Ведьма (джен)

Хорошо, начну сначала. Кто я?

Если посмотреть со стороны селян, то я самая что ни на есть простая ведьма. Почти все церковники именуют меня порочным сосудом, посланницей темных сил и прочими «приятными» уху любой женщины эпитетами. Надо сказать, что мои чуть отливавшие рыжиной волосы только подкрепляли такое мнение. Если смотреть со стороны властей — маг-ренегат, не подчиняющийся никакой зарегистрированной организации, что пока не запрещено, но смотреть косо, благодаря селянскому мировоззрению, более, чем обязательно. Со стороны ныне упраздненного, но жаждущего восстановления Капитула, я маг-недоучка, эдакий выкидыш системы образования чародеев. Несмотря на не самые гладкие отношения с человеком, в свое время хорошо проводившим время с дамой свободных взглядов, которая меня впоследствии родила, его взгляды на Капитул и его членов передались мне, поэтому я всегда старалась держаться от них подальше.

Лет до девяти я жила при замке Атра-Холл, родовом замке семьи Молбург на юге Редании. Росла среди многочисленных детей прислуги вроде поваров, ключниц, псарей и прочих. Единственные привилегии, которые отличали меня от большинства — это то, что, когда я схватила оспу, меня лечил хозяйский лекарь, и образование. Что было весьма странно для меня тогда. Хозяева замка и раньше, хоть и изредка, но отправляли подающих надежды простолюдинов на обучение в специализированные заведения. Но, во-первых, чаще всего это были юноши, а во-вторых, их именно отправляли учиться с уговором вернуться и служить при замке. Я же осталась учиться фактически на дому, причем не в местной церковной школе для простолюдинов. Меня обучали вместе с детьми более «высокой масти» — дочерьми кастеляна, целителя и придворных рыцарей. Высокомерные и расфуфыренные девицы вечно смотрели на меня, как на раздавленную коровью лепешку, но, говорить что-то в открытую или тем более трогать, боялись по двум причинам. Во-первых, детство среди плебеев, коими считались все, у кого одежда дешевле на пару крон, чем у них, научила меня правилу «не жди, ударь один раз, но так, чтобы запомнили», — так будет лучше всем. Во-вторых, ходил слух, что, пусть наполовину и вне брака, но по праву рождения я выше любой из них, и меня держат как последний резерв, если вдруг овдовевшая молодая графиня все же не выйдет замуж и не родит законного наследника.

Репутация графини, как не самой благочестивой дамы в свое время, по сути, спасла мою шкуру. Благодаря тому, что ей не слали из-за этого сватов, моя жизнь имела цену. Слуг лечили либо храмовники, либо, если очень повезет, бродячие знахари, но ни те, ни другие чаще всего не были корифеями. В семь я заболела оспой. Меня лихорадило сутками, пока местный лекарь не взялся за мое лечение.

Именно тогда меня стали посещать странные сны. В них я летала. Оспу удалось вылечить, но сны посещать не перестали. Остались и оспины, которые, как утверждали окружающие, почти незаметны, но мне всегда казалось, что они прямо бросаются в глаза.

Совершенно не помню, кто рассказал мне впервые о моем происхождении, так как была слишком мала. Не то одна из кухарок, не то ключница, не то подвыпивший кастелян. Но такие теории строили все дети, кому не было лень, так как далеко не все прислужницы женского пола, имевшие детей, состояли в законном браке. Поэтому я не особо серьезно к этому относилась. К тому же другие утверждали, что меня родила умершая где-то через год после моего рождения поломойка, нагулявшая брюхо то ли с наемником, то ли с бардом. По большому счету, наслушавшись историй от других детей, мне стало все равно. Крыша над головой у меня была, кровать тоже, да и кормили хорошо. Чего еще желать не пойми откуда взявшемуся ублюдку?

Так или иначе, когда мне было шесть, на кухню спустился стюард кастеляна и, пояснив только, что это приказ хозяев, забрал меня. Даже перед приездом короля Визимира прислуга так не драила полы, как мое несчастное шестилетнее тельце. Мне казалось, что с меня заживо сняли кожу и еще зачем-то запихнули в дурацкое на вид, колющее и к тому же неудобное платьице. После меня отвели в комнату, где меня и остальных девочек ждал престарелый мастер Камель.

После занятий платье сдавалось обратно. Процедура стала повторяться дважды в неделю. За три года я прилично освоила чтение, счет, этикет и историю и еще пару нехитрых наук. К этому времени один престарелый сластолюбец знатного происхождения таки повел под венец графиню. Спустя несколько лет появились признаки результативности брака у графини, которые в последствии оказались ложными. А меня забрал странноватый мужик в необычного вида дублете. Жесткие и холодные, словно высеченные из камня, но все же в чем-то притягательные черты лица отдаленно напоминали мои. Было понятно, кем он мне являлся, но вслух это было произнесено всего раз.

Помню нашу первую встречу. Меня вызвали к вратам у Северной башни, где в покоях кастеляна меня и ждали.

— Алисия. Твой отец. Артур де Верес. Теперь он будет о тебе заботиться, — без вступления пояснил уже явно принявший на душу хозяин покоев.

Мой родитель молча встал. Осмотрел меня сверху вниз, подошел, отвернул мне губу и осмотрел зубы. Забавно. Словно выбирал лошадь. Кивнув кастеляну, он впервые обратился ко мне:

— Ездить верхом умеешь?

За меня ответил кастелян:

— С шести лет на взрослом коне. Еще ни разу не выпадала из седла.

Именно этот пьянчуга и посадил меня на того гнедого, еще плохо объезженного здоровяка, решив с залитых с утра глаз, что это хорошая идея. Не знаю, как я удержалась, но в какой-то момент он вдруг успокоился и даже стал слушаться, чего раньше от него не могли добиться ни конюхи, ни граф, ни сам кастелян. Старый граф, желая распустить перья перед молодой супругой, быстро прибрал гнедого к своим рукам, правда, высказав свое одобрение за работу. За это мне стали иногда разрешать кататься на одной из кляч до тех пор, пока она не отбросила копыта.

— Чудно, — сухо, даже слишком холодно для столь одобрительно определения ответил мой новый опекун. — Дорога дальняя, выезжаем немедленно. Собирайся.

Сборы заняли считанные минуты. Обычно скупые повариха и ключница даже собрали мне небольшой паек в дорогу. Кастелян отдал мне старую дорожную одежду своего выросшего сына.

Когда я вышла во дворик перед воротами, архимаг Артур де Верес церемонно целовал руку хозяйке замка, а старый граф, чуть ли не выпрыгивая из штанов, дабы показать свою еще не увядшую удаль, наставлял его беречь меня и советовал поставить смотреть за лошадьми.

Графиня столь же церемонно поцеловала воздух над моим лбом и пожелала хорошо добраться. Почти весь путь архимаг молчал, высказываясь коротко и исключительно по делу. Меня в целом это более чем устраивало. Было понятно, что я для него совершенно неуместная обуза и не более того. Мне же не слишком хотелось уезжать из замка, где у меня было все для средне-унылого, но гарантированно сытого и беззаботного существования, в место, где не факт, что все это будет. К тому же я привыкла и к сварливой прислуге, и к пьющему кастеляну, в чем-то заменившему мне отца, и ко всем безродным ублюдкам вроде меня, с которыми я росла. Я не сильно любила привыкать к новым людям.

Когда мы отъехали где-то на версту, он поравнялся со мной.

— Итак, уверен, ты уже поняла, что к чему и почему тебя выслали. Думаю, мы оба этому не рады. Потому устанавливаю правила. Первое: так и быть, наедине называй меня хоть горшком, лишь бы не в печку, но на людях обращайся ко мне только как «мастер архимаг», «господин архимаг» или «мастер де Верес». Второе: никогда, ни при каких обстоятельствах не мешай мне работать и не входи в мой кабинет без серьезной причины или разрешения. Третье: тренируй наблюдательность. И не задавай мне лишних вопросов. Никогда. Выполнимо?

— Да.

— Вот и умница. Если есть вопросы, задавай сейчас.

— Ты же маг. Почему мы не перенеслись туда, куда едем?

— Хороший вопрос, — в той же холодной безэмоциональной манере «похвалил» мастер архимаг. — На это три причины. Первая и основная: по пути у меня есть несколько дел. Вторая: скажем так, за моими перемещениями в Редании следят, и мне это не нравится. Пешим меня отследить гораздо сложнее. И третья: в крепости, куда мы направляемся, телепортация блокируется радиусом на пять верст.

— Что это за крепость?

— Ведьмачья школа Ирбиса, в горах Амелл, близ Туссента. Я там штатный маг. Еще вопросы есть?

— Пока нет, — ответила я.

Со всеми заездами по делам дорога заняла около трех недель. Мне и до этого случалось отбивать задницу в седле, но не до такой степени. В первую неделю мне хотелось выть, слезая на землю, от боли, ноги буквально подкашивались. Со временем стало несколько легче. Мне был дан наказ притвориться мальчиком, что хорошо вязалось с потрепанной одежкой, доставшейся мне от сына кастеляна, и несколько угловатой внешностью. Магистр де Верес, если обо мне спрашивали, представлял меня как Алистера, сына межевого рыцаря, призванного по Праву Неожиданности в Школу Ирбиса. Если мы останавливались в таверне, меня всегда оставляли либо в конюшне, либо на сеновале, как прислугу.

Дорога в горах была особенно тяжелой. Архимаг легко рассеивал метель и ветер, но подъем в гору и разреженный воздух никто не отменял. Как мне было пояснено позже, этот участок был частью Мучильни, на которой тренировали ведьмаков.

По приезде нам крайне быстро открыли ворота.

До этого мне приходилось видеть ведьмака лишь однажды — в корчме в одном из ближайших городков, куда меня послали на почти моей любимой кляче передать указание местному солтысу. Тот человек внешне мало отличался от других наемников. Первое, что мне бросилось в глаза, это два меча, причем за спиной, а не на поясе, как это обычно бывало. Вторая особенность почти заставила меня вздрогнуть: яркая радужка карих глаз и вертикальные, как у змеи, зрачки. Прижимистый солтыс договаривался с этим человеком о цене за какую-то услугу, и в этот раз почему-то очень быстро уступил предложению ведьмака. В последующие годы у меня была масса возможностей понять, почему.

Единственными женщинами во всем замке были две уже престарелые сестры-кухарки. Никто не давал точного ответа, откуда именно они там взялись. Кто-то утверждал, что они оказались тут по Праву Неожиданности, кто-то, что это беглые монахини, кто-то, что они были не то сестрами, не то любовницами одного из авторитетных ведьмаков. Именно к ним в помощь меня и отправили. Ежедневная чистка горы овощей и мойка штабелей посуды, остававшейся после стада здоровых мужиков, занимали почти полдня. Самое «веселое» было, когда выпадал период, в который в замке находилось много парней, проходящих испытание травами. Бедолаги после Мучильни жрали, как изголодавшиеся звери, и зачастую тут же выблевывали то, что поглотили.

Мастер де Верес не позволял заходить в свой кабинет — а точнее, целую башню — без разрешения никому, даже неформальному лидеру ведьмаков мастеру Климеку. Откровенно говоря, меня туда никогда и не тянуло. Душераздирающие крики, доносившиеся оттуда сутками, не слишком подстегивали мое любопытство, так как я хорошо знала, что там происходит, и не очень хотела видеть это воочию.

Я старалась как можно меньше общаться с мальчишками, прибывающими в крепость, так как знала, что большая часть из них все равно покойники. Внезапное исключение составили братья-близнецы Симон и Казимир, и прибывший с ними же Тадеуш. Троица быстро спелась, и поскольку прибыли они зимой, в месяц, когда крепость была почти замурована, не каждый день удавалось даже откопать ворота и тренировки делались почти, их испытания отложили до весны. Мне стали разрешать тренироваться за компанию вместе с ними, насколько это было возможно в условиях запертой крепости. До определенного момента фехтование даже давалось мне легче, чем им.

Моему так называемому отцу было абсолютно все равно. Мы могли не видеться неделями, и в основном наше общение сводилось к кивкам-приветствиям при встречах и передачах еды с кухни или мелких посылок из почтовой башни в его кабинет.

К моему счастью, все трое раздолбаев сумели пройти первые два испытания, и готовились к третьему. Тренироваться с парнями стало гораздо тяжелее, так как, по сравнению с ними, как бы я ни старалась, я была слишком медленной, да и физически была на порядок слабее.

Молодых ведьмаков стали брать на мелкие заказы в ближайших деревнях. Чаще всего это были заказы на накеров и утопцев. Меня, естественно, не брали, и мне оставалось лишь скучать в крепости, отрабатывать удары на манекене и заниматься прямыми обязанностями.

Как-то раз, ожидая парней за мойкой посуды, я почувствовала легкое дуновение ветра за спиной и ужасную вонь. Развернувшись, я увидела прямо перед своим лицом голову накера.

За всю жизнь я еще никогда так не орала — и что самое страшное, не могла остановиться. Стекла, как я увидела позже, повылетали изо всех окон на двух ближайших этажах. Из инстинктивно вскинутых рук вырвалось пламя. Все это случилось в пару мгновений, но мне казалось, что прошла целая вечность.

Голова накера, насаженная на палку, изжарилась до хруста. Ее незадачливый владелец не успел до конца увернуться и теперь лежал с обгоревшей до мяса левой частью лица и шеи и прожженной до кости левой ключицей. Казимиру и Тадеушу не сразу удалось потушить брата по оружию. У меня же был полнейший ступор. Из него меня вывел крик Симона. Вместе с Тадеушем и Казимиром мы отнесли вопящего друга в башню мастера де Вереса. Он скомандовал положить его на стол и выдворил нас.

Прошло несколько часов, прежде чем дверь в кабинет открылась.

— Вы двое. Отнесите его в его кровать, — сказал архимаг молодым ведьмакам и повернулся ко мне. — А ты зайди ко мне.

Выслушав, что именно произошло, он прошелся, почесал квадратный щетинистый подбородок и спросил:

— С тобой происходило нечто подобное раньше?

— Нет.

— Что-нибудь странное: необычные сны, которые сбывались, внезапные возгорания?

— Нет.

— Хм. Пареньку здорово досталось, да и фон был такой, что все приборы с ума посходили… Возможно, из тебя и выйдет толк.