Троекон. Книга 1: Третий путь (джен)

Глава 2: Пир во время войны

Армия Гедорна прорывалась вперед со стремительностью орла. Иногда Протелия удивляла своими ходами, умело используя знание местности, но и лазутчики Морроса за несколько лет успели изучить окрестность, по которой позже была составлена подробная карта.

Король не сомневался в победе своей армии, и с каждым днем его уверенность росла.

— И все же мне кажется, что вы слишком рискуете, Ваше Величество, — вновь залепетал советник, то и дело оглядываясь по сторонам, готовый вот-вот обнаружить под носом убийцу, посланного врагом. — Давайте хотя бы спустимся с холма.

— Я не для того захватывал высоту, чтобы трусливо прятаться. Противник должен видеть, что я ничуть его не боюсь. Прекрати мельтешить, Нисфат, иначе король Протелии решит, что я намеренно прикрываюсь тобой от стрел.

Моррос говорил спокойно, однако советник тут же уселся по другую сторону длинного стола, словно боясь находиться слишком близко к тому, в кого действительно могут пустить стрелу, а ненароком попасть в тощую фигуру рядом.

Стол ломился под изысканными яствами, что нарочито медленно поглощал король. Он сидел на самой вершине крутого холма, считавшегося несколько часов назад неприступным. Когда-то здесь стояла башня, но эйнармы превратили ее в развалины. Обломки растащили за пару часов, а на их месте возвели открытую палатку, в которой и трапезничает король у всех на виду.

Моррос едва заметно повел рукой, и к нему тут же подоспел паладин.

— Пусть отправят Алгору приказ, чтобы он следовал в гарнизон у границы Мондифа. Ему следует быть готовым к неожиданностям. Пусть думает своей головой. Еще одно сообщение следует отправить в замок. Пускай писцы выразят сожаление от моего имени, что я не могу присутствовать на пиру. И готовь солдат.

Самуран приложил кулак у груди и поклонился, медленно направившись вниз по холму к палатке писцов, на ходу размышляя о перемещениях армии Киркурда. Он не хуже короля разбирался в военном деле, а потому всегда был готов к неожиданностям. Если западный сосед объединится с Мондифом и ударит с севера, Гедорн может оказаться в тяжелом положении. Король почти все войска сконцентрировал на границах Протелии и Киркурда на юге, и если враг ударит с другой стороны...

Если все пойдет по плану, думал Самуран, в приграничной стычке может погибнуть Алгор, единственный сын Морроса Аво Хотрекса, которому тоже осталось недолго, и тогда права на трон заявит кое-кто иной.

Чтобы спасти свои земли от завоевателей, графам придется смириться с таким положением дел, так или иначе, в одной из дочерей Морроса нет ни капли его крови, но об этом до поры до времени лучше никому не знать.

* * *

На пир прибывало все больше гостей, стекаясь со всего королевства, словно муравьи, чующие сладкий запах дармовых лакомств. Графы и графини щеголяли яркими платьями, отображающими все их богатства, нажитые, само собой, непосильным трудом. Трудом крестьян, мастеров, ремесленников и наемных рабочих.

Юрпика терпеть не могла приемы. Все эти жеманные улыбки, лестная похвальба, манерные поцелуи женщин и наигранно почтительные пожимания рук мужчин. А еще поклоны, реверансы и книксены на разный манер. Каждый пытался выделиться перед королевской фамилией, но зная об отсутствии короля, притворство многих было нарочито показным.

Сорок девять графов и графинь со своими отпрысками, несколько баронов, не занятых в войне, но больше баронесс в сопровождении молодых пажей. Явился Великий Викаран, до этого пребывающий в Протелии. Ради общего мира пришлось пригласить и его, хотя многие надеялись, что у него найдутся дела поважнее.

Когда собрались почти все гости, королева Гвенера зачитала письмо от мужа, в котором он милостиво просит извинить его за вынужденное отсутствие, сообщает об очередной выигранной битве и обещает вернуться в столицу в самое ближайшее время. После последней строчки дворяне вежливо рассмеялись. Даже последнему дураку понятно, что Моррос не имеет к письму никакого отношения, сердито подумала Гвенера, ни разу не слышавшая от мужа шуток.

— Все в порядке, матушка? — поинтересовалась Юрпика.

— О, да, не волнуйся, — заверила ее мать. — Просто мне претит мысль, что твой отец предпочитает проливать кровь на поле брани, а не такое же красное вино на ковры в компании друзей.

— Сомневаюсь, что он лично разит врагов, — усмехнулась Негулина, неожиданно подкравшись с другого боку. — Да и друзей у него нет.

— Не стоит говорить подобного в стенах этого замка. Ты ведь знаешь, как отец не любит, когда о нем судачат за его спиной. И вообще, девочки, — нахмурилась Гвенера, — не стоит оставлять гостей одних. Живо найдите себе собеседников. Мне тоже пора показать этим спесивцам, перед кем им следует преклонять колени.

Пир шел своим чередом. По краям огромного зала были расставлены длинные столы с изысканными яствами, все восемь каминов жарко пылали, согревая гостей, с потолков свешивались изящные многоступенчатые люстры, от свечей которых тепла было едва ли не больше, чем от каминов. И все же почти все гости кутались в шерстяные шали, шарфы и горжетки. В самом центре зала танцевали аллеманду. Можно было с уверенностью сказать, что пир выдался на славу.

Юрпика украдкой попыталась покинуть зал, однако ей преградил путь высокий молодой человек, легкая смуглость которого выделяла его из общей массы. Черные и слегка вьющиеся волосы наряду с карими глазами делали его привлекательным для многих молодых особ. Виконт Чияра Ондри, сын графа Яна Ондри.

— Уже уходите? — вежливо поинтересовался он.

— Сир Чияра. Просто хотела поправить прическу и макияж.

— Если мое мнение чего-то стоит, то вы выглядите просто прелестно. Вам совершенно нечего поправлять, скорее, даже наоборот.

Род Ондри являлся в Гедорне одним из самых молодых. Свое графство им даровал прадед Морроса, когда предок Ондри показал свою храбрость в битве, ставшей решающей в войне с Амиссой. Король лично выделил лучший участок земли на новой территории и даровал переселенцу с севера Большого Континента титул графа. Остальным лордам, само собой, это не особо понравилось, но повелитель сказал свое слово, и им пришлось подчиниться.

— Со мной мало кто желает общаться, — невесело усмехнулся Чияра, обводя зал взглядом. — Вот я и решил, если со мной потанцует сама принцесса, остальные, возможно, начнут относиться к нашей семье более благосклонно.

— Полагаю, все будет наоборот, — осторожно заметила Юрпика. — Они изойдут желчью.

— Что ж, — игриво хмыкнул виконт, — вы разгадали мой план.

Пусть воздыхателей у Чияры кругом было полно, мало кто желал с ним породниться, как и с любым из членов рода Ондри. Свежа еще память несправедливости, учиненной прадедом Морроса. Плодородная земля привлекала многих, но никто не хотел оказаться в опале у остальных графов.

Единственным выходом для Ондри было — связать свой род с королевским. Юрпика, далеко не глупая девица, взбалмошностью не отличается, как и присущим дворянам высокомерием в купе с себялюбием. Она, само собой, разбиралась в политике и знала историю королевства, а потому не могла позволить Чияре заболтать и завлечь себя.

А жаль, думала она про себя, он вполне хорош собой, благороден и, судя по всему, умен. Но им движет корысть.

— Так что скажете? — поинтересовался виконт, протягивая принцессе руку.

Сердце Юрпики заволокла жалость. Чияру воспитали именно таким образом, что теперь ему приходится охмурять принцессу, дабы благородные лорды, если все сложится удачно, сопровождали каждый его взгляд покорными улыбками, пусть и вымученными. Роду Ондри не доставалось и этого.

Два танца подряд — аллеманду и более быстрый каникан — Юрпика подарила Чияре, и только после этого ей удалось ускользнуть от виконта, вновь сославшись на необходимость поправить макияж и туалет; теперь это не была просто наспех придуманная отговорка.

Только оказавшись в своих покоях, принцесса смогла посмотреться в зеркало. Прическа действительно растрепалась, а платье оказалось измято, хотя лицо лишь немного раскраснелось от танца, но холод замка-скалы вновь возвращал коже бледные оттенки. В отличие от большинства придворных дам, Юрпика не часто выходила на улицу, а потому ее бледность являлась естественной, хотя иногда она все же наносила немного пудры на случай, если придется краснеть.

С помощью слуг принцесса сменила синее шелковое платье на светло-фиолетовое, при этом имеющее более широкие полы. Таким образом Юрпика надеялась удержать нерадивого ухажера на расстоянии. Прическу, скрепленную множеством палочек и гребешков, ей тоже помогли сделать, однако макияж она любила наносить самостоятельно, а потому отпустила камеристок.

Не успела она поднести кисточку с пудрой к лицу, как из-за двери послышались истошные женские крики. Выбежав из спальни, Юрпика натолкнулась на своих камеристок, с ужасом глядящих себе под ноги. Опустив взгляд, принцесса увидела лежащего на полу Чияру, уставившегося в потолок невидящими карими глазами. Горло его оказалось перерезано, а из груди торчала тонкая рукоять ножа.

Юрпика не закричала только потому, что вовремя вспомнила о своем статусе. «Члены королевской семьи не должны выказывать в присутствии других свои истинные эмоции», — как-то раз сказал Моррос.

На крик служанок сбежались гвардейцы с мечами наголо, и принцесса тут же взяла себя в руки, чтобы они не дай Боги не посчитали, что один из писклявых возгласов принадлежал ей.

— Никому не слова! — приказала она непривычным властным голосом, едва не сорвавшимся от напряжения. — Гости не должны узнать о случившемся. Немедля займитесь поисками убийцы, но не привлекая внимания. Найдите дворецкого, пусть он пригласит сюда королеву и... родителей Чияры. И самое главное — найдите главаря Убийц из Манона, посмотрим, как он это объяснит.

Гвардейцы, поклонившись, отправились выполнять поручения, не забывая на весь замок греметь обмундированием. Трое гвардейцев остались охранять принцессу. Когда Юрпика направилась в комнату брата, один из них опередил ее и быстро проверил помещение, напугав до полусмерти Джейнса, как подумала принцесса.

Джейнс — самый младший ребенок в роду Хотрексов. Многие знают о его существовании, но очень немногие когда-либо видели мальчика в лицо, не считая родных, хотя некоторые предпочитают делать вид, что его и вовсе не существует. Он родился раньше срока, очень маленьким и слабым, и Моррос считал, что сын умрет, не достигнув и года. Однако этого не произошло. Он продолжал взрослеть, но все еще оставался слишком маленьким для своего возраста, и часто болел. Младший из Хотрексов никогда не появлялся на публике.

Врачи делали все возможное, но безрезультатно. Моррос даже призвал ко двору эльфа, но и тот оказался бессилен. Судьба Джейнса решилась, когда в возрасте десяти лет у него обнаружилась призрачная болезнь. С каждым месяцем его кожа бледнела, пока не стала почти прозрачной. Под ней виднеются вены, мышцы и кости, он с трудом засыпает, потому что видит даже тусклый свет сквозь закрытые веки.

— Что случилось? — спросил он полушепотом, как только узнал Юрпику. — Я слышал, кто-то кричал.

— Не волнуйся, просто служанке показалось, что она увидела крысу. Тебя разбудил крик?

— Я не спал. Разглядывал руки. Сгибая пальцы, я могу видеть, как движутся мои мышцы с внутренней стороны предплечий. Думаю, я мог бы стать лекарем.

Юрпика хотела что-то ответить, но тут в дверь вежливо, но настойчиво постучали, да она и сама слышала шаги гвардейцев за порогом.

— Я еще зайду к тебе сегодня, а сейчас постарайся поспать. Она подкинула в камин несколько поленьев и, поцеловав брата в лоб, вышла из комнаты, вновь надев на лицо маску решительной безмятежности.

Бледность отца Чияры особенно выделялась на его смуглом лице, однако в глазах читалась бессильная злость. Ирен Ондри же эмоций не скрывала; она стояла на коленях у тела сына и рыдала, уткнувшись в его застывшую навеки грудь. Юрпика с удивлением отметила, что нож куда-то пропал.

— Что произошло? — взволнованно спросила Гвенера, завидев дочь.

— Давай зайдем ко мне в спальню. Отведите родителей Чияры в свободную комнату подальше отсюда и перенесите туда тело, — велела гвардейцам Юрпика. Капитан гвардии взглянул на королеву, и только после ее кивка приказал своим людям выполнять приказ. Нарушать субординацию не позволено даже в чрезвычайных обстоятельствах, и их выполнение — долг любого солдата. Узнай король, что гвардеец бросился выполнять приказ принцессы, когда рядом стояла королева, и солдат как минимум лишится звания.

Юрпика с матерью зашли в спальню принцессы, где их уже поджидал главарь отряда Убийц из Манона, предусмотрительно встав напротив окна, дабы его силуэт выделялся на светлом фоне и не испугал дам. Даже за закрытой дверью Юрпика чувствовала запах, напоминающий подгорелое мясо. Выбежав на крик, она ничего не учуяла, но вернувшись из комнаты брата, запах уже отчетливо витал в воздухе, и, видимо, успел втянуться в спальню, когда принцесса распахивала дверь. Вот только его источник оставался загадкой.

— Вам не следует вторгаться в чужие апартаменты без ведома хозяев, — небрежно обронила королева. Убийца отвесил глубокий поклон, не забыв коснуться кулаком груди:

— Прошу меня простить, Ваше Величество. Ваше Высочество. Король приказал мне и моим людям всячески избегать глаз гостей, а иного способа попасть в комнату принцессы, кроме как через балкон, не было.

— И все же, вы могли подождать...

— Матушка, — прервала королеву Юрпика. — Я думаю, сейчас есть более значимые дела. Кто-то убил виконта Ондри.

— Верно, дочь моя, — уже спокойнее изрекла Гвенера, но в ее голосе чувствовался холод. — Итак, Тенелов, — повернулась она к Убийце, — как так вышло, что у вас под носом посреди дня убили виконта? И не ваши ли люди в этом повинны?

Тенелов, спокойный, словно статуя, стоял в свете широкого окна, заложив руки за спину. Юрпике казалось, что он даже не дышит, и сто́ит ей сделать хоть полшага в сторону, чтобы взглянуть на него с иного ракурса, как тот немедля исчезнет из поля зрения. Убийцы из Манона, которые сами себя никак не именовали, пугали принцессу до дрожи. Однако король Моррос всегда держал их при себе невидимой стражей, пусть и тренировались они всю жизнь не защищать, но убивать.

Бесцветным голосом ожившей тени Тенелов уверял, что к смерти виконта его люди совершенно непричастны. Юрпика в свою очередь поведала о ноже в груди, который затем куда-то пропал. Свет, льющийся из окна, слепил, позволяя видеть лишь силуэт Убийцы, а посему принцесса не видела лица стоящего перед ней человека, однако она не сомневалась, что тот нахмурился; что-то изменилось в его осанке.

— Вы уверены, принцесса?

— Само собой. Зрение меня пока не подводит. Вы что-то поняли?

— Возможно, это просто совпадение, — неуверенно заговорил Убийца вновь. — Для начала, следует провести расследование. Я должен поговорить со всеми своими людьми.

— И все же, — раздражительно вмешалась королева, — прежде поясните, кого вы подозреваете.

Выдержав небольшую паузу, Тенелов ответил:

— Киллшотов.

— Это кто-то из гостей, — выпалил Ян Ондри, но тут же попытался взять себя в руки, — больше некому. Вы сами знаете, что графы недолюбливают нашу семью.

— Раньше они на подобное не осмеливались, — заметила королева, — так что и сейчас нет оснований их обвинять. Граф покачал головой:

— Король на войне, а без него остальным раздолье.

— Но здесь есть я, — повысила голос Гвенера.

— Простите, Ваше Величество, — поклонился Ян. — Так и есть, но вы умная женщина, и должны понимать, что графы по-настоящему боятся лишь вашего мужа. Род Ондри поклялся вечно служить правителю Гедорна за дарованные в прошлом привилегии, и мы держим слово уже четыре поколения. Чияра был нашим единственным сыном, — граф сглотнул комок в горле, — и после его смерти у нас не осталось наследников. Мы с женой не можем завести нового ребенка, как не стараемся, а мой брат... вы и сами все прекрасно знаете. Стоит нам умереть, и нашу землю заполучит один из графов, что пируют сейчас в зале.

Королеве было жаль чету Ондри, но она ничего не могла поделать. Власть короля Морроса Аво Хотрекса безоговорочная, его уважают и боятся, однако о королеве подобного сказать нельзя. Дочь не самого знатного дворянина Гедорна, она словно случайно оказалась в Скалистом замке по правую руку от правителя.

Выбирая себе жену, король руководствовался лишь своими чувствами, а потому подходящую женщину он нашел в довольно позднем возрасте, когда до сорока оставалось совсем немного. Гвенере тогда едва ли исполнилось восемнадцать. Моррос оказался страстным мужчиной, сильным, но заботливым, однако, чем больше проходило времени, тем холоднее и грубее он становился, словно перенимая это у стен своего замка.

Тогда-то и появился Самуран. По-настоящему чуткий и нежный любовник. Поначалу королева видела в нем лишь такого же неотесанного мужлана, паладина, что чтит битву превыше всего остального, но стоило тому снять свои стальные доспехи, как под ними оказалось горячее сердце мужчины, знающего цену своей женщине.

Из дум Гвенеру вывело осознание, что к ней обращаются.

— Ваше Величество, — всхлипывая, повернулась к ней Ирен Ондри заплаканным лицом, — прошу вас, найдите убийцу моего мальчика. Умоляю вас всеми Богами Четырех Сторон Света!

— Наши люди уже прочесывают закоулки замка, — заверила ее королева. — Если убийца все еще здесь, ему не скрыться.

Они с Юрпикой вышли в коридор, где их поджидал капитан гвардии.

— Что-нибудь нашли?

— Пока нет, но среди дворян идут кривотолки. Исчезновение Ондри не осталось незамеченным, как, само собой, и ваше. Негулина начинает выходить из себя.

— Мы возвращаемся в зал. Позаботьтесь о чете Ондри. Как только они будут готовы отправиться домой, выведите их через кухню.

Капитан немного замялся, словно подбирая слова:

— Ваше Величество, Ваше Высочество. Не лучше ли будет приставить к вам охрану?

— Охрану? — поразилась Гвенера. — Зачем? Не думаете ли вы, капитан, что убийца попытается убить и нас? У него на это было много шансов. Ему был нужен лишь наследник Ондри. Боюсь, Ян прав, и убийцу нанял один из графов. Они не воспринимают нас всерьез. Без исполнителя нам все равно не узнать, кто это. Обыщите каждый угол замка, разглядывайте лица прислуги, подозрительных обыскивайте. Столь беспардонное убийство в стенах Скального замка не должно остаться безнаказанным.

Чияра погиб из-за своей навязчивости. Юрпика не сомневалась, останься он с гостями, а не последуй следом за принцессой, то все еще был бы жив. Хотя, конечно, если убийство совершил Киллшот, у младшего Ондри не было и шанса.

Тенелов как-то рассказывал о них королю, и Моррос с трудом мог поверить, что не может нанять их для собственной защиты и защиты всего замка. Тайные убийцы, лучшие из тех, кто не использует магию, на всем Троеконе. Киллшотами их называют лишь на Орлином Континенте, на Большом они Киллвари, а на Лисьем, откуда они родом, их именуют Цукаге. Трудно поверить, что кто-то из них отправился так далеко лишь затем, чтобы убить какого-то виконта.

Юрпика едва подавляла дрожь. Непривычное ощущение, когда не чувствуешь холода. Иногда ей казалось, что она не человек, а заклейменная Бездной, как всем вокруг пытается внушить Викаранай. Не будь рядом Самурана, поддержавшего ее и объяснившего, каким даром она обладает, принцесса, возможно, и вовсе не выходила бы из своих покоев, боясь прослыть уродливым чудовищем в глазах окружающих.

Вернувшись с матерью в зал, она присоединилась к гостям, отвечая жеманной улыбкой на жеманные улыбки. Королева, игнорируя нежеланные вопросы, поведала, что Чияре нездоровится, потому вся семья решила отправиться домой немедля и без прощания, дабы не вызывать беспокойства гостей.

Примерно через полчаса Юрпика заметила, как к матери подошел дворецкий и что-то шепнул на ухо, после чего королева, подобрав платье, направилась к выходу из зала. Принцесса, испросив позволения откланяться сразу у пяти молодых виконтов и одного графа-вдовца, последовала следом.

— В чем дело? — поинтересовалась она, догнав мать в коридоре, где ее сопровождали три гвардейца.

— Тебе не следовало покидать гостей.

— Я только и искала повода. Негулина прекрасно справится и без нас; мужчин, похоже, привлекает ее резкие выпады и холодная отстраненность. Так что случилось?

Капитан гвардейцев ответил за нее, когда королева едва заметно кивнула:

— Мы нашли нашего человека в одной из кладовых. Он оказался мертв, а его латы пропали. Я считаю, что убийца переоделся в его форму, подкрался к лорду Чияре и заколол его.

— Кстати, нож нашли?

— Нет, Ваше Высочество. Должно быть, он сейчас у убийцы.

— Необходимо выяснить, кто оказался у тела Чияры самым первым.

— Я уже отправил людей это выяснить.

Наконец они достигли кладовой. Небольшое помещение с низким сводчатым потолком оказалось уставлено разнообразной снедью. Корзины с яблоками и грушами, миски с ягодами, отдельно стоял чан с засоленной рыбой, с потолка свисали различные освежеванные туши. Тут же покоилось несколько бочек с вином и отдельные бутылки с бренди и другими напитками.

Посреди всего этого лежал человек в одних брэ и легкой камизе. Лицо его было мертвенно-бледным, а на груди растеклось пятно крови, в том же самом месте, куда ударили Чияру. Однако горло оказалось не перерезанным.

— Рядовой Халок, — подал голос капитан. — Неплохим был парнем, только невнимательным слишком. Кто же мог знать, что в стенах королевского замка кого-то может поджидать смерть?

— Чтобы подобного не происходило, — жестко ответила королева Гвенера, — здесь находится замковая гвардия и эти люди в черных мандиасах. И несмотря на это, на счету таинственного убийцы уже две жертвы. Сомневаюсь, капитан, что королю понравится подобное положение дел. Когда он вернется и обо все узнает, то пожелает увидеть чью-нибудь голову на пике. Постарайтесь, чтобы это была не ваша голова.

— Я понял, Ваше Величество, — поклонился капитан Гаддар и быстрым шагом удалился, оставив с королевой и принцессой пятерых гвардейцев.

В Скальном замке всегда стоит полутьма, но сейчас он еще больше походил на могильный склеп. Юрпика ненавидела этот замок, как и мать с сестрой, насколько она знала, и все равно целые дни проводила в его застенках, словно добровольная узница. Ей почему-то казалось, что снаружи он выглядит еще более устрашающим; кривой темный перст, торчащий из самой Бездны и указывающий куда-то в небеса, будто осуждая Богов.

Юрпика боялась, что когда-нибудь остальные четыре пальца, покоящиеся под землей, оживут, сжавшись с пятым в кулак, и раздавят город.

— Я обещала Джейнсу зайти, как освобожусь, — обратилась принцесса к матери. — Не хочешь его проведать?

— Может, как-нибудь позже, — тряхнула королева головой, — мы и так слишком часто оставляем гостей. Не задерживайся.

Королеву отправилось сопровождать трое гвардейцев, двое остались с Юрпикой. Когда она дошла до покоев брата, то увидела на страже лишь одного, скучающе прислонившегося к стене у двери. Гвардейцы умеют расставлять приоритеты. Будь здесь Алгор, его бы окружало не менее десятка бдительных солдат. Будущему королю ничего не должно угрожать, вот только нынешний способен позаботиться о себе сам.

Джейнс спал. В камине занимались свежие поленья. Слуги заходят к нему в комнату не менее раза в час, не позволяя огню потухнуть, но тут же убегают. Младший принц для них все равно что чумной. Они опасаются заразиться, пусть болезнь и не заразна, боятся обнаружить, что он уже не дышит, и навлечь на себя гнев короля. А королева... Родная мать почти не навещает сына. Она тоже боится лично застать тот момент, когда поленья больше не понадобятся.

Юрпика любила своего брата. Отважная с самого детства, она ни в чем не уступала Алгору, кроме, пожалуй, физической мощи. За последние годы принцесса была единственной, кто не боялся прикасаться к Джейнсу. Осторожно, словно к фарфоровой кукле, с каждым днем становящейся все более хрупкой.

Выйдя за дверь, она шепотом приказала гвардейцу не расслабляться, если он не хочет оказаться на месте Халока, и раз в полчаса аккуратно приоткрывать дверь и проверять ее брата, а иначе она пожалуется отцу. Угрозы подействовали на солдата отрезвляюще, особенно последняя, и он тут же встал по стойке смирно, положив ладонь на эфес меча, не забыв перед этим отвесить поклон, стукнув кулаком по груди. Юрпика лишь понадеялась, что металлический грохот не разбудил Джейнса.

* * *

Моррос стоял на вершине холма, бесстрастно наблюдая за ходом боя. Его войска продолжали наступать, словно дикая волна, но даже на самую большую волну найдется своя скала, о которую она разобьется.

Вглубь королевства местность начала медленно выравниваться, холмы и увалы сменились гривами, озами и другими незначительными возвышенностями, с высоты похожими на морщины огромного старика.

Король нахмурился. За последние два часа его войска едва ли преодолели хотя бы полверсты. Протелия повела в бой конные войска, начала активно использовать онагры, баллисты и стрелометы, едва не разваливающиеся при каждом выстреле, но обязательно поражающие противников.

— Ваше Высочество...

— Знаю, Самуран. Бегая по этим холмам, наши люди слишком устали. Труби отступление. Дождемся, когда подтянутся наши эйнармы.

— А если они решат атаковать сами? — встревожился Нисфат.

— Без своих орудий они не пойдут вперед. По обе стороны от низины располагаются леса и проклятые холмы, так что нам придется прорываться здесь. На это они и рассчитывают.

— И что же будем делать?

Моррос Аво Хотрекс лишь злобно усмехнулся, отчего у Нисфата побежали мурашки по коже. Да кому вообще придет в голову сражаться с подобным человеком? На месте короля Протелии советник давно бы сдался, а будь в нем хоть немного мужества, перерезал бы себе глотку.

Ночь медленно и неумолимо надвигалась с запада, накрывая темным покрывалом обе вражеские армии. Походные костры огненными пятнами возникали то тут, то там. Большая часть армии Гедорна располагалась за холмами, поэтому их свет виднелся лишь как далекая заря. Однако солдаты Протелии разместились на открытой низине, стараясь разжечь как можно больше костров, дабы противник не смог понять, как много у них человек и где их основное скопление.

Но все эти предостережения являлись напрасными, потому что вперед выдвинулись Убийцы из Манона. Безжалостные наемники, славящиеся на весь Орлиный Континент своим мастерством. У простого рыцаря, даже хорошо тренированного, нет ни шанса в прямом столкновении, но Убийцы предпочитали действовать тайно, подкрадываться со спины и глубоко перерезать противникам глотки.

Лидер группы Убийц, носящий имя Темноглаз, обходил лагерь противника с запада, бесшумно ступая по низкой траве и подбираясь к лесу. Десять человек шли как один, не издавая ни звука. Хотя Темноглазу очень хотелось грязно чертыхнуться.

Убийцы из Манона — название говорит само за себя. Но королю Морросу на это плевать. Он держит их в качестве личной охраны, охраны замка, посыльных, лазутчиков и диверсантов. Будь это любой другой, его части тела пришлось бы искать по всему Манону, но это Моррос. Каждый раз натыкаясь взглядом на перстень короля, Темноглаза бросало в дрожь, словно вокруг вдруг становилось по-зимнему холодно.

Лидер Убийц поджал губы, но быстро взял себя в руки, резко остановившись и припав к земле, словно пытаясь с ней слиться. Девять человек за ним тенями повторили его движения. Как одно целое! Впереди стоял часовой, рассеянно обводя взглядом опушку леса.

Как только караульный развернулся спиной, Темноглаз сорвался с места и неслышимой рысью за несколько секунд преодолел расстояние до солдата, зажал ему рот и точно выверенным движением перерезал глотку, после чего медленно опустил тело на землю. В кустах что-то зашевелилось, и спустя мгновенье оттуда вышел второй часовой. Он даже не успел открыть рот, когда и его глотка оказалась перерезана. Зато умер, облегчившись, усмехнулся про себя Темноглаз.

Часовых расставили явно умелой рукой, но от этого они не стали внимательнее. На пути Убийц попалось еще два поста, пока они не добрались до цели.

В пятидесяти шагах от кромки леса стоял онагр, рядом с которым вокруг костра сидело десять солдат. Теперь начиналось самое трудное.

Темноглаз замер за ближним деревом, почти слившись с ним воедино, остальные же отправились вперед, выискивая свои цели и дожидаясь сигнала. Через десять минут в нескольких сотнях метрах от первого орудия огненным цветком вспыхнуло пламя, затем следующее. Огненные всполохи приближались с каждой секундой вместе с воплями протелийцев. Однако Темноглаз не обращал на это внимания, стремглав вынырнув из-под сени деревьев, заходя стыла, и бросил в костер начинающим соображать солдатам магическую бомбу.

Спустя несколько секунд из бездонных недр небольшого, размером с крупное яблоко, шара, во все стороны фонтаном брызнуло горящее черное масло. Липкая субстанция мгновенно покрыла онагр, который немедленно занялся ярким огнем. Люди падали на землю, истошно вопя и пытаясь сорвать с себя раскаляющиеся доспехи.

Темноглаз ненавидел работать шумно, а тем более использовать магию. Эти черномасляные бомбы создал придворный колдун, которого редко кто видел при свете дня. Каким-то образом ему удалось запихнуть целое ведро горючей густой жидкости в небольшие шары, при этом их вес едва ли превышал вес обычного северного граната.

Носить подобное с собой в кармане настоящее безумие, но Темноглаза уверили, что бомбы взрываются лишь при прямом контакте с огнем, и Убийце пришлось применить всю свою меткость, чтобы забросить одну такую в костер с наибольшего для безопасности расстояния.

За спиной уже горели палатки вместе с находящимися внутри солдатами, не успевшими выбраться наружу, пусть это их бы и не спасло. Темноглаз вбежал лес и сбавил скорость, дожидаясь своих людей у мертвых часовых. Когда вернулся первый, кто воспользовался магическим оружием, тем самым подав сигнал остальным, лидер группы Убийц из Манона понял, что сегодня потерял троих братьев.

Их убило магическое оружие, их убил колдун, что его создал, их убил король Моррос. В их организации не принято мстить, но Убийцы работают на тех, кто им платит, и они уже получили задаток за следующее задание.

Свирепое пламя отражалось в холодных глаза правителя Гедорна. Протелийцы решили, что они основательно засели на поляне между двух лесов, но деревья могут скрывать больше, чем диких животных. Когда-то оба леса были единой чащобой. Во времена дружбы двух государств в ней прорубили брешь, шириной в целую версту, дабы на этом месте воздвигнуть торговый город со свободным проездом из королевства в королевство, а затем Киркурд с Амиссой напали на Протелию. Вырубка осталась, но ни о какой совместной стройке речи идти уже не могло.

Армия Протелии превратилась в муравейник, будто подожженный любопытным мальчишкой. Солдаты бегали и катались по земле, пытаясь сбить с себя пламя, остальные же старались держаться от таких подальше, чтобы огонь не перебросился на них. Кто-то пытался затушить их водой из бочек, но горящее липкое масло никак не желало тушиться.

Деревянные орудия пылали вовсю, озаряя красным светом всю округу. Но, несмотря на пожарище, уничтожить все катапульты и всех людей не удастся, и король это осознавал. Но это лишь первый шаг его плана. Завтра к фронту прибудут эйнармы, и тогда от армии противника останется лишь груда бесполезного хлама.

— Каруст, — спокойно произнес Моррос.

— Вам не следует пренебрегать своей дружиной, Ваше Величество, — спокойно отозвался придворный маг.

— Если я могу услышать даже твою жучиную поступь, остальным и подавно не подобраться ко мне со спины.

— Даже Убийцам из Манона?

— Особенно им, — усмехнулся король.

Каруст имел средний рост и очень тощую фигуру с острым носом. Черные длинные волосы, всегда словно после дождя, и черный же плащ до пола предавали ему вид мокрого ворона. И лишь чуть прищуренные глаза выдавали в нем кого-то куда более хитрого и смертоносного, и если вороны предпочитают первым делом выклевывать глаза, Каруст оставляет их напоследок, дабы жертва смогла видеть все, что с ней происходит вплоть до самой смерти.

Придворный маг появился в столице после войны, и сразу отправился к королю, прося аудиенции, а затем и место при дворе. Он мотивировал это тем, что большинство магов либо убито, либо изгнано; колдун не желал сидеть взаперти в одной из твердынь, и еще меньше ему хотелось умирать. Война уничтожила все рамки, а Каруст никогда не стремился их соблюдать.

В знак своей преданности он преподнес королю подарок, от которого отказаться мог лишь глупец или сумасшедший. Но и принять его означало навсегда отринуть здравомыслие. Моррос решил, что судьба королевства важнее собственной гордыни, а благоразумие и так не свойственно правителям.

Корона Гунунга, Архетелос в виде короны с зубцами в форме закругленного Юдвелского хребта, где, по преданию, и живет бог гор. Корона позволяет окружать себя непроницаемой и невидимой стеной, защищающей от любого внешнего воздействия. Даже стоя под градом стрел, можно не бояться смерти.

— Как много у тебя еще подобных игрушек? — спросил король.

— Сколько пожелаете, мой король. Те, что вы только что видели, ручные, но я подготовил множество и более серьезных, специально для эйнармов. Но разумно ли использовать их открыто, пока здесь викаране?

Король оглянулся на палатки за спиной, в одной из которых спали члены Церкви. Хотя, возможно, шум и свет далеких всполохов и пожара их разбудил, однако они не спешили показываться. Теперь Викаранай старается следить за всеми важными событиями в мире, начиная от простых переговоров монархов и заканчивая военными действиями. Острый глаз выискивает любые признаки магии, и даже королю не избежать наказания.

Глупому королю, усмехнулся про себя Моррос, гладя большим пальцем вечно холодный перстень-Архетелос.

— Они не представляют опасности, — спокойно ответил король, — но пока я не доберусь до Сердца Дракона, их лучше не трогать. Постарайся замаскировать бомбы под обычные современные снаряды. Викаранов не подпустят к эйнармам, они не смогут ничего разглядеть.

Морросу наскучила картина уже затухающего пожарища. Новое оружие Каруста работало превосходно, а больше его ничего не интересовало. Убийцы окружали его невидимой защитой почти так же, как Архетелос на его голове. Орудие не может предать, но вот люди...

Никогда не доверяй, как-то раз сказал ему отец. В детстве Моррос долго пытался понять, о ком именно говорит король, но лишь с возрастом пришло осознание, что он имел в виду всех. Каруст, Убийцы из Манона, даже Самуран — все они потенциальные предатели, готовые вонзить меч в спину. Или в грудь, чтобы видеть страх и отчаяние в глазах жертвы.

Моррос был к этому готов со дня смерти отца и брата. Он ждал.