня. Я просто лежал на кровати и ни о чём не думал, почти ни о чём. Завтрашний, судя по всему, самый весёлый Сочельник в жизни не давал мне покоя. Ведь надо было мгновенно обезвредить мать и молнией сбежать из дома, а лучше бы, чтобы матушка вообще не заметила ухода. Но как это устроить? Лёжа в постели, я размышлял о путях решения этой сложнейшей задачи.

Ответ пришел довольно неожиданно. На следующий день утром к завтраку нас никто не позвал, поэтому мы с Абби проспали до самого полудня. Выйдя на кухню, я увидел мать, её лицо имело какое-то непривычное для него выражение радости и восторга. Ничего не спрашивая, я присел за стол и стал ждать положенной порции овсянки. Матушка снова поглядела на меня, улыбнулась и сказала:

— Альбус Дамблдор, вы помните, что вы вчера днём вытворили?

— Да, матушка, — обеспокоившись, ответил я.

— А знаешь, что случилось потом?!

— Нет, — я схватился за вилку.

— Ариана говорила, — на глазах матери выступили слёзы, — конечно, не большими фразами. Она спрашивала у меня, почему мы так смеялись.

Я ничего не ответил, что, видимо, и не требовалось.

— Я разрешаю вам идти на Рождество в гости. Но только ты обязательно возьми палочку.

— Да, матушка, — сказал я и с облегчением выдохнул.

Тут же на столе передо мной оказалась тарелка. Не с овсяной кашей, как всегда, а со сладостями. Жаль только, что они были созданы из воздуха и долго не продержались.

Ближе к вечеру послышался стук в дверь. Так как к этому времени мы с Аберфортом уже давно сидели в кухне и умирали от ожидания, я быстро вскочил со стула и с неимоверной скоростью кинулся к входу. На пороге стояли Дункан и какой-то мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Очевидно, его отец.

— Готовы, парни? — спросил он.

Я и Абби, который как раз вышел в прихожую, закивали.

— Тогда хватайте мётлы и летим, — на этих словах к нам в руки прилетели приспособления для полётов, которые мы уже давненько не держали в руках.

Недолго думая, я и братец, как можно громче хлопнули дверью, чтобы об уходе услышала мать, и выбежали из дома. Оседлав мётлы, мы последовали за гостями.

Через довольно короткий промежуток времени Дункан и его отец стали снижаться, и мы последовали их примеру. Перед нами предстал большой двухэтажный особняк.

— Так, осторожней, — сказал отец Дункана и взмахнул палочкой.

Мётлы сами собой полетели в неизвестном направлении.

— Дункан вам покажет, где можно разуться. Главное — не наткнитесь на огромного дракона, что живёт у нас во дворе, — сказал мужчина и ушёл.

— Ну что? Ты готов нам продемонстрировать навыки разговоров с жабами? — впервые за вечер заговорил друг Аберфорта.

— Не думаю. Я надеялся, что сегодня мы будем заняты просмотром твоих лучших падений с метлы, — совершенно спокойно ответил я, снимая ботинок.

Дункан фыркнул в ответ и повернулся к Абби. Мое настроение только улучшилось.

Разувшись, мы прошли в гостиную. Она освещалась множеством свечей, расположенных по всему её периметру, и огромной люстрой, высоко висящей в центре комнаты. Под ней стоял массивный деревянный стол, за которым уже сидели отец Дункана и, видимо, его мать. Она бросила на нас очень неодобрительный взгляд и, еле открывая рот, сказала:

— Сын, ты привёл к нам детей магглоненавистника?

Отец Дункана рассмеялся:

— Да, Марта, только ты могла так бездарно попытаться омрачить праздник. Присаживайтесь, парни, куда хотите. А то места много, но гостей больше не будет.

Я быстро сел на ближайший стул. Аберфорт опустился рядом. Дункан же отправился к противоположному концу стола, ближе к родителям.

— Забыл представиться, я — Диланус Поттер, — привстал мужчина и был прерван негромким дополнением сына:

— Самый лучший вратарь за всё время своей учёбы в Хогвартсе.

— Да, Дункан, я понимаю — тебе очень хочется похвастаться успехами отца, но лучше давай я сам расскажу, — он наигранно приставил ко лбу руку, будто бы что-то вспоминая, и продолжил: — Это моя жена — Марта Поттер, и сын — Дункан, благодаря которому вы здесь. Что ещё сказать?.. Думаю, пока хватит. Говорите вы.

Я тоже привстал, оттягивая время, попутно придумывая что-то о своей семье и, наконец, произнёс:

— Я — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, а это мой брат — Аберфорт Ланселот,… Что ещё сказать? — скопировал я фразу предыдущего оратора в попытке рассмешить собравшихся, чтобы больше ничего не говорить. — Думаю, пока хватит.

Старший Поттер улыбнулся:

— Неплохо, неплохо… ну, что? Приступаем к ужину? — он достал палочку из кармана мантии и что-то прошептав, взмахнул ею.

То, что я ожидал, не произошло. Но удивило это только меня и брата. Дункан и его мать лишь демонстративно зевнули. К главе семейства подлетела спортивная мантия с золотыми буквами «Поттер» на спине.

Лишь только после этой, как я уже понял, обязательной процедуры перед праздничными трапезами, на столе появились кушанья. Выбор был невелик, но несколько месяцев недоедания сделали своё дело, и этот набор блюд нам показался огромным. Я накидал в тарелку с изображением треугольника сразу несколько салатов и жадно стал поедать их. Судя по звукам, доносившимся слева, Абби делал то же самое. Семейство смотрело на нас как на дикарей, медленно попивая тыквенный сок.

— Мать вас вообще не кормила? Не удиви… — не успела миссис Поттер поворчать, как её оборвал муж:

— Я рассказывал про финальный матч с Равенкло на моём шестом курсе? — он вдруг остановился, ожидая, что будто кто-то из нас сейчас в точности расскажет о ходе событий в той игре. — Верно. Его не было. Мы играли против Хаффлпаффа, — он снова приступил к опустошению кубка, перед этим наполнив его более крепким напитком.

Дальше мы сидели молча. Только мистер Поттер изредка нарушал полную тишину то, рассмеявшись непонятно из-за чего, то уронив какой-нибудь столовый прибор. Я же, наевшись до отвала и немного осмелев, позволил себе безмятежно откинуться на спинку стула и закрыть глаза.

Расслабиться получилось ненадолго — меня кто-то начал трясти за плечи.

— Вставай, — сказал голос.

— Аберфорт? — я потёр глаза, но увидел перед собой Дункана. — Ты?!

— Да, я, — ехидно улыбнулся он. — Я вызываю тебя на дуэль!

— Что? За что?! — раздался мой крик в уже пустой гостиной.

— Боишься? — его глаза как-то недобро засверкали, а хитрая улыбка растянулась до ушей.

— Ещё чего, — фыркнул я и встал со стула. — Где?

— В подвале, — ответил дружок братца и отправился в сторону двери.

Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

Подвал представлял собой одно огромное помещение, видимо, полностью державшееся на магии. Сырость и земляные стены явно не придавали ему комфорта и уюта. Хотя «насладиться» подвалом мне не дали, — не успев повернуть голову, откуда-то со стороны я услышал крик:

— Expelliarmus!

Я мгновенно метнулся в сторону и выхватил палочку:

— Stupefy!

Характерного грохота после применения этого заклинания не послышалось, как я и ожидал.

— Я думал, ты сдашься сразу, как потеряешь палочку! — снова раздался голос из темноты.

— Не отвлекайся! — выкрикнул я и пустил в соперника оглушающие чары.

И опять промах.

Ответный красный луч пролетел в нескольких дюймах от моей руки. Я отпрыгнул назад, прищурился, чтобы внимательнее разглядеть силуэт Дункана и резким взмахом отправил Impedimenta — недавно вычитанное заклинание Торможения.

— Чтооооо такооооооое? — опять слова из ниоткуда.

На лице моём расплылась улыбка. Я пытался оглушить противника, но луч врезался в стену. Что торможение подействовало только на речь, я понял, когда услышал тщетные попытки Дункана послать в меня хоть какое-нибудь заклинание. Я воспользовался этой заминкой и послал в него Locomotor Mortis. Раздался грохот.

— Дааааа чтоооооо ж такооооооое? — кричал лежащий на полу Дункан.

Я подал ему руку, чтобы помочь встать. Но он не успел подняться, как снова упал — ноги-то склеены. Пришлось их освободить, хотя мне лично не хотелось этого делать.

— Ты поооообееееедииииил, — уже наигранно проговорил горе-дуэлянт. — Я и не думал, что ты так умеешь.

— Да я от тебя тоже такого не ожидал, — честно признался я.

— Я вообще-то один Stupefy только и знаю, — сквозь тусклый свет просочился его румянец на щеках. — Дед научил.

— Ты даже Leviosa не знаешь?

— Нет, — покачал головой Дункан.

— У тебя дедушка мракоборец, что ли?

— Да, а как ты догадался?

Я как можно загадочнее улыбнулся и показал рукой на выход. В доме все давно уже спали, поэтому я, шёпотом предложил товарищу показать, где мне можно расположиться. И уже через несколько минут в полном умиротворении закрыл глаза на тёплой кровати, уже давненько ждавшей меня.

Разбудили меня какие-то постоянные шуршания около моего ложа. Пришлось, хоть и с трудом, открыть глаза. На мгновение я подумал, что меня похитили. Ведь вместо обшарпанной старой двери, передо мной предстали массивные ворота с каким-то рисунками. Вспомнив, наконец, своё местоположение, я повернул голову для рассмотрения источника шороха. Это был Аберфорт. Он что-то перебирал под деревом у окна…

— Ёлка! — вскрикнул я, узнав один из главных Рождественских символов, и вскочил с постели.

Не знаю, почему я был так рад этому, ведь Рождество мы ещё ни разу не праздновали без отца, и поэтому подарки у нас были всегда.

Подбежав к ели, я оглядел несколько коробок около нее и поднял самую большую с красивой надписью «АПВБД». То, что это инициалы моего имени догадаться было несложно, особенно учитывая, что все остальные коробки были уже раскурочены. Внутри оказалась губная гармошка. Я оценил эту шутку и продолжил рыться в коробке. Но ничего больше не обнаружил. Осмотрел ещё раз пространство под ёлкой, заглянул в носки на камине (они оказались обычными грязными носками, а не теми, в которые кладут подарки), но, видимо, губная гармошка была единственным презентом.

— Что тебе подарили? — сияющий от счастья, спросил братец.

— Очень опасную штуковину, — шёпотом ответил я.

— С каких это пор губные гармошки стали угрозой? — рассмеялся Абби.

Кинув взгляд на свой новый музыкальный инструмент, я глубоко разочарованно вздохнул и разделил радость вместе с братом. Позже я спросил, что подарили ему. Он достал из коробки носки с вышитой золотой буквой «А» на каждом.

— Видишь ли, я считаю, что вещь, из которой нельзя извлечь мелодичные звуки — мусор, — иронично изрёк я, глядя на великолепный презент брату.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошёл мистер Поттер. Он, торопливо стирая платком, пот со лба, сообщил нам, что завтрак готов и сразу после него, он нас проводит до дома. Такую спешку отец Дункана объяснил, что к ним внезапно решили приехать какие-то родственники из Шотландии целой делегацией из шестнадцати человек и двух эльфов, и в доме будет негде протолкнуться. На мой вопрос, что делает Дункан, его отец ответил, что он всё ещё спит.

После быстрого перекуса на нас наложили Дезиллюминационные чары (довольно трудные, судя по книгам) и сказали садиться на мётлы. Отец Дункана же не стал себя подвергать заклятию, а просто накинул какую-то необычную мантию и пропал. Не знаю, зачем эти меры предосторожности, ведь мётлы всё равно были видны.

Благодаря всей этой спешке, мы оказались дома ещё до обеда.

На пороге нас уже ожидала матушка. Мои опасения насчёт её разъярённых криков не подтвердились, напротив, она даже поблагодарила мистера Поттера за то, что он нас проводил.

— Ну, как? Понравилось у них? — спросила она, усаживаясь за стол.

— Да, — хором ответили мы.

— Вам, наверное, что-то подарили? — улыбнулась мать.

Я вздрогнул — обычно её улыбка означала какое-то тяжёлое занятие для нас.

— Да, — сказал я и достал из кармана губную гармошку, боковым зрением заметив, как промелькнула буква «А» на какой-то чёрной ткани.

Мать засмеялась, увидев наши подарки.

— Я тоже кое-что вам приготовила, — произнесла она, взмахнула палочкой и на стол приземлилась тоненькая книжка, больше похожая на газету. На её обложке были нарисованы какие-то ведьмы и уродливый котёл с одной ногой.

— «Сказки барда Бидля», — прочитал я заголовок.

— Оттуда кстати та сказка о козле, Аберфорт. Помнишь, ты читал? — обратилась она к братцу, выпучившему глаза от удивления.

— Помню, — медленно произнёс он, не отрывая взгляд от книги.

— Думаете, откуда у меня были деньги на неё? — мать распрямила плечи и гордо выпятила грудь. — Пришлось потратить наши сбережения на «чёрный день». Но праздник есть праздник, — будто бы выученную заранее фразу сказала она.

— Спасибо, — опять хором сказали мы с братом.

В этот же день, когда мы уже ложились спать, матушка пришла к нам с Аберфортом в комнату и предложила прочесть на ночь сказку. Мы согласились, хотя слушать особо не хотели.

Так продолжалось до самого конца зимы, потому что от маминых рассказов мы засыпали довольно быстро, и бывало чтение относительно короткой сказки растягивалось на несколько недель. Из всех произведений больше всего мне понравилась «Сказка о трёх братьях». Что-то в ней было волшебное, не обыденное. Как для магглов наша повседневность казалась чудом, так и для меня Бузинная палочка, Воскрешающий камень и Мантия-невидимка были чем-то непостижимым. Все эти дни мне снилось, что я владею одним из этих Даров. То я орудую палочкой и спасаю маленького оленёнка, то я воскрешаю всех, кого попросят и становлюсь самым богатым волшебником, то я с помощью Мантии-невидимки проникаю в Министерский Отдел Тайн (о котором я прочитал в этот же день из «Пророка») и открываю самую секретную комнату.

Так в мечтах и размышлениях, прерываемых тренировками в заклинаниях, я провёл остаток зимы и раннюю весну. Лишь когда на улице появилась зелёная трава и деревья, наконец, обросли листьями, я стал добровольно выходить на улицу. Не один, а с братом, конечно. Тот звал Дункана, и мы уже втроём развлекались. Я хвастался новыми выученными навыками, иногда даже пытался обучать друзей. Но получалось не особо удачно — то у Дункана вырастет гриб на лице, то у Абби начнут выпадать волосы. Впрочем, у брата обучаться выходило лучше, чем у Дункана. Он ведь всё-таки что-то умел до этого.

Однажды нам пришлось очень быстро убегать от магглы, которая поставила на подоконник только что испеченные пироги, а Аберфорт их заколдовал так, что они прилетели к нам в руки.

В один холодный денёк Дункан вышел гулять в свитере, на котором я заметил знак Даров Смерти и тут же поинтересовался, зачем ему надо было нашивать это.

— Так это ж у нас по всему дому нарисовано! — воскликнул он.

И действительно, я вспомнил, что видел этот символ на стенах, и даже на тарелках в его коттедже.

— А вы имеете какое-то отношение к Дарам? — заинтересовался я, внешне спокойно, а внутри уже прыгая от радости.

— Я не знаю. Отец расскажет это, только когда я пойду в Хогвартс, — вздохнув, ответил друг.

Я упал. Внутренне.

И тут передо мной предстало воспоминание, где его папа надевал необычную мантию. Неужели, Мантия-невидимка?! В мыслях я поднялся, отряхнулся и, отскочив от земли, воспарил в воздухе.

Впрочем, у многих есть такие мантии, судя по количеству преступлений, описанных в «Пророке», совершённых с их помощью. Опять послышался грохот падения. Несколько кувырков, — и я в колючих кустах. Но эта символика и мантия явно были связаны. Да, а эти кусты и не так страшны, практически не колются.

— С тобой всё в порядке? Чего задумался, Ал? — потряс меня за плечо братец.

— Всё-всё. Я уже на ногах. И вполне могу двигаться самостоятельно, — потянув его за руку, быстро проговорил я.

Увиденные тогда выражения лиц друзей я запомнил надолго и частенько посмеивался над ними, копируя их. Друзья же в свою очередь делали отрешенную от всего физиономию, которую, видимо, корчил в те минуты я.

Летом, уже предвкушая отправку в Хогвартс, я ходил по улицам с высоко поднятой головой и немного пренебрежительно обращался с Аберфортом и Дунканом, которым было до школы, как до Индии пешком. Впрочем, они быстро поставили меня на место.

— Аберфорт, принеси мне палочку! — обычно по утрам кричал я, совершенно без угрызений совести.

— Лови! — выпалил однажды братец, что меня насторожило — раньше в ответ звучали только ворчания.

Я спокойно выставил руку вверх и, поймав то, что мне кинули, понял, что это явно не палочка — она не могла быть такой чешуйчатой и влажной. Приподняв голову, я ужаснулся — в руке у меня извивалась маленькая змея, высовывая красный язычок и сверкая едко-жёлтыми крохотными глазками. Я бросил её на пол и принялся кричать:

— Прочь! Прочь!

Брат в это время смеялся, как от Веселящих чар. Как ни странно, но змейка поползла к двери. Поняв, что это может кончиться плохо, я попытался преградить ей дорогу, чтобы единственным для неё выходом было окно. Разгадав мои планы, братец распахнул окошко. Я снова принялся выгонять змею, и та поползла в другой конец комнаты. Аберфорт подобрал её и небрежно выбросил. В этот же момент прозвучало бранное слово.

— Не ругайся, — сказал я.

— Это ты мне? Я молчал, — ответил братец, взглядом провожая свою гостью.

— Нет, это я змее! Я же знаю, что это ты сказал, — грозно произнес я и кивнул на окно. — Это идея Дункана?

— Нет. Общая. Пора было тебя усмирить. В Хогвартс ещё не поступил, а хвастаешься вовсю. Вон, даже на змею какими-то мощными заклинаниями, наверно, кричал, да? Без палочки же ничего не выйдет. Ха! Называется будущий первокурсник, — рассмеялся Абби.

— Слово «Прочь» стало для тебя уже заклинанием? Да уж, — фыркнул я, считая, что дальше разыгрывать меня было уже лишним.

— Не думал, что в Хогвартсе это слово произносят шипением, — ухмыльнулся брат.

— Каким шипением? Ты в своём уме? — воскликнул я и, тут же вспомнив про Ариану, вздрогнул.

Он изобразил какой-то странный звук, состоящий в основном из букв «с» и «ш».

— И что? — спросил я.

— Вот так ты кричал на эту змейку, — добавил Аберфорт. — И она тебя послушалась.

Я вздрогнул ещё раз — действительно, змея как будто бы услышала меня и поползла к двери. Даже если бы это была и случайность, то уж точно было неслучайным то, что она повернула к окну, когда я преградил ей дорогу к двери.

Матери об этом мы ничего говорить не стали — летающая змея в доме — не лучшая тема разговора за завтраком. После мы как обычно отправились гулять на улицу, где жили Поттеры. Младший их представитель уже ждал нас на качелях. Первым делом он посмотрел на меня, таким взглядом, будто не ожидал увидеть. Аберфорт рассказал, что произошло утром.

— Ты этот… как его…, — подумав над словами друга, наконец, заговорил Дункан.

— Змееуст, — закончил я фразу.

— Да, точно! Только хотел сказать, — он стукнул себя ладонью по лбу. — Раз так, то у меня идея!

— Какая? — спросил Абби.

— Сейчас узнаете!

Дункан побежал в сторону леса. Мы двинулись за ним.

На опушке, примерно в полмили от качелей, наш поводырь остановился и принялся что-то искать.

— И что всё это значит? — оглянулся вокруг Аберфорт.

— Тихо! — Дункан взял в руки какую-то палку и стал шарить по земле. — Вот! Скажи ей что-нибудь!

Около его ног появилась змея, похожая на ту, что мне кинул утром Аберфорт. Я напрягся и медленно произнёс:

— Привет.

Змейка приподняла свою голову и высунула язык:

— Человеческий детёныш, ты знаешь наш язык?

— Да, — ответил я, дрожа от волнения.

— Не многие из вас могут говорить с нами, — прошипела змея.

— Да, мало кто, — постепенно храбрел я.

— Спроси у неё, может ли она выдавить из себя яд! — крикнул Дункан.

— Зачем? — отвернулся я от собеседницы.

— Он дорогой, — пожал плечами друг, и тут его как будто осенило: — Получим мешок галеонов и купим твой любимый Хогвартс! Давай!

Я, ожидая менее «гениальной мысли», обречённо выдохнул и снова повернул голову к змее, та спросила:

— Что он хотел?

— Да, так, ничего.

— Давай, я его укушу? Уж очень он резвый.

— Не надо!

— А я думаю надо, — ответила змея и поползла в направлении Дункана.

— Стой! — я сунул руку в карман, но палочки там не обнаружил.

Змея даже не подумала прерывать свой путь.

— Стой! — повторил я.

— Что такое? Кто это кричит? — за деревьями послышались ещё голоса.

В тени сверкнули глаза. Сообразив, что они тоже были змеиные, я крикнул братцу и дружку, чтобы они бежали, и сам рванул, что есть сил. Больше летом на этой опушке мы не появлялись. Да и старались не вспоминать о моём редком даре.

Вероятно, наблюдая за нами всю неделю после «змеиного» дня, мистер Поттер впервые предложил поиграть в квиддич, мотивировав тем, что очень скучно качаться на качели сутками напролёт.

Я, конечно, держался на метле лучше Аберфорта, но это и в сравнение не шло с мастерством Поттеров. Играли мы двое против двоих, без снитча и бладжеров. К моему глубочайшему разочарованию и, конечно, ещё большему удивлению, выигрывали постоянно Поттеры.

Однажды, именно в собственный день рожденья, я умудрился свалиться с метлы, пытаясь забросить мяч в кольцо противника. Тогдашний «праздничный матч», как назвал его мистер Поттер, на самом деле, получился «жарким». Наша с Аберфортом команда даже проиграла всего на 180 очков.

Несмотря на все эти горе матчи, к квиддичу я относиться хуже я не стал. Просто охладел к нему. При этом, прекрасно понимая, что если бы мы играли против слабых соперников, то я бы наоборот ещё больше полюбил эту игру.

* * *

Вот так и пролетело лето. Когда началась последняя неделя августа, деревья уже начали сбрасывать листья. Мать с радостью ответила на обязательное письмо директора Хогвартса (мы ещё бегали тогда на почту, и я понял, как матушка смогла получить «Сказки барда Бидля»), больше, наверное, радуясь тому, что на один рот придётся кормить меньше.

Вот только учебники нужно было покупать в Лондоне. Мать сказала, что доставка всех книг обойдется слишком дорого, да и всё равно придётся ехать в город на вокзал Кингс-Кросс. Она предложила мне договориться с мистером Поттером, чтобы тот хотя бы проводил меня до Косого Переулка. Он сказал, что давненько собирался прогуляться в «Дырявый котёл», и с радостью согласился, даже не спросив, почему мать не может меня сопроводить.

Так, ранним утром тридцать первого августа мы вместе с ним оседлали мётлы и полетели. Его впереди ждали только столица и выпивка, а меня — новая жизнь.