Ориентация сердца (гет)

— Мисс Грейнджер, мы поедем на оленях! — радостно потирая руки, сообщил ей маленький толстячок в нелепом клетчатом пальто, выглядывающих из-под него такой же масти бриджах и высоких зашнурованных ботинках в колониальном стиле. Мерлин! Зачем она вообще ввязалась во все это? Чисто риторический вопрос, но, тем не менее, весьма занимательный. Еще в Лондоне, когда сэр Пампилион Пратчетт со слезами благодарности выслушал согласие Гермионы на участие в этой авантюре, она прекрасно понимала, что путешествие в Канаду вместе с руководителем одного из секретнейших подразделений Отдела Тайн Министерства Магии будет тем еще событием в ее до крайности скучной и унылой жизни.

— Сэр Пампилион, только Санта Клаус путешествует на оленях по воздуху, — зашипела мисс Грейнджер, пытаясь не выйти из роли ассистентки чудаковатого профессора-археолога. Аборигены в джинсах и симпатичных разноцветных «алясках», стоящие неподалеку, наблюдали, посмеиваясь, за живописной парой: восторженным толстячком с острой бородкой и серьезной худенькой девушкой в темно-синем пуховике, под капюшон которого ей никак не удавалось запрятать копну вьющихся каштановых волос. Пенсне в золотой оправе, красующееся на кончике острого носа пожилого волшебника, то и дело сваливалось, повисая на длинном шнурке и подпрыгивая в такт неровной походке владельца.

Вон стоят, ухмыляются, шутники доморощенные! А ведь она всегда считала, что канадцы, в основном, благородные, добрые, честные и порядочные люди. Похоже, все они живут в какой-то другой местности. Этот поселок, примостившийся на краю огромного лесного массива, наверняка повидал немало странного вида путешественников, рискнувших на свой страх и риск забрести так далеко на север. Но их тандем, кажется, все-таки обогнал по популярности всех охотников, туристов и геологов вместе взятых.

— Но, мисс Грейнджер, посмотрите на этих великолепных животных! — не отступал ее руководитель и идейный вдохновитель. — Они прекрасны!

Загон, который привлек его внимание, действительно, был полон могучих и величественных рогатых парнокопытных. Зачем они здесь находились, оставалось для Гермионы тайной, но то, что она не собиралась на них кататься, сомнений не вызывало:

— Это лоси!

— Но у них же рога!

— Между прочим, у козлов тоже рога есть, и что? Лоси, по-моему, вообще не предназначены для перевозки пассажиров, — она кивнула в ответ на недоуменный взгляд сэра Пампилиона. — И потом, если мы поедем на них — за сутки точно не управимся. А вы обещали!

Гермиона сурово уставилась на виновато потупившегося мужчину. Как же, как же — это ведь он вчера пришел в ее кабинет и чуть ли не на коленях умолял: «Моя дорогая, драгоценная, незаменимая, мисс Грейнджер! Только вы можете спасти меня из пучины отчаяния! Помогите, помогите и Отдел Тайн в моем лице никогда не забудет оказанной вами услуги!»

Смущенная столь бурными словоизлияниями, совершенно ничего не понимающая Гермиона уловила лишь, что где-то на Юконе было обнаружено древнейшее захоронение, в котором нашлась масса всякого рода археологически ценного добра и в том числе огромная каменная плита, сплошь испещренная таинственными, не поддающимися расшифровке руническими знаками. О своей находке магглы немедленно раструбили на весь мир. Теперь же, во избежание утечки важнейшей информации, эту самую плиту следовало у них реквизировать и передать на изучение сотрудникам Британского Министерства. Именно такая весьма странная просьба содержалась в послании канадских коллег, предупредивших также, что непосредственно к месту назначения следует добираться при помощи маггловских средств передвижения, по причине нестабильности магического поля в данном районе.

Такое ответственное задание Сэр Пампилион мог поручить только самому себе, но ему обязательно нужен был помощник, который бы хорошо ориентировался в мире магглов, а также разбирался в рунах. Мисс Грейнджер отвечала всем требованиям: ведь кому, как не ей, ведущему специалисту по мертвым языкам, каббалистическим знакам, рунам и вообще всесторонне образованной юной леди, следовало составить компанию начальнику в столь нелегкой миссии! В ход были пущены: руководящее обаяние, лесть, обещание премии, тринадцатой зарплаты, возможности взять сразу все отгулы, накопившиеся за два года работы под его чутким руководством, а самое главное — он клятвенно заверил ее, что это приключение займет не более суток и предсвадебная подготовка ничуть не пострадает.

Как только речь зашла о подготовке к чудному и самому счастливому событию в жизни каждой женщины, Гермионе до ломоты в зубах захотелось оказаться именно в Канаде. Можно еще, конечно, и в Южную Америку махнуть — интересно, а в Чили магглы ничего не обнаружили? Ацтеки ведь тоже славились всякими там гробницами.

Молли и Джейн почему-то были уверены, что предсвадебная суматоха увлекает ее так же сильно, как и их. Две недели назад Миссис Уизли оказалась буквально на седьмом небе от счастья: на вечеринке по случаю обручения Гарри и Джинни Рон сделал предложение Гермионе. Все свершилось мило до безобразия, когда в ответ на очередную подколку со стороны Билла или, может быть, Чарли: «Братишка, а вы с Гермионой решитесь наконец-то?» — дорогой рыжик не отшутился, по обыкновению, а бухнулся перед ней на колени и, достав из кармана бархатную коробочку, смущенно промямлил: «Герм, давай поженимся?»

Ее ответ утонул в буре восторгов и объятий. Каждый из присутствующих норовил поздравить ее лично, Гарри с Джинни глупо улыбались и безостановочно подмигивали, словно пораженные эпидемией нервного тика, мама рыдала, а папа с мистером Уизли трясли друг другу руки, стараясь вырвать их из суставов. Реплика Молли, вытирающей слезы краем выходного передника: «Мы сыграем две свадьбы в один день — это так романтично!», оказалась наковальней, которой Гермиону окончательно припечатало к месту.

И началось! Мальчишкам, как обычно, удалось отвертеться от поползновений миссис Уизли, решившей во что бы то ни стало привлечь их к такому захватывающим дух занятиям, как формирование схемы рассаживания гостей, выбор рисунка кружева на салфетках и скатертях или составление палитры цвета глазури на огромном торте, обсуждение дизайна которого заняло три дня. В Магическом мире внезапно страшно возрос уровень преступности, и доблестные стражи порядка стали пропадать в Аврорате буквально сутками. А посему тяжкая обязанность поддакивать то одной, то другой счастливой матери будущих новобрачных легла на плечи Гермионы и Джинни. Последняя находила в этом определенную прелесть и иногда даже подавала осмысленные реплики, в отличие от угрюмых «Угу» и «У-у», которыми ограничивалась мисс Грейнджер.

Она уже давно бросила тщетные попытки объяснить окружающим всю важность работы, выполняемой ею в Министерстве. Родительницы искренне считали, что раз у древних книг и манускриптов, за редким исключением, ног не было, то и убежать они никуда не могли, следовательно, трудовой день ее должен был длиться с девяти до пяти и ни минутой дольше, как и пристало нормальной женщине. Робкие намеки на то, что иногда ей все-таки приходится задерживаться допоздна, отклика ни в сердцах, ни в умах увлеченных мамаш не находили. Джинни лишь с сочувствием смотрела на отчаянно зевающую Гермиону, небрежно листающую толстенные тома каталогов свадебных платьев и аксессуаров.

Вот потому-то, когда сэр Пратчетт произнес волшебное слово «свадьба», мисс Грейнджер не задумываясь согласилась ему помочь. Она только посоветовала подобрать костюм, больше соответствующий легенде об археологе из Британского Королевского Научного Общества, чем его любимая и прекрасная во всех отношениях повседневная бордовая мантия с золотым шитьем.

Затем по каминной сети Гермиона обрадовала Молли и Джейн сообщением о своем отсутствии на ежедневном собрании «Комитета по подготовке к Событию». Как она и ожидала, слово «командировка» возымело поистине магическое действие. Рты обеих женщин, находившихся в этот момент на кухне в «Норе», захлопнулись, словно по мановению волшебной палочки, а мистер Уизли на мгновение отвлекся от чтения «Пророка» и подмигнул ей, выглядывая из-за газеты.

Все оставшееся время мисс Грейнджер посвятила подготовке к путешествию. Рассчитала координаты аппарации до Уайтхорса, выбрала ближайший к месту раскопок поселок, откуда можно было без приключений добраться до захоронения и, возблагодарив технический прогресс, дотянувшийся до самых дальних и холодных уголков планеты, заказала по интернету перелет к пункту назначения. На следующее утро, собрав нехитрую поклажу в небольшую дорожную сумку, она отправилась на работу.

Вид начальника в маггловской одежде вызвал у нее массу противоречивых чувств, самым приличным из которых было удивление. Она не сразу поняла, что именно ее смутило в его наряде — то ли коричневый пиджак с кожаными заплатками на локтях и широкополая шляпа, лихо заломленная на лысой голове, то ли кнут в руках и «Кольт», висящий в кобуре на поясе. Правильно расценив ее растерянный взгляд, руководитель взмахнул палочкой и теперь на нем красовались твидовый костюм-тройка в клетку, шапочка охотника на оленей и лакированные туфли. Завершающим штрихом в этом неповторимом ансамбле стал сачок для ловли бабочек, который он сжимал в руках. Гермиона закашлялась. Сэр Пратчетт обеспокоенно поинтересовался:

— Что-то снова не так? Я вчера попросил наших специалистов по взаимодействию с магглами подыскать мне соответствующую одежду. Мистер Ромски сказал, что подобрал костюмы, основываясь на «данных кинема… кинематографического отображения известных маггловских археологов», — прочел он по бумажке и преданно заглянул взглянул на нее. — Как вам?

— Более или менее, — выдавила она. — Только там холодно. Надо обувь потеплее и верхнюю одежду… — Гермиона осеклась, заметив материализовавшееся в руках руководителя пальто в огромную серо-голубую клетку и высокие ботинки на ногах. Он вприпрыжку, словно пухлый мячик, поскакал к дверям, напоминая своей жизнерадостностью небезызвестного Карлсона:

— Мисс Грейнджер, нас ждут великие дела!

— И сачок я бы на вашем месте оставила, — уныло пробормотала Гермиона, уже начавшая подозревать, что в Датском королевстве далеко не все так гладко и энтузиазм начальника будет стоить ей еще немало нервных клеток.

— Почему, драгоценная вы моя?

— Не сезон…

* * *

От Уайтхорса до окрестностей поселка Ауюиттук они добрались быстро. Пока Гермиона осматривалась на местности и пыталась выяснить, где найти забронированный вертолет, сэр Пампилион совершил ознакомительную экскурсию в загон с лосями. Теперь, пытаясь соблазнить Гермиону прогулкой по пересеченной местности на этих дивных животных, он с надеждой заглядывал ей в глаза.

— Нет, — твердо ответила она, пресекая дальнейшие попытки воззвать к ее лучшим чувствам. — Вы знаете, сколько времени займет путешествие по земле? Да я и к свадьбе не успею! Что на это скажет Молли?

Сэр Пампилион, видимо, хорошо себе представлял, что ему может сообщить миссис Уизли. Его передернуло, и он заторопился:

— Где же этот ваш аппарат для летания?

— Моя «Старушка Бесс» всегда к вашим услугам! — раздался позади них веселый голос. Обернувшись, они обнаружили там довольного жизнью молодого человека в «стетсоне» и красном жилете, напоминающем спасательный. Он оглядел их с головы до ног и хмыкнул. — Это вы англичане, да? «Аппарат для летания»! Придумают же!

— Здравствуйте. Вы мистер Стоукс, не так ли? — Гермиона пожала протянутую ей руку, пытаясь не обращать внимания на его оценивающий взгляд. — Мы должны вылететь в самое ближайшее время, чтобы не нарушить расписание.

— О как! Тогда нам надо поторопиться, — махнул им пилот, приглашая следовать за собой.

— Да, — мисс Грейнджер решила покончить со всем этим сегодня. Сдерживать сэра Пампилиона, пользующегося моментом и порывающегося всесторонне изучить жизнь магглов, становилось все труднее — тот уже умчался рассматривать заляпанный грязью джип, подъехавший в этот момент на стоянку перед магазином, рядом с которым они проходили.

— Ученые! — понимающе протянул мистер Стоукс. — Небось, как от своих микроскопов отрываются, хуже детей малых становятся.

Гермиона поразилась такой точной и краткой характеристике своего непосредственного руководителя и с неким уважением посмотрела на шедшего рядом с ней молодого человека.

— Я, знаете, сколько их здесь повидал в последнее время? Как эту могилу раскопали, так просто отбоя от них нет — туда-сюда, туда-сюда! Чудные все такие! Прям как вы, — заключил он, подводя их немногочисленную группу к небольшому легкому вертолету, напоминающему голубоватую стрекозу. Сэр Пратчетт с сомнением покачал головой:

— Это неправильный аппарат, мисс Грейнджер! — мистер Стоукс уставился на него широко раскрытыми глазами. — Артур мне картинку показывал! Тут должны быть крылья!

Пилот поперхнулся. Гермиона вздохнула:

— Это — вертолет. Он летает при помощи лопастей, крутящихся сверху.

— Он полетит? Вы уверены? Молодой человек, имейте в виду, если этот агрегат не сдвинется с места, вы будете отвечать по всей строгости!

Гермиона за руку потянула не на шутку разошедшегося волшебника по направлению к вертолету. Мистер Стоукс покачал головой, провожая их взглядом:

— Лучше пьяные геологи…

* * *

Перелет прошел довольно спокойно, причем далеко не последнюю роль в этом сыграл шум винта, полностью заглушивший разглагольствования сэра Пампилиона насчет преимущества магических способов передвижения перед маггловскими. К середине пути, когда количество воздушных ям превысило все мыслимые и немыслимые нормы, а румяное лицо пожилого волшебника постепенно начало обретать благородную бледность с зеленоватым оттенком, он замолк окончательно, зажмурившись и вцепившись обеими руками в ремни, удерживающие его в кресле.

Гермиона, прижавшись носом к стеклу иллюминатора, с благоговением смотрела на расстилающееся под ними бескрайнее зеленое море, волнующееся и живое. Кое-где его разрезали блестящие лезвия рек. В туманной дымке на горизонте виднелись горные пики с закутанными в облака белоснежными вершинами. Пронзительно синее небо заставляло щуриться, ослепляя лучами низко висящего солнца. Гермиона давно наложила подходящее заклинание и теперь в тишине наслаждалась видом величественного и сурового края, простирающегося на многие сотни миль вокруг. Обычная тряска и неровности полета ничуть не смущали мисс Грейнджер, всецело захваченную зрелищем, открывающимся в иллюминаторе. Жаль, что нельзя будет задержаться здесь подольше.

Наконец, справа показались ряды палаток, над которыми вился легкий дымок. Несколько человек вышли на поляну, символизирующую собой взлетно-посадочную полосу с «тремя точками», и, задрав головы к небу, начали энергично приседать, размахивая конечностями в приветственных жестах, по всей видимости, пытаясь изобразить древнейший танец племени тумба-юмба «Здравствуй, Железная Птица! Ну и вы, белые люди, заходите, коль пришли…»

После вполне благополучного приземления сэр Пратчетт трясущимися руками попытался расстегнуть ремни безопасности, безостановочно икая и тряся головой. Гермиона с виноватым видом бросилась освобождать его из плена. Когда ей это удалось, он благодарно потрепал ее по щеке и, буквально вывалившись из вертолета на дрожащих ногах, растерянно опустился на пожухлую траву:

— Мисс Грейнджер, я больше никогда не сяду в эту штуку, — убежденность в его тоне не оставляла сомнений в принятом решении. Она уже хотела было заметить, что путешествовать маггловским способом было не ее идеей, но тут к ним подлетел встрепанный высокий худощавый мужчина в огромных очках в черепаховой оправе и рывком заключил путешественника в объятия, а затем, спохватившись, просто от души затряс его руку:

— Рад, очень рад! Весьма! Потрясен! Вы! Здесь! С нами! Светило! Я счастлив! — мужчина всхлипнул от переполняющих его эмоций. — Я вам все покажу! Когда мы получили сообщение о том, что вы прибудете сегодня! О-о-о… — он сделал небольшую паузу, чтобы набрать воздуха в чахлую грудь. Мисс Грейнджер воспользовалась этим, чтобы вклиниться в его пламенный монолог:

— Вы, наверное, доктор Фрейзер? Руководитель экспедиции? Весьма приятно с вами познакомится, — Гермиона оторвала доктора от несчастного сэра Пампилиона и, подхватив того под руку, решительно произнесла: — У нас слишком мало времени: профессор Пратчетт приехал ненадолго, специально, чтобы взглянуть на вашу таинственную находку. А посему не будем терять ни единой секунды! Мы готовы следовать за вами!

* * *

Промесив грязь минут пять, они добрались до входа или, вернее, «влаза» в захоронение, которое располагалось под скалой, одиноко торчащей между деревьями, что было крайне неудобно для исследователей-археологов, но, по всей видимости, хоть как-то утешало потревоженного в своей вечности шамана, чья могила здесь и находилась.

С трудом протиснувшись сквозь узкий проход вслед за доктором Фрейзером, волшебники очутились в довольно уютной пещере, освещенной мощными переносными электрическими лампами. Она была практически пуста, если не считать огромного каменного выступа в середине, на котором неведомым умельцем были высечены рунические знаки.

— Мы уже все вынесли отсюда. Находки датируются примерно первым-вторым веком нашей эры. Они инвентаризированы, помечены и отправлены для дальнейшего изучения. Но вот это… Пещера вырублена прямо в скале, и плиту можно вытащить отсюда, лишь отколов от основной породы. Мы уже сфотографировали все знаки — вдруг при отделении камень повредится? Хотя нарушать такое великолепие… Мы с властями еще не пришли к единому мнению, но факт остается фактом — наша экспедиция наткнулась на очередную загадку истории: почему древний инуитский шаман был похоронен по кельтскому обычаю и почему еще ни один из ведущих мировых специалистов по древним языкам не смог расшифровать эту надпись? Вся надежда только на вас, профессор.

— Вы что такое наплели ему в своем послании, мисс Грейнджер? — шепотом поинтересовался у нее сэр Пампилион, прищурившись и рассматривая таинственные письмена. Она в это время водила рукой со спрятанной в рукаве волшебной палочкой над древней надписью и бормотала заклинания. Закончив, Гермиона убрала за ухо свисающий на лоб локон и пожала плечами:

— Ничего особенного, сэр. Мне просто надо было, чтобы они беспрепятственно проводили нас сюда. Поэтому вы в настоящий момент являетесь светилом маггловской науки, а я ваша скромная ассистентка.

Гермиона обошла доктора Фрейзера, застывшего под действием наложенного на него заклятья, и поинтересовалась:

— Что скажете?

— Весьма и весьма любопытно, — сэр Пампилион потер подбородок и начертал палочкой в воздухе какой-то знак, озарившийся огненной вспышкой, а затем с шипением угасший. — Ага! — казалось, волшебник был чем-то страшно доволен: — Ну-с, моя бесценная мисс Грейнджер, мне бы хотелось для начала услышать мнение специалиста.

— Какое тут мнение. Полнейшая белиберда — эта надпись не несет в себе никакого смысла, похоже, ее здесь оставили для отвода глаз.

Сэр Пратчетт довольно гугукнул:

— Я всегда догадывался, что мы не зря платим нашим узким специалистам такую высокую зарплату! А еще что? Вижу, вижу по вашему довольному личику, что вы обнаружили то же, что и я!

— Конечно, — улыбнулась Гермиона старому волшебнику. — Сама плита — просто кусок скалы, а вот внутри нее есть какой-то магический артефакт огромной силы! Так что мы не зря сюда ехали. Ой, не зря, — она покачала головой, пока сэр Пампилион нараспев произносил заклинание. Письмена помутнели, смазались и, подернувшись дымкой, улетучились со своих мест, камень внезапно стал прозрачным, как стекло, и внутри они увидели странный предмет. Маг протянул руку и с шипением отдернул ее:

— Жжется!

Мисс Грейнджер что-то пробормотала и нахмурилась:

— Странно, но я не чувствую высокой температуры, — и, поддавшись внезапному порыву, быстро схватила артефакт.

— Очень любопытно, — задумчиво протянул сэр Пампилион, рассматривая находку, спокойно расположившуюся на ее ладони. Там, словно так и надо, лежал плоский, круглый кусок черного базальта с дыркой посередине, через которую был продет обычный обувной шнурок.

* * *

Возвращалась обратно Гермиона одна.

После того как они с сэром Пратчеттом привели пещеру в первозданное состояние, а странный магический камешек отправился в ее сумку, мисс Грейнджер сняла заклятье с доктора Фрейзера, и им пришлось еще битых два часа выслушивать его разглагольствования и изображать восхищение находками экспедиции. Приближение вечера ознаменовалось появлением неунывающего мистера Стоукса, вежливо напомнившего ученым, что «время — деньги» и возвращаться им надо уже сейчас. Сэр Пампилион впал в депрессию, вывести его из которой Гермиона так и не смогла, даже попытавшись убедить пожилого волшебника, что все время перелета он проведет в глубоком сне и попросту ничего не заметит.

Спасение пришло с неожиданной стороны — доктор Фрейзер, заметив странное состояние прибывшего светила, начал уговаривать последнего задержаться еще на денек, соблазняя его длительными научными дискуссиями, сытным ужином в теплой компании и питательным завтраком на лоне величественной природы в экологически чистой местности. Самым же главным аргументом стало сообщение о том, что на следующий день археологи собирались отправлять свои находки на «Большую Землю» при помощи автотранспортных средств. Оглядев богатый парк этих самых средств, сэр Пратчетт восхищенно всплеснул руками и со словами: «Артур будет завидовать мне всю оставшуюся жизнь!» — забронировал себе место в устрашающего вида вездеходе на гусеничном ходу. Полностью проигнорировав скептические возражения Гермионы и ее предупреждения о том, что подобное путешествие не будет коротким и слишком комфортным, непосредственный руководитель в приказном порядке отправил ее в путь, попросив передать Молли пламенный привет и пожелания всяческих благ.

Таким вот образом мисс Грейнджер и оказалась в вертолете одна, направляясь обратно в компании загадочного артефакта. Солнце висело где-то за горизонтом, окрашивая небо в грязно-серый цвет. Мир затягивало молочной пеленой белой ночи. Шум винтов, пробивающийся сквозь плотные наушники, нагонял сонливость. Гермиона запустила руку в карман и нащупала гладкую, словно полированную поверхность камня. Она достала его и принялась рассматривать. Обычная черная галька, но идеально круглая и с дыркой ровно по центру. Гермиона уже где-то слышала о подобном. Больше всего ей было интересно то, что, судя по замечательному шнурку с пластиковыми наконечниками, этот предмет был помещен в плиту совсем недавно.

Тепло разлилось по ее ладони. Она внимательно вглядывалась в непроглядную черноту камня, а пальцы неосознанно поглаживали абсолютно ровную поверхность. Это было так приятно. Постепенно ей стало казаться, что где-то в чернильной глубине замелькали далекие неясные искорки. Они сплетались в причудливый узор, соединялись и разбегались в разные стороны, приковывая взгляд, словно магнитом. Их бесконечное кружение затягивало и не отпускало. В голове у Гермионы опустело, она уже не замечала, что предмет в ладони из черного стал золотистым, испуская тусклое свечение, которое разлилось по всему ее телу и теперь волнами растекалось по салону вертолета. Машина начала вибрировать. За бортом все покрылось непроглядным мраком. Откуда-то набежали огромные тучи и засверкали ослепительные вспышки молний. По стенкам кабины побежали искры. Что-то затрещало, вертолет тряхнуло так, что у Гермионы, уставившейся пустыми глазами в одну точку, клацнули зубы, и она, очнувшись, в ужасе начала озираться вокруг.

Они падали. Это не вызывало никаких сомнений. Машину бросало из стороны в сторону, от ослепительного сияния ломило в глазах, на стенках салона бесновались сотни маленьких молний. Надо было срочно достать палочку и остановить этот кошмар. Она еще не знала, что будет делать, но в ее силах было хотя бы замедлить их падение. Трясущимися руками Гермиона полезла в рукав и тут же с диким воплем отбросила деревяшку куда-то в сторону: на пальцах вздувались волдыри ожогов, а палочка, валяющаяся в углу, мерцала и искрила. Ломая ногти, не обращая внимания на боль, Гермиона рвала ремни безопасности. Помочь им сейчас могло только ее волшебство. Она упала на колени и, цепляясь за кресла, начала пробираться к противоположной стене. Ей оставалось доползти совсем немного, когда шум винтов окончательно смолк, наступила звенящая тишина, от которой закладывало в ушах, затем удар невероятной силы потряс машину, и все вокруг погрузилось в темноту.

* * *

Ее привел в чувство дождь: холодные косые струи, словно пощечина, больно хлестали по лицу. Гермиона долго не могла понять, где находится и что произошло. Со всех сторон ее обступала давящая мгла, с клубящимися загадочными тенями. Мисс Грейнджер запаниковала, когда поняла, что совершенно не чувствует свое тело. Кружилась голова, а шум в ушах не давал сосредоточиться. Хотелось плакать. Осторожно, по миллиметру, ей все же удалось перевернуться на бок и кое-как подняться на колени. Она глубоко дышала, пытаясь справиться с подступающей к горлу тошнотой. Руки и ноги дрожали. Гермиона опустила голову и уперлась лбом в холодную мокрую землю. Воспоминания завертелись, сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе. Камень, свечение, молнии, падение, палочка… Ей удалось спастись… Мистер Стоукс! Он же остался там! Где же?

Ответ пришел совершенно неожиданно: раздался жуткий треск, заставивший ее резко поднять голову — справа огромным цветком набухало пламя, раздался мощный взрыв, и останки вертолета разлетелись между деревьями. Гермиону обдало горячим воздухом и снова вдавило в землю взрывной волной. Когда гул в ушах смолк, она вскочила на ноги и рванулась было в ту сторону, но вскрикнула от резкой боли в ноге и, упав, бессильно смотрела на огненный дождь из пылающих обломков. Сидя на земле, обхватив себя руками, она раскачивалась из стороны в сторону, и слезы, текущие по щекам, смешивались с каплями дождя.

Сколько прошло времени, прежде чем Гермиона немного успокоилась и смогла доковылять до места катастрофы, неизвестно. Она стояла, с отчаянием глядя на догорающий остов вертолета. Голова кружилась, затылок разламывался от боли, ее рука нащупала там что-то липкое и горячее. Гермиона тупо уставилась на пальцы, с которых капала кровь. Медленно вытерла их о грязный, мокрый пуховик, порванный в нескольких местах и, прислонившись щекой к ближайшему дереву, обняла его, закрыв глаза. Шершавая и мокрая кора царапала лицо, но ей было все равно.

Внезапно позади раздался треск. Сердце екнуло, и она медленно повернулась. Прямо перед ней стоял огромный черный медведь. Тугие шары мускулов перекатывались под толстой лоснящейся шкурой. В глазах зверя сверкало еще не погасшее пламя пожара. Он перевел взгляд на замершую от испуга Гермиону, в голове которой внезапно всплыла информация о том, что поворачиваться спиной к животному и бежать нельзя ни в коем случае. Непонятно с чего ей это померещилось, но факт остается фактом — медведь коротко рыкнул, и она ринулась прочь, не разбирая дороги, забыв о больной ноге, которая, впрочем, дала о себе знать буквально через несколько шагов, подвернувшись и заставив Гермиону снова взвыть от боли. Она упала и, пытаясь неуклюже отползти от грозного животного, медленно надвигающегося на нее своей огромной темной массой, уперлась спиной в дерево. Пальцы царапали землю, набирая в горсти прелые, мокрые иглы и грязь, безуспешно нащупывая что-то…

— Мамочка, — беззвучно прошептала Гермиона и второй раз за сегодняшнюю ночь потеряла сознание.

* * *

Она уже двадцать минут лежала и бездумно пересчитывала бревна на потолке. За несколько дней, проведенных здесь, Гермиона досконально изучила все сучки на балках, полоски на тканых ковриках и небольшой кусок тайги, видневшийся в маленькое подслеповатое окошко. Вот уже три дня, как она не вставала с узкой кровати, что стояла в углу небольшого бревенчатого домика, состоявшего всего из одной комнаты с очагом, столом, парой стульев, небольшим шкафчиком для посуды, топчаном,и огромным ларем, у противоположной стены, служащим теперь постелью для хозяина данного помещения.

Когда мисс Грейнджер открыла глаза и увидела все это впервые, ее единственным желанием было разреветься и кинуться на шею своему спасителю, с хмурым видом протягивающему ей граненый стакан со странного вида пойлом. Но именно наружность героя и не позволила Гермионе столь бурно выразить восторг по поводу счастливого избавления из могучих медвежьих лап смерти. Да, что-то не слишком он напоминал сказочного принца своей окладистой черной бородой и длинными волосами, забранными сзади в странного вида «хвостик». Его колючие глаза буравили Гермиону из-под вечно нахмуренных бровей, между которыми залегла глубокая складка.

— Где я?

Мужчина лишь поднес стакан ближе, практически ткнув его ей в лицо. Гермиона колебалась буквально одно мгновение: ведь он спас ее не для того, чтобы сразу отравить, правильно? Понятно, что на свете существует множество разного рода маньяков, а им не всегда хватает подопытных для кошмарных экспериментов. Особенно здесь, в лесу, где на сотни миль вокруг ни одной живой души. Бедняга… Мисс Грейнджер вздохнула и залпом опрокинула в себя неизвестную на вид жидкость, на вкус напоминающую так же что-то неизвестное, но страшно противное. С усилием глотнув, она поморщилась:

— Спасибо, — и, помедлив мгновение, добавила. — За все.

Оставив без внимания эту реплику, мужчина откинул лоскутное одеяло с ее ног. Она только и успела охнуть, прежде чем готовые вырваться у нее слова возмущения застряли в горле, из которого раздался лишь слабый писк: вместо правой ноги у нее было нечто багровое, невероятно распухшее, покрытое мелкой сеточкой капилляров, проступающих сквозь тонкую, натянутую до предела кожу. Гермиона попыталась пошевелить пальцами. Ничего не получилось. Она совершенно ничего не чувствовала. Нервный смешок больше напоминал рыдание:

— Это моя нога, да?

Мужчина посмотрел на нее с интересом. Голова Гермионы начала кружиться, сознание заволокло туманом, отгородившим ее от кошмарного видения своих синюшного цвета пальцев. Она хихикнула:

— Вы мне ногу отрежете?

Он фыркнул, доставая с полки небольшую банку. С негромким «чпоканьем» открыл крышку, и едкий запах заполнил небольшой домик.

Мисс Грейнджер поморщилась, попытавшись закрыть нос, но ватные руки не слушались. Ей казалось, что тело, наполненное горячим воздухом, сейчас оторвется от грешной земли, и она взлетит, помахивая, словно крыльями, веселеньким разноцветным одеялом своему неразговорчивому спасителю. Представив, как чинно проплывает у него над головой, изображая дирижабль, Гермиона вновь захихикала:

— Вы меня чем-то опоили!

Он закатил глаза. Ей внезапно стало жаль себя до безумия: лежит здесь одна, без мамы и папы, без друзей, даже без Молли. Соленые капли моментально брызнули из глаз. Она заревела в голос, захлебываясь рыданиями, ощущая себя всеми брошенной, страшно одинокой в этом огромном мире и совершенно никому не нужной, в том числе этому лесному жителю, который не торопясь втирал жирную мазь ей в ногу. Закончив, он задумчиво посмотрел на всхлипывающую Гермиону, из зажмуренных глаз которой градом катились слезы. Прохладная ладонь накрыла ее лоб, принося секундное облегчение, и мягко провела по волосам. А впрочем, может быть, это ей и показалось, потому как в голове у Гермионы все смешалось, разум помутился, и она уже не могла с уверенностью сказать, что из привидевшегося ей в этот жуткий период было реальностью, а что — игрой больного воображения.

Мисс Грейнджер и раньше часто снились кошмары. Сейчас они все разом всплыли в воспаленном сознании, населяя его горячечными образами.

Она снова сидит в холодном зимнем лесу, голодная и трясущаяся от страха, с сердцем, разрывающимся от боли и тоски. Тени дементоров кружат над головой, тугие змеиные кольца с шуршанием сжимают ее в своих смертельных объятиях. Грудная клетка разрывается от страстного желания вздохнуть. Глаза вылезают из орбит, воздух с хрипом вырывается из легких, и рот широко раскрыт в бесплодной попытке глотнуть хоть каплю живительного кислорода. И голоса… голоса, постоянно звучащие в голове и заставляющие желать только одного: чтобы они замолчали. А они все шепчут, смеются, зовут за собой, грозя, умоляя и издеваясь. Короткий женский визг: «Грязнокровка!» — и страшный безумный хохот. — «Круцио! Круцио! Круцио!» И тело корчится в невыразимых муках, а из надсаженной гортани никак не может вырваться спасительный крик, от которого проснешься, очнешься, и весь этот кошмар останется там, за гранью реальности… Кругом огонь. Рушатся стены, вопли, стоны, вспышки заклятий и кровь, с бульканьем вытекающая из разорванного горла. Красная липкая жидкость почти доползла до носка ее ботинка. Она в ужасе отдергивает ногу, но алая масса, словно живая, протягивает жадные щупальца, пытаясь поглотить и растворить в себе, просачиваясь сквозь одежду, намертво въедается в тело, которое начинает пылать и сотрясаться мелкой дрожью. Гермиона захлебывается собственным криком, когда, поднеся пальцы к глазам, видит под прозрачной кожей, бешено пульсирующие сосуды.

В бредовые видения прошлого странно вплелось настоящее: ощущение прохлады, осторожные прикосновения сильных рук, пытающихся поддержать ее, пока рот тянется к живительной влаге, приносящей облегчение лишь на мгновение и шкворчаще испаряющейся в пожаре, окутывающем Гермиону.

Она даже не поняла, что все закончилось: просто однажды вместо очередной порции галлюцинаций заметила прямо перед собой пару внимательных голубых глаз, странно смотрящихся на белой пушистой собачьей морде. Гермиона провела языком по обветренным пересохшим губам:

— Я тебя не знаю, уйди. Ты чей-то чужой кошмар…

Холодный мокрый нос уткнулся ей в щеку. Горло саднило. Но, как ни странно, собственный слабый голос помог окончательно прийти в себя. Псина, стоящая на задних лапах, опираясь передними о край кровати, радостно тявкнула. Тут же открылась дверь и в нее, нагнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, вошел ее давешний спаситель, все такой же худощавый, бородатый и хмурый. Он коротко свистнул, и пес, покрытый густой шерстью, лизнув шершавым языком тонкую руку, белеющую на одеяле, смешно виляя задом с прижатым к боку пушистым колечком хвоста, выбежал из домика.

Гермиона ощущала жуткую слабость. Бессильно лежа на подушке и не в состоянии даже приподняться, наблюдала за тем, как мужчина снял с очага котелок, вылил содержимое в чашку и направился к ней. Осторожно приподняв ее за плечи, он терпеливо ждал, пока она жадно глотала теплое душистое питье. Все так же молча опустил ее обратно, поставил чашку на стул, придвинутый к кровати, на котором стояла еще небольшая миска с водой и висящей на ее краю тряпочкой, уже знакомая банка с мазью, и привычным жестом откинул нижний край одеяла, обнажив ноги. Гермиона зажмурилась. Приоткрыв один глаз, она увидела сначала свои миленькие пальчики с облупившимся лаком на ногтях, а затем и знакомые стройные щиколотки, одна из которых, правда, была еще не совсем естественного цвета, но уже не пугала своим видом, а совсем даже наоборот радовала своим наличием.

Гермиона судорожно вздохнула и перевела сияющий взгляд на стоящего рядом мужчину:

— Вы настоящий волшебник! — он поперхнулся. — Это просто чудо! Вы второй раз спасли мне жизнь! Я ваша должница.

«Волшебник» помедлил минуту, словно собираясь что-то сказать, но, махнув рукой, развернулся и пошел обратно к очагу. Мисс Грейнджер прикрыла глаза и, закутываясь в одеяло, внезапно с ужасом осознала, что под ним на ней ничегошеньки нет. Совершенно. Вспыхнув как маков цвет, Гермиона поежилась, проводя слабыми пальцами по выпирающим ребрам, торчащим острым косточкам таза и голым бедрам, но тут же приказала себе успокоиться, изо всех сил пытаясь подавить нервную дрожь. Это вполне естественно, ведь, во-первых, ее одежда, наверняка, пришла в негодность, а во-вторых, у нее был жар. Представив себе, что этот угрюмый и мрачный тип разглядывал ее беззащитное обнаженное тело и дотрагивался…

Она скосила глаза на мисочку с водой и тряпочку. Тэээк-с! Сразу же захотелось провалиться сквозь землю. Гермиона осторожно высунула нос из своего одеяльного кокона: хозяин дома деловито гремел посудой, совершенно не обращая внимания на терзающуюся Гермиона. Она шмыгнула носом. В конце концов, это экстремальная ситуация. И, по всей видимости, ее прелести не произвели на него особого впечатления. Вполне вероятно, что его вообще не интересуют женщины. При мысли о том, кто может интересовать одиноко живущего посреди леса мужчину, она вспыхнула до корней волос. Гермиона решительно накрылась одеялом с головой, отгоняя от себя красочные картины порока и разврата, в которых погряз этот угрюмый человек. Мерлин, вот уж никогда она не думала, что у нее столь бурное воображение! Она засыпала под мерный стук ложки о стенки кастрюли, а в голове кружились, сменяя друг друга, странные видения, нелепые и будоражащие одновременно.

* * *

А потом потекли дни, наполненные тоской, однообразием и скукой. Каждое утро «лесник», как окрестила его Гермиона, накормив ее и оставив рядом с кроватью на стуле немного еды на день и кувшин с отваром, уходил на охоту. Взяв со стены ружье, набив рюкзак какими-то железками, он, свистнув белоснежному псу, покидал вместе с ним жилище и возвращался уже под вечер, кидая на скамейку мохнатые тушки мертвых животных. Мисс Грейнджер тихо наблюдала за манипуляциями хмурого мужчины у очага, спустя некоторое время благодарно принимая из его рук миску с теплым и наваристым бульоном.

Головокружение прошло уже на второй день, после того как она очнулась. Нога еще болела, но все попытки переубедить хозяина дома, перед уходом многозначительно гремящего эмалированным ведром с крышкой и оставляющего его под кроватью, в том, что она вполне самостоятельная и здоровая женщина, способная хотя бы в этом плане позаботиться о себе, не возымели ни малейшего эффекта. Он только хмыкал, глядя в ее раскрасневшееся лицо, и спокойно уходил, не забывая предварительно запереть дверь на засов. Дни Гермиона пыталась заполнить разными полезными делами: лежала, переворачиваясь с боку на бок, смотрела в потолок, считала сучки на бревенчатых стенах и балках дома, вспоминала сложные арифмантические формулы и хрупкие лингвистические конструкции своих любимых мертвых языков, упорно не желавших задерживаться в мозгу, отупевшем от ничегонеделания и одиночества.

Потом она начала петь. Слуха, как, впрочем, и голоса, у мисс Грейнджер никогда не было, о чем окружающие ставили ее в известность бессчетное количество раз. Потому она совершенно не смутилась, когда при воодушевленном исполнении очередного шедевра Селестины Уорлок, единственной из всех известных ей певиц, чей репертуар показался ей достойным сложившейся ситуации, от двери раздались странные звуки, похожие на карканье, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся смехом. Нимало не расстроившись, Гермиона продолжила самозабвенно надрываться во все горло, похлопывая себя в такт по бедру:

Не надо думать, что я твоя раба,

Не надо думать, что я вернусь туда,

Где любила тебя,

Забывая о том, что Ведьма-а-а!

Я бросаю пучок ядовитой травы

В колдовской свой чан, не боясь молвы,

Мне тебя погубить

Успеть бы-ы-ы!

И каждую ночь я тебе буду сниться

С волосами, рассыпанными по оголенным плечам.

И каждую ночь я, будто жрица,

Приносить тебя буду в жертву своим богам…

Шепчу быстрее заклинанье горя-а-а-а,

Ты теряешь силы, умирает воля-а-а-а.

Говорила ж тебе:

Не трогай мою гордо-о-ость!

Не поверил, так заплати вдвойне,

Серебра и злата не надо мне.

Ты гори в огне моем

За свою подло-о-ость!

И каждую ночь я тебе буду сниться

С волосами, рассыпанными по оголенным плечам.

И каждую ночь я, будто жрица,

Приносить тебя буду в жертву своим богам…

Белоснежный пес, вбежавший вместе с хозяином, недовольно гавкнул, прекратив тихонечко подвывать замолчавшей Гермионе, и лениво растянулся под столом, поглядывая голубым глазом на свою пустую миску. «Лесник» стоял, привалившись к косяку, и пытался откашляться после бурного приступа веселья. Допев арию, Гермиона гордо посмотрела на него и заявила:

— Принимаются заявки! — она тут же осеклась, стушевавшись. — Вы можете написать на бумажке. Простите меня, я не хотела…

Ее виноватый до невозможности вид, очевидно, привел хозяина дома в хорошее расположение духа. Он не стал по обыкновению хмуриться и угрюмо сопеть, а устало опустился на стул и прикрыл глаза. В его густой бороде мелькнула усмешка.

* * *

На следующий день был выходной. Гермиона решила именно так, потому что «Лесник» не пошел на охоту, а с удовольствием проспал все утро, и разбудило его только недовольное позвякивание собачьей миски и бурчание в животе. С тяжким вздохом поднялся он с довольно жесткого ложа и, на ходу застегивая рубашку, поймал на себе взгляд Гермионы, тут же виновато забегавший по комнате. Она моментально нашла себе оправдание: развлечений здесь было не так уж и много. Черт! Она снова нырнула в спасительную темноту под одеяло: хорошенькое занятие — пялиться на полуголого мужчину! Хотя, надо признать, несмотря на всю его бледность, под ужасными толстовками в полосочку, которые он предпочитал носить, скрывалось вполне мускулистое, поджарое тело с практически безволосой грудью и подтянутым животом… Она застонала. Да что же это делается! Надо думать о Роне! Вспоминать его нежность, его заботу и доброту. Какого Мерлина ей вообще пришло в голову любоваться чьим-то животом, да еще обращать внимание на его подтянутость и разглядывать интересную пряжку на ремне джинсов — оскаленную кабанью голову? Мамочки! Очень интересная пряжка!

Гермиона осторожно подняла глаза выше и скользнула взглядом по заправленной за пояс рубашке, черной бороде и, остановившись на вопросительно поднятой брови мужчины, стоящего возле ее кровати, промямлила:

— Это от голода…

Он только хмыкнул и снова вернулся к прерванному занятию — приготовлению завтрака. На сей раз в веренице его кулинарных шедевров, обычно состоящих из пары лепешек и чашки ароматного чая, появилось добавление в виде густой клейкой массы, вязко тянущейся за ложкой. Гермиона с подозрением принюхалась. Вероятнее всего, эта размазня должна была символизировать собой кашу. С тяжким вздохом она принялась за еду, стараясь морщиться как можно меньше под строгим взглядом хозяина дома, который, по всей видимости, был полон решимости разнообразить их рацион диетической пищей.

Расслабившись после плотного завтрака, чувствуя приятную тяжесть в желудке и мерзкий привкус во рту, мисс Грейнджер решилась, наконец, обратиться к своему спасителю с просьбой. Она опустила на пол ноги, которые сразу же утонули в густом меху валяющейся возле кровати огромной шкуры белого медведя. Завернувшись в одеяло, Гермиона осторожно поковыляла к столу, за которым сидел мужчина и сосредоточенно чистил какие-то железки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся капканами и ловушками сложнейшей конструкции.

— Гм-гм… — тихо дала она о себе знать.

Не прерывая своего увлекательного занятия, «лесник» покосился на ее голые ноги с поджатыми от холода пальцами.

— Могу я вас попросить?

Он хмыкнул. Гермиона решила идти до конца:

— Мне бы очень хотелось помыться. Немного.

Она старательно рассматривала висящие на стенах связки сушеных грибов и огромные, лихо закрученные рога дикого козла, прибитые над очагом. Звук шагов и грохот двери были ответом на ее просьбу. Гермиона плюхнулась на ближайший стул. Белоснежный пес, похожий на небольшого медвежонка, вразвалочку подошел к ней и уткнул голову ей в колени.

— Рассердила я твоего хозяина, да? — она потрепала густую шерсть за висящим собачьим ухом. Голубые глаза блаженно зажмурились. — И как вы с ним ладите? У меня от него мурашки по коже, — продолжила Гермиона жаловаться благодарному слушателю, счастливо помахивающему хвостом. — Тяжело, наверное, жить здесь одному, в глуши… Да еще и немому… Ему повезло, у него есть ты.

Она опустилась на пол и обняла пса за шею, зарывшись лицом в густой мех. Так они и просидели, пока от двери не раздался свист и мохнатый друг человека, повинуясь ему, не выбежал наружу. Гермиона наблюдала за тем, как мужчина поставил на огонь ведро с водой, притащил деревянную лохань, мыло, полотенце, носки и очередную фланелевую рубашку отвратительного коричневого цвета. Наполнив импровизированную ванну водой, «лесник» бросил на одинокую фигурку мисс Грейнджер непроницаемый взгляд, взял топор, стоящий возле двери, и вышел.

* * *

Нет, все-таки ванна — великая вещь! Как мало нужно женщине для счастья: всего лишь почувствовать себя чистой. Довольная жизнью и собой, Гермиона сидела у окна, одетая в носки и рубашку, доходящую ей почти до колен, сушила влажные волосы и думала о вечном. В частности, почему мужчина с обнаженным торсом, колющий дрова, выглядит… м-м-м… столь занимательно с эстетической точки зрения? В прошлом у нее было слишком мало объектов для исследования подобной натуры. Интересно, это всегда так притягивает? И немного пугает?

Темные волосы, прилипшие ко лбу, пот, поблескивающий на крепкой спине, по которой так и хочется провести рукой, чтобы почувствовать мускулы, рельефно перекатывающиеся под кожей при каждом размашистом движении. Маленькие бисеринки влаги собираются в ложбинке позвоночника в тягучую каплю, и она медленно стекает вниз, исчезая за поясом потертых джинсов, ладно сидящих на худощавых бедрах. Гермиона облизнула вмиг пересохшие губы.

Хозяин дома предавался своему нехитрому занятию с таким остервенением, словно решил произвести лесозаготовку на всю зиму в один день. Взмах, удар. Взмах, удар. Поленья разлетаются в разные стороны. Вот он наклоняется, чтобы установить очередной чурбак и снова: взмах, удар. Она застыла, прижавшись носом к стеклу, совершенно не думая о том, что стоит ему поднять взгляд, и он увидит ее огромные глаза и полуоткрытый рот. Гермиона почти забыла, где находится, заворожено следя за руками, держащими топор. Мужчина остановился, вытирая лоб тыльной стороной ладони, и пальцы ее разжались, роняя на пол мокрое полотенце: на предплечье «лесника», убивая своей реальностью, темнела метка Пожирателя Смерти.