Кленовый трон (джен)

«Ласточка» нырнула в низкие облака, скрывавшие море, и вынырнула уже над прибрежными водами. Я огляделся. «Свистунья» не отставала, Глич, заметив, что я ищу их стреколет, навострил собачьи уши и помахал рукой. Я кивнул и снова взглянул вперед, где покачивались на ветру макушки пальм Бананового острова.

Я уже не удивлялся местным названиям.

Над островом возвышалась Пьяная гора — потухший вулкан, на склоне которого когда-то разбился стреколет первого местного правителя. По-моему, здесь всему так давали названия. Хмельная речка, Веселый холм, Поющая роща. Фантазия у местных была богатая, но подогревал её исключительно местный же банановый ром.

Ог выпустил сигнальные огни: было пасмурно, а мы уже подлетали к порту. «Свистунья» следовала за нами как привязанная: нам велели садиться друг за другом. Тулл специально настоял на этом, чтобы не растаскивать общий груз по разным стоянкам.

С земли ответили, дав добро на посадку. Ог сообщил, какая именно полоса наша, и я направил стреколет туда. В небе было свободно, так что ждать не пришлось, на посадку зашли сразу. Сонные фэйри сигналили немного вразнобой. Видимо, ром употребляло всё население этого острова.

Когда стреколет остановился, Ог откинул колпак кабины, и я глубоко вдохнул воздух. На Банановом нам бывать еще не приходилось, поэтому я невольно залюбовался пышными листьями пальм, росших тут везде. Тяжелые гроздья уже желтели, дозревая. Неподалеку лежало поваленное ветром и весом плодов дерево, которое никто не удосужился вовремя подпереть.

Жаль, Трехлапый с нами не полетел — ему бы понравилось. Но Ог побоялся его брать, потому что зверек слишком упорно лез ко вкусно пахнущим бочонкам с грузом. Дорогой алкоголь стоил как четверть демона неплохого стреколета, поэтому Трехлапый остался на Черепашьем.

— Видимо, совсем им бананы приелись, — буркнул Ог, помогая мне открывать багажный отсек. Там ровными рядами лежали небольшие бочонки. Но самым ценным всё же была не выпивка: на донышках некоторых с внутренней стороны были прикреплены небольшие свертки. Я сам не знал, в каких именно, поэтому аккуратно выгружал все, по мере сил помогая орку.

Радовало одно: не нам тащить эту тяжесть. Наше дело — дождаться местных и передать бочонки им.

Вот только явились не те, кого мы ждали.

И те, кого я лично хотел бы встретить меньше всего.

Они заходили со стороны стреколета, так, что я увидел всех пятерых в последний момент. Обернулся — и уже без удивления обнаружил вторую пятерку квезаллэ, подступавшую с другой стороны. Трое с луками, остальные с клинками-гальгеррэ.

Паршиво.

Со стороны «Свистуньи» послышалась возня, и из-за носа нашего стреколета вышли оба кобольда, которых очень вежливо вела третья пятерка.

Совсем плохо.

— Не дергайтесь, лэд, — вежливо попросил один их тех, кто стоял вокруг «Ласточки». — Мы должны доставить вас под сень Великого леса невредимым.

— А если я предпочту навсегда остаться здесь?

Я знал — этот звезднорожденный не сомневается, что я могу выполнить озвученную угрозу. Поэтому он всё так же странно вежливо склонил голову.

— Как пожелаете, лэд. Но сомневаюсь, что ваши спутники хотят разделить эту судьбу.

Я покосился на Ога. Тот уже напряг мускулы, глаза налились кровью, и еще немного... Глич и Глаг просто с интересом осматривали эльфов. Их намерений я понять не мог, только заметил странно переплетные пальцы.

— Я пойду с вами, если вы их отпустите.

Ситуация повторялась, и, кажется, об этом знали. Глава пятерки покачал головой.

— Невозможно, лэд. Они будут гостями Великого леса. И, как гости, потом смогут отправиться домой. Клянусь звездами.

Честно говоря, ситуация была безвыходная. Кузине зачем-то нужен был я, целый и невредимый. Последнее было весьма странно и заставляло задуматься. Но и моя гибель всех устраивала — что тоже было слегка странно. Живой или мертвый — это не укладывалось в моей голове. Что-то тут было не так.

— С чего такая щедрость?

Лезвие клинка чуть сдвинулось. Я сначала не понял, в чем дело, потом обернулся. Кончик указывал на один из бочонков.

— Достаньте, Лэд.

Меня опередил Ог. Он уже собирался поднять бочонок и запустить им в наших врагов. Пришлось торопливо класть ладонь на донышко. Я надавил со всех сил, и только тогда Ог почувствовал, что ему что-то мешает.

— Не стоит, — серьезно сказал я.

Наше счастье, что Ог был здравомыслящим орком.

Бочонок я придвинул попросившему, ногой, не желая подходить ближе. Так было спокойней. Если это и заметили, то никак не прокомментировали. Резким ударом рукояти выбив донышко, квезаллэ отцепил от него сверток и кинул мне.

— Прочтите, лэд.

Я нахмурился. Трулл не обговаривал, что же в этих свертках и кто заказчик. Либо лепрекон сам не знал, либо здорово меня подставил, заодно существенно пополнив свой горшок с золотом. Я не был уверен: с него станется все отрицать.

В свертке оказалась небольшая коробочка — я видел такие на столе у Трулла, когда мы получали задание. В ней оказался аккуратно сложенный квадрат бумаги. Я развернул его.

Когда я дочитал, на моих губах прочно поселилась улыбка.

— Это самое неожиданное приглашение домой, какое я мог себе представить, — сказал я, складывая письмо обратно.

— Мы бы начали с него, лэд, но не были уверены, что вы нас выслушаете.

Склоненная голова на этот раз вопросов не вызывала. Вообще, очень многое прояснилось, и на душе у меня стало гораздо спокойней. Настолько, что я улыбнулся еще раз и махнул рукой.

— Я лечу с вами, господа.

Нарушение этикета прошло почти незамеченным — только поднятая бровь, не более того. Но мне было слишком весело.

— По одному из пятерки в стреколеты, — приказал тот, кто говорил со мной. — Вас же прошу пройти с нами. Отправитесь на нашем стреколете.

Я с тоской поглядел на «Ласточку», но выбора не было.

Мы уже почти ушли на соседнюю полосу, когда сзади донесся раздраженный окрик.

— Эй, вы двое!

От «Свистуньи» к нам быстрым шагом двигался один из оставленных летунов. Глич и Глаг проигнорировали его, но были вынуждены остановиться из-за приказа наших охранников.

— Что случилось? — уточнил главный.

— Пусть отдаст свое кольцо, — потребовал летун. — Печать не активируется.

Глич отдал кольцо без малейших возражений. Настолько охотно, что я заподозрил неладное. И не только я — мы так и стояли, пока летун шел обратно. Подозрения оправдались: «Свистунья» так и не тронулась с места.

На второй раз лицо подошедшего было еще выразительней, утратив всякую холодность.

— Что за шутки? Там нет никаких ограничительных цепей!

Не знаю, чем бы все закончилось, поэтому я шагнул вперед, положив руку на плечо Гличу.

— В моем народе очень мало поломок.

Кожистые уши кобольда задумчиво дрогнули.

— Правда? А почему он сразу не увидел отсутствие цепей? — голос Глича был задумчив, и тщательно скрытую издевку заметили лишь мы трое. Еще я знал характеры сородичей, так что не удивился, когда перед мордой кобольда блеснуло лезвие гальгеррэ.

Но Глича это не смутило.

— Я хочу быть уверен, что «Свистунья» покинет Лес в целости и сохранности вместе с нами.

— Ты зарываешь, — холодно ответил ему звезднорожденный, не убирая клинок.

— Вы плохой летун?

Гальгеррэ вернулся в ножны через несколько мгновений.

— Так и будет, — процедил сквозь зубы летун.

— Звездами?

— Клянусь звездами!

Кольцо перекочевало обратно в руки кобольда, и мы ушли только когда летун, получивший его снова, смог поднять «Свистунью» в воздух. «Ласточка» взлетела следом, я проводил её взглядом.

* * *

Я закончил рассказ, и в небольшой каюте повисла тишина. Ог ворочался на нижней койке, кобольды блестели глазами с соседних.

Кроме этих двухъярусных коек в тесном пространстве каюты ничего и не было. Наверное, мои сородичи опасались, что все неприколоченное или приколоченное плохо будет оторвано Огом и использовано не по назначению. Я только улыбался.

— И все-таки я был прав! — Ог треснул кулаком по переборке, отчего та загудела.

— В чем? — спросил я, заложив руки за голову. На подушки мои сородичи поскупились, как и на одеяла.

— Ты — в первых пяти десятках!

Я запрокинул голову и негромко рассмеялся. Кто о чем, а орк как всегда...

— Глич, Глаг, — позвал я, отсмеявшись. — Что скажете?

Поблескивающие в полумраке каюты глаза повернулись в мою сторону.

— Мы тоже покидаем свои дома на тридцать лет.

— И некоторые не возвращаются назад.

— Там мало молока, — невозмутимо закончил Глич.

Не устаю поражаться необычности их мышления.

— Я не мог вернуться. Маг с моими-то способностями — первый в очереди на Кленовый трон? — снизу раздалось фырканье Ога. Не был высокого мнения и о магах, и о Кленовом троне.

— Ясно. Ты — поломка.

На этот раз я смеялся куда дольше. И так громко, что в каюту даже заглянул один из квезаллэ.

— С вашим наследником всё пока еще хорошо, иди отсюда, — рыкнул на него Ог.

Звезднорожденный исчез, а я отдышался и улегся поудобней, размышляя.

Нет, смерть кузины меня не удивила. Я еще после встречи с Марком подозревал, что дома всё не так ладно и что конец её правления — лишь вопрос времени. Но события завертелись слишком стремительно. С момента падения стреколета, на котором летела кираллэта, прошло не больше недели — и вот я здесь. На полпути к дому.

И к Кленовому трону.

Кобольды были правы: я поломка. Ошибка в крови правящего рода, достойный сесть на трон по родству, но не по силе. Я просто не смогу делать то, что должен делать сидящий на нем. В этом плане кузина была куда предпочтительней.

Интересно, понимают ли это те, кто приказал доставить меня в Вечный лес? Не могут не понимать, если сумели всё так организовать.

Я усмехнулся, разглядывая потолок.

— Я не понял, — раздался снизу голос Ога. — Если ты э-э-э... поломка — зачем нас вообще загребли?

И все-таки орки — это орки. Всегда думают весьма неторопливо.

— Чтобы освободить очередь, я должен сесть на трон. Или умереть, что тоже всех устроило бы.

— А отказаться?

— Почившая кираллэта изначально была второй в очереди.

Ог замолчал, обдумывая сказанное. И так и молчал всю оставшуюся дорогу. Зато я неплохо выспался.

* * *

Когда я ступил со сходен стреколета на землю Великого леса, то в первый момент замер, оглушенный.

Думал, привык, все-таки сколько времени прожил бок о бок с дрэгайкой. Оказалось, нет. Магия древних дубов чувствовалась даже здесь, в стороне, на посадочной площадке. А я слишком долго не бывал дома. И вообще не думал, что сюда вернусь.

Из созерцательного состояния меня вывело какое-то приглушенное шипение. Опустив глаза, я увидел встречающих. Всего шестеро, еще одна пятерка квезаллэ и моя дальняя родственница. Я помнил её только в лицо, она стояла в самом конце первой сотни.

Именно она и шипела. Взбешенный взгляд был направлен на переминавшегося рядом со мной Ога.

— Вежливей, — заметил я. — С моим штурманом — вежливей.

Больше никто не произнес ни слова. Разве что взгляд родственницы из взбешенного стал недоуменным.

К Весеннему дворцу мы двинулись довольно своеобразным порядком. Первым шел я, рядом со мной шагал Ог, дальше семенили Глич и Глаг. Квезаллэ шли по сторонам, сейчас уже выглядя не конвоирами, а почетной охраной. И где-то среди них затерялась родственница. Ну да, дорогу мне указывать не нужно — к Кленовому трону сам дойду.

Нашу прогулку сопровождали шепотки встречных звезднорожденных, доносящиеся со всех сторон. Придворный этикет сегодня нарушали все. Я не удивлялся: хватило бы и моего оранжевого летного комбинезона, чтобы начались разговоры. Или Глича и Глага, которых многие вообще не смогли опознать.

Вот еще одна особенность моего народа: мы слишком замкнулись на себе и на тех, с кем воюем. Другие народы нас не интересовали, и такие незаметные существа как кобольды просто не попадали в поле зрения большинства, даже если они покидали пределы Великого леса.

Но больше всего разговоров вызывал Ог.

Меня опять отвлекли от размышлений. На этот раз — тихое замечание родственницы, подобравшейся поближе и старавшейся идти с другой стороны от Ога.

— Прошу прощения, лэд, но... церемония. Вам нужно выглядеть подобающе.

Я кивнул.

— Вы хотите задрапировать меня под эльфа? — не понижая голоса, поинтересовался Ог.

— Вы не столь большая проблема, как вам кажется, — родственница уже взяла себя в руки и была вежливо-язвительна. — Куда большая — они. Лэд, я прошу прощения, но — они разговаривают?

— Нет, — открыл пасть Глич.

— Мы вас не понимаем, — поддержал его Глаг.

— Это не место для шуток! — зашипели на них.

— А мы понимаем, что здесь происходит?

Смеяться в голос, как в стреколете, я себе не позволил. Но короткий смешок по сравнению с тем, что уже случилось с этикетом, был допустим. Куда более допустим, чем хохот Ога.

Наряд для меня уже был готов. Я и не сомневался. Либо квезаллэ доставили бы мой труп, который тоже надлежало одеть соответствующе, либо живого меня. В любом случае, этот вопрос был решен заранее, а вот вопрос с моими спутниками поставил сородичей в тупик.

Ог от комментариев старался воздерживаться, но веселился от души. Я понимал его: мало кто из его соплеменников появлялся в этих землях. Во время войны были — высоко в небе или совсем недолго на земле. А он сделал то, чего не делал ни один орк: собирался явиться к самому Кленовому трону. Достойный подвиг, даже если он будет посмертным.

Кобольды, кажется, тоже веселились. Я не был уверен. С ними ничего никогда нельзя было сказать наверняка, такой уж народ.

Но укушенный палец портного, пытавшегося выяснить, разумны ли они, по-моему, был шуткой. Как и препирательства Ога, почти всерьез заявившего, что в его роду на торжественные мероприятия одеваются в шкуры какого-то там зверя. Я прослушал, какого.

С одеждой для кобольдов разобрались с помощью моего троюродного дяди, очень вовремя проходившего мимо. Слишком вовремя, как это часто с ним случалось. Я неплохо помнил его: невысокий, неприметный, с пронзительным насмешливым взглядом. Те, кто глядел ему в глаза, ощущали себя летунами стреколета, Печати которого выгорели почти дотла. Этот взгляд сейчас сказал мне многое.

И, в отличие от портных, дядя знал, кто такие Глич и Глаг. Я только не понял его фразы, единственной, брошенной лично им:

— Лапы к земле не тяните.

— Не те, на которых ходим? — спросил Глич уже ему в спину.

Отвечать дядя не стал.

 

Зал Кленового трона гудел, как уставший демон. Низко, басовито, одним ровным фоном. Этот гул стих, когда я остановился на пороге, осматриваясь.

Сам зал был привычен, ничего не изменилось за время моего отсутствия дома. Так же величествен, так же красив, так же в дальней части шелестит ветвями в прорези потолка Кленовый трон. Солнце подсвечивало резные листья, делая их совсем светлыми, полупрозрачными, белило кору клена. Зал выглядел действительно торжественно, совсем не так, как в тот день, когда на трон опускалась кузина.

Ей тогда не повезло, всю осень небо было затянуто хмурыми тучами, которые не удалось разогнать никакими способами.

Отведя глаза от трона, я осмотрел присутствующих. Они так же настороженно взирали на меня. Странное ощущение: я знал, еще немного, и они будут покорны каждому моему слову, что бы я ни произнес. Эта преданность правителю — та сила, которая стала слабостью и чуть не привела мой народ к гибели.

Я не знаю, кто именно стал причиной смерти кузины. Возможно, дядя. Возможно, кто-то еще, кому её правление окончательно встало поперек горла. Возможно даже самый обычный летун, который пошел на смерть, лишь бы освободить Великий лес и такой кираллэты.

Я не знаю, но я очень благодарен этому звезднорожденному. И именно поэтому я здесь. Именно поэтому я сейчас шагал через расступившееся ряды звезднорожденных, слыша, как идут за мной друзья и охрана. И именно поэтому я остановился у Кленового трона, помедлил и все-таки сел.

Первым, что я ощутил, стало почти незаметное изменение. Взгляды звезднорожденных теперь были другими. Если до этого они могли думать что-то против меня, быть недовольными, считать, что я не подхожу для трона и на роль киралла, — то теперь они все смотрели на меня с преданностью.

Вторым стало странное ощущение силы. Не физической — со мной ничего не происходило. Я не мог подобрать слова, чтобы описать это, но что-то менялось, наполняя меня. Подобное я замечал, когда пытался колдовать, но весь мой опыт казался лишь жалкими отголосками того, что происходило сейчас.

Листья трона зашелестели, отзываясь на сумятицу моих мыслей, и звезднорожденные в зале дрогнули, один за одним опускаясь на колени. Квезаллэ, приведшие меня сюда, дядя, та родственница, все те, кого я помнил и не знал. Вскоре они все склонились предо мной.

Даже Ог решил не выделяться и тоже опустился на одно колено. Он щерил клыки в улыбке, означавшей: «Мы же друзья, верно?»

Рядом последними опустились на колени Глич и Глаг — и что-то стало не так. Я ощутил это внезапно, всей шкурой, напрягся, не понимая, что происходит. И так же внезапно всё закончилось, когда родственница ухватила кобольдов за шкирки и вздернула на ноги.

— Не смейте касаться лапами земли!

На этом инцидент был исчерпан.

Все ждали моих дальнейших действий, а я медлил, размышляя.

— Отныне я киралл и мое слово — закон для всех вас. Я прав?

Головы звезднорожденных склонились еще ниже в безмолвном согласии.

— Тогда слушайте мое первое слово. Стреколеты моих друзей без препятствий покинут Великий лес. И никто из звезднорожденных не будет их преследовать.

Это уже не нуждалось в подтверждении, так что я спокойно продолжил:

— Джаменсар.

Дядя поднял голову.

— Подойди.

Когда он встал рядом, за шаг от трона, как и полагалось, я поднялся сам. Отошел в сторону — все головы чуть повернулись следом.

— Я передаю этот трон тебе.

— Я выполняю ваш приказ, — в последний раз склонился предо мной кто-то из сородичей.

И на Кленовый трон взошел новый правитель.

* * *

— Ог, дядя попросил подойти только нас троих, — напомнил я орку, когда мы остановились около дверей дядюшкиного кабинета.

Ог мрачно взглянул на меня, пожевал губу, но все-таки кивнул и остался стоять в коридоре, когда я, Глич и Глаг шагнули в распахнувшуюся дверь. Я недаром лишний раз напомнил о деталях дядиной просьбы. Слишком хорошо отложилось в памяти: если Джам не хотел кого-то видеть, значит, кому-то это было совершенно лишним.

Кабинет оказался большим и безликим. Я не был удивлен: дядя всегда предпочитал решать дела в таких помещениях, которые не принадлежали толком никому. И уходил из них потом без особого сожаления, не оставляя после себя никаких следов. Была у дяди своя небольшая слабость — но точно не тяга к демонстрации своего величия.

Потому я не особенно осматривался. Есть стол, за которым сидит дядя, есть три кресла перед столом, причем два — детские. Есть окно, откуда льется солнечный свет. Вполне достаточно для разговора.

— Официально ты остаешься первым претендентом на трон, — сказал дядя, когда мы сели.

— Я уверен, ты сумеешь что-нибудь с этим сделать.

— Конечно, — губы дяди тронула та самая улыбка, такая же насмешливая и опасная, как его взгляд. — Но и к тебе у меня будет просьба.

— Я слушаю?

— Ты не должен брать в супруги ни одну из звезднорожденных. Иначе ты сам понимаешь, что случиться с твоими детьми.

Я холодно заметил:

— Не ожидал такой угрозы от тебя.

— Ну что ты. Это не угроза. Посмотри на свою жизнь, изломанную бегством от трона. Ты хочешь своим потомкам такой судьбы?

Это был весомый аргумент. Я не скажу, что недоволен своей нынешней судьбой и положением. Но вывернуться действительно удалось лишь чудом. Чудо сидело напротив и внимательно следило за моим лицом.

— Ты прав, — был вынужден признать я.

Услышав это, дядя улыбнулся уже куда мягче.

— Поверь, хватит буквально капли любой другой крови. Хоть людской.

На это я кивнул. Дядя был в своем репертуаре, предлагая мне самый мягкий выход из возможных. Но сейчас меня волновало не это.

— Зачем мои друзья пошли со мной к трону? Ты сам предупреждал не тянуть лапы и знал, что они могут не удержаться.

Глич и Глаг, до этого помалкивавшие, поглядели на меня, потом перевели взгляды на дядю.

— Они вняли предупреждению. Просто поглядели, верно?

Кобольды кивнули.

— И я на них — тоже. Интересное племя...

— Вы совсем не смотрите под корни своих деревьев, — высказался Глич.

Я всегда замечал, что в их паре он говорит первым.

— Это чем-то опасно для моего леса? — поинтересовался дядя.

— Пока нет.

— А когда да?

— Когда земля проснется или её разбудят. Ваши корни беззащитны перед этим.

— Я полагаю, как и все остальные корни в мире, кроме ваших земель.

— Гномы оспаривают это мнение, — сообщил Глич, и я так и не понял, шутил он или был серьезен. Дядя, кажется, тоже.

— Теперь обязательно...

Я не стал спрашивать, что именно «обязательно». Вместо этого уже поднялся, собираясь уходить, и спросил:

— И все-таки, дядя, кого я должен благодарить? Того безымянного пилота, ведшего стреколет кузины?

— Демона, из-за поломки в кольце выжегшего Печати, — не моргнув глазом, ответил дядя.

Кобольды навострили уши, но я не собирался развивать тему. Поклонился, как положено кланяться в таких случаях. Это было куда привычней, чем когда кланялись мне. И вышел, прикрыв дверь за проскочившими в коридор кобольдами.

Интересно, дядя улыбнулся той безделушке из ракушек, которую я оставил на столе? Всегда помнил об этой его слабости к безвкусным блестящим сувенирам.

* * *

Письмо от дяди я получил через два месяца. Оно было коротким, всего лишь координаты одной из наших самых отделенных — и близких к Черепашьему — баз и пара строк, написанных дядиной рукой.

«Я рад, что ты не забыл о моих маленьких увлечениях. Помнить о слабостях родственников всегда полезно, верно?»

До базы я добрался не сразу. Пришлось сначала поторговаться с Туллом, выбивая себе несколько выходных — как раз чтобы хватило на поездку в одну сторону. Если я правильно понял дядю, обратно добраться будет не проблема.

Так и оказалось.

 

Над Черепашьим занималось утро того дня, когда я обещал Туллу вернуться.

Было прохладно — по меркам Черепашьего, конечно, — над морем стояла легкая дымка, почти не закрывавшая обзор. Поэтому серебряная точка, быстро приближающаяся к берегу, была видна издалека. Фэйри на посадочных полосах сначала расправили крылышки, решив, что это «Свистунья», а потом испуганно затрепетали ими: к острову приближался «Серебряный источник».

Я заходил на посадку, когда увидел, как из распахнутых ворот ангара выскакивает Тулл, придерживая слетающий с всклоченной шевелюры зеленый цилиндр. Запрокинув голову и вцепившись в поля обеими руками, он смотрел почти с ужасом, не понимая, за что ему такое несчастье.

Интересно, мои сородичи напрямую отправили ту посылку на Банановый или все-таки через подставные лица? Это стоило проверить. Тем более что в дверях ангара уже показались еще три фигуры: одна большая и две маленькие.

Я специально не стал выруливать на свою дорожку, мягко приземлившись и остановив «Серебряный источник» в паре шагов от замершего лепрекона. Расслабился, наслаждаясь звуком успокаивающегося демона. Все-таки «Источники» звучали совсем иначе, чем людские машины.

— Эй, вы там! Я все выполнил! — донесся снизу голос Тулла, мешая вслушиваться в последние отзвуки затихающего урчания.

Ну-ну. Кажется, все-таки это были сородичи. Иначе почему после того исчезновения, о котором мы все вчетвером на любые вопросы отвечали, что это «Личные дела», Тулл ничего не стал с нас вычитать, даже не заикнувшись о сорванных сроках доставки и испорченном товаре.

И только когда лепрекон совсем извелся, пытаясь снизу разглядеть, кто же там, в кабине, я откинул фонарь и спрыгнул на землю.

Тулл несколько секунд смотрел, как я снимаю летный шлем, который мне презентовали на базе вместе со стреколетом. Потом мазнул взглядом по висевшему у меня на бедре легкому эльфийскому клинку и молча развернулся, сделав пару шагов.

Больше не успел: дорогу ему преградил Ог, а с двух сторон виднелись Глич и Глаг.

Лепрекон снова резко развернулся на каблуках, как будто всего лишь проверял, кто это стоит там сзади. И ворчливо заметил:

— Я уж думал, ты опять опоздаешь. Время, знаешь ли, золото!

— И сколько этого самого золота стоила моя отправка на родину? — улыбнулся я.

Мы специально не поднимали эту тему все два месяца. Я как шкурой чувствовал, что история не закончена. И оказался прав. Тулл дернулся вправо, влево, понял, что это бесполезно: кобольды будто невзначай держали в лапах тяжелые разводные ключи. Вот как от «Ласточки» с инструментом отошли — так и явились.

— У вас претензии? — обреченно спросил лепрекон.

— Как тебе сказать, Тулл... — я рассеяно похлопал по рукояти меча. Все-таки приятно иметь надежное оружие, сделанное под мою руку. Удобно нервировать нанимателей.

Пауза затягивалась, а лепрекон потел, несмотря на утреннюю прохладу. С кончика его мясистого носа сорвалась капля пота, когда я наконец сжалился.

— Я думаю, мы сможем договориться. К примеру, место в Логове и любой инструмент, который потребуют Глич и Глаг для починки стреколета. Выгодные условия, Тулл?

— Вы меня без штанов оставите. Я и так на подарки внукам поистратился!

— С моей отправки домой?

На это Тулл не смог ничего ответить, только страдальчески вцепился в порядком помятый цилиндр. Прошлый подобный разговор уже научил его, что лучше соглашаться на предложенные условия — и всё будет в порядке. Насколько это вообще возможно с нашей работой.

 

Я сидел в теньке у посадочной полосы, наблюдая, как Трехлапый гоняется за крупной пестрой бабочкой, когда меня окликнули:

— Лас.

Я обернулся, увидев Глича.

— Вы закончил с «Источником»?

— Да. И нет. Лететь можно хоть сейчас, починить сможем. Но нам хотелось бы посмотреть еще.

— Что и зачем? — не понял я. В том, что кобольды смогут разобраться с техникой моего народа, я не сомневался. Потому и выбил из Тулла любое необходимое им оборудование. Этой паре я доверял, в отличие от своих сородичей или местных техников-«поломок», которых к эльфийскому стреколету не подпустил бы и на выстрел.

— Нам интересно, — честно ответил Глич. — Что нужно было сделать с Печатями, чтобы демон пошел вразнос, а летун это не заметил.

— Глич... — многозначительно протянул я. — Это не имеет отношения к технике. И даже к «поломкам».

— Но это случилось, — настаивал на своем кобольд.

В конце концов, я махнул рукой. Пусть смотрят, в случае чего я буду уверен, что на базе с Печатями ничего не натворят. А на задания я все равно собирался на «Ласточке». Как-то привычней и не так заметно.

Хотя Огу уже довелось полетать со мной на «Источнике», и он до сих пор был под впечатлением.

Я поднялся, свистнул Трехлапому. Тот оставил недожеванное крыло и бодро заскакал вокруг меня.

Надо было сходить, оправить ответное послание дяде. Короткое, всего из двух слов.

«Нам понравилось».