Поцелуи взасос (гет)

6 сентября

Я проснулся с милашкой рядом с собой. Спящая Меган была даже красивее Меган неспящей. Её тело было полуприкрыто одеялом и лицо такое... Умиротворенное, что ли. Она тихонько посапывала. Я аккуратно убрал её руки с себя и пошёл в ванную.

Вспомнил, что нужно написать эссе для Симмонс и погонять пару кружков. Я же спортсмен, ёпта. Ради интереса начал рассматривать себя в зеркале и понял, что нужно побриться. Не замечаю особо щетину, если специально не стою как сейчас и не втыкаю в зеркало.

Милашки говорят, что я привлекательный, и у них бы со мной что-то получилось, не будь я таким дегенератом. И шуточки у тебя дегенератские, Стивенсон.

Умылся, постоял под душем минут тридцать, чтобы хоть как-то собраться с мыслями. Утром я очень унылый и тяжёлый на подъем (вчерашний день был исключением из правил).

— Блядь.

Тут я понял, что у меня нет ничего пожрать для Меган. Я серьёзно редко готовлю дома, потому что не умею. То есть могу заебошить пару яиц и сандвич с ветчиной. Но сейчас в холодильнике пустота, гребанная вселенная.

Замотал вокруг бедер полотенце и зашёл в комнату посмотреть, как милашка. Она пока спала. Нацарапал записку на случай, если всё же проснется и, быстро одевшись, попёр в магазин за чем-то съестным.

Что вообще едят девушки? Вдруг она была вегетарианкой? Или у неё зверский аппетит? В маркете набрал хлеба, овощей, молока и хлопьев. Как же дорого мне они обходятся. Лет десять назад можно было купить ей мороженое — и она твоя навсегда, а сейчас всё сложнее.

— Джон? — это произнесла Меган, когда я тихо ругнулся, нарезая хлеб на кухне.

Кто ещё может быть в моей квартире?

— Я подрабатываю поваром для тебя, вообще-то, — легко улыбнулся, завидев её, облокотившуюся о косяк двери и завернутую в одеяло. Так правильно было видеть Меган здесь, будто она всегда здесь была, и мы всегда трахались на моей кровати.

— Польщена. Мог бы меня поднять, я сама бы себе что-нибудь намутила.

— Ты не читала записку?

Она подняла одну бровь вверх. Чёрт, как это у неё получается? Годы тренировок перед зеркалом лично у меня прошли даром.

— Я не держу дома еду, ходил в магазин.

— Понятно.

— И вообще, — я указал на неё кончиком ножа, — разве это не здорово, когда тебе готовят еду? Я всегда считал свою мать идеальной просто за то, что она меня кормит.

Меган улыбнулась и прикусила губу.

— Что? — нет, серьёзно. Не понимаю, чего она нашла забавного.

— Ты в фартуке, — она закусила палец, видимо, чтобы сдержать смех.

День проходил хорошо, Меган с интересом смотрела на то, как я долбался с заданием и болтала ногами в воздухе. Я постоянно на неё отвлекался. И, кстати, задавался вопросом, почему она до сих пор не ушла. Предполагалось, что это у нас с ней на один вечер, утром она исчезнет, как это обычно бывает. Спросить я не решался, чтобы не нарушить идиллию. Мне нравилось иметь Меган у себя дома. В прямом и переносном смысле этого слова. Вечером я всё же мягко намекнул, что у меня дела. Она ничуточку не расстроилась и оставила свой телефон, чмокнула на прощанье и ушла. Я решил забить на стадион и попёрся прямо в общежитие, к Калебу. Писькомеряться — удел малолеток, но я хотел похвастаться и просто рассказать кому-то, что нашёл хорошую девушку. Хотя один день знакомства не показатель, и всякое такое.

Пошёл я не к нему в комнату, а сразу на кухню. Там обычно все сидят. В общежитии было шумно, весело (относительно и смотря для кого) и многолюдно.

— Хэй, чувак.

Далтон сразу же нашёлся в толпе. Он был высоким и коренастым; его макушка виднелась среди всех остальных. Калеб с гитарой в руках сидел в окружении пташек и своим низким голосом пел какую-то попсу.

— Далтон, бля.

Он посмотрел на меня, но всё так же продолжил завывать под расстроенную акустику. Милашки любят гитаристов.

— Дамы, — он встал и шутливо им раскланялся. — Прошу меня извинить.

Такой галантный, пиздец просто.

— Чего тебе?

Запах курева сразу въелся мне в нос. Далтон зыркнул на меня с подозрением, будто я никогда к нему просто так не приходил.

— Ничего.

Мы потупили ещё немного.

— Я с милашкой познакомился.

— И как она?

— Ты бы видел. Длинноногая, стройная. А что она вытворяет...

— Фу, блин. Только не при детях, — он махнул рукой в сторону пташек. Не понимаю, почему он это сказал, ведь в зоне слышимости они не находились. Ну да ладно.

— Кто они?

— Не знаю, — он беспечно пожал плечами.

— Ну, ты хоть это, подумай про безопасность, — я хохотнул и прихлопнул его по плечу. — Ну, мало ли.

Калеб закатил глаза.

— Ты же не думаешь, что я их чпокну сейчас? Я же не какой-то малолетка.

— Так-так-так, это что, камень в мой огород?

— Что вы, дева Мария.

Я сел рядом с Калебом и слушал его бездарное пение. Он пел про любовь, шестидесятые и молодость. В кухне набиралось всё больше слушателей. Среди них заметил Рейчел, Теодора и Оливер.

— Оливер! — без причины крикнул я ей через всё помещение.

Она странно на меня посмотрела, но всё же подошла.

— Что?

— Вот что вы сразу: «Что? Чего тебе?». Будто я не могу просто поболтать.

Оливер покрутила пальцем у виска и съебалась от меня.

Ещё подумалось, что неплохо было бы тут поспать.

14 сентября

Я совсем забыл про день рождения Мари, ведь не заглядывал на почту и не звонил домой. Чувствовал себя полным козлом. Хотя мы и не сильно ладим, но я никогда не забывал ничего важного, связанного с ней. Я помнил её любимый цвет, в каком она классе и какие мультики смотрит. Поэтому, чтобы не чувствовать себя таким проштрафившимся, я решил купить ей что-то, от чего тащатся девочки-подростки. Что-то дорогое. Кажется, деньги могли решить всё.

После пар я позвонил Меган и спросил, свободна ли она. Она сказала, что на «перепих» у неё нет сил. Тогда я раскрыл свою цель. Меган посмеялась и согласилась. Я ждал её возле торгового центра в центре (да ну?) города минут пятнадцать, потом она меня дёрнула за рукав пальто, и я увидел её мордашку.

— Джонни, приве-ет.

Ненавижу, когда меня зовут «Джонни».

— И тебе того же. Пойдём?

Я серьёзно не знал, чем может увлекаться среднестатистическая девушка, напрямую доложив об этом Мег.

— Окей, я постараюсь помочь. Какой у неё размер?

От такого вопроса я опешил. Иногда я, конечно, смотрю на порнхабе инцест, но чтобы разглядывать сиськи младшей сестры... Меган поняла, что меня смутило и засмеялась.

— О Боже, нет-нет-нет. Я имею в виду размер одежды, — она веселилась, глядя на растерянного меня.

Понятия не имею, как определяются девчачьи размеры. Поэтому просто развёл руками.

— Она жирная, худющая, обычная? Такая как я, или меньше? Дылда или карлик? Плоская или фигуристая?

От этих расспросов у меня закружилась голова. Я ещё раз развел руками.

— Ну, обычная. Самая обычная.

— Понятно, — понимающе протянула Меган. — Как думаешь, одежда с манекенов ей подойдёт?

— Думаю, что да.

— Тебе повезло. Тебе серьёзно повезло, — она ещё раз хихикнула.

Я не понял, о чём она. Просто держал её пальто и обнимал за талию. Мы ходили по разным магазинам — от тех, где продавали нижнее белье (о Боже) до магазинов с верхней одеждой.

— Она чем-то увлекается?

— Её любимый мультик «Спанч Боб Квадратные Штаны».

— Сколько ей лет исполнилось?

— Пятнадцать.

— Может, подаришь ей костюм Патрика? — да она же издевалась надо мной.

— Она такая же, как и все. Не знаю, что ещё рассказать. Слушает музыку в комнате, читает книги, мальчики ей там нравятся какие-то.

Мы ходили действительно долго, и Меган под конец даже не спрашивала моего мнения о той или иной вещи. Поняла, что это было бесполезно. Я всегда отвечал «нормально» или «сойдёт».

После того, как я истоптал себе всю обувь, Мег всё же выбрала платьице (которое не отличалось от сотен других, которые мы просмотрели, поверьте), ленту для волос, блокнот и милый кошелёк с котом (мне он понравился). Ещё она хотела купить обувь, но и тут я облажался с размером. Поэтому на этом всё.

Девчачьи вещи обходились намного дороже, чем мои. Я это признавал раз в двадцать пятый за месяц (который, к слову, до сих пор не закончился).

С моей карты было снято достаточно денег, и теперь я был вынужден питаться бич-пакетами для того, чтобы выжить.

Я отправил подарок Мари и начиркал в открытке поздравления. В ту же минуту я позвонил домой и спросил, дошла ли посылка. Естественно, она не дошла. Тогда я удивился и посетовал на то, что это заняло слишком много времени, и как мне жаль, что подарок не пришёл ровно в её день рождения.

18 сентября

Наверное, я и Меган встречаемся. Потому что мы регулярно перепихиваемся и делаем те вещи, что делают парочки. Сосёмся, например. Она потрясающа, действительно потрясающа. Я люблю её волосы (впервые ощущаю такое к девушке). Но я не знаю, нравится ли она мне как... Вторая половинка? Дайте пакетик, пожалуйста. Нет-нет, влюблённость — не моё. Честное слово, не представляю, что будет дальше. Возможно она подумает, что всё зашло слишком далеко, и я на ней женюсь. Тогда мне придётся оборвать контакты, сбежать и жить под прикрытием.

— Ты дегенерат, — сказал мне Калеб на футбольном матче. Точнее, в перерыве.

— Что? — я не сразу допёр, ведь до этого мы весьма мирно (ладно, не очень мирно) обсуждали шансы на выигрыш обеих команд.

— Что у тебя с Мег? — он так напрямую это спросил, что я опять сразу не допёр. — Чувак.

Интересно, какой ответ он хотел услышать?.. И вообще, с чего он об этом заговорил? Далтон не тот парень, который говорит об отношениях (только о прокладках младших сестёр), поэтому я удивился.

— Любовь.

— Я ведь серьёзно.

— Я тоже, — Калеб выглядел каким-то хмурым, вообще. — Почему это должно тебя ебать?

Нет, я не понимал, чего он от меня хотел.

На этом его дурацкие расспросы закончились, и после окончания матча, в кафе он превратился в Калеба нормального, а не Калеба-пидора.

26 сентября

На этот раз я решил сам выбрать время, когда мы будем заниматься этой дурацкой газетой. Позвонил Оливер в четыре дня и попёрся в библиотеку.

— Слышала, ты себе девушку нашёл, — сказала она как-то за работой.

О нет, за что.

— Что-то вроде.

Далтон, Оливер... Моё нижнее бельё стало так интересно многим.

— И кто эта счастливица? — она закусила губу.

— Оливер, какого хера?

Она сидела, как одеревенелая, с идеально (идеально, блин) ровной спиной и растерянно на меня смотрела.

— Если хочешь взять эксклюзивное интервью, то я даю его исключительно по понедельникам.

— Почему ты такой язвительный?

Почему-нахер-я-такой-язвительный?!

— Не сильно люблю, когда Пиноккио копают носом мои кишки.

Одеревенелая спина и Пиноккио, ха-ха. Я в ударе.

— Понимаешь, иногда люди интересуются друг у друга, как проходит их жизнь. Это вполне нормально, — она поправила очки, и ей это, видимо, придало уверенности.

— Мы с тобой не лучшие подружки, смекаешь?

— Стивенсон, раньше ты был нормальным.

Я еле удержался от того, чтобы закатить глаза. Ага, раньше и трава зеленее была, и небо голубее, и Стивенсон добрее.

— Деградирую каждый день, спасибо.

Она прикусила язык и отвернулась, а я заметил, как ей идут её очки.

— У тебя проблемы со зрением, или ты как аксессуар их носишь?

Оливер конечно же поняла, о чём я, но предпочла молчать. И кто из нас ведёт себя как сука?

27 сентября

Это было первое официальное свидание. Меган спросила, не хочу ли я пойти с ней в кафе. Окей. Почему бы, собственно

говоря, и нет?

— Ты ешь как свинья.

Она хихикнула и подала мне салфетку. Действительно, замазался пастой.

— Я и есть свинья.

— Как продвигаются дела в колледже?

Я пожал плечами. Как у меня могут продвигаться дела?

— Если я тебе буду рассказывать про каждую лекцию, то это надолго. Но вообще — справляюсь, да.

— Не сомневалась в этом.

Я прищурился. Она опять надо мной издевалась. Паста была вкусной, но не прям чтобы можно было сказать «пальчики оближешь».

— Мег, — милашка вопросительно на меня уставилась. — Где ты учишься?

— Кто тебе сказал, что я учусь?

— Вопросом на вопрос?

Меган пожала плечами и опять начала есть. Точнее, ковыряться в еде. Не тупой, тема — табу, понял. Потом мы болтали о всякой всячине, типа любимых фильмов. И как она смотрит на то, чтобы сходить в кинотеатр. Мег смотрела на это положительно.

В этот вечер мы не пили алкоголь.

30 сентября

Мег в основном ночевала у меня дома и по будням уходила рано утром, ещё до того, как я просыпался. Она стирала свою и мою одежду у меня в стиралке и мылась моим гелем для душа, но волосы мыла своим шампунем (девушки...). На все предложения подвозить её по утрам (у меня есть машина, которой я редко пользуюсь, ведь не садиться же за руль в нетрезвом виде) она отнекивалась и отшучивалась. Окей, ведёт свою секретную жизнь — пусть ведёт.

Как-то вечером мы сидели с ней в парке и кормили уточек. Это казалось мне таким тошнотворным, но Мег находила это забавным, и я почти не возражал такому случаю, просто обжимая её на скамейке.

— Давай эту уточку будем звать Синди.

— А вдруг это селезень?

Она призадумалась, нахмурила свои тонкие брови.

— Эй, парень!

Зычный голос доносился откуда-то сзади, и я не придал этому особого значения (парк был большим, и наверняка помимо нас здесь находились другие люди).

— Хлюпик!

Телосложение у меня довольно посредственное, но я не хлюпик. Не качок и не бодибилдер, но и не костлявая рыбёха, поэтому я удивился, когда какой-то разъярённый бык стоял перед нами и тыкал своей сосиской (пальцем — для тех, кто не понял (ну, на всякий случай)) в мою сторону. Я приосанился.

— Проблемы?

— Это у тебя, фрик, проблемы.

С этими словами он взял меня за шкирку и поднял над землёй. Долго думать, кто это такой, не пришлось. Стало понятно, что я зашёл на чужую территорию, посягая на Мег. Странно было, что этот здоровяк не припёрся раньше. Долго складывал два и два?

— Отпусти его, МакДональд. Сейчас же, — Меган попыталась сделать свой голос максимально твёрдым.

— Сладкая, разукрашенное личико никому ещё не вредило.

Конечно, я пытался вырваться, но все попытки оказались безуспешными. Он отпихнул меня и затем занёс правую руку, которой и вмазал по лицу — прямо в центр. Нос неприятно хрустнул, и струйками потекла тёплая кровь. На мгновение (всего на мгновение, вот это я называю стальной выдержкой) мне показалось, что над головой у меня заплясали звёздочки, а сам я достиг Нирваны. После этого я тоже попытался его ударить и парировать удары здоровяка (парировать оказалось проще). Мы сцепились, но неравная битва была недолгой, и с самого начала было ясно, кто окажется победителем. Меган кричала и, кажется, пыталась его остановить. Я ударился о что-то железное. Предположительно, это была скамейка. Вот и всё.

3,14 сентября

— Джон. Джонни.

Грёбанная темнота и какие-то левые звуки. Тело ломит и голова гудит, как рой пчёл. Она серьёзно вибрирует. Когда я попытался что-то вспомнить, она загудела громче.

Чей-то девчачий голос звал меня по имени. Я ведь Джон? В голове вихрем пронеслись (и отдались безумной, блядь, болью) голоса мамы, Мари, Оливер (что она здесь делает?). Я попытался открыть глаза, но веки отчего-то отказывались разлепляться.

Через энное количество времени я узрел мир наш истинный и увидел склонившееся надо мной лицо Меган. Сразу я не допёр, что она здесь делает. И где, собственно говоря, это здесь.

— Джон, милый, — она ласково дотронулась до моей руки. — Тебе сильно больно?

— Где я? — и ругнулся про себя, потому что челюсть казалась мне вставленной и пропущенной через костедробилку.

— В больнице, Джон.

Перестань называть меня по имени, я помню его.

Опять прикрыл глаза и попытался восстановить цепочку событий. Никогда не жаловался на провалы в памяти.

— Джон, — опять этот сострадающий голос, который выводил меня из себя. — Очнись. Я знаю, ты можешь...

Хотелось заорать на неё, мол, я знаю, что могу. Я, как бы, нахожусь здесь с тобой и пытаюсь вспомнить, что к чему!.. И почему ты склонилась надо мной и говоришь таким блядским тоном, будто я умираю. Пожалуйста, заткнись.

Вместо этого я постарался выговорить сквозь сцепленные зубы:

— Мег.

— Я, — по голосу я понял, что она улыбнулась. — Прости, пожалуйста. За случившееся. Если ты понимаешь, о чём я говорю.

Нужно было предупредить тебя раньше. Точнее, порвать с ним. Точнее, я порвала с ним... Но формально он этого не понял. Господи, я такая дура. Мне очень и очень жаль.

Что?

А она всё продолжала и продолжала лепетать свою отрепетированную речь, потому что произносила её с выражением и без запинок.

— Джонни, я наверняка даже не представляю, каково тебе сейчас.

И тут я вспомнил. Не всё, конечно. И, честное слово, мне не нужно было слушать её извинения. Я хотел знать, сколько целых костей осталось в моём теле.

— Где. Врач.

И я опять отключился.

5 октября

Я приехал в колледж. На моём лице были синяки — точнее, их неясная тень. Когда я впервые после дня икс увидел себя в зеркале, я действительно подумал, что был разукрашен на славу.

Калеб присвистнул.

— Ничего себе, старик. Кто тебя так?

На предложения Мег намазать моё лицо консилером (что за адское зелье?) я, естественно, отказался. Отчасти потому, что хотел посмотреть на реакцию других пташек.

— Да так, поцапался... — сказал я это пафосным тоном, которым обычно говорят в пафосных фильмах. — С кое-кем.

— У тебя отжали деньги малолетки?

— Клоун, блядь.

— Да ладно, не геройствуй. И мину попроще сделай, а то ходишь как воинственный спартанец.

Мы помолчали. Пошли на лекцию, где наши девочки ужаснулись, завидев меня. Некоторые заржали.

Я делал вид, что мне посрать.

— Эй, Стивенсон, кто тебя так?

Оливер, ты, нахер, всегда повторяешь за Калебом? Или владеешь телепатией? Хватит повторять его фразы.

— На грабли наступил он, ничего интересного, — пробурчал Далтон.

— Джон, ты выглядишь ужасно, — хохотнул Теодор, неизменный спутник пташек. — Полежал бы дома, подождал, пока это всё спадёт.

Профессора с жалостью на меня смотрели. С-нахер-жалостью. Они предлагали мне пойти в лазарет, ведь с моим лицом что-то не так.

Да ну?

Учитывая исход драки, я легко отделался. Ни одна кость сломана не оказалась, челюсть в порядке (только отчего-то иногда ноет, но рентген показал, что всё в норме).

6 октября

Калеб устроился на работу, потому что его мать была не в состоянии оплатить счета. Неудивительно, ведь в его семье пятеро детей. И всего лишь одна мать. И нет отца.

— Эй, чувак, может я могу тебе чем-то помочь?

Мы делали задание для мисс Росс в библиотеке уже второй час. Калеб не отрывал взгляда от книги — должно быть, просто не услышал.

— Что? — когда я повторил свой вопрос, Далтон резко дёрнулся. — Прости, я отвлёкся.

— Ты, блядь, вообще спишь?

Это я сказал, потому что за сегодня внимательно рассмотрел его лицо. У Далтона были тёмные (реально, практически лиловые) мешки под глазами и болезненно-серый цвет кожи.

— Сплю, — он отмахнулся от меня, как от назойливой букашки и снова опустил лицо. Зевнул. — Недолго просто.

— Далтон, если у тебя некоторые, — я запнулся, — финансовые... трудности, — и снова, — то ты... э-э, можешь попросить меня. То есть, я, конечно, без труда... м-м, и буду рад...

— У меня нет финансовых трудностей, — чётко, как для пятилетки, вымолвил он. — Я не нуждаюсь в твоей или чьей-либо ещё помощи.

— Для меня нетрудно, серьёзно, ну, и, понимаешь...

— Это ты, видимо, не понял. Закрыли тему. У меня всё лучше всех.

— Послушай, — я тоже медленно, но верно начинал закипать. — В этом нет ничего постыдного, окей? У многих с этим проблемы, поэтому не вижу причин мне так... Отказывать. Если ты будешь падать в обморок и мне придётся тебя тащить, то...

Я не успел договорить, как он резко перебил:

— Не придётся, — сказал он это сквозь сцепленные зубы.

Далтон взял свой конспект, тетрадь для практических работ и куртку, висевшую на стуле, подорвался и быстрым шагом ушёл.

— Блядь.

Я понимал, что скорее всего оскорбил его чувство собственного достоинства. Но, будь в его положении я, то я бы согласился на мало-мальскую помощь и не загибался бы на работе и учёбе одновременно.

Дописал задание для Росс, пнул ножку стола и отдал книги библиотекарю.

К чёрту.

Перегорит, сам придёт.

Или нет?

На моём плече сидели два человечка и нашёптывали на ухо свои точки зрения по поводу случившегося. Левый говорил, что я мудак, и мне следовало бы извиниться. Правый наоборот — называл мудаком Далтона, если он из-за своей гордости (и тупости) отказывается от поддержки.

Конечно, это всего лишь моё воображение. Но я серьёзно не мог оценить трезво, как мне поступать дальше. Мои симпатии перебегали от левого человечка к правому, и так бесконечно.