Собирая осколки (гет)

Гарри проснулся от светящего в глаза солнца. Поморщившись, он перевернулся на другой бок, но это не сильно помогло: теперь ему в глаза светило солнце, отраженное от рыжих волос Джинни. Несмотря на выпитую накануне бутылку огневиски, он прекрасно помнил, как девушка оказалась в его постели и почему она не должна была тут находиться. И все же Гарри обнял её одной рукой и легонько прижал к себе, решив, что он может еще ненадолго притвориться, что ничего не помнит.

Он никогда не винил Джинни в том, что она уехала. По крайней мере, его вины было в этом не меньше, чем её. Он знал, что после войны Джинни было тяжело, но почти ничего не делал, когда она начинала злиться на всех вокруг, когда внезапно закрывалась в ванной и не выходила оттуда часами, когда они ссорились из-за глупостей, словно Рон с Гермионой. Им всем было тяжело, все справлялись по-своему. Даже когда Джинни решила не возвращаться в Хогвартс, он не начал беспокоиться за нее: они с Роном тоже не горели желанием заканчивать свое обучение. Он был настолько глуп и самоуверен, что даже не допускал мысли о том, что Джинни может его бросить, поэтому когда она решила убежать от всего, что напоминало ей о войне, Гарри был слишком шокирован, чтобы остановить её. Спустя месяц, когда злость постепенно ушла, и он понял, почему она уехала, было слишком поздно пытаться что-то исправить. Постепенно он смирился с огромной дырой в его жизни, которую оставила после себя Джинни. Пустота заполнилась работой и ничего не значащими свиданиями с другими, а злость на себя, Джинни и всех вокруг постепенно исчезла, оставив только грусть и нежелание видеть кого-то из семьи Уизли, даже Рона с Гермионой.

А потом Джинни снова перевернула его жизнь с ног на голову, приехав на свадьбу Джорджа, решив остаться в Англии и, наконец, оказавшись на кухне Гарри с просьбой дать ей шанс все исправить.И Гарри физически не смог сказать ей, что все кончено, хотя и не собирался снова с ней встречаться.Он любил Джинни, он бы сошел с ума, случись с ней что-нибудь, но теперь он прекрасно понимал, что этого было недостаточно. Хоть Гарри и не винил её, он бы никогда не смог простить Джинни того, что она бросила его. И все же он пригласил её на свидание, чувствуя себя при этом чуть ли не наркоманом. И чем больше времени проходило с её возвращения, тем сложнее ему было уговаривать себя, что не стоит давать Джинни еще один шанс окончательно разрушить остатки его жизни.

Теперь она лежала рядом с ним, и он даже не мог заставить себя убрать руку с её талии.

— Доброе утро, — внезапно сказала Джинни.

Гарри вздогнул и отпустил её.

— Я разбудил тебя? — спросил он, и так зная ответ. — Извини, думал, что ты сон, — соврал он.

Джинни вяло улыбнулась в ответ и встала с кровати, очевидно направляясь на поиски своей одежды. Гарри тут же пожалел, что его очки лежали где-то на полу в соседней комнате, потому что даже со своим плохим зрением он видел, насколько красивым было обнаженное тело Джинни в ярком солнечном свете.

Стараясь игнорировать реакцию организма на ходящую по дому голую девушку своей мечты, он надел первую попавшуюся под руку одежду и последовал за Джинни.

Когда он все-таки нашел свои очки, Джинни направлялась к двери.

— Может, останешься на завтрак? — не задумываясь, спросил он.

— Нет, Гарри, спасибо, — она улыбнулась ему. — Если я останусь, мы сначала будем краснеть и пытаться найти тему для разговора, а потом плюнем на все и снова отправимся в кровать. Ты оглянуться не успеешь, как окажется, что мы снова встречаемся, и все потому, что ты думал не тем, чем надо. А я не хочу возвращать тебя такими методами.

Он кивнул, хоть и не очень возражал против такого развития событий. Она уже выходила из квартиры, когда Гарри вспомнил кое-что:

— Меня не будет в стране несколько недель, — сказал он.

Джинни остановилась и посмотрела на него. В её глазах читался знакомый ему страх.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Если верить нашим источникам, волшебники, которых мы преследуем, несколько месяцев скрываются где-то в Швейцарии. Кингсли договорился с их министром о совместной операции. Если повезет, я вернусь в Англию до конца года.

— Будь осторожен, — произнесла Джинни совсем как раньше. — Я понимаю, что просить тебя написать мне из Швейцарии — это слишком... Просто пошли мне патронуса, как вернешься, хорошо? И, Гарри... Спасибо, что сказал мне о том, что уезжаешь.

Гарри снова кивнул. На самом деле он просто забыл, что не был обязан говорить ей об этом.

* * *

Он вернулся за несколько дней до Рождества, справившись со своей ролью в операции и в очередной раз умудрившись обойтись без травм. Это было крайне странно, учитывая, что большую часть времени он думал о Джинни.

Гарри не очень удивился, когда вечером следующего дня в дверь постучали. Правда, увидев Джинни, он сразу понял, что она пришла не потому, что соскучилась (или не только по этому). Девушка была бледна как мел и нервно кусала губы.

— И правда живой, — слегка улыбнулась она. — Ты не занят? Мне нужно поговорить с тобой.

— Не занят, проходи...

Ему показалось, что в ней что-то изменилось, но никак не мог понять, что именно. Снова закусив губу, она посмотрела на него, и внезапно Гарри точно понял, что она хочет ему сказать. И совсем не знал, хочет ли он услышать эти слова.

— Я беременна, Гарри, — удивительно спокойно произнесла она.

— Я не хочу быть как моя мама, — говорит Джинни извиняющимся тоном.

Гарри удивленно смотрит на нее, пытаясь понять, о чем она говорит.

— Я имею в виду, что не надейся... что если я согласилась жить с тобой, мы обязаны срочно пожениться и наделать кучу зеленоглазых детишек.

— То есть с другим цветом глаз можно? — ухмыляется Гарри, но увидев выражение лица Джинни, добавляет. — Я шучу, Джин. Не беспокойся из-за этого.

— Не могу, — тихо произносит она. — Я знаю, что ты хочешь семью.

— У меня есть семья, Джин, — он целует её макушку. — И у нас впереди вся жизнь, я подожду.

Повисшую в воздухе тишину нарушал только шелест вредноскопа.Гарри опустился на диван и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Его знаменитая сообразительность, просыпавшаяся в экстренных ситуациях, очевидно, считала происходящее не заслуживающей внимания банальностью, потому что Гарри абсолютно не представлял, что ему хотя бы сказать.

— Просто чтобы потом не возникло недоразумений... — медленно произнес он, — Ты уверена, что от меня?

Джинни села рядом с ним. Краем глаза Гарри видел, что она всматривается в его лицо, но он упорно продолжал смотреть на стену напротив него.

— Я никогда ни с кем не была, кроме тебя, — ответила она. — Так что да, вполне уверена.

Он позавидовал иронии, проскользившей в голосе Джинни, и еёспокойствию.Разумеется, он понимал, что для нее это уже не было новостью. Его не было почти два месяца, а когда узнала она? Неделю назад? Три? Пять?

— Ты же понимаешь, что я не планировала это? — тихо спросила она, и Гарри наконец-то услышал в её голосе неуверенность. Странно, но это подействовало на него успокаивающе.

— Не в твоем стиле, — ответил он. — Не беспокойся, не виню я тебя ни в чем. Мы оба были там, и обоим не пришло в голову вести себя, как взрослым людям.

— Я выпила контрацептивное зелье перед тем, как прийти к тебе... — он удивленно посмотрел на нее. — Я не планировала тебя соблазнять, просто... приняла на всякий случай. Глупо. Я же знала, что в моей семье они не всегда действуют...

Нежданный, незапланированный ребенок, который оказался сильнее магической защиты... Гарри наконец начал осознавать, что он станет отцом, что через несколько месяцев мире появится крохотный человечек, чем-то похожий на него и чем-то — на девушку, которую он любил. "Это несправедливо, — думал Гарри. — Эта новость должна была стать самой счастливой в моей жизни, а вместо этого..."

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

— Постараюсь, чтобы у меня родился здоровый малыш, — Джинни пожала плечами. — Постараюсь, чтобы он вырос здоровым, умным и счастливым... Ты можешь быть уверен, Гарри, ствоимребенком все будет в порядке. Что бы ты ни решил.

— А если я решу, что не хочу, чтобы кто-то знал, что он мой? — невесело усмехнулся Гарри. Разумеется, он бы так не решил. И в то же время он слишком хорошопредставлял себе, как сложится жизнь ребенка, если станет известно, что его отец — именно Гарри Поттер. Особенно если его самого не будет рядом, чтобы защитить малыша.

— Я вернусь в Атланту, — спокойно ответила Джинни. Слишком спокойно, чтобы это было всерьёз. — Знаешь, тебе не обязательно беспокоиться из-за безопасности и прочего: кроме меня у него будет пять чересчур заботливых дядюшек.

При упоминании братьев Уизли Гарри простонал:

— О Мерлин, твои братья убьют меня. И твои родители.Меня ждет медленная и мучительная смерть...

— У тебяеще есть время самому убежать из страны, — хмыкнула она.

Гарри вяло улыбнулся в ответ, глядя на нее и думая, что она прекрасна. И как они умудрились все запутать? Все же было так просто: он, она и никакой войны между ними...

— Я понимаю, что тебе нужно все обдумать, — внезапно произнесла Джинни. — Я пойду...

— Нет, — резко оборвал её Гарри, и сам удивился своей реакции. — Останься. Просто... останься. Тебе не стоит трансгрессировать в твоем положении... Если тебе что-то нужно, я слетаю к тебе в квартиру и...

— Гарри... — перебила его Джинни. — Я беременна, а не смертельно больна. Ты не обязан со мной нянчиться. Ты вообще ничем мне не обязан, — горько добавила она.

— Останься, — повторил Гарри. — Но ты права, мне действительно нужно проветрить голову.Пожалуйста, дождись меня. В холодильнике есть ужин, если захочешь прилечь, моя кровать к твоим услугам... Тебе что-нибудь понадобится?

— Я справлюсь, Гарри, — улыбнулась она.

Он натянуто улыбнулся в ответ и трансгрессировал в первое пришедшее в голову место.

* * *

— Дай догадаюсь, — произнесла Гермиона, натягивая перчатки.— Ты вытянул меня из моего уютного дома от моего уютного мужа на этот дурацкий холод, потому что Джинни снова что-то натворила?

— Она беременна, — пробормотал Гарри.

Гермиона, в абсолютно несвойственной ей манере, тихо выругалась.

— Полностью согласен, — вздохнул он. — Я не знаю, что мне делать...

— А думаешь,язнаю? — усмехнулась она.

— Конечно, нет... Ты можешь просто поговорить со мной?

— Поговорить... — повторила Гермиона, усаживаясь на заснеженную лавочку. — Когда вы переспать-то успели?

— Хэллоуин, — коротко ответил Гарри.

— Тогда понятно. Говорила же, нужно было пойти с нами. Тогда бы она не смогла спровоцировать тебя на подобную глупость. Разумеется, вы были оба пьяные и не собирались думать о последствиях?

— На самом деле, я прекрасно соображал. Просто не привык, она всегда пила зелье. Она сказала сегодня, что выпила его в тот вечер...

— И ты ей веришь? — фыркнула Гермиона.

— А ты думаешь, что Джинни Уизли специально забеременела, чтобы вернуть меня? — Гарри был готов рассмеяться над нелепостью этого предположения.

— О том, что она способна бросить все и улететь в Америку, я тоже не думала... — прошептала Гермиона.

— Что мне делать, Гермиона? — шепчет Гарри. По его лицу текут слезы. — Что мне теперь делать?

Гермиона молча гладит его по спине. Он прекрасно понимает, что сейчас онадажене знает, что сказать.

— Я люблю её... Мы же были счастливы... Мы наконец-то были счастливы, несмотря ни на что.

Гермиона по-прежнему молчит, а Гарри еще сильнее сжимает в руке бархатную коробочку с купленным пару недель назад кольцом.

— Откровенно говоря, она не бросала меня, — признался Гарри. — Она говорила только о переезде. Это я поставил ультиматум, что если она это сделает, между нами все будет кончено.

— Не такая уж и большая разница, — чуть неуверенно сказала Гермиона.

— Огромная, — мрачно ответил он.

Гермиона молчала и задумчиво смотрела на свои варежки.

— На самом деле, ты прекрасно знаешь, что делать, — наконец произнесла она. — Потому что если я предложу тебе что угодно, кроме этого, ты разозлишься и накричишь на меняза бесчувственность, непонимание сущности любви, отношений и твоей тонкой натуры.

— И с каких пор ты такая саркастичная?..

— Ты плохо на меня влияешь, — усмехнулась она. — Как и Рон, в принципе.

Гарри задрал голову. Он наблюдал, как падает снег, и думал о том, что сказала Гермиона. По сути, она не дала никакого совета, и все же её слова помогли Гарри понять: он действительно знал, что ему делать.

— Ты права... — он улыбнулся ей.

— Еще бы, я всегда права, — пожала плечами Гермиона. — Именно поэтому ты прибегаешь ко мне всякий раз, когда у тебя проблемы.

— Слишком старая привычка... — пробормотал Гарри. — Спасибо.

— Приходите к нам еще, — шутливо ответила она. — Ладно, давай сразу спасу еще от одной беды и отправлюсь домой: врите всем, что вы встречались с лета, а не говорили никому на случай, если у вас ничего не выйдет. Тогда, скорее всего, после разговора с её братьями у тебя останется то же число конечностей, что и было.

То ли от облегчения, то ли от неожиданности данного ей совета Гарри громко рассмеялся.

* * *

Он не был в доме на площади Гриммо больше двух лет. После ухода Джинни, он просто не мог заставить себя там находится: каждая комната напоминала о тех счастливых месяцах, что они жили вместе. Теперь же дом, который после стольких стараний все-таки начал выглядеть уютно, зарос пылью и выглядел не менее мрачным, чем когда Гарри оказался тут впервые. Он поднялся в мансарду и забрал единственную свою вещь, которую когда-то тут оставил.

* * *

Когда в тот вечер он вернулся домой, Джинни уже спала, свернувшись калачиком на диване. Он осторожно перенес её на кровать и утром не стал будить, только отправляясь на работу оставил ей записку:

“Джин,

пожалуйста, не уходи, нам надо поговорить”.

А вечером он понял, что просто боится. Боится, что с Джинни или с ребенком что-нибудь случится, боится, что она снова уйдет, боится, что она передумает. Это было глупо, даже жалко и немного странно, потому что он давным-давно перестал бояться чего-либо. Ему было все равно с тех пор, как она ушла, а теперь он чувствовал себя полным идиотом, не решаясь трансгрессировать в свою же квартиру.

Сначала ему показалось, что он все-таки ошибся при перемещении, потому что чуть не влетел в мигающую огоньками елку. Оглянувшись, он едва узнал свой дом, преобразившийся благодаря рождественскому убранству.

— Даже нельзя одну в квартире оставить, — пробурчал Гарри, глядя на висящую у входа омелу.

— Не нравится? — тихо спросила Джинни, стоящая, оказывается, совсем рядом.

— Нравится, — честно ответил он, оглядываясь по сторонам. — Просто... неожиданно.

— Извини, что без спроса, — виноватым голосом произнесла она. — Сочельник уже завтра, и мне было абсолютно нечего делать, так что...

— Все в порядке, — прервал её Гарри. — На самом деле, спасибо тебе.

Джинни неуверенно улыбнулась. Они молча смотрели друг на друга, вероятно, оба гадая, что будет дальше. А затем хором произнесли:

— Я люблю тебя.

— Не хмурься, — смеется Джинни, еще сильнее растрепывая его волосы. — Сегодня такой солнечный день.

— Просто вспомнил, что тебе нужно готовиться к экзаменам, а я тебя отвлекаю, — отшучивается он.

— Не правда, — чуть грустнеет она. Но тут же целует его в щеку и снова улыбается. — Знаю я, о чем ты думаешь. А еще я знаю, что все будет хорошо. У тебя, у меня, у нас. Все будет хорошо, честное слово.

Гарри улыбается и позволяет себе поверить в это, пусть и ненадолго.