Защитник Гермионы (джен)

Ночью Невилл чувствовал, как то и дело в нем вспыхивают искорки злобы. Злился он уже не только на Рона Уизли, но и на Кормака МакЛаггена. МакЛаггена он встретил этим же вечером, когда поднимался в спальню. Тот смерил его презрительным взглядом, но ничего не сказал. Невилл злился на него за то, что он никак не оставит в покое Гермиону Грейнджер, ведь очевидно же, что ей неприятно его внимание. Вот если бы на его месте был Невилл, он бы сразу понял, что девушка хочет, чтобы к ней не приставали. Правда, он весьма смутно представлял себе, как можно оказаться на месте МакЛаггена, да еще умудриться разозлить Гермиону, но он почему-то знал, что он бы оказался более понятливым. Ведь все так очевидно.

А на месте Рона Уизли он бы даже не знал, что делать. Так обидеть друга…

Впрочем, эти искорки вспыхивали и быстро гасли, уступая место другим чувствам. Например, грусти из-за того, что с такими хорошими людьми, как Гермиона Грейнджер, всегда случаются такие плохие вещи. Будь это в его силах, он сделал бы так, чтобы таким хорошим людям никогда не пришлось плакать. Только все это пустые мечты…

Вот если бы он мог сделать что-нибудь действительно полезное. Но что именно полезного можно сделать, Невилл придумать не мог.

А еще он чувствовал в себе приятную удовлетворенность от того, что день закончился хорошо. Они славно поговорили с Гермионой. Он еще никогда не разговаривал с девушкой вот так непринужденно о простых вещах, а не об учебе. Правда, с Луной Лавгуд он иногда болтал о каких-нибудь глупостях, но с Луной было вообще все по-другому. Стыдно признаться, он и половины ее слов связать логически не мог. И все равно было приятно общаться с ней, легко как-то. И вдвойне приятней от того, что она была девушкой.

Невилл не был избалован девчачьим вниманием, впрочем, как и девушки — его. Чего только ему стоило пригласить два года назад Джинни Уизли на Святочный бал! Лучше даже не вспоминать.

Гермионой Грейнджер он восхищался с самого первого года учебы в Хогвартсе. Он никогда еще не встречал такой особенной девочки (Луна не в счет, Луна тоже особенная, но по-другому), которая так разительно отличалась от других гриффиндорок, пуффендуек и когтевранок. Слизеринки — отдельная категория, от них Невилл вообще предпочитал держаться на расстоянии десяти пушечных выстрелов. С Лавандой Браун и Парвати Патил он никогда не разговаривал, даже в прошлом году на собраниях «Отряда Дамблдора», возглавляемых Гарри. А вот Гермиона…

К кому еще можно подойти и попросить помощи с домашним заданием? И она поможет, подскажет, иногда просто даст списать, объяснит и даже расстроиться потом, если ты плохо понял. И никогда Невилл не видел, чтобы она сделала что-то плохое. Кажется, она совсем не способна вот так же как Лаванда и Парвати презрительно морщиться или насмехаться над кем-нибудь.

Как здорово, что она учится с ним.

Если бы Гермиона была его девушкой…

Невилл почувствовал, как мучительно горят щеки от этих мыслей, и посильнее прижался лицом к прохладной подушке.

А все-таки, если бы это было так, то он бы из кожи вон вылез, но защитил ее ото всех! Ведь это же так правильно — защищать самое прекрасное и доброе, что есть в этой жизни. Он бы колотил Малфоя и его дружков каждый день, если бы понадобилось. Не так уж он их и боится. Синяки и переломы он переживет. Он бы даже Рона Уизли поколотил… Хотя, неизвестно, как к этому отнесется Гарри, ведь они лучшие друзья. Наверное, он бы просто поговорил с Роном, серьезно поговорил. А МакЛаггена вот бы поколотил! Это раньше МакЛагген был на две головы его выше и отвешивал постоянные оплеухи и щелбаны, да ставил подножки. А сейчас они уже одного роста, да и кулаки у Невилла почти такие же большие.

Да что там МакЛагген, он бы и Снейпу показал! Невилл прекрасно знал, как расстраивалась Гермиона из-за несправедливых нападок профессора зельеварения. Правда, сейчас уже меньше…

Но о Снейпе перед сном лучше пока не думать, ведь Гермиона не его девушка.

* * *

Утром Невилл обнаружил, что проспал завтрак. Впрочем, расстраиваться он не стал. Наскоро пересмотрев все рождественские подарки, лежащие у его кровати (сладости от дальних родственников; книга о волшебных домашних растениях от дядюшки Элджи; теплые красные носки и шарф с перчатками от бабушки), он почти скатился по лестнице вниз в гостиную. Там никого не было, вопреки его ожиданию. Очень жаль, он надеялся застать Гермиону. Хотя было глупо полагать, что она будет тут сидеть и ждать его. Наверняка сейчас она прячется от МакЛаггена.

Гермиону Невилл нашел в библиотеке, в дальнем углу у самого окна, за шкафами с книгами по нумерологии — туда редко кто заглядывал, разве что профессор Вектор и те студенты, что изучают у нее этот скучный предмет. Их немного, человек пятнадцать, и Гермиона была одной из них.

— Доброе утро, Гермиона, — Невилл осторожно сел за тот же стол, напротив девушки. Она не возражала, даже улыбнулась в ответ.

— Доброе утро, Невилл. Спасибо за цветы, они очень красивые.

— Это подарок на Рождество, — промямлил парень. Почему-то мысль о том, что она поймет его подарок как-то не так, вызывала у него стыд.

— Это цветы Радужника, да?

Невилл кивнул и залился краской, вспомнив, как накануне, смущаясь и заикаясь, спрашивал у профессора Стебль разрешения сорвать пару Радужников в теплице номер восемь. Правда, еще больше он смущался, когда, получив разрешение, профессор травологии провожала его пронизывающим до костей понимающим и даже немного сочувствующим взглядом.

— Их нужно поливать раз в пять дней, и тогда они не завянут до марта.

Невиллу очень нравились эти цветы. В прошлом году он подарил букет бабушке, но она забывала их поливать, и достояли они только до середины февраля. Удивительно, но эти цветы совсем не боялись холода, и прекрасно цвели в морозы. А большие голубые бутоны с золотыми вкраплениями были очень красивыми. Как такая красота может расцвести в лютый холод, Невилл не знал. Это было просто чудо.

— Э… МакЛагген тебя сегодня не доставал? — спросил Невилл, когда молчание затянулось. Первое что пришло ему в голову.

— Нет, и здесь он меня не найдет. Час назад он пробовал поискать меня тут, но мадам Пинс быстро его выставила. Кажется, она его недолюбливает, — улыбнулась Гермиона. У парня екнуло сердце от ее улыбки, и он поспешил перевести взгляд на свои руки, чтобы не выдавать свое смущение в полной мере.

— Наверное, он… может, плохо обращался с книгами. Мадам Пинс их так зачаровывает! Дин однажды на заклинаниях увлекся и начал рисовать в своем учебнике. А тот… возьми да и… в общем, начал бить его по голове. Профессор Флитвик еле-еле успокоил этот учебник.

Гермиона тихонько засмеялась, а потом неожиданно спросила, не нужна ли Невиллу помощь с заданием по трансфигурации. Невилл обрадовался и потянулся за сумкой.

* * *

Как легко было с ней сегодня разговаривать! Может, это из-за того, что они никуда не торопились, как в обычные учебные дни. Гермиона подробно разъяснила Невиллу тему, и тот даже понял ее. Не все, конечно, некоторые аспекты трансфигурации человека оставались для него загадками, но только в теории. На практике, он сам смог с первой попытки перекрасить обе свои брови в синий цвет, а брови Гермионы — в красный. Оба похихикали, и Невилл почувствовал себя самым счастливым человеком в Хогвартсе. Редко когда он не боялся выглядеть смешным перед сокурсником.

Гермиона смеялась по-доброму, это было заметно по ее глазам. Несколько минут она выглядела абсолютно счастливой. И невероятно красивой, смог себе признаться Невилл, зачарованно глядя на ее золотистые в свете зимнего солнца волосы. Потом, когда бровям был возвращен их естественный цвет, Гермиона посерьезнела и даже немного погрустнела, как показалось Невиллу.

Наверное, вспомнила Рона Уизли с его идиотскими насмешками. Невилл не знал, стоит ли ему что-нибудь сказать по этому поводу. Ему хотелось как-нибудь подбодрить девушку. Но что-то останавливало. Наверное, мысль о том, что ей может не понравиться, если он скажет о Роне что-то плохое. Ведь несмотря ни на что он был и вроде пока остается ее другом.

В библиотеке было очень тихо, разве что то и дело слышалось негромкое кряхтенье мадам Пинс, делающей очередной обход. Библиотекарь проверяла, все ли книги стоят на своих местах, и в хорошем ли они состоянии.

Гермиона, подперев рукой подбородок, рассеяно читала книгу. Кажется, это был третий том «Энциклопедии нумерологии. Второе издание». Книга была старая, и золоченые буковки на корешке наполовину стерлись. Странно, что книга по такому скучному предмету оказалась такой истертой.

«Наверное, все дело в возрасте», — подумал Невилл.

Он уже заканчивал дописывать эссе. Оставалась всего лишь пара строчек. Маленькая капелька сорвалась с пера и приземлилась прямо посередине листа. Невилл вздохнул. Ничего, это всего лишь маленькое пятнышко, а если он попытается стереть кляксу магией, неизвестно, что произойдет. Может даже исчезнуть все написанное. Так уже было ранее, к сожалению, с работой по Уменьшающим зельям…

Невилл потряс головой, отгоняя неприятные воспоминания о злобном профессоре зельеварения. Как хорошо, что его на зимних каникулах нет в Хогвартсе. Лучший подарок на Рождество — Хогвартс без Снейпа!

Он дописал работу и с удовлетворенно отложил перо. За окном кружил снег, небо было бесцветно-белым, но все равно казалось Невиллу очень красивым. Как будто замерзшее молоко, которое вот-вот прольется на землю.

— Невилл, — вывел его из раздумий о зиме тихий голос Гермионы. — О чем ты думаешь?

— О зиме, — без запинки ответил Невилл, переводя взгляд на девушку. Она смотрела на него с грустной полуулыбкой. Наверное, сидеть весь день с книгами все же не так весело. И как ей не наскучило столько времени проводить в библиотеке…

— Хочешь поговорить? — спросил Невилл. Просто чтобы быть уверенным, что она действительно хочет с ним поболтать. А то вдруг показалось…

— Если только ты не против. Нумерология все-таки скучная наука… Полезная, но… — она закрыла книгу и отодвинула ее на край стола. А потом выпрямилась на стуле, сложила руки на столе, как прилежная первокурсница, всем видом показывая, что готова целиком посвятить себя разговору с Невиллом Лонгботтомом.

— Я не против… только вот… не знаю, о чем говорить, — парень виновато пожал плечами. В голове как рой пикси носились всевозможные варианты тем для разговора. Раньше он говорил с Гермионой в основном об учебе и домашнем задании. С парнями они часто обсуждали квиддич. Но Гермиона не выглядела яркой фанаткой этого вида спорта, хотя была на каждой игре все эти шесть лет, болела за Гарри. Или с Гарри, когда не Гриффиндор играл. С Луной Невилл вообще говорил непонятно о чем. Хотя, вдруг Гермиону заинтересуют морщерогие козляки? Только Невилл сам толком не знал, что это за создания, как они выглядят и для чего нужны.

Парень вздохнул.

— Ты любишь зиму? — спросила Гермиона.

— Да, — с жаром поддержал тему погоды Невилл. — Очень. Зима очень красивая. А ты? Любишь?

— Я больше люблю осень. Мне не очень нравятся холода. А что еще ты любишь?

— Ну… еще… — Невилл не знал что ответить. Он наморщил лоб и посмотрел на собеседницу. Гермиона все еще выглядела грустной, но все же улыбалась ему, спокойно и как-то по-особому светло…

Невилл зажмурился на мгновение и, отчаянно покраснев, признался:

— Еще я люблю твою улыбку.