Рождество в Су-Фолс (джен)

Полгода назад, когда Дин мчался на перекрёсток, вдавив педаль газа в пол, сдирая протекторы на резких поворотах, он не думал о последствиях. Он лишь хотел восстановить свой мир, только что разорванный в кровавые ошмётки. Он гнал Детку, словно под её колёсами дорога рушилась в бездонную пропасть, — собственно, так и было, он терял связи с реальностью и был подчинён единственной цели.

Он не помнил, как укладывал в коробку свою фотографию, кости, флакончик с кровью и другие составные вызывного заклинания, не помнил, как голыми руками вырывал яму на укатанной земле…

Дин очнулся уже стоящим над зарытой ямой и тупо разглядывающим свои грязные, расцарапанные ладони.

Демон не появлялся.

Он в отчаянии оглянулся в одну сторону, в другую… Ночь была невероятно светлой, будто сияния звёзд и тоненького месяца хватало, чтобы побороть тьму. Дин видел каждую травинку, каждый камень, каждую песчинку. И в затопленной горем душе всё было так же ясно, чисто и просто.

— Я переверну тебя, чтобы вернуть Сэма! — крикнул он Вселенной.

И сам не знал, произнёс ли эти слова вслух или они вырвались немым стоном из разодранного страданием сердца.

Но миры услышали его.

Демон предстал в традиционном облике брюнетки в облегающем чёрном платье. Похоже, униформа у бесов такая. Дин почувствовал, что готов съязвить, — значит, и в самом деле стало легче.

Демоница приблизилась почти вплотную и, улыбнувшись, провела пальцами по его щеке. Винчестер невольно отшатнулся и зло посоветовал:

— Руки не распускай!

— Глубокое у тебя горе, Дин… Ты готов на всё, да? Даже на вечные муки? — она говорила не спеша, внимательно заглядывая ему в глаза.

— Я согласен на сделку, на десять лет. Верни брата и забирай душу.

— Ну, положим, десяти лет я тебе не дам. Хочешь год? Тогда по рукам.

— По рукам! — выдохнул он, не думая.

Демоница даже отступила на шаг.

— Полегче, тигр! — Её усмешка была победной, но какой-то вялой. — У меня есть более интересное предложение. Я верну не только Сэма, но и вашего отца. Да-да, вытащу самого Джона Винчестера из Ада, куда он, кстати, загремел по твоей вине.

— Неужели моя душа стоит столь щедрого вознаграждения?

— Не ёрничай. — Лицо брюнетки на миг стало каменным, лишившись всех эмоций. — Ты ничего не знаешь о душах! К тому же, твоя мне не нужна; по крайней мере, сейчас.

— Чем я обязан заплатить за воскрешение родных?

— Ты не должен ничего делать, мальчик. Наоборот — будешь должен кое-что не делать. — Глаза демона полыхнули жёлтым огнём, и тварь продолжила низким мужским голосом: — Ты не придёшь на ковбойское кладбище, Дин. И не позволишь прийти остальным Винчестерам.

— Сукин сын…

— Да, приятель, именно я. Попросил демона перекрёстка уступить место на время. Кстати, меня зовут Азазель. Неужто не рад мне? — Желтоглазый изменил голос на женский. — Не понимаю, о чём тут раздумывать: и брат, и отец, и душа — всё будет при тебе.

У Дина не было ни сил, ни особого желания доискиваться, в чём подвох. Всё равно проиграет, так или иначе. Но если близкие будут живы, они получат возможность для манёвра, для поиска выхода. Для убийства Желтоглазого, наконец.

Демон, читая его мысли, согласно кивнул: «так, всё так», но Дина не испугало даже это.

— Что за кладбище? Где?

— Неважно, ты скоро услышишь о нём. Думай, охотник. И поторопись, иначе Сэмми скоро протухнет, а Джонни… Джонни, н-да… О твоём папаше разговор особый и не для этого места. Сделка?

— Сделка!

.

Дин вернулся в Колд Оук, когда уже светало. В предутренней мари городок выглядел ещё призрачнее, чем ночью, и, казалось, серые безжизненные дома вот-вот растают вместе с туманом.

Он затормозил Детку на въезде и пешком дошёл до здания, где оставил мёртвого Сэма. Не ворвался внутрь, как ни хотелось, а подобрался к окну и осторожно заглянул через мутное стекло.

Ноги подогнулись. Дин осел, зажимая рот обеими руками, задыхаясь, давясь счастливыми слезами. Увиденное стоило его души, жизни, чести. Это стоило всего.

Сэм и отец бок о бок сидели на дырявом матрасе. Джон обнимал младшего сына за плечи, а тот, по обыкновению, что-то говорил, помогая себе жестами, и то и дело поглядывал на входную дверь.

Дин знал, что через несколько минут, придя в себя, они двинутся искать старшего, но настолько ослаб, что не мог подняться. Он сидел, уперевшись затылком в облезлую влажную стену, и слушал неразборчивые голоса, доносящиеся изнутри.

.

Он примчался к Бобби в самый раз, чтобы успеть обсудить ситуацию, рассмотреть карту Вайоминга и сделать выводы.

Прежде, чем звонить надёжным людям, старый лис Сингер присмотрелся к осунувшемуся лицу Дина, к его шалым зелёным глазам, к бледным губам, растягивающимся в невольную улыбку, и резюмировал:

— Без тебя не обошлось. Что ты натворил?

Бобби умел вытаскивать информацию как из врагов, так и из друзей. Через несколько минут одуревший от радости Дин рассказал всё. Даже последовавшие слова Сингера не испортили ему настроения.

— Ты нарушил условия сделки, парень!

— Ни черта, — ответил Дин и опять озарился идиотской, по мнению Бобби, улыбкой. — Условием было никому из Винчестеров не появляться вблизи Адских Врат, я его выполняю.

— Ты же не считаешь Желтоглазого глупцом? Он посадил тебя на крючок, а ты даже не понял, что заглотил его.

— Бобби, я разберусь. Главное, они живы!

— Ты собираешься скрываться от родных? Сколько?

— Пока не прикончу демона.

Дину удалось уболтать Сингера, и тот пообещал ничего не говорить Джону и Сэму об их встрече — пропал старший, и всё.

.

Дин осознал, что натворил, когда следующей ночью небосвод превратился в одну гигантскую тучу. Кипящую чёрную пену, пронзаемую ослепительными вспышками фиолетовых молний, из которой то и дело высовывались-втягивались мерзкие дымные щупальца.

Он понял: Желтоглазый оказался сильнее, охотникам под руководством Бобби не удалось сразу закрыть Врата, и на свободу вырвались тысячи демонов, тысячи смертельно опасных духов. И выпустил их не кто иной, как Дин Винчестер, тем самым погубив множество людей. Он был виноват в том, что согласился не приходить на кладбище! Пусть и не подозревал, что его появление может нести какую-то угрозу для замысла Азазеля, но демон знал об опасности и обезвредил врага.

Дин бросился за руль в чём был, в чём выскочил из дома Сингера, заслышав тяжёлый низкий гул, — футболка, джинсы и незашнурованные ботинки на босу ногу.

Он знал, что не успеет в Вайоминг, и вообще нет никакого смысла ехать туда, поскольку демоны вырвались, а Врата, бог даст, уже закрыты, но должен был хоть попытаться, хоть самому себе показать, что пытался…

Демон настиг его в двадцати милях от Су-Фолс.

«Импала» подъезжала, вернее, подлетала к железнодорожному мосту, проходящему над шоссе, когда с боковой дороги вывернул «фредлайнер», протаранил Детку в бок и всмятку прижал к высокому откосу.

Оглушённый болью, зажатый в искорёженном кузове до невозможности дышать Дин почему-то не потерял сознания. Он видел, как грузовик немного подал назад, чтобы облегчить доступ к «импале», и из кабины грузно спрыгнул дюжий водитель с заметным пузцом, одетый в стёганую куртку.

Он подошёл к раздавленной машине и легко, словно картонную, вырвал переднюю дверцу. Чёрными глазами — самой Тьмой — смотрел он на Винчестера. Дин не отводил взгляда, хотя кровь с порезанного лба заливала глаза, и стереть её было нечем — правую руку вдавило между телом и рулём, левую заломило куда-то за спину.

Одной рукой демон взялся за его колено, другую просунул под мышку и буквально выдрал Дина из машины — под крик, хруст рёбер, треск материи и разрываемой плоти.

Выволок, бросил под ноги и несколько раз ударил — не демонически, невидимой силой, а вполне по-смертному, по-простому, пинал, хэкая от усилий.

В режущем свете фар кровь, которую выкашлял Дин на асфальт, казалась чёрной.

Азазель, видимо, вспомнив о своих возможностях, отшвырнул Винчестера на семь ярдов, впечатав спиной и затылком в бетонную опору моста. Удар вышиб из лёгких Дина последние молекулы воздуха, и он обвис, уронив голову на грудь, еле касаясь босыми ступнями земли.

— Очнись, — говорил демон, — мы только начали. Эй, щенок, ты слишком легко решил отделаться!

Дин сначала услышал голос, потом получил в лицо полстакана виски из шоферской бутылки и, наконец, вдохнул, натужно, со стоном, проталкивая воздух в себя.

Он открыл глаза и попытался сморгнуть тёмную пелену, через которую неясно виделся лишь свет фар да две жёлтые точки Азазелевых буркал.

Демон приблизился, и Винчестер смог рассмотреть его более отчётливо: горящие предельной злобой и торжеством зенки, перекошенное, почти нечеловеческое лицо.

— Перехитрить меня вздумал? — Желтоглазый провёл пальцем по щеке Дина — от виска до подбородка, разрезая до кости, словно тупым ножом. — Наглый мальчишка! Нелюбимый сын Джона Винчестера.

— Ты не тронешь их, тварь… — непослушными губами выговорил Дин. — Я не нарушил условия…

— Представь себе, не трону. — Азазель слизнул кровь с пальца и картинно развёл руками. — Зато с тобой могу сделать что угодно. Ты выполнил своё предназначение и теперь не стоишь ни-че-го. Твои ботинки, оставшиеся в «импале», сейчас ценятся намного дороже, чем твоя тушка, охотник.

— Ты что-то путаешь: предназначение было, вроде как, у Сэма, — поймав намёк на важную информацию, Дин начал раскручивать демона. И плевать, что он — избитый, порезанный, в разодранной окровавленной одежде — подвешен-придавлен к грязному бетону и шансов прожить следующую минуту у него куда меньше, чем у комара, присевшего на лоб.

— Вы были оба важны для Апокалипсиса. — Азазель снова провёл по щеке Винчестера, на сей раз погрузив палец в открытую рану. Дин застонал, дёрнул головой, но Желтоглазый обездвижил его одним кивком. — Понадобились сто веков, чтобы под зорким присмотром высших сил получились такие уникальные мальчики, как вы. Чтобы взломать Первую Печать,— что это такое, тебе лучше не знать, — праведник должен пролить кровь в Аду. Сначала я предполагал, сие относится к вашему папаше, хотя… — Азазель скорчил кислую гримасу, — он не тянет даже на порядочного человека. Был я в нём, имел сомнительное удовольствие познакомиться поближе… А теперь выходит, праведник — это ты.

— Врёшь. Я не был в Аду и ничью кровь не проливал!

Желтоглазый повернулся к останкам «импалы», щёлкнул пальцами, и в салоне вспыхнул белый огонь.

— Вот твой личный ад, охотник.

Дин не мог ни отвернуться, ни сомкнуть веки. На его глазах яростное неземное пламя выжрало Детку изнутри и набросилось на корпус. Когда взорвался бензобак, огонь на мгновение стал обычным, оранжевым, потом снова побелел до голубизны; металл в нём горел легко, как дерево… В его беззвучном неистовстве послышался тонкий скрип… нет, — стон «импалы», которым она прощалась с хозяином и с жизнью.

Винчестеру опять стало нечем дышать.

— И кровь ты прольёшь. — Желтоглазый внимательно всматривался в лицо Дина. — Не своими руками, конечно. Зато и не кровь проклятых злодеев, заслуживших вечные муки, а невинных человечков. Как тебе понравится, если сию же минуту освобождённый тобой демон, вселившись в акушера, вспарывает животы беременным в роддоме? Если сию же минуту освобождённый тобой — тобой, праведник! — демон, вселившись в воспитателя, сворачивает шеи сироткам в приюте?.. Эй, только не отключайся! Мы ещё не закончили.

— Убей меня, — прохрипел Дин. — Иначе я убью всех вас, адовых тварей.

— Убивать тебя? Зачем? — казалось, искренне удивился Азазель. — Ты можешь случайно попасть в Рай, а тебе место в Аду. В Аду, который ты устроил сам себе. Жаль, что твои приятели подоспели и не позволили выпустить всю мою армию, но и та небольшая часть, что сейчас на воле, сможет устроить весёлую жизнь для миллионов людишек. У нас с тобой впереди много интересного, Дин, я ведь до сих пор имею виды на твоего братика… Так что, если выживешь сегодня, твоё несчастье.

Проговорился, гад! Отец ему больше не нужен, можно не беспокоиться. По крайней мере, в этом отношении. Но Сэм!.. Сэма надо спасать!

Подчиняясь инстинкту «спасать Сэмми», тело рванулось из пут вражеской воли, но безуспешно. Почувствовав сопротивление, демон только сильнее вдавил Винчестера в опору.

— Если выживешь, охотник!

Желтоглазый сорвал с него амулет («Это мне на память».) и провёл растопыренной пятернёй наискось по торсу Дина; хищно согнутые пальцы взрезали-вспороли плоть до костей — до плечевого сустава, до грудины, до рёбер.

Азазель отступил на несколько шагов, чтобы лучше наблюдать, как хрипит жертва, как вздуваются вены на шее и на руках от невыносимой боли, как непрерывно струится кровь по животу, по ногам, впитываясь в джинсовую ткань, стекая на асфальт…

— Добро пожаловать в Ад.

Демон не стал дожидаться ответа, зная, что Дин уже не заговорит. Через несколько минут он повернулся и пошёл прочь из-под моста — мимо дымящей кучи обгоревшего металлолома, мимо «фредлайнера», чьи фары светили всё тусклее в рассветных сумерках. Когда он скрылся в клочьях наплывающего от реки тумана, Винчестер сполз по бетонной стене и рухнул в лужу собственной крови.

.

Затем Дину начало невероятно, фантастически везти: он умудрился протянуть ещё почти час и дожить до момента, когда возле него остановилась возвращавшаяся с вызова «скорая».

Парамедики положили Винчестера в машину и, ужасаясь непонятным, чудовищным ранам, на искусственном дыхании и при нитевидном обрывистом пульсе держали его ещё сорок минут — до Су-Фолса и до операционного стола.

Дину продолжало фартить: лучшая хирургическая бригада ещё не успела размыться после предыдущей операции и, не медля ни минуты, принялась за парня. Более того, у медсестры, уборщика и охранника оказалась нужная группа крови.

Через три дня Бобби нашёл его с помощью шерифа Миллз, которая проверила всех Джонов Доу в больницах и моргах.

Интубационную трубку убрали, но говорить Дин ещё не мог. И видел плохо. Он узнал Сингера в расплывшемся пятне только по мутным очертаниям кепки да мазку бороды. И до конца не был уверен, узнал ли его самого старый охотник.

Бобби действительно был в замешательстве, даже оглянулся на других пациентов в палате интенсивной терапии — нет ли среди них Винчестера. Ну, никак не мог он признать несказанного красавчика Дина в остриженном наголо мужике, у которого через всю опухшую правую сторону лица бугрилась, исходила сукровицей рана, схваченная швами. Только незаплывший левый глаз сиял всё той же светлой зеленью.

— Какого… — начал Сингер, и голос его сорвался. — Какого хрена ты здесь валяешься, балбес? Передохнуть решил? А с концом света пусть разбираются другие?

Дин приподнял обритую голову и тут же уронил её на подушку. Немо шевельнулись потрескавшиеся губы.

Бобби отвернулся от него, переводя дыхание, и вынул телефон. Связи по-прежнему не было, поэтому он подошёл к окну, поднял жалюзи и махнул спутнику, ждавшему возле белого «Опеля Синтры».

Пока Шекли поднимался на третий этаж, Бобби стоял возле Дина и рассказывал о схватке на ковбойском кладбище, о том, как из двадцати охотников погибли семь, но Адские Врата всё же удалось закрыть и припрятать кольт в надёжном месте.

Бобби догадывался, что Дин воспринимает его слова как завуалированный упрёк, но не знал, как сказать парню, чтобы он себя не винил, — будь там братья, ничего бы не изменилось.

Дин неотрывно смотрел на него единственным глазом из-под пластыря, пересекавшего лоб, и, кажется, не моргал.

— Чёрт тебя побери! — взъярился Сингер, не обращая внимания на вошедшего Шекли. — На твоём месте никто не поступил бы по-другому! Никто! Именно это делает нас людьми, а не бездушными роботами!.. Бери его, Крис.

Широкоплечий рыжий мужчина, лет на пять постарше Винчестера, и Бобби осторожно переложили Дина на каталку, предварительно вынув иглы из внутривенных катетеров.

Бобби сгрёб в пластиковый пакет все коробочки, блистеры и флаконы со столика, кивнул Шекли, и охотники покатили Дина из палаты. Погрузили в лифт, игнорируя возмущённые возгласы медсестры, опустились вниз и положили Винчестера в минивэн, на толстый поролоновый матрас. Бобби влез следом, сел рядом и поправил подушку под головой Дина: «Всё хорошо будет, слышишь? Залатаю, станешь лучше прежнего».

Крис Шекли сел за руль, и «опель» отъехал от больницы за двадцать минут до того, как демоны, вселившись во врачей, начали бойню.