Ты дышишь солнцем (гет)

К ритуалу готовились хоть и в спешке, но со всей тщательностью. Том никогда не делал ничего настолько сложного, поэтому не мог избавиться от волнения. Весь словно на иголках. Для него самым сложным было не лезть в этот процесс. Нужно было каждый день появляться в Министерстве, водить Натали в магические рестораны, посещать знакомых и друзей. Одним словом, Долоховы и Том тщательно изображали, что у них все в абсолютном порядке.

Одновременно с этим, Том осторожно выяснял кто стал причиной обыска. По официальной версии, Дамблдор зашел к своему другу в аврорат и его взяли в качестве свидетеля, в чем нет ничего странного. Дамблдор считался лучшим легилиментом в стране, поэтому часто приходил в Министерство. В услугах подобного специалиста Министерство нуждалось часто. Тому доставляло удовольствие думать, что уже через год он займет место Дамблдора. Просто потому что между приходящим консультантом и постоянным сотрудником выберут последнего.

Для получения данных Том пользовался тем же, на чем поймал Дамблдора. Он читал сознание. Без палочки это не так-то просто, к тому же прочесть можно лишь сиюминутные мысли. Чаще всего Том ловил отголоски о низкой зарплате, желании съесть на обед что-нибудь с курицей, фасон нового платьица. Ничего не значащие мысли. Хотя попадались и действительно интересные сведения. Но не часто. Чтобы быть не замеченным, приходилось довольствоваться кратковременными проникновениями в разум, стараться делать это в толпе, где сложно определить легилимента, и постоянно бороться с головной болью из-за перенапряжения.

Оказывается, еще недавно в Визенгамот хотели принять Дамблдора. Но передумали. И причиной смены настроения министерских чиновников был Том. Разумеется, не совсем он, а его прогулки с Натали. Теперь уже не оставалось сомнений, что Долохов выдает свою дочь замуж за англичанина. То есть привязывает себя к стране. Ранее одному из лучших дуэлянтов Европы не предлагали место в Визенгамоте именно из-за неуверенности в лояльности Долоховых. Но не бросит же он свою любимую дочь в стране? Тома уже предупредили, что Алексею надо бы вернуться в страну к сентябрю, чтобы присутствовать на обсуждении его кандидатуры. Щелчок по носу для Дамблдора, который много работал для достижения этой должности.

И сам Том был напоминанием о непостоянстве славы. Еще учителя в школе подшучивали, что он талантливее Дамблдора. Придя в министерство, он слышал это постоянно. Дамблдор попал в этот круг лишь после работы с Фламелем и пары десятков исследовательских трудов… Том по протекции, едва став совершеннолетним. Реддл понимал, что на месте Дамблдора он бы уже мечтал себя убить. Столько трудов, а тут влезает удачливый мальчишка.

Мысли о слишком легком получении всего имеющегося не давали Тому покоя. Кто-то для такого трудится годами. А Том… влюбился в чистокровную аристократку. Татьяна, уловив настроение своего почти зятя, предложила прогуляться. Они сели на скамейку у пруда. Отсюда было видно, как Натали что-то читает в беседке на сваях. Том и сам не понял, как высказал все свои опасения Татьяне. Все сомнения, тревоги. Русская, улыбаясь, начала свой рассказ.

— Знаешь, я когда-то попала в подобную ситуацию. Алексей — из жутко родовитой семьи, признанные гении, огромное состояние. А еще красив. И я. Младшая дочь рода, который ведет достаточно аскетичный и скрытный образ жизни. Зельевары, конечно, неплохо зарабатывают, но девочек у нас в семье всегда было много, каждой нужно хоть какое-то приданое, прибавить к этому многочисленные эксперименты, безумные ученые всегда много тратят. И я: смешная, с веснушками, с книгой в руке и восхищенным взглядом. К тому же, мы в Париже, где все блистают, но не мы. Отщепенцы, потому что наша семья бежала из России из-за несколько неудачного эксперимента. Почти без денег, без связей, небольшой дом на окраине магической деревни. Из приданого у меня — только огромная магловская библиотека. А он влюбился.

— И Вас осуждали? — улыбнулся Том.

— Вообще-то все говорили, что я его опоила. Логично же. Зельевар может сварить амортенцию. Вот только я не так уж хороша в зельеварении. Из-за насмешек общества я даже хотела отказаться выходить за него, — женщина улыбнулась, вспоминая. — А потом пила чай с его матерью. Потрясающая женщина. Неординарная. Увлекалась восточной культурой. Она мне сказала нечто совершенно простое, но все равно удивительное. Удача — тоже навык.

Том нахмурился, не понимая в чем гениальность данной фразы. Татьяна широко улыбнулась, видя недоумение на лице Тома.

— Это лишь значит, что не стоит отказываться от того, что идет к тебе само. Поймать нужный момент — важное умение. Остаться собой, внезапно став гораздо выше — это тоже нужно уметь. А вот отказываться от редкого шанса — это большая глупость. Даже трусость. Знаешь, ходят слухи, что у Дамблдора тоже есть протекция в Министерстве.

— Неужели в Министерстве работают женщины столь свободных нравов? — удивился Том.

— Почему женщины? Знаешь ли ты, о чем были письма Дамблдора и Гриндевальда?

— Эммм… только то, что они говорили не о войне, — нахмурился Том.

— Конечно, ведь это были любовные письма.

Том аж подавился, а Татьяна опять звонко расхохоталась. После жизни во Франции, англичане ей казались такими забавными. Любой намек на горизонтальную плоскость вызывает у них ступор.

— Удалось что-нибудь узнать? — поменяла тему Татьяна.

— Не много. Письмо было анонимным. Выявить личность оказалось невозможным. Прислали его в тот же день, когда Алексей почувствовал себя плохо. Но сначала не посчитали важным, все же он был в Министерстве и выглядел вполне здоровым. К вечеру пришло второе письмо, с сообщением о хранении запрещенных вещей. По закону, Аврорат не может игнорировать два сообщения. Вопрос вызывает лишь состав проверяющих.

— Почему? — удивилась Татьяна. — Авроры и чиновник… и свидетеля с собой взяли.

— Потому что это авроры из разных боевых групп, а чиновник значится в Отделе Предотвращения Темного Колдовства. Я проверил его фамилию. Он специализируется на обнаружении темных ритуалов. С аврорами, конечно, весьма натянуто, но они оба протеже Дамблдора. Я поболтал с главой аврората, Дамблдор их сам натаскивал на трансфигурации. Это для него не редкость, да и гриффиндорцев в аврорате больше, чем представителей любого другого факультета. Но все же…

— Одно — случайность, два — совпадение, три — закономерность…

Татьяна задумалась, бесцельно блуждая взглядом, осматривая пруд, белую беседку на сваях, деревья, вазоны с цветами. Вот уж действительно борьба за власть. Уж если для достижения цели выбирают настолько сложные пути. И ее семью угораздило в это вляпаться.

— А если попытаются воздействовать на тебя? — спросила женщина.

— Если ритуал для болезни проводит один и тот же маг, то он не сможет его повторить еще с полгода минимум. Как, к слову, и я не смогу провести ритуал очищения. Слишком много магии, после такого нужно время для восстановления. Защита разума у меня… не хочу хвастаться, но я более чем доволен.

— Я уже поняла, что ты сильный легилимент. Когда только научился?

— Я ведь наследник Слизерина, — хохотнул Том. — Кроме того, впервые за много поколений получил вливание свежей крови, так сказать. Как-то читал, что в таких случаях часто пробуждаются практически все наследия семьи. Учиться легилименции для меня было достаточно просто.

— Я беспокоюсь, как бы тебя не попытались вывести из строя, — призналась Татьяна.

— Я очень осторожен, — ответил ей Том.

Уже через полторы недели все подготовили к ритуалу. Проводили его с субботы на воскресенье, в пустующем доме. Алексей выглядел неважно, Антонина потряхивало куда заметнее, чем Тома. Натали и Татьяна не видели, в каком состоянии отец. Это Тони был рядом с ним. И сейчас времени оставалось не много.

Сложные символы буквально оплетали комнату, некое подобие пентаграммы на полу заливали кровью животных. В воздухе отчетливо пахло смертью и ужасом. Даже Тома заметно передергивало. Становилось понятно, по какой причине такие ритуалы называли темными. Слишком много крови и ужаса.

Читать заклинания, стоя босиком на каменном полу, чувствуя липкую кровь под ступнями, задавать вопросы и слышать слабые ответы Алексея. И сила, Том буквально кожей ощущал магию, она словно пульсировала в воздухе, пьяня и пугая. А потом в круг вошла жертва. Мужчина лет пятидесяти, уже седой. И Том посильнее сжал в руке нож. Убить человека оказалось сложнее, чем ему казалось. Особенно так, не заклинанием, не чужими руками.

Ему казалось, что этот запах будет преследовать его повсюду. Крови, смерти, благовония, отвратительно пахнущие зелья. Он стоял под душем не меньше часа и довольно долгое время смотрел на розовые дорожки крови. Не его крови. И от этого было так гадостно на душе. Он мылся самой жесткой мочалкой, но ему все равно казалось, что сегодняшняя ночь впиталась в его кожу.

Когда он вышел из комнаты, Тони сидел в кресле с бокалом в руке.

— Спасибо, — голос Долохова чуть дрожал. — Я никогда не забуду, что ты сделал для нас.

— Я никогда не думал, что это окажется так сложно, — устало признался Том, отхлебнув виски прямо из бутылки. — Когда читаешь описание ритуала, не задумываешься о том, каково это.

Том опять поморщился. Хлюпающая под ногами кровь, дым трав, собственное ощущение силы и та беспомощность, когда он понял, что пришло время убить… Он тряхнул головой, прогоняя эти картинки. Захотелось вернуться в душ, хотя кожа уже буквально горела. Еще один глоток обжигающего напитка. Сейчас бы обливейт… но не с его защитой разума. Все равно вспомнит. Он глотнул еще, чувствуя, как немного опьянел. И почему он считал, что это просто?

— Как Алексей? — постарался отвлечься от своих мыслей он.

— Спит. Больным больше не выглядит. Даже цвет кожи нормальный. Доктор Тики уже готовит для него какие-то зелья…

— Защиты у него теперь никакой нет. С неделю ждать, пока магия в норму придет.

— Знаю, — кивнул Тони. — Может к нам в дом пойдешь?

— Нет, — быстро ответил Том.

Он был сам себе противен. И мысль о том, что он войдет в этот дом… что посмеет прикоснуться к Натали, даже просто целуя руку. Нет, к Долоховым нельзя. Можно напиться до беспамятства, хотя так он никогда не делал. Интересно, бутылки хватит?

Пробуждение было не простым. Голова раскалывалась, во рту пересохло. Он с трудом разлепил глаза, приподнялся на локтях. Белая простынь заиграла цветными бликами. Кто-то обнял его за плечи, помогая сесть. Том, после исчезновения ярких бликов, увидел Натали. Она придерживала его за плечи и подносила стакан к губам:

— Да не тяни руки, так все разольешь, — строго произнесла она, не давая ему поймать ее руку со стаканом. — Пей, станет легче.

Том глотнул, что-то чуть шипящее, солоноватое. В голове прояснилось.

— Что ты здесь делаешь? — удивился он, отстраненно понимая, что явно не готов к общению с леди.

В мятой рубашке, брюки без ремня, босиком. Еще небритый, с перегаром.

— А ты не помнишь, что вы вчера с Тони заявились к нам в погреб? — ухмыльнулась Натали. — Еще постоянно друг на друга шикали и говорили что-то про «нас не должны заметить»?

Ната взяла чистый стакан и налила в него простой воды. Подала Тому, который тут же залпом его осушил и вновь протянул девушке.

— А потом вы аппарировали обратно, — продолжала Ната. — Как только живы остались? В таком состоянии еще и аппарировать…

— Почему ты здесь? — Том несколько рассеянно пытался пригладить всклокоченные волосы.

— Потому что кто-то же должен был тебе помочь прийти в себя, — просто ответила она. — Приводи себя в порядок. Через час у нас праздничный ужин.

Только сейчас Том понял, что приглушенный свет из окна — это не утро, а вполне себе вечер.

— Сегодня ведь еще воскресенье? — несколько испуганно спросил он.

— Еще да, — улыбнулась Ната.

Том, чуть пошатываясь, наконец встал с кровати, протер глаза. Да уж. Чудовище. И Натали, в светлом платье и цветных туфельках. Было стыдно предстать перед ней в таком виде. А она, уже почти дойдя до двери, внезапно развернулась, подбежала к нему и легонько прикоснулась губами к его губам. И тут же исчезла за дверью. Оставив Тома пораженно стоять посреди комнаты. В мятой рубашке, небритого и с перегаром. Он удивленно коснулся пальцем своих губ. Это ему показалось. Он, верно, еще пьян.