На янтарных островах (джен)

– Греби к берегу!

Она рявкнула, перекрикивая шум волн, и для верности махнула рукой. Голос был хриплым, низким, будто бы солёным, пропитанным морским воздухом. А обладательница его выглядела как моряк-оборвыш: растянутая, выцветшая грязно-аквамариновая майка, которая позволяла ей почти сливаться с морем, широкие в жирно-мокрых пятнах серые штаны, ботфорты из непромокаемой драконьей кожи. Выделялся только изумрудный платок, повязанный на пиратский манер на чёрных волосах. Обветренное смуглое лицо с высокими скулами, тонкими потрескавшимися губами и горячими чёрными глазами было обращено к горизонту.

Несмотря на кажущуюся бедность наряда, Жаклин де Сель была побогаче многих вершаков, как она называла жителей Верхних островов. Говорили, будто ей хватит средств на безбедную жизнь на трех островах (чтобы на одном жила, на другом отдыхала, а на третьем принимала гостей), но ей нравилось её дело. Она была добытчицей янтаря – точнее, главной в их банде. Полулегалка, она отдавала часть добытого в государственную казну, а часть сбывала на контрабандных рынках. Сколько находилось у неё по факту, не знал никто, даже члены её команды. Официально же она была рыбачкой: вечно к морю, у моря, в море и дальше по падежам. Она обожала эту стихию.

Жаклин зашла в воду, и бушующие, вздымающиеся волны подарили штанам новые пятна, почти заливаясь в высокие сапоги.

– Сюда греби, мать твоя акула! – горланила она одинокому рыбаку из её команды, чья лодка виднелась неподалеку.

Парень и без того махал веслами без остановки, пыхтя и отплевываясь от морской воды – напуганный скорее грозным видом главаря, чем непогодой. А ругалась Жаклин скорее по привычке, чем действительно злясь. Всё-таки не раз приходилось сматывать удочки (в прямом смысле), скрываясь от государственного патруля.

Когда лодка подошла совсем близко, она подтянула её к берегу почти по-мужски сильными, загорелыми руками.

– Какого морского дьявола ты туда вышел?! Не видел разве, что на горизонте? Что ловить собрался, дохлых головастиков? – разразилась рыбачка тирадой, когда закрепила лодку, привалив большим валуном верёвку, к которой та была привязана.

Порывистый ветер трепал её просоленные волосы и сушил без того шелушащуюся кожу на щеках и плечах. Парень, хоть и был новеньким в команде, знал, что отвечать что-либо бесполезно. Он только поджимал губы, помогая забирать снасти из лодки и накрывать её брезентом.

Жаклин ещё раз глянула на горизонт, сплюнула на прибрежный песок, пробормотала: "Собачья погода..." – и зашла в сарайчик, служивший им прибежищем.

В ветхом, продуваемом всеми ветрами сарайчике команда контрабандистов (о нет – рыбаков, конечно!) собралась скоротать вечер за картами. Нет, не мореходными – игральными.

– Сдавай, Жако, не тяни!

Она косо глянула на обращавшегося к ней моряка и будто нарочито ещё раз тщательно перетасовала пухлую, запятнанную жирными пальцами, пахнущую рыбой колоду, и лишь затем стала сдавать.

Её называли исключительно мужским сокращением – Жако. И никто не хотел рисковать, чтобы ненароком не получить гарпун между глаз, а то и не между. Единственным человеком, от которого она терпела обращение Жаклин, была ее бабушка, жившая на одном из южных Нижних островов в бедном рыбацком посёлке. К сожалению или к счастью, они виделись совсем не часто – ведь при такой работе совсем нет времени на проведывание бабушек.

Жако глянула в свои карты и усмехнулась. Крупная рыбка попадётся ей этим вечером...

* * *

День обычного рыбака начинался часов в шесть утра, день контрабандиста – в половине четвёртого. Жаклин была на ногах уже с трёх – даром, что вечером выпила, а до полуночи обирала в карты свою команду. Да, удача ей вчера улыбалась щербатой улыбкой отца-пирата и его матери, бабки-ведуньи. По этой линии ей достался дар предсказывать – неважно, что: погоду на море или на суше, траекторию перемещения островов или расположение янтарных месторождений, исход пари или карточной партии. Нельзя сказать, что она беззастенчиво пользовалась своими способностями, но иногда, иногда...

Жако в два приёма втащила в лодку потяжелевшую от добычи и пропитавшей воды сеть. Улов сегодня что надо – после вчерашней-то бури. Правда, для добычи янтаря погодка совсем неподходящая: вода мутная, тут и дна не разглядишь. Придётся переждать, когда море, насытившись разбитыми о скалы китами, а то и несколькими моряками-неудачниками, успокоится, уляжется тихо и станет довольно рокотать своими волнами.

Схватив одну рыбёшку покрупнее, Жако вспорола ей брюхо ножом одним выверенным движением, насадила на гарпун и передала негласному коку их команды. Вот и обед. Она довольно потянулась, хрустнув затёкшими суставами шеи, и растянула губы в улыбке, отчего трещины на них разошлись, и выступили солёные капли, которые она машинально слизнула.