Лунною тропой (гет)

На вокзале портключей «Кале» было довольно многолюдно. Гермиона сжала в руке сумочку с магически расширенным внутренним пространством и вышла из очерченного красной линией принимающего круга. Сквозь огромные витражные окна Зала Путешественников виднелись яркие краски пролива Па-де-Кале, ещё не омрачённые подступающей осенью.

Проблем с документами не возникло, но её смутил откровенно оценивающий взгляд молодого француза-клерка, который возился с бумагами за конторкой. В последнее время Гермионе довольно редко перепадало подобное внимание. Машинально одёрнув новенькую дорожную мантию, приобретённую специально для этой поездки, она поспешила на улицу.

Широкая мраморная лестница вела в холл с каминами, откуда можно было с относительным комфортом переместиться в любую точку Франции. Чуть дальше начиналась аппарационная зона. Гермиона скользнула взглядом по заштрихованному голубыми линиями асфальту, где с громкими хлопками то появлялись, то исчезали озабоченные волшебники, и свернула на едва приметную извилистую тропинку к морю. Столь быстрый побег из Англии ― а Гарри не дал ей времени на размышления ― решительно выбил из колеи. Хотелось посидеть в тишине и всё обдумать.

Тропа вывела на замшелую лестницу, вырубленную в расселине скалы. Ступени закончились на нависающей над морской бездной площадке. Перегнувшись через парапет, Гермиона с тоской проследила взглядом линию далёких пляжей внизу. Похоже, подобраться к воде не удастся. Впрочем, место выглядело тихим и уединённым: нетронутые островки мха в тени, миниатюрный водопад низвергался в просторную чашу маленького пруда, над тёмным зеркалом которого склонялись кусты. Под их сенью укрылась потемневшая от времени удобная деревянная скамья, на которую миссис Уизли и села. Волны с ленивым рокотом бились о подножие утёса. Перед глазами простиралась необъятная синь с редкими пятнышками кораблей. Где-то там, в дымчато-голубой дали, поднимались из моря белые камни Дувра. Туманный Альбион… Сердце вновь сжалось от привычной уже боли. Рон…

После войны Гарри с Роном вернулись в Хогвартс на седьмой курс. А она, экстерном сдав выпускные экзамены, поступила в Британский Университет Магии. Рон сердился и обижался ― мол, ещё целый год можно побыть вместе. Но вернуться в опалённый войной Хогвартс было выше её сил. Хотелось чего-то нового, неизведанного и совершенно мирного. Как выяснилось, она не прогадала.

Если Рона оставили в покое, то Гарри учиться спокойно не дали. Его то и дело вызывали из школы на дознания и суды Пожирателей Смерти, о чём она узнавала из газет. В письмах Поттер не любил упоминать об этом. Видеться с друзьями удавалось редко, но каникулы все вместе проводили в Норе. Счастливое было время!

Потом у ребят была школа авроров, а ей удалось найти Мастера чар, согласного взять в ученицы магглорождённую. Правда, она мечтала о совершенствовании в трансфигурации, но выбирать не приходилось. Впрочем, Гермиона не жалела.

А потом грянул гром: Джордж, так и не сумевший пережить гибель Фреда, тайком от родни за бесценок распродал налаженный бизнес и покинул страну. Семья была в ужасе: слишком большие надежды возлагались на прибыль от Ультрамодных Фокусов Уизли. Он вернулся через пару месяцев, промотав всё до последнего кната. Вернулся совершенно невменяемым. Ни лечение в Святом Мунго, ни наёмные целители помочь ему не смогли ― Джордж тихо угас и был похоронен рядом с братом.

Вскоре Рон сделал ей официальное предложение прямо за рождественским столом, перед всей своей семьёй. И, хотя свадьба казалась ей немного преждевременной ― ученичество требовало много сил и времени, ― Гермионе ничего не оставалось, как согласиться. Да и как тут откажешь?

Торжество было скромным. У Гермионы имелся небольшой капитал ― наследство от бабушки. На эти деньги было решено приобрести дом. Родители тоже подарили солидную сумму, но сами на свадьбу не пришли. Они так и не смогли простить дочь за год жизни в Австралии с изменённой памятью: выслушали её оправдания, даже поплакали вместе с ней, но теплоты и доверия в их отношения вернуть не удалось.

Родители её боялись ― Гермиона видела это в их глазах. Да и можно ли их винить? Каково это ― внезапно осознать, что вырастили не просто дочь, а могущественное существо, способное сотворить с тобой всё, что ему вздумается? И она ведь сотворила! Пусть и из лучших побуждений. И даже мысль о том, что, возможно, она сохранила им жизнь, спрятав от прихвостней Волдеморта, была слабым утешением. Но зато теперь на свете жил маленький братишка Хьюго, успевший родиться на австралийских просторах.

Когда Рон её разлюбил? В тот день, когда измотанный заботами целитель-акушер сообщил им о напрасных ожиданиях? Или после смерти Джорджа, когда зачитали завещание? До этого семья надеялась, что хотя бы часть состояния припрятана где-то в гоблинских сейфах, а оказалось, что Джордж оставил им по одному серебряному сиклю, а лично Рону ― большущий долг в каком-то кабаке. Последняя шутка близнецов.

Рональд хотел поехать за границу, пройти по следам брата, разобраться, найти «потерянные» капиталы… Но Гермиона не сомневалась, что денег уже не вернуть. И когда он хотел взять из банка их «неприкосновенный запас», отложенный на учёбу, она не позволила. Рон не простил. Да любил ли он её вообще?

― Он тебя не стоит.

Гермиона едва не подпрыгнула от неожиданности. На другом конце скамейки устроилась сухонькая старушка в островерхой колдовской шляпе, на побитой молью тулье которой красовалось чучело шипастой ящерки. В узловатых пальцах ведьмы быстро сновали блестящие медные спицы. Ни на секунду не прерывая вязания, старуха доброжелательно взглянула на молодую собеседницу. Гермионе потребовалась вся её выдержка, чтобы не отшатнуться: с морщинистого, как печёное яблоко, лица на неё смотрели змеиные глаза!

― А ты не из пугливых, ― старушка одобрительно кивнула. ― Это у меня с детства, ― как ни в чём не бывало объяснила она, возвращаясь к рукоделью. ― Неполное анимагическое превращение. Уже не исправить.

― Извините, ― смутилась Гермиона, сообразив, что невежливо пялиться.

― Пустое, ― легко отмахнулась ведьма, поправляя петли вязания. Из-под мелькающих спиц выходило нечто серебристо-белое, ажурное, похожее на узкий шарф или странный чулок: ― А рыжего забудь, гнилой он, ― ни с того ни с сего добавила она. ― Разные у вас пути. Ты с другим по Лунной тропе пойдёшь, а он уж не подымется. Куда ему!

― Зачем вы так? ― ахнула Гермиона.

― Правду говорю! ― сверкнула круглыми глазами собеседница. ― Всё у него было: и друг-побратим, и жена-умница, и крепкий клан за спиной. Но зависть и жадность в душе рыжий побороть не смог. А ведь какие надежды подавал! Вон в шахматы всех обыгрывал. Даже сейчас дело хитрое замыслил, просчитал всё, взвесил…

― Откуда вы знаете? ― Гермиона даже привстала со скамейки.

― В воду посмотрела, ― хитро улыбнулась старушка. ― Дар у меня такой. Мои глаза много чего видят, а годы рассуждать научили. Мудрая я. Вот ты, к примеру, умом живёшь, сердце же редко отпускаешь. А оно горячее, сердечко твоё. Болит, кровью обливается. А дай ему волю, само себя излечит.

― Не понимаю…

― А что тут понимать? На перепутье ты. Сердцу доверишься ― суженого найдёшь. Разум верх возьмёт ― останешься одна. И всё равно удел твой ― Лунная тропа, но тебе решать: одна ли пойдёшь или с милым рука об руку. Ладно, недосуг мне с тобой долго разговаривать. На вот, Гарри Поттеру передай ― должок у меня перед ним. Пусть лиходея своего побитого обвяжет, ― старушка сдёрнула вязание со спиц и сунула в руки оторопевшей Гермионе.

Та всё пыталась понять о каком «лиходее» речь, ещё и побитом. На ум почему-то приходили только пошлости.

― Да умыться не забудь ― так правильно будет, ― добавила ведьма.

Вдруг ящерка на шляпе встрепенулась, ожила, резво спрыгнула на плечо старушке. Затем перебежала на скамейку, а оттуда вскарабкалась на колени молодой женщине и, прежде чем та успела отдернуть руку, укусила ладонь. Гермиона вскрикнула и… проснулась. Она по-прежнему сидела на скамье, подогнув ноги. Тело затекло в неудобном положении. Правую сторону лица неприятно пощипывало: похоже, обгорела на солнце.

― Симпатичный кошмарик, ничего не скажешь, ― пробормотала она, стараясь вытянуть ноги. Пошевелив руками, испуганно замерла: ладонь пронзила боль. Из двух маленьких ранок у основания большого пальца уже натекла лужица крови. Изумлённо пискнув, Гермиона сунула руку в водоём. Боль тут же прошла. Через пару минут, желая лучше рассмотреть повреждения, она поднесла ладонь к глазам и не поверила: от ранок не осталось и следа! Если бы не подсохшее пятно крови возле скамьи… Тряхнув тяжёлой со сна головой, она склонилась над каменной чашей и умылась. Сразу стало легче.

Уже собираясь уходить, Гермиона краем глаза уловила блик в воде. На самом дне водоёма, среди прелых листьев и тины, слабо тлела живая искра. Лишь внимательно приглядевшись, она различила очертания овального, величиной со сливу камня. Он манил. Решительно скинув мантию и подвернув рукав блузки, Гермиона извлекла из воды камень-окатыш на длинной цепочке. Дымчато-сиреневый, полупрозрачный, он был тёплый и… живой. В фигурные звенья витой цепи набилась грязь, но сам он мягко сиял чистым светом. Гермиона откуда-то совершенно точно знала, что украшение не было потеряно нерадивой хозяйкой. Оно было оставлено здесь дожидаться именно её.

Желая протереть находку, она начала шарить в карманах мантии в поисках носового платка, да так и замерла: пальцы судорожно стиснули нечто мягкое, шелковистое. И даже не извлекая из кармана руку, она уже знала… Ветерок подхватил, заполоскал на ветру концы лёгкого ажурного шарфика.

Объяснения случившемуся не было. В её упорядоченной и рациональной жизни, где магия стала чем-то обыденным, было не так уж много по-настоящему чудесного. Обычно приключения находили Гарри Поттера, а она втягивалась потом за компанию. А тут такое! Гермиона достала из сумки и повертела в пальцах флакончик духов с её любимым ароматом сирени. Задумчиво покусав губу, безжалостно удалила его содержимое, чарами уничтожила остаточный запах и невидимый глазу осадок на стенках. В ставший чистым до стерильности флакон набрала воды из чаши и плотно закупорила притёртой пробкой. Позже можно будет сделать соответствующий анализ. Конечно, если она всё ещё не продолжает спать!

* * *

Странное нежелание демонстрировать свою находку кому-либо из магов Гермиона пресекать не стала. В конце концов, её интуиция не так уж часто давала о себе знать. Но раз нельзя обращаться к ювелиру-волшебнику, пойдём к мастеру-магглу. Небольшой ювелирный магазин на припортовой площади показался ей подходящим.

Мастер озадаченно шлёпал губами, морщил лоб, сопел, вертя камень и так, и эдак, при этом явно чего-то не понимая. Он напоминал Филча, злодейски размышляющего: оттащить нашкодившего слизеринца к МакГонагалл или сразу заставить мыть туалеты? И удастся ли утаить наказание «змеёныша» от Снейпа?

― Где вы это взяли, мадемуазель? ― наконец недовольно спросил он, откладывая лупу.

― Подарок друзей, ― выдала Гермиона заготовленный ответ.

― Забавный экземпляр… Сразу видно ― искусственно выращенный аметист, да ещё и гранить его не стали. Хотя из подобной поделки вряд ли можно сделать что-то стоящее. Экспериментальный? Говорят, в России как только над драгоценными камнями не издеваются!

― Нет-нет, этот… из Индии. Был подвеской на покрывале любимого слона махараджи, ― быстро солгала Гермиона. ― Мне бы проверить крепления и почистить…

― Несолидно вам, мадемуазель, в такие сказки верить! ― брюзгливо поджал губы старик, ловко протирая камень каким-то раствором. ― В Индии на слонов бижутерию не вешают. Всё больше алмазы, жемчуг, самоцветы… Всё натуральное, из недр земли и океанских глубин. Камень ваш просто безделушка, ерунда. А вот цепочка явно работы старых мастеров. Правда, клейма я не нашёл, но это и так видно. Тонкая штука, уникальная. Советую вам заменить подвеску на крупный рубин. В идеале тут бы отлично смотрелась «голубиная кровь»(1), ― бесцеремонно окунул взгляд в скромное декольте респектабельной клиентки, ― но и любой другой южноазиатский рубин…

― Нет-нет, мне нужна только эта ― решительно прервала мастера Гермиона.

― Что ж, тогда почистим, ― по тону ювелира было ясно ― он делает ей великое одолжение.

Когда Гермиона вышла на улицу, уже опустился вечер. Её ждал Париж и пыльные фолианты Сорбонны. Но покидать гостеприимный Кале совершенно не хотелось. Может и правда, отдохнуть и поднабраться сил перед архивной работой? Дав себе зарок не задерживаться здесь дольше недели, она отправилась гулять.

Ночлег удалось найти в маленьком отеле, расположенном в старой части города. Из окна, выходящего на гавань, открывался вид на пришвартованные яхты. Весь вечер Гермиона просидела, разглядывая волшебные дары старушки со змеиными глазами. Если шарф выглядел обычным и не вызывал в ней никаких особых эмоций, то камень был настоящим чудом. Искусственный аметист? Не-ет. Чем дольше она вглядывалась в туманные сиреневые глубины, тем отчётливее ей мерещились знаки, образы, тени. В их мельтешении, несомненно, был некий смысл, понять который она просто не могла.

Напоминая самой себе Трелони с гадальным шаром, Гермиона, тем не менее, любовалась своим сокровищем. Будь камень даже простым булыжником, она не перестала бы им восхищаться. А ещё кулон отчетливо звал в дорогу… В эту ночь бывшая миссис Уизли уснула без снотворных зелий, стиснув в ладони чудесный подарок.

* * *

За ночь в ней что-то неуловимо изменилось. Ещё вчера она не осмеливалась даже просто примерить кулон, а сегодня, приняв душ, не задумываясь, накинула цепочку на шею. Тёплый кристалл уютно устроился в ложбинке между грудей, словно всегда был там.

Гермиона немного побродила по мозаичному тротуару магической улочки, заглянула в лавку букиниста и обычный книжный магазин. Потом она заняла столик в уютном ресторанчике, с самопомешивающимся котелком на вывеске. В столь ранний час на улице не было ни души. Потягивая кофе и лакомясь свежим круассаном, волшебница расслабленно любовалась морем. На душе царил покой.

Казалось невероятным, что ещё вчера она с тоской смотрела на противоположный берег Ла-Манша. Сняв с пальца обручальное кольцо, бывшая миссис Уизли задумчиво покачала его на ладони. Что ж, пора начать жить без Рона. Судьба совершила очередной крутой поворот.

Шум и возня на заднем дворе далеко не сразу привлекли её внимание. Лениво заглянув за декоративный забор, она оторопела: в захламлённом пустыми бочками дворике кипел настоящий бой. Четыре фигуры в тёмных плащах забрасывали друг друга проклятиями. Вспышки заклинаний, творимых невербально, с шипением врезались в щитовые чары. Причём трое явно теснили одного, но он отчаянно и умело отбивался. Из дверей чёрного входа торчали ноги в стоптанных башмаках и полосатых чулках ― без жертв среди мирного населения не обошлось.

Внезапно фиолетовый луч проклятия пробил защиту сопротивляющегося мага, и его отбросило к стене. Petrificus Totalus и Ossifragus (2) настигли его уже беспрепятственно.

― Хороший Crucio, и ты расскажешь всё с подробностями, приятель, ― просипел один из нападавших. Остальные также тяжело дышали. Похоже, бой продолжался намного дольше, чем Гермиона предположила поначалу.

― Silencio не забудь, Упырь. Нам свидетели не нужны, ― проинструктировал второй, присев на перевёрнутый ящик и утираясь рукавом.

Из-под капюшона на миг показалось вытянутое худощавое лицо с сетью багровых шрамов на щеке. Долохов. Гермиона узнала его сразу, хоть и видела всего один раз в жизни, не считая портретов в «Пророке». Тот безумный бой в Отделе Тайн Министерства магии часто снился ей в кошмарах. А уж любимое проклятие Долохова её рёбра не забыли до сих пор! Но ведь он же был убит профессором Флитвиком в Последней битве у стен Хогвартса! Или нет? Выходит, улизнул.

Ненависть вспыхнула в душе, как сухой хворост. Не раздумывая, Гермиона послала в него Stupefy, а вслед за ним Soporo(3). В этот миг к Долохову шагнул один из его дружков, встав на линию поражения. Stupefy достался бывшему Пожирателю Смерти, а вот чары сна ― обоим! Третий успел оглянуться, но и его сразило проклятие. Гермиона изумлённо оглядела поле битвы. В дуэлях она никогда не была сильна, а тут троих за раз уложила! И чем? Чарами сна! И кого ― самого Долохова! Попробуй повторить, в жизнь не получится!

Раненый у стены тихо застонал. Благоразумно накинув капюшон плаща, миссис Уизли осторожно шагнула в дворик. Обладатель стоптанных ботинок был мёртв. Его глаза невидяще смотрели в потолок. Кажется, это был повар ресторанчика, хотя она не была уверена. Две перепуганные официантки тихонько плакали в кладовке за кулями с мукой. Убедившись, что на кухне злодеев не осталось, а значит, в спину никто не ударит, она подошла к раненому. Всё-таки горький опыт войны даром не прошёл!

Колдомедиком Гермиона не была, но даже ей было ясно ― раны смертельны. Долохов и компания явно перестарались ― ничего бы он им не успел рассказать. И, тем не менее, надо хотя бы кровь остановить…

― Госпожа, ― раненый цепко перехватил запястье липкими от крови пальцами.

Гермиона вздрогнула от неожиданности, едва не выронив волшебную палочку, но руку не отняла. Она-то думала, что он без сознания.

― Взываю к твоей Магии, госпожа! ― с усилием произнёс умирающий. Кристалл на груди под мантией обдал кожу теплом, испугав хозяйку. Широко распахнув глаза, Гермиона поёжилась, как от озноба. Опять происходило что-то совершенно непонятное.

― Помоги мне выполнить долг чести. Передай Железному Чибису или Белой Скопе… Девоншир… он в Девоншире…

― Потерпи немного, ― перебила она, кусая губы от бессилия и быстро работая палочкой. ― Только кровь остановлю и вызову целителей и авроров.

― Передай… ― ей в ладонь скользнул замшевый мешочек с чем-то округлым и твёрдым внутри. Судорожный вздох, и взгляд раненого остекленело уставился в синее небо.

Внезапно на улице послышались хлопки. Все инстинкты завопили ― бежать! Гермиона закрыла глаза умершему магу и аппарировала прочь, не забыв накинуть на свой след рассеивающие чары ― собственную дипломную разработку.

Правду говорят, что преступников тянет на место преступления. И хотя Гермиона оказалась всего лишь случайным свидетелем, через пару часов, немного придя в себя и сменив красивый синий плащ на неприметную мантию, она снова оказалась поблизости от злополучного кафе. В целях конспирации в её руках была пара недавно приобретённых книг. Об утреннем происшествии говорила пёстрая толпа зевак на тротуаре. Гермиона тут же втиснулась в их тёплую компанию.

― … а он сидел и так задумчиво смотрел на меня, что я невольно представила сад, полный благоухающих роз, и яркую луну в блистающей россыпи звёзд. Он был прекрасен как юный паладин… Нет, как зрелый, утомлённый подвигами благородный рыцарь.

Гермиона протолкалась поближе к любительнице дамских романов. Судя по вдохновенно подвывающему голосу, это была женщина. И верно, полная белокурая девушка в кружевном чепце и помятом переднике страстно прижимала к груди пухлые кулачки. Она упивалась всеобщим вниманием. Пара журналистов не менее страстно строчила за ней в записные книжки.

― И вдруг словно из ниоткуда появились трое в чёрных плащах. От них веяло злом! Да, я сразу это почувствовала. Просто мурашки по коже! Они набросились на рыцаря, швыряя в него тёмные проклятия, но он ловко уклонялся. Тут на шум высунулся повар Жак, и в него попало зелёным светом. Бедняга рухнул как подкошенный! Тогда незнакомец стремительно захлопнул дверь в зал, запечатал магией, взял меня за руку, нежно сжал ладонь и произнёс благозвучным голосом: «Спрячьтесь, прекрасные девы, или вас погубят злодеи!»

― Он крикнул: «Прячьтесь, дуры!», ― и толкнул меня в кладовку, а тебя зашвырнул следом, как визжащий мешок с картошкой, ― отстранённо подала голос худощавая брюнетка с размазанным макияжем в точно таком же чепце и переднике, как у подруги.

― Ах, ты просто дико перепугалась, Люси, и всё перепутала, ― нимало не смутилась пухленькая официантка, кокетливо поправляя выбившийся из причёски локон.

― Кто вызвал авроров? ― деловито осведомился журналист. Гермиона могла поклясться, что записал он именно «романтическую» версию спасения официанток. Кому нужна скучная правда?

― Ах, это Люси заметила на полке с приправами папку управляющего. В ней был лист немедленной связи с поставщиком. Ну знаете, вы пишите что-то, а эта надпись тут же появляется на точно таком же листе у вашего адресата. Их ещё так любят использовать влюблённые. Люси написала месье Борю, мяснику, и он любезно вызвал к нам авроров. А я в это время перетягивала кровавые раны нашего спасителя! Он умолял меня назвать своё имя, целовал руки и…

― Тебя из кладовки авроры вытащили, а ты ещё и упиралась! ― буркнула брюнетка, даже не надеясь быть услышанной.

― Ах, Люси, он умер у меня на руках! ― трагически заломила руки блондинка. Она уже сама верила в собственные бредни. ― Мой герой погиб, а его убийцы подло скрылись. Как жестока судьба! И в моём роду нет мужчин, готовых отомстить за моё безутешное горе!

«Как скрылись?» ― Гермиона изумлённо замерла. Она же их всех обезвредила! Аврорам оставалось только повязать… Выходит, кто-то из сообщников нашёл их раньше авроров? Гермиона выбралась из толпы и, прижимая к груди книги, побрела вниз по улице.

Переданный ей покойным магом мешочек она собиралась отдать блюстителям французского магического правопорядка, но побег Пожирателей Смерти делал это не слишком благоразумным поступком. Пока она сама не заявит о себе, никто не сможет узнать о её присутствии на месте преступления. А c Долоховым шутки плохи.

«Передай Железному Чибису или Белой Скопе…» Вот только где искать этих «птичек»? Хотя… На свете есть один аврор, которому не привыкать разгадывать чужие тайны, и он умеет держать язык за зубами, сомнений нет! Но стоит ли впутывать в это дело Гарри?

Крепкий захват предплечья и рывок портключа застали её врасплох.

1) «Голубиная кровь» ― самая ценная разновидность рубина. Густо-красный с лёгким пурпурным оттенком. Родиной самых красивых и крупных рубинов являются Таиланд и Мьянма.

2) Ossifragus (лат.) — костеломное проклятие.

3) Soporo (лат.) — усыплять, успокаивать.