Месть и немного любви (джен)

Аврорат превышает полномочия?

(«Ежедневный пророк», 6 августа 2007 г.)

Вчера днем в магазине «Флориш и Блоттс» произошло скандальное происшествие.  На презентации книги «Эротические дневники Лили Эванс», изданной под редакцией известной писательницы Виктории Резник, старший аврор Гарри Джеймс Поттер дошел до рукоприкладства. Распоясавшаяся знаменитость публично избила мистера Алоиса Горбина, ведущего презентации. После этого мистер Поттер позволил себе ударить его соведущую, журналистку мисс Джульетту Хлорделл. Коллеги мистера Поттера не рискнули, однако, применить против него силу. Напротив, они вежливо вывели хама из магазина.

«Поступок мистера Поттера — очередное свидетельство превышения Авроратом своих полномочий. Мистер Поттер просто забыл, что без ордера он — мелкий чиновник», — заявил в интервью нашему изданию заместитель министра магии сэр Каспер Нотт. Конечно, по-человечески можно понять чувства мистера Поттера. Но мыслимо ли дело, чтобы, например, принц из дома Бонапартов или Романовых посмел заниматься рукоприкладством на презентации книги о ком-то из своих предков — пусть даже содержание будет ему не по душе? Хотелось бы узнать, живем ли мы в правовом государстве или в мире произвола.

Ханна Вирт,

Собственный корреспондент

Что произошло во «Флориш и Блоттс»? 

Интервью с председателем Попечительского совета Хогвартса мистером Драко Люциусом Малфоем 

(«Утренние известия», 6 августа 2007 г.)

Вчерашний инцидент во «Флориш и Блоттс» в буквальном смысле взорвал магическую общественность. Возмутительный поступок мистера Поттера расколол общество на его сторонников (меньшинство) и противников (абсолютное большинство). Наш корреспондент Стелла Смит попробовала разобраться в произошедшем вместе с председателем попечительского совета Хогвартста мистером Драко Люциусом Малфоем. 

СС: Мистер Малфой, добрый день! Спасибо, что нашли время дать интервью. Как Вы прокомментируете произошедшее?

ДМ.: Прежде всего, спасибо за приглашение. Думаю, истина, как обычно, где-то посередине. Я солидарен со многим в возмущении мистера Поттера. Но то, как это было сделано, совершенно недопустимо. Впрочем, методы часто играют против мистера Поттера…

СС: С чем Вы солидарны? Вы понимаете его сыновьи чувства?

ДМ: Не только. Мистер Поттер обратился ко мне, как к председателю Попечительского совета Хогвартса. Я полностью солидарен с ним: детей и подростков нельзя близко подпускать к подобного рода литературе, где описаны все извращенные формы секса. Надеюсь, директор МакГонагалл примет все меры, чтобы не допустить попадания к ученикам «Дневников Лили Эванс»! Со стороны Попечительского совета она может рассчитывать на любую помощь.  

СС: А взрослых?

ДМ: Здесь сложнее. Среди эротической литературы есть настоящие шедевры. Возьмите, например, «Декамерон» Бокаччо или «Лолиту» Набокова. Или даже греческие мифы, не прошедшие цензуру. Недавно наша выдающаяся исследовательница античности мисс Крокетт обнаружила, что в первом варианте мифа о Киренейской лани богиня Артемида скорее всего потребовала от Геракла секса как платы за убийство священного животного. Богиней-девственницей Артемида стала в Архаической Греции, а не в Микенскую эпоху. Можно вспоминать исследования сэра Николаса Роули о сексуальной роли весталок в раннем Риме. Все это — шедевры культуры. Но они для тех, кто понимает, что такое высокое искусство и воспринимает его исключительно как искусство.

СС: Но ведь книга написана о матери Гарри Поттера!

ДМ: Да. Я могу его понять. Но Лили Эванс — достояние истории. Разве не пишут эротические романы об исторических личностях? Вспомните анонимный роман о Наполеоне и прусской королеве Луизе. Кто теперь докажет, овладел ли ей Наполеон при обсуждении Тильзитского мира? Или Романы Мориса Дрюона, где Маргарита Бургундская и Изабелла Английская изображены вселенскими шлюхами. Правда ли это? Не знаю. Но такова проблема исторических лиц — про них сочиняют любые произведения.

СС: Но что было делать мистеру Поттеру? Не подавать же в суд на Викторию Резник?

ДМ: А почему бы и нет? Тогда госпоже Резник нужно было бы предъявить оригиналы, написанные самой Лили Эванс. Было бы  интересно их посмотреть. 

СС: То есть, оригинальной рукописи Лили Эванс нет? 

ДМ: Ее пока не видел никто. Вместо этого мистер Поттер сделал безумную рекламу книге. Теперь большинство ужасно захочет прочитать: «А что там такое написано, за что Гарри Поттер полез драться?»

СС: Гарри был не прав? 

ДМ: Гарри Поттер сделал все, чего ожидали от него его враги. 

СС: Спасибо за интересное интервью, мистер Малфой!

— Хорек. Подлый хорек, — прошептал Гарри, отложив газету. — Всегда хочет быть и вашим, и нашим — так, на всякий случай.

— Чем кричать на Малфоя, взял бы с него пример! — Джинневра Поттер, тряхнув растрепанными рыжими кудрями, шагнула к старомодному серванту с посудой. После вторых родов фигура жены начала слегка полнеть — настолько, что прежде свободное голубое платье сидело теперь на ней впритык.

— Мне брать пример с Дракусика? — Гарри, преодолевая ярость, постарался придать голосу ехидную тональность.

Джинни, развернувшись, уперла руки в бока.

— Во всяком случае, Малфой не вваливается домой чуть теплым от коньяка, — прошипела она. — Наш мистер Поттер ведь не признает огневиски — нам подавай шикарный немецкий коньяк! И не имя Малфоя с позором поливают все газеты…

— Это была моя мать! — от ярости Гарри стукнул кулаком по столу.

Джинни, прищурившись, внимательно посмотрела на мужа.

— Только твои родители были святыми? А о детях ты хоть раз подумал? О том, что им будут тыкать в спину за выходки папы? Обо мне ты подумал? Мне надоело эти вечные безденежье и позор. Двадцать шесть — едва старший аврор!

Гарри сокрушенно вздохнул. Больше всего на свете он корил себя за глупый поступок юности. Тогда он по совету Молли Уизли пожертвовал половину состояния Поттеров на восстановление Хогвартса. Газеты умилялись с год его благородству, после чего благополучно забыли. Зато не забыла жена, регулярно напоминавшая о том, что они могли бы жить иначе. С годами в Джинневре Поттер просыпалась все большая страсть к деньгам, от которой ее муж готов был лезть на стенку. Старый дом Блэков приходил в упадок, и Поттеры по сути ютились в одном, изрядно обшарпанном, крыле. Или просто… Жена так и не простила ему Ромильду?

— Прекрати орать, — поморщился Гарри. — Наши детки — не бедные сиротки, лежащие под лавкой. — Сейчас белая мебель столовой казалась ему невыносимо затхлой.

— Да что ты говоришь? — мстительно улыбнулась Джинни. — Тебе не жена нужна, а рабыня… Или шлюха, — выпалила она.

— Зато ты, дорогая, благодаря этому браку стала миссис Поттер, — ехидно ответил Гарри. Фиолетовые тапочки жены сейчас казались ему верхом мерзости.

— Если бы я знала, что это — брак с алкоголиком и дебоширом, я бы…

— Побежала под венец снова, — хмыкнул Гарри, швырнув в ярости салфетку. — Мне пора, — поднялся он из-за длинного черного стола. — И запомни дорогая, я тебе не твой папа под властью твоей матери, — ткнул он пальцем в воздух.

За спиной послышалось что-то вроде «скотины», но Гарри было всё равно. Последние три года в этом доме ему все было чужим. Он приходил сюда, чтобы позавтракать и переспать, а затем убегал на работу. Он намеренно придумывал себе дела на выходные, чтобы пореже бывать в доме. Попытка примирения позапрошлым летом, от которой, собственно, и появился на свет второй сын — Альбус-Северус — закончилась ничем. Критично осмотрев себя в зеркале с оправой из черного ореха, Гарри быстро пошел вниз. Скоро, без сомнения, проснется портрет Вальбурги Блэк и начнет предаваться воспоминаниям о кузине Лукреции, обожавшей в детстве пороть эльфов плетью или прижигать их раскаленными углями. «Или позировать на фоне итальянских пейзажей в античной тунике», — усмехнулся про себя Гарри.

Только выйдя на улицу, он ощутил прелесть солнечного утра. Духота прошла, и в воздухе появилась легкая матовая дымка. Прохожие спешили по делам, и Гарри решил слиться с толпой. Удивительно, но после вчерашнего у него не болела голова. Ум был ясным, а тело легким, как обычно бывает после окончания тяжелый болезни. Порывшись в кармане, он нашел половину пачки сигарет и сразу вздрогнул. Малфой! Только сейчас он понял смысл слов школьного врага.

Он сделал так, как хотели его враги.

Кто были эти враги? Гарри не знал. Тяжелая тупая боль охватила сердце. Перед глазами поплыл образ Лили, блудливо строящий глазки в школьном дворе. Гарри посмотрел на каменный парапет и, вдохнув табачный дым, быстро пошел вперед.

* * *

Юридическая контора «Джон Ундервуд и сыновья» располагалась в маленьком кривом переулке: на полпути от Сити к изгибу Темзы, за которым начинались нефешенебельные районы. Только дойдя до невысокого здания середины прошлого века, Гарри понял, что можно было пройти более коротким путем от «Дырявого котла». Ничего удивительного в этом не было: большинство старинных адвокатских контор всегда выступали посредниками между мирами волшебников и магглов. Внешне они выглядели как обычные офисные помещения, хотя в них царил дух полувековой давности.

«Путешествие в прошлое», — иронично подумал Гарри, поднимаясь по скрипучий лестнице мимо деревянных перил с обшарпанными бронзовыми шпилями. Временами он сам удивлялся, как мало изменился волшебный мир за минувшие годы. На грандиозном процессе над бывшими Пожирателями смерти осудили человек шестьдесят. Остальные под разными предлогами увернулись: кто-то сбежал в Австрию, кто-то доказал, что находился под «империо», кто-то имел слишком незначительные прегрешения. Все остальное осталось прежним — от неизменных факультетов до почтовых сов, разносящих письма повсюду, даже в Министерстве. Четыре года назад волшебный мир и вовсе охватила мода на старину: директор МакГонагалл восстановила в Хогвартсе форму образца сорокового года. Из-за жилетов и форменных брюк возни с ней стало куда больше, чем с той, что помнил Гарри… Отворив тяжелую дверь из мореного дуба, он вошел в кабинет.

— Доброе утро, мистер Поттер. — Сидящий за столом толстяк протянул гостю пухлую руку.

— Доброе утро, — Гарри, не ожидавший такой любезности, сначала пожал руку, а только затем поставил зонт в специальную подставку. — Если я правильно понимаю, то имею дело с Джоном Ундервудом-отцом?

— С внуком! — поднял толстяк пухлый палец. — С внуком, хотя действительно с Джоном Ундервудом, — улыбнулся он. — Наша компания была основана в тысяча девятьсот тридцать девятом году.

— Понимаю, — кивнул Гарри, внимательно осмотрев собеседника. Толстяк-блондин в позолоченных очках был упакован в темно-серый маггловской костюм, желтую рубашку и синий галстук. На вид ему можно было дать чуть больше шестидесяти, хотя большой живот и одутловатое лицо делали его куда старше своего возраста.

— У нас солидная юридическая контора, мистер Поттер. Есть адвокатский, есть нотариальный отдел, — добродушно похвастался толстяк. — Впрочем, не стану делать вид будто не понимаю о чем идет речь. Есть только одно происшествие, которое могло заставить вас заглянуть в наше захолустье.

— Совершенно верно, — Гарри был приятно удивлен готовности Ундервуда идти на сотрудничество. — Если я правильно понимаю, мистер Ундервуд, вы ведете дела с писательницей Викторией Резник?

— Да, для нас большая честь работать с таким знаменитым автором, — кивнул Ундервуд. — Тиражи ее книг растут из года в год, и мы имеем хороший доход.

Гарри присмотрелся. В полутьме профиль хозяина приобретал неприятные мясистые очертания, как это обычно бывает у толстяков с хищными чертами лица. На шее выпирал громадный кадык, лучше любых слов говорящий о болезни щитовидной железы. Об этом, впрочем, говорили и большие, неестественно выпученные глаза.

— В таком случае, дайте мне контакты писательницы, — ответил Гарри присаживаясь в темно-зеленое плюшевое кресло.

Ундервуд удивленно посмотрел на гостя поверх очков.

— К сожалению, у нас их нет, — развел он руками. — Мы ведем дела опосредованно. — Безымянный палец его левой руки украшало небольшое серебряное кольцо с печаткой, испещренной какими-то знаками.

— Через кого же? — спросил Поттер. Только сейчас Гарри начал понимать, что именно насторожило его с первой минуты пребывания в офисе. В комнате царил беспорядок: папки, лист ватмана, бумаги беспорядочно лежали на шкафах и полках. Однако на большом овальном столе с позолоченной чернильницей царил идеальный порядок: каждая вещь лежала на своем месте, словно в банке «Гринготтс».

— «Штирнер и Штерн» — контора, представляющая интересы фройлян Резник в Британии, — охотно ответил Ундервуд. — Когда нам срочно необходима связь с ними, мы пишем по их почтовому адресу. Они, напротив, связываются с нами, когда пожелают.

Отложив толстое пресс-папье, Ундервуд поднял с кресла свое массивное тело и пошел по кабинету к противоположной от окна стене. Пол заскрипел под его тяжелыми грузными шагами. «Не мешало бы тебе понаклоняться по утрам», — подумал Гарри, критично осматривая тело владельца.

— А вы, конечно, не помните адрес? — немного насмешливо улыбнулся Поттер.

— Нет, отчего же? — плотный человек поправил очки на мясистой переносице. — Вадуц, Лихтенштейн, Обердофергассе, 10-12.

— Кто владелец фирмы? — сделал Гарри быструю пометку в пергаменте.

— Барон Бернгард фон Энкерн, австриец, — продолжил Ундервуд. — Только не спрашивайте меня, как он выглядит, — усмехнулся он. — Я не имел с ним дел и вел переписку только с его секретарем Оскаром Штраусом.

— Как же обычно происходит связь? — вскинул брови Поттер. Подсвечник на столе был украшен такой искусной резьбой, что напоминал канделябр из старинного дома. В центре подсвечника высилась тонкая белая свеча, которая, судя по целому фитилю, служила исключительно для украшения.

— «Лавр на Эврифане», — улыбнулся Ундервуд. — Я приобрел этот подсвечник в одном антикварном магазине. Кажется, он тысяча восемьсот пятого года… Забавно, его изготовили в год Трафальгара… К нам приезжает их представитель, Генрих Науман.

— Науман привез тираж «Дневников»? — хмыкнул Гарри.

— Точнее, оформил поручение пробного тиража в семьсот экземпляров, — подтвердил хозяин. — Получением тиража занимались «Утренние известия».

— Ясно, — поморщился Поттер. Теперь он отлично понимал, почему презентацию книги вела Джульетта. — Когда же он привез тираж?

Владелец компании не спеша подошел к столу и посмотрел в папку бумаг.

— Шестнадцатого июля. Тогда я видел его в последний раз.

Небо за окном становилось свинцовым. Собирался дождь, который обещал стать обложным. Гарри поморщился: окно казалось настолько пыльным, словно его никто не открывал как минимум несколько лет.

— Вы не могли бы его описать? — нетерпеливо спросил Гарри, рассматривая шкаф с книгами, прикрытый затемненными стеклами с узорами. «Зачем им здесь книги?» — с удивлением подумал он.

— Высокий поджарый брюнет лет сорока, — не задумываясь ответил Ундервуд. — Карие глаза, в очках. Красит виски от ранней седины.

— Понимаю… У него есть какие-то координаты?

— Я вас сильно удивлю, если скажу, что не знаю? — удивленно посмотрел хозяин поверх упавших на переносицу очков.

Гарри взглянул на большую черно-белую гравюру, изображавшую Уайт-Чапел. Во всем облике церквушки было что-то старинное и в то же время родное, словно давнее прошлое проступало сквозь пелену тумана до сих пор.

— Уайт-Чапел сорок первого года, — что смущенно улыбнулся Ундервуд. — Я очень люблю эту старинную гравюру. В ней есть что-то… щемящее, — выпалил он вдруг, словно не мог подобрать слово.

— Дальше вы скажете, что не знаете его адреса, что он сам направляет вам сову с предложениями о встрече и что места для этих встреч выбирает он сам, — горько усмехнулся гость.

Хозяин выдержал его пристальный взгляд, а затем кашлянул.

— Самое интересное, что так и есть. Вы слишком умны для аврора, мистер Поттер, — картинно откинулся он в кресле.

— Самое интересное, что я вам верю, мистер Ундервуд, — вздохнул Гарри и, взяв черный зонтик, направился к двери.

* * *

Начальник отдела Джеймс Уитворт встретил сотрудников внимательным взглядом, в котором, как им обоим показалось, затаилась насмешка. Указательным пальцем он массировал переносицу, отчего массивные черные очки ездили вверх-вниз — верный признак хорошего настроения.

— Ну как, разыскали адрес талантливой австрийской писательницы? Нашли, через кого в Англию попала подобная мерзость?

Гарри рассказал все сбивчиво, но достаточно подробно. Во второй половине дня их с Кларенсом ждало разочарование. Для экстренной связи использовали маггловское консульство в Лихтенштейне. Ответ от конторы «Штирнер и Штерн» был быстрым и однозначным: никакого Генриха Наумана среди их сотрудников нет и никогда не было. С понурый видом Гарри и Донан поплелись на вечерний доклад к начальнику отдела.

— Что ж получается? — развел руками Уитворт. — Шестнадцатого июля через юридическую контору «Джон Ундервуд и сыновья» в Британию была завезена порция книг, порочащая героиню войны Лили Поттер. Привез ее некий герр Науман из Лихтенштейна, и далее след его теряется. У Наумана нет ни адреса, ни контактов. И вы вдвоем не можете найти среди нескольких тысяч британских магов ни единого, кто бы его видел?

— Книгу с постельными подробностями никак нельзя назвать невидимкой, — шутливо ответил Поттер. — Скорее, это документ с неверной информацией, порочащей определенных людей.

— Готов согласиться. Хотя, может, австрийская писательница ничего подобного и не знает. Но сперва поделитесь-ка вашими версиями о произошедшем!

— Первая. Виктория Резник решила срубить хороший куш, и воспользовалась именем миссис Поттер для литературного скандала. — Когда Гарри делал доклад он называл родственников официально, по фамилии. — Книга была отпечатана на континенте, скорее всего в Лихтенштейне, и привезена в Англию по заданию то ли «Штирнер и Штерн», то ли иной конторы.

Уитворт подергал торчащее из чернильницы серое гусиное перо: было видно, что подобные объяснения его не устраивают.

— Эта версия вызывает много вопросов, — прошелся Гарри к набитому пергаментами шкафу. — Зачем известной писательнице так старательно прятать концы в воду? Почему бесследно исчез герр Науман, да так, что в Лихтенштейне не могут найти его следов? Где он взял документы, чтобы представиться сотрудником «Штирнер и Штерн»?

— Мог украсть или подделать. Волшебник всё же, — поправил очки начальник.

— Зачем? — недоуменно спросил Гарри. — Деньги писательнице через «Штирнер и Штерн», видимо, поступали: иначе подняла бы скандал. Да и для чего фирме в Лихтенштейне работать себе в убыток?

Несмотря на частые насмешки, Гарри уважал шефа. Прежде чем занять нынешний пост начальника отдела, он прошел огонь и воду под начальством Аластора Грюма. Вставал со стула он всегда, кусая от боли губы: из-за старой раны наступить на ногу было сразу очень больно. И хотя с подчиненными он был беспощадно требователен и вспыльчив, Гарри знал, что наверху Уитворт не раз заступался за них. То, что он ни словом не упрекнул Гарри за вчерашнее, говорило о том, что шеф прекрасно понимал его состояние. Единственное, от чего Гарри иногда сходил с ума — это привычки начальника истязать подчиненных мелкими подробностями и отрицать с усмешкой любую их версию, играя за противника.

— Что же поделывает таинственный герр Науман, исчезнув из поля зрения собственной конторы? — продолжил Уитворт после небольшой паузы.

— Допустим, спокойно вернулся на континент, где живет под другим именем, — пожал плечами Кларенс. — Хотя с чего бы личному представителю известной писательницы жить под другим именем?

— Какие объяснения дает писательница? — начальник почему-то резко прервал его слова.

— Мы намерены немедленно послать Виктории Резник сову, — сказал Гарри.

— Значит, еще не послали, — невозмутимо ответил Уитворт. — Продолжайте, Поттер, — кивнул он.

«Не ладится у нас что-то с докладом», — подумал с досадой Гарри. Даже обычно бодрый Кларенс выглядел как-то понуро, словно в пятницу вечером. Пора было брать инициативу.

— Идут только первые часы расследования, которое по-хорошему начать бы месяц назад. Завтра отправим писательнице официальный запрос через «Штирнер и Штерн» и тамошнего барона, — вздохнул Гарри.

Глаза Уитворта сверкнули озорным огоньком.

— А Вика вам: «Знать ничего не знаю, ведать не ведаю!» Это же ясно ежу. Да, получила заказ обработать дневники за хорошие деньги. Чтить память Лили Эванс она, как австрийка, не обязана. Магическая Австрия — далеко не дружественная нам страна, так что запрос в сиятельную Вену мы не отправим. Ответят: «Скажите спасибо, что наша гражданка вообще изволила вам ответить». И мы еще напишем ей благодарственное письмо.

В кабинете повисла тишина. И Гарри, и Донан, похоже, поняли, насколько шеф близок к истине. Гарри, однако, выдернул подбородок — как и всегда, в нем просыпалось упрямство, когда не клялись дела.

— Вторая версия такова: Австрия, Лихтенштейн, герр Науман и Виктория Резник — не более, чем мистификация. Дневник написан у нас, в Англии, и распространяется изнутри.

— Постой-постой, версия заманчивая, — оживился начальник. — Намекаете на очередное общество бывших Пожирателей? Но зачем им тратить столько денег, чтобы именно сейчас поливать грязью имя Лили Поттер?

— Моя мать остановила Темного Лорда, — лицо Поттера неожиданно осветила ярость.

— Но ее сын не политик, а аврор, — резонно возразил Уитворт. — Стоит ли им тратить такие деньги на организацию подобного шоу? И почему тогда они не делали ничего подобного последние девять лет? С чего бы это им ждать аж до августа две тысячи седьмого года?

— Сделал гадость — сердцу радость, — как бы себе под нос заметил Кларенс.

— Верно, если можете сорить деньгами, — охотно подтвердил начальник. — А у недобитых Пожирателей не та ситуация, если они сидят в подполье.

— А если Малфои или их родня Гринграссы? Вот у кого денег куры не клюют! — с яростью воскликнул Поттер, тряя над собой контроль.

— Смысл? — Уитворт внимательно посмотрел на подчиненных. — Фанатиками Темного Лорда ни те, ни другие не были. Едва ли они сохраняют ему верность через девять лет. А на их карьеру и деньги публикация подобных дневников не повлияет.

В кабинете снова повисла тишина. Было только слышно как капли воска медленно падают на пергамент.

— Вобщем, два — ноль, в мою пользу, — вздохнул шеф. — Не позднее, чем завтра к обеду жду от обоих доклада о направлениях поисков. И, кстати, ребята, не тратьте-ка время на розыск «герра Наумана». Науман по-немецки ничто или никто… — постучал он пальцами по столу. — Так что, над вами еще и поиздевались, как над детьми, — кивнул он Поттеру.

В тот же миг со стороны потолка раздались хлопки крыльев. Все трое как по команде подняли головы. Едва Гарри успел сообразить, как на стол села министерская неясыть Скорри с письмом. Быстрым движением руки Уитворт отвязал конверт и протянул его Гарри:

— Снова поклонницы Поттера. Даже в кабинете начальника достают.

Не обращая внимание на шпильки, Гарри осмотрел почту. Большой изумрудно-зеленый конверт, в правом верхнем углу которого был изображен волшебник в турецкой чалме. В центре красными чернилами была выведена надпись: «Мистеру Гарри Джеймсу Поттеру. Кабинет сэра Джеймса Уитворта». Ниже стоял почтовый штемпель: «Стамбул. 2 августа 2007 года». Гарри вздрогнул: в надписи было легко узнать вчерашние виньетки с письма.

— Осторожнее, — посоветовал Уитворт, когда Гарри открыл конверт. Из него тотчас с выскочил белый лист пергамента. Сомнений не было — кремовое верже. Кларенс и Уитворт также склонились над письмом и стали читать вместе с Гарри:

Дорогой мистер Поттер!

Надеюсь, мой подарок ко Дню Рождения пришелся Вам по душе! К сожалению, он немного опоздал, но лучше поздно, чем никогда. Я охотно подняла за Вас и за Вашу не в меру сластолюбивую матушку бокал шербета на берегах Босфора. Еще раз с праздником!

Неизменно Ваша,

АВ

P.S. Мой легкий книксен мистеру Кларенсу — я в восторге от его детективных способностей. Передайте ему, что помимо «Шанели No 5» я еще очень люблю «Шанель No 19» и «Опиум» — пусть это поможет в его поисках!