Дурные намерения (гет)

В голове Гермионы было слишком много мыслей. Они напоминали жужжащий рой пчёл, приносящий только головную боль и звон в ушах. Едва Гермиона успевала ухватиться за какое-нибудь одно воспоминание, как оно тут же сменялось другим, и два мира будто смешивались в один.

— Ничего себе… — повторила она сквозь зубы, видя перед глазами только расплывчатые пятна, напоминающие страннейшие события: огромная шахматная доска, отражение змеи в зеркале, изрядно измученный жизнью крёстный Гарри Поттера, её танец с Виктором Крамом, звездой квиддича, на балу…

Гермиона пыталась немного усмирить свои мысли, остановиться, но новая информация беспощадно врезалась в голову, принося боль, схожую с болью от ненавистного Круцио. Грейнджер стонала, держась за голову, перекатывалась с боку на бок, и всё никак не могла понять, почему же не может потерять сознание. В голове вспорхнуло воспоминание о сумасшедшей Беллатрисе Лестрейндж, которая пытала её пять лет назад… Или не пять? Или же это случится через три года?.. И пытала ли её Беллатриса Лейстрейндж вообще? Ведь она видела её только один раз в жизни…

Размышления приносили ещё большую боль. Крутанувшись вновь, Гермиона раздавила маленькую склянку, которую до этого выронила из рук, и осколки больно впились в плечо.

— Мисс Грейнджер? — голос Альбуса Дамблдора, живого Дамблдора, прозвучал слишком громко, как показалось Гермионе. Она подняла на него заплаканные глаза, и в мыслях тут же пронёсся образ озабоченного будущей войной старика.

— П-помогите, профессор, — прохрипела Грейнджер, не в силах вытерпеть ужасную боль, возрастающую с каждой секундой.

Дамблдор взмахнул палочкой — и Гермиона тут же провалилась в сон.

* * *

Том медленно перевернулся на другой бок и просунул руку под жёсткую подушку, устраиваясь как можно удобнее. В комнате было непривычно тепло, да и согревающие чары, которые он накладывал каждый вечер, уже должны были выветриться. Декабрь выдался холодным, и Риддл, немного откинув теплое одеяло, нахмурился, неосознанно выстраивая логическую цепочку из этих маловажных, но странных явлений. Ощущение, что он что-то забыл, назойливой мухой жужжало где-то в голове.

Риддл резко распахнул глаза и сел. Он помнил трёх недоумков, появившихся в Хогвартсе, помнил смехотворную дуэль, когда Грейнджер с дружками бросались безобидными заклинаниями, и помнил, что в конце она прокляла его неизвестным проклятьем. Это ведь мог быть сон? Или…

Он понял, что находится в Больничном крыле, когда глаза немного привыкли к темноте. Заняты были две койки: его и ещё одна в самом конце крыла; из-под одеяла виднелась макушка с растрёпанными тёмными волосами. Том обернулся и посмотрел в окно. От снега не осталось и следа, а вдалеке виднелся свет, льющийся из окон старой хижины, которой раньше не было.

Значит, не сон. Девчонка горько пожалеет об этом. Что бы она с ним не сделала.

Все его планы рухнули в одно мгновение. Новогодняя ночь идеально подходила для осуществления задуманного… Может, кто-то о них узнал и решил помешать? Дамблдор? Гнусный манипулятор. Вряд ли бы он действовал так открыто, да и щит окклюменции Том не снимал. Дамблдор не мог ни о чём узнать. Совпадение? Случившееся было простым совпадением?

Том не верил в совпадения. Не хотел верить.

За дверью раздались чьи-то торопливые шаги и перешёптывания, и Том медленно, стараясь не шуметь, лёг обратно. В крыло зашла медсестра и торопливо придержала двери, левитируя носилки со студенткой. За ней зашёл старик с седой, едва ли не светящейся бородой, в котором Риддл мгновенно узнал Дамблдора, и ведьма в остроконечной шляпе.

Положив неизвестную студентку в бессознательном состоянии на койку, находящуюся почти напротив койки Риддла, медсестра принялась водить палочкой вдоль тела девушки, изредка покачивая головой.

— С ней всё было в порядке, когда я уходил за Томом, — пояснил Дамблдор ведьме.

Риддл немного дёрнулся, услышав своё имя, и был уверен, что от внимательного взгляда Дамблдора это не укрылось.

— Никогда не встречалась с подобным, — прошептала медсестра. — Очень похоже на последствия неправильно наложенного Обливиэйта, но… Она ведь помнила вас, Альбус? Что-то не то. Полагаю, это очень тёмная магия.

— Не могу поверить, что мисс Грейнджер могла ввязаться в подобное! Она такая ответственная девочка, — ведьма приложила ладонь к губам и всхлипнула.

Том сжал челюсть, услышав имя «жертвы». Надо же, приложило не только его! Девчонка действительно глупа, если не сообразила, как не попасться ему на глаза после своей выходки.

«Постойте-ка».

Они… знают её? Знают девчонку? «Ответственная девочка»?

Риддлу всё больше казалось, что Грейнджер не так глупа, как кажется. Переоделась в форму Хогвартса и изменила воспоминания профессоров? Или они уже знали о ней? Звучало ужасно нелогично. Ей пришлось бы подделывать воспоминания всего Хогвартса.

Мерлин, что же происходит?

Том прикрыл глаза. Если на секунду поверить в безумные речи идиотки, то всё начинает казаться не таким нелепым. Судя по возрасту Дамблдора… Она действительно перенесла его в будущее? Этим объяснялось всё. Старый, как мир, Дамблдор, появившаяся из ниоткуда хижина, никакой зимы. Но зачем? Зачем ей это понадобилось? Хотела спасти своего Лорда? Что же такого ужасного ждёт его в будущем? Своим поступком она, должно быть, нарушила миллион правил, иначе гости из будущего встречались бы на каждом шагу.

Безмозглая выскочка или безумный гений? Свихнувшаяся последовательница или хитрый враг?

Риддл с замиранием сердца ждал, что же будет дальше.

— Не стоит опасаться, Минерва, — успокоил женщину Дамблдор. — Мисс Грейнджер умная ведьма, думаю, что бы она ни затеяла, это не должно быть слишком опасно. С ней всё будет хорошо, я уверен.

Риддл едва ли не засмеялся с этого заявления. Умная, как же. Не слишком опасно!..

Минерва посмотрела на Альбуса, и Том услышал, как она несколько раз вдохнула, словно хотела оспорить его слова, но промолчала. В этой ведьме Риддл узнал свою однокурсницу — бывшую однокурсницу — Минерву МакГонагалл, вечно серьёзную и раздражающую старосту Гриффиндора, скучную заучку, которая любила поглядывать на Риддла со снисходительностью, словно знала обо всех его делах и молчала только потому, что так хотелось именно ей. МакГонагалл Риддлу никогда не нравилась.

— А как же мистер Лонгботтом? Мы нашли его у озера спящим, а ведь он везде ходит с мисс Грейнджер. Уж не натворила ли она чего? — медсестра окинула взглядом Грейнджер. — Или, может, с ней сотворили?

— Альбус, а если она дотронулась до одного из твоих артефактов?

— Боюсь, что все артефакты на месте. Нетронутые.

Риддл зло улыбнулся. Первым делом Дамблдор проверил свои драгоценности, а затем уже помог бедняжке. Добрая душа.

— Пусть девочка отдыхает. Завтра разбудим её, и если она по-прежнему будет чувствовать себя худо… Боюсь, нам понадобится помощь специалистов, — заключила медсестра.

Том предположил, что Грейнджер просто без сознания, как и он был пару часов назад. Возможно, это последствия заклинания?

А ещё Грейнджер не была похожа на студентку. Они в будущем все такие, что ли? Мерлин, какой кошмар. Том нахмурился, недовольный непониманием ситуации.

— Том? Как ты себя чувствуешь? — спросил услышавший посторонний шум Дамблдор и тут же подошёл.

Поборов желание закатить глаза, Том устало вздохнул и недоумённо огляделся. Дамблдор никогда не верил его актёрской игре, а Том никогда не расставался со своей ролью.

— Профессор Дамблдор? Почему я в Больничном крыле?

МакГонагалл растерянно подняла взгляд на Дамблдора.

— Ты… ничего не помнишь, Том? — обеспокоенно поинтересовался профессор.

— Я патрулировал коридор, сэр.

— Это всё?

— Да, сэр.

МакГонагалл недоверчиво посмотрела на Риддла, поправила свою ужасную шляпу и поджала губы. Том почувствовал почти невесомое прикосновение к своему сознанию, и, не подавая вида, усилил барьер. Где бы он ни оказался, старик о перемещении знать не должен.

— МакГонагалл? Минерва МакГонагалл? — словно удивившись, спросил Риддл и пристальнее вгляделся в старое морщинистое лицо. — Неужели я проспал целых тридцать лет?

МакГонагалл совсем чуть-чуть покраснела, услышав, насколько сильно Том занизил её возраст. На самом деле Риддл сомневался, не провалялся ли он тут века два. Дряхлая, старая, но всё ещё строгая и ужасно скучная Минерва МакГонагалл. Да ещё и профессор.

— К сожалению, Том, ты находишься в тысяча девятьсот девяносто шестом.

— Девяносто шестом? — он искренне удивился. — Разве возможно такое перемещение в будущее, сэр?

— Всё правильно, Том, — согласился Дамблдор, — невозможно. Было невозможно до этого момента.

Риддл нахмурился. Грейнджер говорила о заклинании, перемещающем во времени, но почему Дамблдор о нём не знает? Перенесла его в то время, когда заклинание не создали? Хитрая маленькая ведьма. Отрезала ему все пути к отступлению.

Он бы даже похлопал, если бы желание придушить её не было столь сильным.

— Возможно, с тобой происходило что-то странное? Необъяснимое?

«В тот момент, когда я пустил тёмное проклятье в твою студентку из будущего или до этого?»

— Нет, сэр. Ничего странного или необъяснимого.

Дамблдор нахмурился, а Том сделал печальное выражение лица. Лучше молчать. Не говорить вообще никому, тем более Дамблдору.

— Не встречал ли ты… незнакомых людей, когда патрулировал коридор?

Риддл понял. Дамблдор знает о его осведомлённости. Но хочет услышать это сам. Он слышал что-то в ту ночь? Видел этих безумцев?

Или сам их позвал?

Они наделали много шума. Он мог прочесть воспоминания оставшихся…

Легилименция — страшная сила.

— Мистеру Риддлу нужно отдохнуть, Альбус. Сейчас мы ничего не исправим, — влезла МакГонагалл, и Том с ней полностью согласился.

— Всё верно. Мы сохранили твои вещи, завтра они будут доставлены в комнату. А ты продолжишь обучение на шестом курсе, — Дамблдор улыбнулся, и Риддл вернул улыбку, сильно стараясь не скорчиться. — Для тебя прошло пару минут, Том. А для нас — пятьдесят лет.

— Спасибо, сэр, вы столько для меня сделали…

— Удачи в новом времени, Том. Мне жаль, что всё так вышло.

— Спасибо, сэр. Мне тоже, сэр…

Дамблдор ободряюще потрепал Риддла по плечу, и тот выдавил из себя подобие улыбки, затем кивнул грустной МакГонагалл и заверил мадам Помфри — так звали медсестру, — что чувствует себя хорошо, только немного устал. Помфри не стала задавать лишних вопросов, оставила флакончик зелья сна без сновидений на тумбочке и поспешила уйти. Том проводил троицу взглядом и, когда шаги стихли, встал и направился прямиком к постели Грейнджер.

Это была не она. Не та ведьма, которая прокляла его. Лежащая на койке девчонка была младше, а её волосы, кажется, щедро поливали каким-то зельем: они не были пышными и торчащими в разные стороны, лишь немного вились. И длиной всего до плеч. Палочка, лежавшая на тумбочке около кровати, была светлого цвета с красивыми, аккуратными узорами; Том запомнил, что палочка той Грейнджер была тёмной с выделяющейся рукоятью. Недолго думая, он взял её палочку и проверил последние заклинания: никакого Сомниума, парочка трансфигурирующих заклятий, входящих в шестой курс Трансфигурации, и Акцио.

Не она.

Не станут ли его знания временным парадоксом?

Том аккуратно проник в сознание студентки и тут же сморщился под напором непонятных образов. Слишком много. Так не должно быть. И Помфри была неправа: Обливиэйт никогда бы не вызвал такую реакцию; после неправильного Обливиэйта сознание чистое, чёрное, как если закрыть глаза. В сознании Грейнджер же творился хаос.

Никакого совпадения. Ей точно что-то известно. Вздохнув, Том снова осмотрелся, и ещё раз проник в сознание Грейнджер, мужественно справляясь с болью от странных хаотичных картинок. Ничего не разобрать. Риддл вынырнул из головы девушки, немного подождал и… ничего. Её сознание находилось на грани, и Риддл не был уверен, выживет ли она. Том сомневался, будут ли колдомедики в силах спасти девчонку, знал только, что сам ей ничем помочь не сможет, и от этого становилось немного грустно. Во-первых, это уязвляло самолюбие: знать ответы на все вопросы, конечно, нельзя, но Том к этому стремился, а препятствия лишь разочаровывали. А во-вторых… Он хотел разгадать эту загадку, но без мельчайших зацепок решить её никогда не удастся. Вытягивать что-то из Дамблдора — бесполезно, и рисковать только из-за теории, что он вдруг может что-то знать, просто глупо. Том никогда не поступал глупо. Все его действия и слова были тщательно обдуманы. Он не позволял себе таких поблажек, как превосходство эмоций и чувств над разумом, и это здорово ему помогало. Действовать необдуманно — последнее, что нужно делать в сложившейся ситуации.

Том осмотрел Грейнджер на наличие чего-то необъяснимого. Всё было в порядке, только от неё совсем немного тянуло Тёмной Магией, но даже это удивительным не казалось: то, что сейчас с ней происходит, вряд ли является последствием бытового заклинания.

Риддл поджал губы. Сделав всё возможное, он всё равно не мог позволить себе спокойно вернуться в койку и заснуть. Он ещё раз проник в сознание Гермионы, снова попытался уловить хоть одну картинку, хоть один образ, затем усилил действие заклинания, чувствуя, как в висках начинает тикать чаще и сильнее, но воспоминания… замедлялись! Совсем немного. Промелькнуло что-то похожее на мальчика в очках, кошку, Хогвартс. Ничего определённого. Ничего из того, что ему было нужно.

Сил уже не было.

Он чувствовал, что ещё немного — и сам будет лежать в таком же состоянии.

Злой и раздражённый головной болью и своей беспомощностью, Том вернулся в кровать, но всю ночь проворочался, как уж на сковородке, не в силах смириться с тем, что вопросов в его жизни стало почти в два раза больше, а ответов на них и вовсе не было.

А ранним утром Грейнджер забрали в Мунго.

* * *

Том не выспался, но не особо переживал по этому поводу; ему не впервой было чувствовать такую сильную усталость и сонливость. Он часто засиживался за книгами, за решением какой-нибудь трудной задачки, за написанием эссе, которое, если копнуть глубже, могло оказаться для него очень полезным. Поэтому, приведя себя в порядок, Риддл терпеливо дожидался мадам Помфри.

Дверь открылась, и в крыло вбежал рыжий студент Гриффиндора, на ходу поправлявший старую мантию.

— Гарри! — воскликнул он и метнулся к койке в другом конце крыла.

Названный Гарри поднялся на кровати, поправил бинты на руке и потянулся за круглыми очками. Выглядел он глупо, честно говоря, но Том мог поклясться, что где-то его уже видел… в воспоминаниях Грейнджер? Её друг?

— Рон? Ты рано, — Гарри нахмурился, но затем, обернувшись на забитую всевозможными сладостями и открытками тумбочку, мягко улыбнулся. — Что это?

Рон улыбнулся ему в ответ.

— От поклонников. Весь Гриффиндор с ума сходит, второй день обсуждают игру! Ты молодец, Гарри!

Мальчик счастливо заулыбался и поправил очки.

— Без вашей помощи ничего бы не получилось. Видел бы ты лицо Малфоя, когда подрезал его!

Парни захохотали, а Риддл едва заметно скривился: счастье неописуемое так радоваться из-за глупой и бесполезной игры. В мире есть куда более важные вещи, и квиддича в этом списке уж точно не было.

— Ты столько пропустил, Гарри. Гермиону Грейнджер забрали в Мунго, Невилл себе места не находит. А слизеринцев все стороной обходят, да и Паркинсон, похоже, нервничает.

Гарри наклонил голову, и Риддл, немного выглянув из-за ширмы, стал лучше вслушиваться в разговор.

— Думаешь, Паркинсон мстит?

Рон хмыкнул и сложил руки на груди.

— Помнишь, как Гермиона подвесила её вверх ногами? Все слизеринцы были в бешенстве.

— А Невилл? Он ничего не… — Гарри осёкся и посмотрел за спину Рона, прямо на Тома. — Эм… привет.

Том внимательно взглянул на Гарри, и тот, видимо, сразу же почувствовал себя неуютно: судорожно сглотнул и уставился на ширму.

— Здравствуй, — ответил ему Риддл и вежливо улыбнулся.

Рон, до этого сильно хмурясь и что-то долго обдумывая, вдруг охнул и широко распахнул глаза.

— Это ты тот ученик! — Рон повернулся к Гарри и начал махать руками, объясняя ему новость. — Гринграсс сказала Чжоу, а Чжоу — Падме, а Падма — Парвати, а Парвати сказала Лаванде, а Лаванда рассказала всем! В Слизерине те нетронутые вещи переместили на кровать! Хозяин появился… Откуда ты?

Риддл старался не показывать своего удивления. Нетронутые вещи? Его вещи стали местным артефактом? Интересно.

— Об охраняемом чемодане в Слизерине ходили разные слухи, — пояснил Гарри, по-своему расценив заминку Тома. — А теперь…

— Я Рон Уизли! — Рыжий подскочил и охотно протянул руку Тому, который, заслышав его фамилию, меньше всего желал трогать его руки. — Ты расскажешь нам?..

— Рональд Уизли! — высокий голос мадам Помфри заставил гриффиндорца подпрыгнуть на месте. — Разве вы не должны быть на занятиях?

Уизли потупил взгляд.

— Я всего на минутку забежал…

Помфри возмущённо подбоченилась, гневно взглянув на Рона.

— Покиньте Больничное крыло! Бедному мальчику необходим покой! Живее, живее, — Помфри вытолкала Рона за дверь, который на прощание помахал Гарри и Тому. — Мистер Риддл, как вы себя чувствуете?

Том обворожительно улыбнулся.

— Лучше всех, мадам.

Медсестра улыбнулась ему в ответ и облегчённо выдохнула, разглядывая его бледное красивое лицо. Том планировал немного расспросить её о Грейнджер, но затем подумал, что вряд ли она будет знать что-то новое. Оставалось только… ждать?

И стать на некоторое время местной знаменитостью.

Из этого можно извлечь свою выгоду. Очень большую выгоду. Возможно, Грейнджер действительно спасла ему жизнь? А Том вполне может начать свою миссию снова. Много ли изменилось в Хогвартсе за пятьдесят лет? Слизерин кишит чистокровными гордецами, направить их ненависть в нужное русло будет не очень трудно. Придётся сильно постараться, чтобы в полной мере восстановить Орден Вальпургиевых Рыцарей, и времени у него было гораздо меньше, чем в прошлый раз. Всего два курса. Но он справится; всегда ведь справлялся?

Гарри был скромным парнем. В отличие от Уизли, он не пялился на Тома во все глаза, а наоборот, казался смущённым. Стыдился панибратского отношения Уизли? Возможно.

Дверь в крыло, страшно скрипя, снова открылась.

Слизнорт ужасно располнел за последние пятьдесят лет. Три подбородка чинно тряслись при малейшем движении старого профессора, а сам Гораций, громко прокашлявшись, с умилением посмотрел на Тома, очевидно, очень счастливый его появлению.

Надо же, он до сих пор преподаёт в Хогвартсе.

— Том, мальчик мой, как я рад снова вас видеть! — Слизнорт похлопал Тома по спине, а затем посмотрел на Гарри. — Мистер Поттер, это мой лучший ученик! — Поттер пробормотал что-то невнятное и скупо улыбнулся. — Вернулся! Мне не хватало ваших ответов на лекциях, Том. Пойдёмте-пойдёмте, я обязан проводить вас в подземелья. Как я рад, Том, как я рад!..

Риддл поджал губы. Значит, профессора не собираются скрывать это перемещение во времени? Если не боятся визита Министерства, значит, Министерству всё известно. И, скорее всего, ещё в сорок третьем они предприняли все попытки найти Тома.

Возможно ли, что именно теперь начнётся кардинальная разработка заклинания, перемещающего во времени?

— Был рад знакомству, Гарри Поттер, — фраза Тома заставила Гарри посмотреть на него с удивлением и… настороженностью.

— Я тоже рад… Том Риддл.

Тому не нужны были враги в новом времени. Вообще ни одного.

* * *

Коридоры школы пустовали: все студенты, вероятно, были на занятиях. Слизнорт совсем не умолкал, беспрерывно рассказывая последние новости, которые казались Риддлу абсолютно бесполезными. Знает ли слизень что-нибудь о Грейнджер? Он должен был выведать всё, что знал Слизнорт.

— Профессор, — медленно начал Том, когда Слизнорт умолк, — я случайно услышал о странном происшествии с некой мисс Грейнджер. И очень заинтересовался с этим… Не каждый день учеников забирают в Мунго, — Слизнорт согласно закивал. — И я подумал… не связано ли это с моим появлением?

Профессор остановился и удивлённо взглянул на Тома.

— Что вы, Том! Я уверен, мисс Грейнджер всего лишь стала жертвой своего же неудачного эксперимента. Она очень любознательная девочка. Волноваться совершенно не о чем, уверен, колдомедики быстро поставят её на ноги.

Риддл сразу же согласился, но вид Слизнорта заставлял задуматься о том, верил ли сам профессор в сказанное: он часто моргал, нервно сжимая и разжимая кулаки. Жаль, но большего Тому из него вытянуть просто не получится.

— Ах да, Том, ещё один момент, — профессор повернулся к нему лицом. — Поскольку сейчас место старосты Слизерина и старосты школы занято, я буду вынужден… эм... то есть, так положено, Том…

Риддл всё понял. Снимая с мантии значок старосты и отдавая его в толстую руку зельевара, он старался не выглядеть злым и униженным.

* * *

Первое, что увидела Гермиона, открыв глаза, — лицо старого, но бодрого на вид старичка с длинными закрученными усами. И тут же зажмурилась, почувствовав резкую боль в голове.

— Мисс Грейнджер, кивните, если слышите и понимаете меня, — попросил старик бодрым, чуть ли не радостным голосом.

— Я слышу и понимаю, — процедила Гермиона, удивлённая его тоном. У неё сейчас мозги расплавятся, чего он радуется?

— Это прекрасно! Я ваш колдомедик, мистер Хопкинс. Ваша болезнь довольно необычная, Гермиона, и мы должны попытаться вылечить вас совместными усилиями. Если у нас ничего не получится, боюсь, придётся прибегнуть к заклинанию Забвения.

Гермиона дёрнулась. Он так шутит или специально запугивает её?

— Что я должна делать? — простонала она, хватаясь за волосы.

— Рад, что вы так быстро согласились. Это будет тяжело, мисс Грейнджер, тяжело морально. Вам нужно попытаться привести свои мысли в порядок. Я знаю, знаю, — забормотал колдомедик, встретив раздражённый взгляд Гермионы, — насколько это непросто, поэтому я вам помогу. Нужно только согласие.

— Мерлин, что угодно, только остановите это!

Гермиона прикусила губу, стараясь сконцентрироваться на словах мистера Хопкинса, а не на своей боли. Его она видела впервые. В воспоминаниях Гермионы из прошлого — или настоящего?! — колдомедика тоже не было. А сейчас… было больнее всего. Проносились самые ужасные воспоминания: смерть её друзей, очень близких друзей. Такое не приснится даже в кошмаре. Много крови, много мёртвых, много боли и отчаяния. Даже встреча с дементором не была такой… такой… разрушающей.

— Мисс Грейнджер, я намерен применить к вам легилименцию. Это единственный вариант, кроме Обливиэйта.

Гемриона подскочила и посмотрела на целителя Хопкинса испуганными глазами.

— Вы спятили! — закричала она. Гермиона бы никогда не позволила себе сорваться на крик по отношению к незнакомому человеку, который, к тому же, хотел ей помочь. Но ситуация была слишком нестандартной. — Я не позволю вам копаться в моей голове! — снова застонав, она пыталась взвесить: лучше забыть всё и сделать работу Гермионы напрасной или позволить ему увидеть кошмарное преступление, за которое можно попасть в Азкабан? — Сама справлюсь!

— Мисс Грейнджер, вы пролежали в таком состоянии целые сутки и не справились. Вы близки к разрушению психики, — спокойно пояснил мистер Хопкинс, словно каждый день успокаивал близких к психическому срыву пациентов. — Я квалифицированный специалист в области легилименции, и не имею права распространяться об увиденном… Даже если вы можете получить за это срок в Азкабане.

В Азкабане? Он что, уже применил к ней легилименцию? Или по лицу догадался?

— Обет, — зарычала Гермиона. — Мне нужен Непреложный Обет, что вы никогда и никому не расскажете!

Мистер Хопкинс глубоко вздохнул с таким выражением лица, словно уже устал от одинаковых пояснений.

А если так оно и есть?

— Мисс Грейнджер, для заключения Обета понадобится третий доброволец, которого в больнице Святого Мунго вы вряд ли найдёте. А времени у вас всё меньше. Вы выбираете Обливиэйт?

Мёртвый Гарри Поттер на руках Хагрида. Нет, только не Гарри, нет! Волдеморт не может вот так победить! Только не это! Только не Том…

Что же ты делаешь, Невилл?..

Где Фред? Почему Джордж стоит совсем один? Где Фред?!

Не надо плакать, миссис Уизли…

— Ладно! — закричала Гермиона, не сдерживая рыдания. — Ладно! Делайте! Делайте…

Слёзы Гермионы на секунду остановили мистера Хопкинса.

А затем стало легче. Присутствие колдомедика в сознании Гермионы не было таким неприятным, как ей думалось. Он плавно передвигался от одного воспоминания к другому, аккуратно замедляя их, отправляя в прошлое, и выстраивая их в хоть каком-то подобии порядка.

Становилось действительно легче. С каждой минутой поток ослабевал.

Гермиона не знала, сколько времени это заняло, но когда мистер Хопкинс покинул её сознание, за окном было темно. Она уставилась в темноту, обречённо опустив плечи.

Вот как всё закрутилось. Как всё было страшно. Она на сто процентов понимала мотивы Гермионы. Свои мотивы. Лучше она сядет за это в Азкабан, чем совсем прекратит борьбу.

— Надо сказать, мисс Грейнджер, — осторожно протянул мистер Хопкинс и, сняв очки, потёр переносицу, — я совсем не ожидал такого поворота. Это… восхитительно. Ювелирная работа. Вы… настоящая преступница. И спасительница.

— Вы обещали молчать, — строго отозвалась Гермиона.

— Я буду молчать. Всё ещё хотите заключить Обет?

Гермиона задумалась. Он видел всё. Стоило немедленно заключит Обет, чтобы никогда не переживать о произошедшем, или вовсе стереть ему память о своих воспоминаниях, но… его обещание, его помощь, да и весь его вид говорили о том, что он её не предаст.

«Что с тобой, Гермиона? Паранойя? Перестанешь доверять людям совсем? Считаешь, все такие же жестокие и хитрые, как… как…»

— Я верю вам, мистер Хопкинс, — выдохнула Гермиона, очень надеясь, что не совершает огромную ошибку. — Спасибо вам. Спасибо вам за всё.

— Позвольте дать вам совет, мисс Грейнджер, — попросил колдомедик, и Гермиона внимательно на него посмотрела. — Не отступайте от своего дела. Судя по всему, вам предстоит пройти через тяжёлые испытания. Но… оно того стоит. Поверьте, то, что я увидел там, — Хопкинс указал на лохматую голову Грейнджер, — не должно произойти снова. Я готов помочь вам, если моя помощь понадобится.

— Очень надеюсь, что не понадобится, — выпалила Гермиона, удивлённо косясь на Хопкинса. Разве он не должен отговаривать её от этой глупой затеи?

— Я понимаю. Итак, сейчас вы находитесь в стабильном состоянии и определённо чувствуете себя лучше. Ваша магия способна справиться с последствиями этого недуга, так что я не вижу никаких причин задерживать вас в Мунго, хотя, уверен, ваши преподаватели едва ли со мной согласятся. Боюсь, Мунго больше ничем не может вам помочь: никакие зелья и настойки не в силах что-либо исправить. Могу посоветовать вам только больше отдыха и немного Общеукрепляющего.

— Я не хочу оставаться в Мунго, — отчеканила Гермиона и зажмурилась. Стены больницы навевали тоску, а то, что сейчас происходило в Хогвартсе, не должно было остаться без её надзора. В Мунго ей станет только хуже.

— В таком случае, я провожу вас. Ваш декан ждёт.

Минерва МакГонагалл подскочила сразу же, как их увидела. В её глазах читалась неподдельная тревога и беспокойство, и Гермиона с трудом сдержала порыв обнять профессора. Как же давно она её не видела.

«Ты видела её вчера, Гермиона. Это я не встречалась с ней несколько лет».

Гермиона замерла на месте и огляделась. Кто-то издевается над ней?

«Я здесь. В твоей голове. Твоя магия создала в сознании отдельный сосуд для моих воспоминаний, чтобы тебе было легче выдержать столько информации».

Грейнджер судорожно сглотнула и улыбнулась декану, совершенно не слушая её болтовню.

Разве с Гарри происходило что-то похожее после получения воспоминаний Снейпа?

«Снейп не передал ему так много воспоминаний. Не беспокойся, Гермиона, вместе нам будет легче».

Будет легче? Возможно, она права. А может, Хопкинс опоздал, и у неё психическое нарушение? Раздвоение личности?

— Так что же произошло на самом деле, мисс Грейнджер? — поинтересовалась профессор МакГонагалл, заглядывая ей в глаза.

— Как я понял, мисс Грейнджер тренировалась в легилименции и окклюменции. Боюсь, что вам пока что стоит оставить эту затею.

Гермиона закивала, благодаря мистера Хопкинса за мгновенную, блестящую, правдоподобную ложь.

— Конечно. Огромное спасибо, целитель Хопкинс!

«Не переживай, Гермиона. Твоё сознание немного привыкнет к такому количеству информации, и тогда ты меня больше не услышишь».

Не услышишь? И куда она денется?

Гермиона позволила профессору МакГонагалл довести себя до камина; она изредка кивала, отвечая на какие-то вопросы, но декан к ней не цеплялась. Скорее всего, списала рассеянность на стресс и шок после пережитого.

«Никуда не денусь. Я — это ты, а ты — это я. Представь, что часть твоего сознания немного… персонифицировалась».

Отлично. Она разговаривает сама с собой. Гермиона грустно улыбнулась: свихнуться в семнадцать лет!.. Да уж, до такого ещё дойти надо…

И что же будет дальше?

* * *

Ни Дамблдор, ни МакГонагалл долго её не задерживали. Справились о самочувствии, попросили обращаться в случае рецидива и пожелали не болеть. Гермиона искренне улыбалась им, с радостью смотрела на живого, бодрого Дамблдора, и от души благодарила себя же, что решилась на такой поступок. Опасный, почти безумный поступок.

И этот поступок требовал дальнейших действий.

— Кажется, мистер Лонгботтом уже ждёт внизу. Сейчас довольно поздно, мистер Филч вряд ли поощрит прогулки в такое позднее время, даже если вы только что прибыли, — Дамблдор взял с тарелки лимонную дольку и немного покрутил её в руке. — Удивительная вещь время, а когда в него вмешиваются — опасная. Вы знаете правила, мисс Грейнджер. Вас не должны увидеть.

Профессор МакГонагалл удивлённо покосилась на Дамблдора, не совсем понимая смысл его странных слов. Зато Гермиона всё поняла. Поняла и застыла, как вкопанная.

Он уже говорил ей это на третьем курсе, когда Сириуса Блэка приговорили к поцелую дементора. Только сейчас Сириус Блэк жив. И он никогда не был в Азкабане.

Выходя из кабинета директора, Гермиона заметила, что на столе Дамблдора среди сущего хаоса поблёскивают осколки склянки, в которой были её воспоминания.

Возле горгульи стоял Невилл Лонгботтом, улыбался во весь рот и был просто рад снова видеть Гермиону. Невилл крепко обнял её, задавая миллион вопросов, и она обняла его в ответ, отвечая на них и искренне улыбаясь. Вот только слова директора продолжали настойчиво крутиться в голове.