Зал славы Марлин МакКиннон (гет)

— Она долго не приходит в себя, — раздался озабоченный голос над ухом Марлин.

— Ты же знаешь, что придет, иначе быть не может. — Во втором голосе звучала убежденность.

Марлин прерывисто вздохнула и попыталась открыть глаза, что ей удалось на удивление без труда. Тело ломило, в ушах звенело, но сознание было ясным. Правда, тут же помутилось, как только она увидела две склонившиеся над ней рыжие головы.

— Гидеон? Фабиан?! Вы же... Вы... — Она запнулась, с трудом сглатывая.

— С прискорбием вынуждены сообщить, что ты тоже, — тихо проговорил Гидеон.

— Вряд ли эта новость тебе понравится, но это так, — кивнул второй.

— Я? Но ведь... — Тут на нее разом нахлынули все воспоминания последних минут жизни, и она в ужасе посмотрела на свои руки, потом вскочила и побежала в ванную, где, включив воду, стала с остервенением их тереть.

— В чем дело, Марлин? — появились в дверном проеме братья Пруэтты.

— Я... убийца! — истерически выкрикнула она и осела на пол, чувствуя, что ноги ее не держат. — Убийца, убийца! — Слезы катились по щекам, и она мыльными руками терла глаза, отчего их неимоверно щипало. Странно, но это доставляло Марлин какое-то удовольствие: она была рада хотя бы часть терзающей ее душевной боли заменить на физическую.

— Эй, МакКиннон! — Обеспокоенный Гидеон ухватил ее за плечи и рывком поднял на ноги. — Ты в своем уме?

— Можно допустить, что нет: две минуты назад она узнала, что погибла.

— Я убийца... убийца... — продолжала шептать Марлин, с ненавистью глядя на себя в зеркало. — Убийца!

Она замахнулась на свое отражение, но Фабиан вовремя перехватил ее руку.

— Приди в себя, МакКиннон! Ты не можешь быть убийцей!

— Если бы ты была убийцей, ты не оказалась бы здесь! — воззвал второй брат, опять схватив ее за плечи.

— Но я убила! Убила! Убила!!! — Марлин перешла на визг, и тогда Фабиан, набрав в стакан воды, выплеснул ее прямо ей в лицо. МакКиннон закашлялась.

— Полегчало? — поинтересовался Фабиан, когда она отдышалась.

— Да... Но я ведь все равно...

В следующую секунду она замолчала, потому что Гидеон наклонился и впился в ее губы. Она отпихнула его от себя, вытирая губы и глядя на него круглыми от злости глазами.

— Что ты себе позволяешь, Гидеон?!

— Было слишком мало времени на обдумывание другого способа, которым можно было бы заставить тебя заткнуться, — пожал плечами он, переглянувшись с братом. Тот подмигнул.

— Чертов клоун, — выплюнула она. — Если бы ты только знал!..

— Мы все видели, Марлин, — решительно перебил ее Фабиан. — Каждую твою пытку, каждую слезинку. Слышали, как ты дышала, как кричала. Знаем, что ты прогнала Блэка.

Марлин сглотнула, глаза снова наполнились слезами.

— Он будет ненавидеть меня.

— Он все поймет, — мягко произнес Гидеон. — Но ненависть останется. К самому себе.

— За что?!

— За то, что не понял, что тебе нужна помощь.

А об этом Марлин не думала. В растерянности оглянулась и, чтобы отвлечься от бесполезных мыслей, задала первый пришедший на ум вопрос:

— А почему мы в моем доме?

— Мы так поняли, что оказываемся там, где умерли. Но... — замялся Фабиан, и через пару мгновений все-таки продолжил: — В другом измерении. Или в параллельном мире. Назови, как угодно. Факт остается фактом: здесь все так же, как и там. Только...

— Только людей в разы меньше, — закончил Гидеон.

— А почему вы оказались здесь? Вы знали, что я... что меня убьют?

— Знали с первого дня нашего появления здесь. Мы недолго ломали голову над тем, где оказались. Иллюзий никаких не строили. Та пятерка Пожирателей поборола нас с трудом, но у нас было мало шансов на успех.

— Но как...

Братья переглянулись и, синхронно кивнув, взяли Марлин под руки.

— Сейчас увидишь.

МакКиннон не ощутила никакого дискомфорта, обычно сопровождающего аппарацию, но сейчас вокруг нее были не стены ее дома, а вполне узнаваемая, несмотря на отсутствие привычных атрибутов, хогвартская комната с наградами.

— Зал славы? — удивленно спросила она, оглядываясь. Награда здесь была лишь одна, но внушительных размеров.

— Именно.

Будто завороженная, Марлин подошла к огромному золотому кубку.

— Видишь, здесь фамилии и даты. Список тех, кому предстоит погибнуть в ближайший год.

Марлин подняла дрожащие пальцы, водя ими по строчкам.

— Здесь многие из Ордена, — выдавил Гидеон.

— Слишком многие, — прошептала Марлин, чувствуя, как слезы обжигают щеки.

23 сентября 1981 года. Бенджамин Фенвик.

Такой одинокий, сосредоточенный на деле Ордена больше, чем все остальные, вместе взятые.

1 октября 1981 года. Эдгар Боунс. Алексия Боунс. Энтони Боунс. Амадей Боунс.

Эдгар — сильный маг. До безумия преданный жене и двум сыновьям.

Тони было шестнадцать, Амадею — одиннадцать. И оба мечтали вступить в Орден.

Их мечте не суждено было сбыться.

9 октября 1981 года. Доркас Медоуз.

Самая сильная из всех членов Ордена. Марлин с трудом представляла себе, как эти безмозглые прихвостни Волдеморта смогут справиться с невероятно сильной магией Доркас, но глаза ее не обманывали. Через двадцать восемь дней Доркас Медоуз присоединится к ним.

Марлин продолжала вести пальцами по строчкам, в неверии качая головой.

Палец коснулся хорошо знакомого имени — и Марлин вздрогнула.

Перешел к следующему — и Марлин, зажав рот обеими руками, в отчаянии всхлипнула.

31 октября 1981 года. Джеймс Поттер. Лили Поттер.

— Джим и Лили...

— В этот Хэллоуин, — отвернувшись к окну, кивнул Фабиан. — Оба. Фиделиус их не спас.

— Кто стал их Хранителем? — повернувшись к МакКиннон, сухо спросил Гидеон.

— Я... я не знаю... Они никому не сказали, — тщетно пытаясь справиться со слезами, пролепетала Марлин. — Все думают на Сириуса, но он никогда... никогда... О, Лили! — Она все-таки сорвалась и заплакала.

— Блэк — это слишком просто, — покачал головой Фабиан.

— Мы узнаем, кто их предал, не раньше тридцать первого октября, — невесело хмыкнул Гидеон, и брат серьезно кивнул.

Марлин дочитала до конца, так и не увидев имени Сириуса. Стало немного легче, но осознание того, что скоро погибнут Джеймс и Лили, не отпускало.

— Здесь нет моих родителей.

— Здесь не их место, Марлин. Наше. Тех, кто пошел до конца в своем стремлении защитить других.

— Я хочу попасть обратно, — неожиданно твердо сказала Марлин. — Посмотреть на них, как... как они там лежат. Наверное, еще никто не знает... Как вы это сделали? Вы сказали, что были рядом со мной, когда меня... убивали.

— Сосредоточься.

— А меня никто...

— Никто не увидит. Ты не призрак. В том мире тебя просто больше нет.

Марлин закрыла глаза.

Мыслей в ее голове, наверное, было слишком много, потому что оказалась она не в своем доме, а у Джеймса и Лили.

Малыш Гарри, листая книжку с движущимися картинками, сосредоточенно пускал пузыри, Лили беззаботно хлопотала на кухне, а Джеймс смотрел на жену, не отрываясь.

— Лили!

Конечно, подруга ее не услышала. Марлин так хотела ее предупредить, предостеречь, но...

— Прости меня, Лили. Пожалуйста, прости.

Марлин снова закрыла глаза, оказавшись на этот раз у себя дома. Сначала она не поняла, что слышит, но потом спустилась из своей комнаты, где оказалась, в гостиную. И увидела, как Сириус, держа на коленях ее голову, путаясь пальцами в волосах, что-то быстро ей рассказывает. По его лицу текут слезы, но он, видимо, этого не чувствует.

— Ты тогда действительно была очень смешная. Вся мантия в чернилах, руки тоже, потому что ими ты закрыла лицо. Но когда ты их убрала, чтобы вытереть об меня, я увидел, что у тебя на носу висит синяя капелька. Ты так смешно возмущалась, что появилось желание тебя приласкать. Хотя бы просто обнять...

— Но я тебя поцеловала, — прошептала Марлин, опускаясь рядом с Сириусом и своим телом. — Не знаю, что произошло бы, если бы ты не ответил на мой поцелуй, но тогда я об этом не думала. Была уверена, что ты ответишь.

Они вспоминали, и вспоминали, и вспоминали. Сириус в своем мире, Марлин — в своем. Невесомо водила ладошкой по его небритым щекам, красивым губам, спутанным черным кудрям, сильной груди, где с безумной скоростью колотилось сердце.

— Мы ведь встретимся, знаешь, — задумчиво проговорила Марлин, глядя в потемневшие глаза цвета грозового неба. — Я верю в это. Ты скорее бы умер, чем предал Джима и Лили, а значит, не ты Хранитель тайны. Хранитель будет вечно гореть в аду. А ты, когда придет твое время, окажешься здесь. Со мной.

Оглянувшись, он дотянулся до подушки, а потом заботливо переложил на нее голову Марлин и, поднявшись, попятился к двери.

— Пожалуйста, не кори себя, Сириус, — стоя рядом с ним и тоже глядя на свою семью, прошептала Марлин. — Здесь нет ни капли твоей вины.

— Ты была дорога мне, Марлин. Гораздо дороже, чем все, что существует в моей жизни.

— Ты был для меня дороже, чем моя жизнь, Сириус, — улыбнулась сквозь слезы Марлин.

Дождалась, пока Сириус запрет дверь, и закрыла глаза, сглотнув стоящий в горле ком.

Как бы она ни желала этому воспротивиться, но теперь ее место было не здесь.