Семейное счастье Малфоев (джен)

— Дорогая, — сделав глоток аперитива, проговорил Люциус, — твой бойкот длится целых пять лет!

— Только четыре года, дорогой, но... думаю, да, число пять более круглое. Справим наш небольшой юбилей.

— Нарцисса, клянусь здоровьем Драко...

— Здоровьем Драко? Что-то не видно, что тебя оно интересует.

— Почему это не видно, дорогая?

— Кто купил эти жуткие метлы для квиддича? Кто добился, чтобы наш сын оказался в опасности?

— В опасности? — Люциус от неожиданности отхлебнул больше, чем собирался. — Но, дорогая, квиддич — это всего лишь спорт. И популярный спорт. Я позаботился о положении Драко в Хогвартсе. Ты же сама знаешь, что квиддичные игроки имеют авторитет среди сверстников.

— А еще я знаю, что после каждой игры они попадают к колдомедикам.

— Дорогая, но Драко не девочка, ты не сможешь его оградить от ударов судьбы.

— Хочешь сказать, я плохая мать?

— О Мерлин и Темный Лорд вместе взятые — НЕТ! — Люциус присел на подлокотник кресла, склонившись к жене. — Дорогая, — проникновенно произнес он, глядя ей в глаза, — визитка мне нужна была только для политики. Разве я мог бы променять тебя на какую-то ведьму?

— На горячую ведьму! Так сказано в их рекламе!

— Это против-то темпераментной крови Блэков? Цисси, любовь моя, ты иногда такая смешная.

Аперитив был допит, а стакан отлевитирован на каминную полку.

— Значит, политика? — недоверчиво спросила Нарцисса.

— Конечно. Я пользовался услугами этого агентства, но не для себя. Только для самых несговорчивых чиновников. Вызовешь для них даму, и контракт у тебя в кармане.

— В таком случае, дорогой, каковы же твои достижения? Мне интересно, чего ты добился своими дамами? Почему Артур Уизли смеет приезжать к нам и искать старые семейные реликвии?

— Темномагические предметы, — поправил ее Люциус, признаваясь себе, что в целом она права. Все их темномагические предметы являлись семейными реликвиями.

— Мы не будем обсуждать терминологию. Ответь на вопрос.

— Потому, дорогая, — со вздохом признался Люциус, — что Артур Уизли верен своей жене.

— Какое прекрасное качество характера! Я завидую Молли, — холодно произнесла Нарцисса.

— Незачем, дорогая, я предан тебе.

— Да?

— Верь мне.

— А как же слухи о твоем донжуанстве?

— Это всего лишь слухи, дорогая, которые распускаю я сам.

— Чтобы унизить меня?

— Отнюдь нет, дорогая, чтобы оппоненты не принимали меня всерьез.

— Пожалуй, стоит дать тебе шанс, — сдалась миссис Малфой.

После продолжительного поцелуя Люциус, усевшись на подлокотнике поудобнее и не убирая руки с плеч жены, счастливо произнес:

— Многие жены согласились бы на легкие интрижки супруга на стороне, только бы он ни во что не ввязывался. Например, миссис Нотт. Знала бы ты, как мистер Нотт страдает от вечных упреков благоверной. А ты — настоящая жена, которая разделяет и взгляды, и дела мужа.

— Я из рода Блэков, и у меня в венах не вода, а кровь, мистер Малфой, — отозвалась Нарцисса, поднимаясь с кресла и подходя к камину, — и потом, я считаю, что мужчина должен заниматься государственными делами. Это его долг. К тому же, политика не разрушает семьи, в отличие от привычки получать удовольствие на стороне.

Люциус довольно улыбался.

Нарцисса смотрела на пустой стакан из-под аперитива и тоже улыбалась. Как прекрасно, что существует такое зелье, как сыворотка правды.

До размещения в Малфой-мэноре ставки Волдеморта оставалось целых пять лет, Люциусу — четыре года до Азкабана.

Еще можно было верить, что политика — безобидная игра. Глядя на пустой стакан и думая о любви.