Уроки Некромантии (гет)

Марвин спал и снова стоял у блестящего стола, перед лежащей девушкой. И снова он наклонился, сделал надрез. Не было ничего страшного: было леденящее спокойствие, рассеянный свет, холод рукояти в руке, холод ее кожи. Девушка открыла глаза.

— Зачем ты убил меня?

Он отшатнулся. Она тряхнула руками и цепи пали. Села, глядя на него в упор, — золотые волосы всколыхнулись под внезапным порывом ветра, взметнувшего, закружившего опавшие листья. У нее было неестественно красивое лицо, синие глаза. И глубокая рана на животе, сочащаяся темной кровью, не причиняюшая ей ни малейшего неудобства.

— Зачем ты убил меня?

— Это не я. — Его ладонь была пуста, нож исчез. Но здесь, в глубинах покоя, он знал нужные ответы, а потому не боялся ее. — Я не убивал тебя, и ты знаешь об этом. Все кончилось куда раньше, чем я пришел.

— Вот как? — она медленно подняла руку, и в ней был меч. Тонкий меч эльфьей работы, со светлым гибким лезвием. — Нет никакой разницы между тобой и другими. И ты умрешь. Ты будешь умирать долго. Я постараюсь.

Так говорила она, — неторопливо, напевно, — направив в его живот острие меча, но он не боялся. И когда она потянулась убрать с лица прядь волос — он ударил ее по запястью, и меч упал. А он схватил ее за плечи, притянул к себе и так держал, не разжимая объятий...

... пока ветер кружил золотые листья. И пахло гарью, пахло смолой и кровью, и сказочный белый город возник на границе зрения, возник — и рухнул, в огонь, в пепел, под копыта коней. И она плакала, захлебывалась в его объятьях, но он держал все крепче, держал, пока из тела ее пробивался яблоневый росток. А тот тянулся, рвался к небу, — к ослепительно яркому чистому небу, — и вонзился Марвину в живот, вышел насквозь, скрепив их объятье нерасторжимо, — и осенние листья засыпали два тела, лежащие на белоснежных плитах двора.

* * *

Марвин спустился к завтраку. Ханубис сидел за столом, намазывая булочку медом; солнечный свет заливал комнату. С кухни пахло свежим хлебом, и кто-то гремел там посудой.

— Доброе утро, ученик! Как спалось?

— Спасибо, учитель, хорошо, — слова оставляли странный привкус на языке. — Я не нашел своей одежды, поэтому надел вот это.

— Да, конечно. Твои вещи в стирке, а это мантия Кловиса. Вижу, что она пришлась тебе по размеру. Садись, позавтракай.

Марвин послушно сел. В мантии было неуютно, будто в ночной рубашке в люди вышел. Ну и пусть. Все это казалось недостоверным, непрочным, продолжением волшебного страшного сна. Он взял булочку и намазал ее медом, получил свою чашку горячего молока от госпожи Мюллер, пожилой, дородной домоправительницы. Ханубис казался довольным, только вот взгляд у него был все такой же внимательный, как и вчера. Наконец Марвин решился:

— Учитель, я видел странный сон.

— Вот как?

— Возможно, он был вызван... вчерашним уроком, но я подумал... когда мы шли сюда, я заметил, что в соседних домах никто не живет. Это как-то связано?

— Возможно, — Ханубис откинулся на стуле. — У тебя есть предположения на этот счет?

— Мне снилась девушка, эльфийка. Она хотела убить меня. И... и она связана с колодцем в центре вашего двора, с колодцем и деревом. Эти дома были построены в самом начале Геронта?

— Практически.

— Значит, она — дух кого-то из убитых?

— Почти, — Ханубис одобрительно кивнул. — молодец, ученик. Давай-ка выйдем, посидим снаружи. Такие истории предпочтительней рассказывать на местности.

Дворик казался сумрачным и хмурым, солнце сюда не попадало. Они присели на парапет колодца, на белый камень в едва заметных рыжих прожилках.

— ... как тебе, должно быть, известно, — негромкий голос учителя отражался эхом от стен домов, — королевство Геронт было основано триста лет назад Эриком Огненным, приплывшим из Кнудланда с дружиной. Тогда его еще не звали Огненным, а попросту Рыжим. Свое прозвище он получил в войне с эльфами, точнее, прозвище прилипло к нему после одного эпизода, произошедшего в самом конце войны.

Эльфы стояли на грани полной капитуляции. Эрику удалось объединить людей, — угорских огнепоклонников, венитов, грааргских банкиров, — всех; эльфов же осталось мало, и дух их был сломлен. После поражения при Зюценрахте остатки эльфьего войска укрылись в лесах, а Эрик успешно продвинулся на восток, в сторону озера Арсо. Ты знаешь, что было здесь до основания Геронта?

Именно этого Марвин не знал, но ответил уверенно.

— Здесь был город.

— Совершенно верно, — Ханубис кивнул. Замолчал на миг, словно припоминая. — Остроухие называли его Кейр-Онте. Прекрасный город: белые башни, пышные кроны, фонтаны, все такое. Лес на три дня пути в любую сторону. Так вот, войско бродило по лесам, и по всему было ясно, что пора бежать. В городе оставались те, кто не мог сражаться — женщины с детьми, калеки. Эрик вышел к Арсо, развернулся и подошел с востока, а войско под командованием барона ор-Хаммера стояло на том берегу Узы и готовилось к переправе. Кейр-Онте был окружен, но ловить эльфа в лесу — удовольствие ниже среднего, Самым здравым действием для остроухих было бы начать переговоры, однако известно, что эльфийская психология во многом отличается от человеческой. А Эрику надоело ждать.

Он уже чувствовал себя королем, фактически, уже был им, но нуждался в признании широких масс. При штабе находилось и несколько жрецов Ромерика, — впрочем, я не уверен, было ли их пребывание там добровольным. Как бы то ни было, он заручился их поддержкой.

Стояло начало осени, с месяц не шло дождей, трава была как пакля. Эрик запалил лес с двух концов. Полыхало трое суток напролет, ночами пламя видели даже в Граарге. А у вас на севере разве не сжигают эльфье чучело на исходе лета? Вот, как раз в честь этого.

В этой истории меня удивляет только одно, — как же остроухие не угорели сразу. Эльфьи штучки, не иначе. Но когда все отгорело, выжившие запросили пощады, каковую Эрик им охотно и даровал. И все было бы прекрасно, когда б не недосчеты связи. Барон ор-Хаммер переправился через Узу и скомандовал марш-бросок по пепелищу. Про перемирие он ничего не слышал, поэтому, увидев беженцев, скомандовал стрелять. И все. Эрик прислал к эльфам посольство с официальными извинениями, послы, ко всеобщему удивлению, вернулись живыми, война окончилась, — некромант пожал плечами.

— Эльфы доверились Эрику, а он их предал, — медленно сказал Марвин. Конечно, на Севере сжигали соломенные чучела на исходе лета, но он никогда не задумывался, что же те символизируют. А теперь перед глазами его взметнулось пламя, слишком уж достоверной звучала эта история здесь, у колодца.

Ханубис вздернул брови.

— У Эрика не было причин желать им смерти. Наоборот, он пытался продемонстрировать великодушие. Что же касается доверия... Я бы не стал доверять врагу или же просто первому встречному. Это имеет смысл, если ты всецело в его власти, но и тут есть варианты. Я не военный историк, и не могу судить, — может быть, остроухим действительно не оставалось путей для отступления, кроме как через земли людей. Или же они оценили трудности перехода по бездорожью с калеками и ранеными, и решили рискнуть. Может быть, я слишком высокого мнения о них, но мне не хотелось бы думать, будто их претензии к миру были настолько велики, чтобы разбрасываться доверием направо и налево, — он улыбнулся, разглядывая Марвина. — Как бы то ни было, я еще не закончил историю нашей молчаливой собеседницы. Прошло двадцать лет. Эрик Огненный заложил тут столицу, поскольку в Граарге его положение было не столь однозначным. Люди строили дома, а камень брали из эльфийских развалин, не пропадать же добру? На новых границах все было тихо.

И вот, однажды ночью они вернулись. Те самые дети, выжившие в бойне при Кейр-Онте. Их было пятеро, и вела их девушка. Ее истинного имени я не знаю, эльфы называют ее Орной. Она взяла это имя, когда решилась, поскольку понимала, что имени, данного ей при рождении, станет недостойна.

Они вошли в город под покровом ночи. Пришли убивать, — и убили столько, сколько смогли. Люди проснулись не сразу.

Здесь их прикончили — Орну и ее спутников. И вот тут-то и начинается самая любопытная часть моей истории: дотронувшиеся до ее тела погибали мгновенно. Наконец, ее скинули вот в этот вот колодец, отчего вскоре разразилась эпидемия, как это обычно случается в тех местах, где кидают в колодцы всякую гадость. И она осталась здесь.

Глупышка пыталась избежать посмертного осквернения, поэтому своими руками сотворила с собой такое, что и в кошмарном сне не привидится. Тут важен один ньюанс, которого ты можешь не знать. Эльфья магия построенно на совершенно отличных от человеческих принципах. Их заклинания пытались расчленять так и эдак, по всему выходит, что работать они не должны. Кроме того, эльфы не связываются с некромантией. Я знаю только два исключения, оба не от хорошей жизни.

Было бы крайне интересно узнать, откуда она научилась заклятьям. С другой стороны, если уж редчайший магический гримуар может храниться в библиотеке рыцарского замка, то нет ничего удивительного, что и она что-то разыскала. Искрутила людские формулы на свой лад и пошла на смерть, но, разумеется, все сработало не так, как было задумано. Пользуясь некромантией необходимо быть крайне, крайне осторожным. Она застряла здесь, стала бесплотным заточенным духом. Великоватая цена за неприкосновенность трупа, тебе не кажется?

Странное дело. Более, чем сочувствие, Марвин чувствовал сейчас странное возбуждение. Он как будто попал в один из тех романов, что читал в отцовском замке. Только суховатый тон учителя и выбивался из общей атмосферы нереальности, сказки. Марвин спросил, потому что знал — спросить надо именно об этом:

— Существует ли способ ее освободить?

Учитель покачал головой, размышляя.

— Теоретически, вероятно, можно. Практически же... Это могло бы быть любопытным проектом, крайне долгим и трудоемким. Возможно, новой вехой в изучении эльфьих штучек. Но есть очень большая доля вероятности, что она замкнула заклятье на местности, а значит, ее освобождение произведет большие разрушения в городе. В частности, наверняка пострадает мой дом, — а я не настолько увлечен наукой, чтобы лишить себя крыши над головой. Ладно, время возвращаться. Надеюсь, госпожа Мюллер уже закончила вытирать пыль в библиотеке. Я хотел бы проверить твои знания в некоторых областях и подобрать книги на первое время.

— Можно еще один вопрос, учитель? — вот это никак не подходило к фабуле, и Марвин почувствовал, что краснеет до ушей, но замолчать уже не мог. — А насколько она опасна? Люди, которые жили здесь...

— Не особенно. Жертвы были относительны редки. Несколько человек умерло от страха, остальным просто снились неприятные сны. Тут уже давно никто не селится.

— И вы не предупредили меня...

Ханубис широко улыбнулся.

— А я забыл. Мне она не снится.

* * *

После полудня Марвин отпросился сходить в гостиницу у Грааргских ворот, где оставил накануне вещи. Коня он решил продать, — хоть и жаль было расставаться с воспоминанием о доме, но что с ним делать теперь? Ученику мага ни к чему рыцарский конь. Начинается новая жизнь, пусть даже поверить в это невозможно. Мог ли он надеяться еще вчера, что мечта его сбудется? Что в самом деле возможно — перечеркнуть все? Знал бы отец, что сам Ханубис Геронтский взял его в ученики... значит, для него он — Марвин — достаточно хорош? Или... или же учитель еще не понял, с кем связался? Вздрогнув, Марвин плотнее запахнул плащ, ускорил шаг.

Разумеется, он заблудился, — скорее всего, пошел не туда с самого начала. Он должен был уже выйти к стенам Белого Города, но вместо этого уходил все глубже в дебри жилого квартала, в переплетения узких немощеных улочек. Не решаясь спросить кого-нибудь о дороге, Марвин шел наугад, вглядываясь в кипящую вокруг жизнь, но чувствуя себя чужаком здесь. Стайка детей пробежала следом за кудлатой собакой, скрылась в переулке. Заскрипели ставни на втором этаже, и женщина в белом чепце высунулась по пояс.

— Эмми, домой! Домой, ужинать!

Из бакалейной лавки, согнувшись под тяжестью мешков, выбрался красноносый толстяк, пошатываясь, зашагал прочь.

— Целеста, душенька! — надрывался под балконом щеголь при шпаге и с букетом растрепанных астр подмышкой. — Выгляните, радость моя!

Отвернувшись, чтобы скрыть невольную улыбку, Марвин прошел мимо. Пожалуй, город ему нравился, хоть и был куда оживленней, чем Зальтцфлут, отцовский городишко. Но разница лишь подчеркивала главное, то, что билось в его сердце певчей птицей. Он — смог, посмел! Теперь все изменится, все будет совсем не так, как раньше!

Для отца Марвин всегда был сущим разочарованием. Густав ор-Мехтер заслуживал лучшего сына. Не размазню и труса, копию мечтательной и болезненной матери, не сумевшей даже оправиться после родов, но доблестного рыцаря, первого в любой мужской забаве. Иногда Марвин даже сочувствовал отцу, но чаще не мог. Как бы он ни старался, все равно он был посмешищем дружины и позором рода. Но трудно, очень трудно помнить о родовой чести, когда в лицо тебе летит кулак или меч, а все вокруг ждут потехи, и никто не сомневается в твоем поражении.

Единственной отдушиной в беспросветном существовании были книги. Две полки в библиотеке, оставшиеся от матери — рыцарские романы, в которых все было совсем иначе, чем в жизни. Там Марвин проводил все свое время, несмотря даже на недовольство отца. Сначала просто прятался, а потом нашел то, что стало смыслом его жизни — Тайную Книгу. Отец, плюнув, нанял Марвину учителя из венитов, брата Исандера. Тот был славным старичком и отличным, по меркам Севера, преподавателем — по крайней мере, он умел считать без помощи пальцев и не путался в перечислении королей. На его уроках Марвин переставал чувствовать себя ничтожеством, и они провели вместе много приятных часов, но брат Исандер был венитом, а вениты ненавидят магию. Особенно некромантию, а ведь именно о ней повествовала Тайная Книга и именно она была ответом, которого не мог бы дать никто из окружающих. Ответом, более важным, чем даже отношения, — и потому долгие беседы брата Исандера и Марвина всегда оставались затменными призраком тайны, равно чарующим и постыдным.

Возможно, что Марвин так и продолжал бы мечтать всю жизнь, не сделав ровным счетом ничего решительного, — иногда он понимал, что именно так и будет, — но однажды в замке объявились странные гости.

Отец вернулся с охоты вместе с ними. И х было трое — мужчина и две девушки, орчиха и эльфийка. Они были вооружены и держались так, словно им море по колено, будто нет ничего особенного в компании нелюдей на венитском Севере. А мужчина, темноволосый и худощавый, лет на десять старше Марвина, был магом. Некромантом. И он не стыдился того, напротив...

В тот вечер в замке было много гостей, и в общей сумятице Марвин, никем не замечаемый, наблюдал за троицей. А те ощущали себя хозяевами жизни, держась на равных с высокородными орами, порой переглядываясь с чуть заметной усмешкой. И после, за ужином, Марвин попробовал взглянуть вокруг их глазами — и ужаснулся увиденному. Холодный, продуваемый всеми ветрами замок, не слишком свежая солома на полу главной залы, тут же дерущиеся из-за костей собаки. Грубые, навязшие в зубах шутки и беспросветная серость, провинциальность, мнящая себя основой мира!

И тогда Марвин понял, что если он не сможет решиться сейчас, то нет ему смысла жить дальше и быть частью всего этого.

Ужин уже перерастал в безудержную хмельную гульбу, с мордобоем и признаниями в вечной дружбе. Некромант заскучал. Зевнув, он потянулся к большому блюду с обглоданными костями кабанчика и что-то пробормотал. Холодок пробежал по залу, а после кости собрались воедино и скелетик загарцевал на столешнице.

— Кловис!.. — вздохнула эльфийка. — Ты уверен, что это хорошая шутка?

— Тебе не нравится? — поднял брови некромант. — А по моему, так миленько получилось.

Махнув рукой еще раз, он заставил кабанчика спрыгнуть под стол, и гончие моментально затеяли свару. Это событие, в отличие от предыдущих, не осталось незамеченым. Пока собак с воплями выгоняли из зала, Марвин пытался поверить своим глазам. Таинство эскалации — здесь, в отцовском замке.

Рывком, будто прыгнув в ледяную воду, Марвин встал и подошел к переругивающейся парочке.

— Простите, — сказал он тихо, — ведь это была некромантия, то, что вы сделали?

Кловис обернулся к нему, резко, словно готовясь к драке, но моментально расслабился. Усмехнулся, окинув Марвина оценивающим взглядом.

— Да, — сказал он. — Хочешь поговорить об этом, малыш?

— Да, — ответил Марвин. — Очень хочу.

Потом, пока кто-то из гостей бил кому-то морду, а остальные восторженно следили за этим, Марвин пил с Кловисом и эльфийкой, шепотом рассказывая то, в чем не признался бы более никому, о Тайной Книге и о своей мечте. Потом он замолчал, ожидая любого приговора.

— Так ты хочешь стать некромантом? — переспросил Кловис, чуть растягивая слова, — Тогда поезжай в столицу. Мой учитель — сам Ханубис Геронтский, и он самый сильный некромант на всем сраном континенте. Передашь ему от меня весточку, глядишь, он тебя и примет. Если, конечно, не боишься в штаны наложить. А то сидел бы в своем замке.

Кловис засмеялся ему вслед, а Марвин вышел из пиршественой залы. Он поднялся в свою комнату и собрал вещи, написал отцу короткую записку, а потом вывел из конюшни Дикаря и уехал, чтобы никогда не возвращаться.

Очередная, выбранная наугад улочка, вывела Марвина на площадь перед воротами Белого города. Над внутренней стеной вздымались башни королевского замка. Отсюда было недалео от Грааргских ворот, и Марвин без труда нашел трактир.

Хозяйка, тощая как смерть старуха в белом чепце, узнала его. Сосчитав деньги, она послала мальчика за вещами 'благородного господина', а нацедила Марвину и себе по стаканчику вина.

— Нашли, что искали, мессир? — поинтересовалась она, скорее заботливо, нежели почтительно.

— Да, — Марвин кивнул. — Нашел. Простите... вы не знаете, где бы я мог продать своего коня?

— Коня?... Знаю, как не знать. У вас жеребец рыжий из благородных? Вот у окна лысого видите? Это сам Бранко из гвардии, знаете такого? Он конями торгует.

— Спасибо.

— Только куда ж вам без коня, мессир? Вы разве не в гвардию поступать приехали?

Взгляд у старухи был цепкий как репей, и не уйдешь без ответа.

— Нет, милсдарыня. Я приехал, чтобы стать учеником мага.

Она воззрилась на него, приоткрыв рот.

— Это какого же? У Ринальдини ученики уже есть, а еще к кому? Целителем стать собираетесь, мессир?

— Нет, — возразил Марвин — некромантом.

Трактиршица закрыла рот, покачала головой в полном недоумении. Как назло, мальчик с вещами все не возвращался.

— Я переговорю пока с милсдарем Бранко, — заявил он возможно уверенней. Хозяйка сказала, задумчиво и скорбно:

— А ведь такой хороший мальчик... Вам ведь тяжко будет, мессир.

Конечно, Марвину стоило поставить ее на место, но не хамить же старой женщине?

— Нет, — сказал он только. — Уже не будет.

Скорбный взгляд трактирщицы преследовал Марвина все время, пока он общался с лошадником Бранко. Как назло, осмотрев Дикаря, Бранко пожелал продолжить разговор внутри. Борясь с неловкостью, Марвин представил на своем месте Кловиса — тому-то явно были бы нипочем косые взгляды глупой старухи! Так было куда легче. Марвин начал торговаться и, к своему немалому удивлению, выручил почти три золотых 'петуха', куда больше, чем рассчитывал. Забрав вещи, он ушел. Трактирщица, отвернувшись от стойки, зловещим шепотом рассказывала что-то поварихе. Марвин не сомневался, что разговор идет о нем.

Снаружи смеркалось. Холодный ветер, рвущий одежду, отвлек Марвина от глупых терзаний по поводу трактирщицы и ее мнения о некромантах. Да и потом, он твердо решил не стыдиться своего выбора. Ничего удивительного, что простецам не понять его. И объяснять им что-то бесполезно. Так оно и бывает, утверждала Тайная Книга, да и отец всегда говорил, что недостойно благородного ора обращать внимание на глупые пересуды.

Из ворот Белого города, на площадь выехала колонна королевских гвардейцев. Марвин остановился, вместе с другими прохожими пережидая, пока гвардейцы проедут — все как один подтянутые, в парадных черных мундирах с алым петухом над сердцем, на холеных конях, ступающих как единое целое. Интересно, удастся ли выучить Дикаря держать строй? На миг Марвин ощутил сожаление, и тотчас же обрадовался тому. Эта потеря была достойной платой за приобретенное.

Трубач заиграл бравурную мелодию, и кони загарцевали, высоко поднимая ноги. Публика радостно завопила, а гвардейцы развернулись и поскакали к казармам.

— Ишь, какие... — протянул чумазый мальчишка, стоявший возле Марвина. Его товарищ, такой же перепачканный, заявил со знанием дела:

— С королевского смотра едут. Их счаз знаешь как гоняют?

— А как?..

— Как сидорову козу.

Марвин пошел дальше. На другой стороне площади булочник горячо объяснял покупателям, что такие бравые парни, как гвардейцы его величества, наверняка разобьют эльфов в хвост и гриву, а там и за полукровок возьмутся. Покупатели не возражали.

По пути до дома Марвин размышлял о том, что услышал, но когда вернулся, Ханубис вручил ему старинную книгу с жуткими гравюрами, и происходящее в городе совершенно перестало занимать юношу.