Кагами Тайга. Не только баскетбол (джен)

Это невесело, смотреть, как беснуется капитан, кроя Такеду Кирико на чем свет стоит. Женщина решила приступить к своим обязанностям, но кажется ей в голову не пришло, что кто-то должен ее представить, так что сейчас мы видим немного невменяемого Хьюгу, с которым эта чудная особа познакомилась на той неделе под видом гадалки и предрекла ему гору неприятностей из-за сложного неуступчивого характера и физической слабости. Вот же ведьма. Как нам капитана утихомиривать?!

— Ложь! Вы просто узнали по форме, в какой я школе, и пришли сюда дурить людям голову! Ничего у вас не выйдет.

— Прошу прощения, но если мадам уверяет, что она учитель, почему бы ей не доказать это? — Такеда-сенсей-старший вообще отсутствует? Только не говорите, что Кирико-сан прекрасно знала, что будет, и уговорила отца не мешать третировать детей. Решила довести второкурсника до нервного срыва? Не позволю. — Например, привести директора для подтверждения.

— Хороший вариант, Кагами, — кивнула Айда, не сводя глаз с Такеды Кирико. — Пока вы не докажете обратного, мы будем считать вас шарлатанкой.

Женщина сверкнула напоследок лысиной и ушла. Надеюсь, что за директором. Все вроде только-только успокоились, как дверь снова открылась. Черт, эта женщина с ума нас свести хочет?! Но за дверью оказалась не она.

— Всем привет. Давайте начнем тренировку, — в зал зашел парень в нашей игровой форме с номером семь. Это еще кто?

— Э… Давненько не виделись, Киеши, — так вот ты какой, Киеши Теппей. О нем упоминал Момидзи-сан, когда приходил навестить меня в больнице, сказал, что история повторяется. Второкурсник тоже пострадал в игре, но куда серьезнее меня. Значит, он выздоровел?

— Почему ты в форме?! — ой-ой, капитан и так на взводе, а тут еще Киеши-сан учудил. Для чего интересно?

— Прошло столько времени. Я просто хотел повысить драматизм, — убийственно честно. После моих одноклассников — абсолютно нормальный человек. Почему капитан его чудаком назвал?

— Ты действительно всерьез? Действительно?! — зачем так кричать, сэмпай? Имеет право, его год не было.

Через некоторое время, когда ребята пришли в себя после двух феерических знакомств, переодевшись, Киеши-сан вернулся и представился по полной форме:

— По одной причине я был в больнице с прошлого лета и проходил реабилитацию после операции, — кажется, Момидзи-сан говорил о травме колена. — Я Киеши Теппей, 193 см, 81 кг, и я центровой. Здорово.

— Отпад, Фукуда, у тебя теперь два персональных сэмпая! — не надо так на меня глаза пучить, надо же эту настороженную атмосферу развеять.

— Так нечестно! У Фукуды два сэмпая, а у всех по одному! — как экспрессивно. Кавахара, по тебе театральный клуб плачет горючими слезами. — Хотя стоп! У Кагами два! А теперь вообще трое!

— У меня позиция двойная! Я в этом не виноват! Я не я, и лошадь не моя.

— Эм, персональный сэмпай? — выразил общее недоумение второкурсников Изуки-сэмпай.

— Сэмпай, играющий на той же позиции, — пояснил шутку Коки. Мы давно уже смеха ради «разобрали сэмпаев» и иногда еще поднимали эту тему. — Кавахара, у Куроко вон вообще нет персонального сэмпая из-за уникальной способности.

— А почему у Кагами двое или трое? — Айду-сан позабавило наше разделение.

— Потому что мы из него лепим центрфорварда, — первым в нашу ересь въехал Цучида-сэмпай. — Я как форвард, Митобе как центровой, теперь вернулся Киеши, значит трое!

— О! — дошло до остальных. Когда интересно до них дойдет остальное? Атакующих-то защитников на первом курсе нет.

— А Хьюга? — а, дошло. А теперь прячемся!

Пока капитан выращивал в углу грибы, сетуя на несправедливость жизни, Айда-сан вернулась к Теппею. Интересный у нас сэмпай, это верно сказано. На кой-черт ему ханафуда и что это вообще такое?

— Три года в старшей школе пролетят быстро, так что мы должны серьезно относиться к тому, что мы делаем, — о, он может быть адекватным! — Наша цель, конечно же, это… Это что еще раз? — а, мне показалось. — А? Нет, ну где состоятся Межшкольные? Кошиен?

— Место меняется каждый год, и мы уже продули там! — нет, мы не баскетболисты, мы школьный хор. Какая слаженность, какая четкость! — Сейчас мы стремимся попасть на Зимний Кубок!

— Ясно! Тогда где в этом году пройдет Зимний Кубок? — черт, не ржать, Тайга, не ржать!

— Место проведения Зимнего Кубка никогда не меняется! Всегда Токио! — битва со смехом была проиграна, и я расхохотался в голос. И правда чудак! Отлично, в полку психов прибыло, причем одновременно, и Киеши-сан, и Такеда-сенсей.

Нигоу наконец-то решил напомнить о себе и громким лаем поприветствовал нового знакомого. Почему-то сенсей не вызвала у щенка желания познакомиться поближе, напугала она его или инстинкты подсказали ему держаться подальше от странной двуногой — кто знает.

— О, щенок! Чей он?

— Наш, — ответили мы с Коки хором, не отрывая взгляда от сэмпая. Любопытство в итоге победило, и я рискнул спросить. — Киеши-сан, школьная обувь — это часть особой тренировки?

— Что?! — дружно взглянули на ноги Киеши и полюбовались сменкой. Что забавно, центровой тоже уставился на свои ноги, будто впервые видел. — Упс.

И получил веером по голове — Айда-сан верна себе. Отправив сэмпая переодеть обувь, ребята приступили к тренировкам, и тут вернулась Кирико-сан в сопровождении директора Танаки. Столько экспрессии, столько чувств — и все перекрывается одним «Хо-хо-хо» и пожеланием удачной работы от директора.

— Вас приветствую я снова, — поклон. Так, трепка нервной системы начинается. — Тренер я вернувшийся ваш. За тренировкой вашей понаблюдаю покамест.

Глядя на перекошенные лица, я лишь вздохнул и отправился в свой угол, уже с двумя мячами, давно не тренировался так. Пусть Такеда-сенсей сама разбирает тот беспорядок, что появился в Сейрин в связи с ее отсутствием и глупым появлением. Или она чего-то хотела добиться? Черт, с этой женщиной непонятно чего ждать! Зачем я послал ту коробку? У, баран. Тем временем, Такеда-сан тихо присела в уголке, осторожно поправив халат или рясу, как там одежда монахов зовется, ее посох, которого не было в прошлую встречу, мелодично звякнул кольцами.

Постоянно оглядываясь на будущего тренера, ребята вернулись к тренировке в четвертый раз. Такими темпами мы к Зимнему Кубку подготовиться не успеем. Надеюсь, Айда и Такеда-сан смогут скооперироваться и придумают, как натаскать нас. Черт, два мяча одновременно это заноза, стоит только начать слегка менять ритм, да и стоять на одной ноге неудобно. Но баланс же! И левую надо натаскивать. Коки предложили вообще все делать левой рукой, как правой, но пока не рискую орудовать ножом непроверенной конечностью, хотя палочками уже пробую. Дома, когда кроме брата некому видеть мой позор.

О, мини-игра. Надо же посмотреть, что может новый-старый товарищ. Глядя на составы, я еле удержал в себе желание заржать: Коки, Куроко и Кога, оказались в одной команде. Армия коротышек, хорошо хоть Митобе и Фукуда хоть немного их уравновешивают. Мда, опекать Изуки Коки рановато, и то, что ребята знают, на что опирается в игре братишка, усугубляет ситуацию. С другой стороны, это более чем стоящая задача: завести в ловушку того, кто знает, что это ловушка. Но если этот кто-то поставит свою… Так, стоп, эти мысли о финтах приведут меня к двум стоящим напротив друг друга зеркалам и их бесконечным отражениям. О, мяч летает сам по себе, Куроко начал колдовать. Надо будет как-нибудь разобраться, как он бросает, или лучше заснять, дабы при просмотре пальцем потыкать в ошибки.

Обиженный неуважением кохаев капитан пробудил темную половину, трехочковые летают без перерыва. Да уж, хорош Киеши-сан, не то слово. Высокий, быстрый, прыгучий, но это явно не все. Когда он сам атакует, у меня все внутри замирает, есть там какая-то загадка, в том, как он перестраивает атаку команды буквально на ходу, вернее, в прыжке. Ну, давайте перерыв, парни, нам есть что обсудить! Раз уж я не участвовал в играх сам, я выдавал советы одной из команд, причем старательно отслеживал, чтобы помогать братишке через раз и реже. Нельзя вечно мелкого опекать, да и не нужно ему это. Но на этот раз важнее проверить, на что способен сэмпай, уж больно интересно.

— Что ты заметил? — первым делом осведомился Коки.

— Киеши-сэмпай перестраивается на ходу, буквально в воздухе, у него нет точки невозврата, — точка невозврата — условное положение игрока с мячом, при прохождении которого он не сможет сменить способ атаки или передать мяч товарищу. Кто-то ее преодолел, но таких на самом деле не много, и дело не только в физических возможностях. Очень многое зависит от скорости мышления, реакции. — Он, конечно, не Аомине, но что-то в этом есть близкое, из-за этого вам сложно остановить их. Кроме того, он хорош как центровой, настолько, что капитан бросает раза в три чаще, веря, что Киеши возьмет подбор.

— Руки, — выдохнул Кога-сэмпай, — у Киеши огромные ладони, поэтому у него есть «право на отсрочку». Он может безболезненно передать мяч, если сочтет защиту слишком сильной или добьется того, что противники отвлекутся на него и освободят товарища.

— Но это не объясняет, почему ему так хорошо удается пасовать, — заметил Куроко. Что-то мы упустили.

— Чувство игры. У Киеши-сэмпай есть навыки раздающего защитника, — уверенность брата меня приятно удивила, обычно Коки сомневается в своих выводах, но видимо, мелкий растет. Впрочем, проблему «как остановить сэмпая» это не решает. — Митобе-сэмпай, в защите закройте его по максимуму, за его пасами проследишь ты, Куроко. Коганей-сэмпай, в это время блокируйте Хьюгу-сэмпая, чаще всего пасуют ему. Фукуда, на тебе Цучида-сэмпай.

 Во время атаки ориентируйтесь на Митобе-сэмпая и Коганея-семпая в первую очередь. Фукуда, когда будете рваться к кольцу — на тебе заслон Киеши, — не думаю, что это поможет, но попробовать стоит. Жаль, что парням надо нарабатывать броски едва ли не больше чем мне. — И не забывайте о перехватах Изуки-сэмпая, он очень старательно таращит свои красивые орлиные глазки.

Что ж, посмотрим, выгорит ли дело. Ну да, у них оставался свободно бегающий Кавахара, который на минуточку форвард, а значит, должен уметь атаковать, но, увы, слишком много сил отнимает Киеши-сэмпай, и не скажешь, что только из больницы после года пропуска. Так легко списывать со счетов Кавахару было неразумно — красивый двухочковый это подтвердил. И больше всех удивился попаданию сам первокурсник. Работать еще и работать. Непохоже, что двойная опека доставляет проблемы Киеши, но вот Куроко он точно не видит, так что пасует меньше. А вот Кога с демоническим капитаном не справляется. Хм… что ж, даже этой мини-игры хватает чтобы понять — у нас появился крайне мощный центровой. Ура!

После игры какое-то время наблюдал за персональной тренировкой Куроко. А потом красноречиво рассказывал фантому, что с ним будет, если он продолжит страдать ерундой и прикидываться, что у него руки из пятой точки растут. Нет, ну кому он брешет, что попасть никак не может? Я прекрасно знаю, что у него отличный глазомер и сильные руки, какого черта он все время мажет?!

— Может в этом и есть проблема? — задумался над моим бухтением Коки. — Куроко постоянно совершенствует именно пасы и перенаправление и ему сложно перестроиться на броски? Потому что у него действительно есть все задатки для забивающего.

Зависли все. Айда-сан как-то очень вдумчиво уставилась на Куроко, впрочем, в тот момент внимание на нем сосредоточила вся команда. А, нет, не все: Такеда-сенсей-младшая изучающе разглядывала Коки. Ведь мелкий прав, у Куроко высокая точность пасов, то есть он меткий и хорошо чувствует расстояние. Насколько сильны его руки я знаю на собственном примере — так какого черта у него не выходит с бросками? Хотел бы я объяснить все его нежеланием, но сегодня это точно было не так. Что-то другое мешает, может психологический блок какой-нибудь, может действительно зацикленность на пасах, но в любом случае придется разбираться.

А мне пора на физиотерапию, после в издательство, подкину роман Коки, а затем на вечернюю лфк. И все бегом-бегом, иначе не успеть, на фестиваль и глазком посмотреть не удастся, жаль. Все марафоны на костыле — почти экстрим, на поворотах заносит, а уж если случайно в решетку проваливаюсь — тушите свет, гасите свечи. В больнице столкнулся с Цубаки-сенсеем, получил очень-очень завлекательное предложение притащить на обследование всю команду: «Перегрузки могут просто сломать подростковый организм! Так что приведи их сам или я приду в вашу школу лично, а тебе пропишу персональную ведерную клизму». Иногда поступают такие предложения — от них невозможно отказаться. Так что сегодня вечером придется еще и об этом договариваться с Айдой, а после — с Такедой-сенсеем. Суббота у нас свободная, так что ее и займем, после тренировок.

В издательстве Татибана-сан едва не довела меня до икоты, вытрясая душу, почему я решил притащить работу брата, что там мне так приглянулось, что там и как: стиль, слог, сюжет, персонажи — уходил я никакой. Кумовство глава редакторского отдела не одобряла настолько сильно, что мне пришлось чуть ли не именем матери поклясться, что роман того стоит. Зато теперь я с кристальной ясностью понимаю, почему даже Широяма-сан не рискует спорить с Татибаной-сан, эта женщина любого под асфальтоукладчик загонит, и несчастный скажет, что сам захотел.

В медцентр я вползал, обнимая костыль как любимую девушку. Иноэ-сан тоже не стала меня жалеть, ибо чем усерднее я буду заниматься с ней сейчас, тем быстрее избавлюсь от костыля, а то за десяток дней он надоел хуже горькой редьки. Уговорить тренеров на медосмотр получилось легко, кроме того, Такеда-сенсей решила пока не влезать в процесс тренировок, но предупредила не строить планов на лето — будет длинный совместный отдых от непростых соревнований. Вернее, это она нам так сообщила, но я буквально нутром чуял, что лето будет тяжелым, какой отдых с этой ведьмой? Но вскоре все эти мелочи резко отошли на второй план.

Проблемы появились там, где я их не ждал от слова совсем. Поздравив в среду Санаду с днем рождения традиционным съедобным презентом, я собрался вернуться к ребятам, пообедать, как меня остановил Усуи. Уморительно серьезный парнишка, один из наиболее нормальных одноклассников — фанатизм поездов это сущие мелочи — он редко когда попадал в неприятности, общался со всеми дружелюбно и старался помочь наладить контакт между нашими пришельцами с разных планет. Так что я совершенно не ожидал, что одноклассник, нервно поправив очки, выпалит как на духу:

— Это правда, что твой отец убийца?

Я замер сусликом. Какого черта? А после заметил испуганные, взволнованные и нервные переглядывания одноклассников. Кажется, я чего-то не знаю.

— Нет, — и, не дав однокласснику спокойно вздохнуть, продолжил, — жертва выжила.

Краем глаза замечаю, как Коки давится соком, возмущенный моей недоговоркой. Я и сам не понимал, что заставило меня умолчать такую важную деталь, как уточнение имени потерпевшего. Но что сделано, то сделано.

— То есть он… он пытался… убить кого-то? — шумно сглотнула Котобуки. К нашей беседе прислушивался весь класс, причем не скрываясь.

— Да. Сейчас он сидит в тюрьме, но основное обвинение — финансовые махинации.

— То есть как это? — опешил Асахи. Ками, где умер последний динозавр? — Это что, более серьезное преступление, чем попытка убийства?

— Пострадавший отделался легким испугом, — пожал я плечами. А что? Я, правда, даже испугаться не успел — в коме как-то не особо истерику закатишь. Но судя по бросаемым на меня взглядам, я ляпнул что-то не то.

Больше меня никто ни о чем спрашивать не стал, подозреваю, что просто побоялись, поэтому я вернулся к друзьям, спокойно поглощающим пищу. Про отца-уголовника они знали, а за что сидит даже не спросили — не существенно. Видимо, им и сейчас это по барабану. Но как бы то ни было, неявное отчуждение одноклассников мне сильно не понравилось, и я поступил как маленький ребенок — сбежал. В учительскую. Вернее, меня туда вызвали по важному вопросу: пришел сотрудник детского консультационного центра по поводу Мизумачи. Они собирали информацию, выясняя, что творится в семье каннуси, и в школу пришли узнать о Кенго поподробнее. Ничем хорошим это не закончится, Мизу сейчас настолько предан отцу, что будет выгораживать его всеми силами. И что еще хуже — предоставь мы правдивую информацию, подросток запишет нас всех скопом во враги и больше не позволит ему помогать. Что, черт возьми, делать?!

На тренировку я не пошел. Слишком много для одного дня, и о Стивенсоне всплыло, и соцработник наизнанку вывернул, выясняя, что я знаю о домашней жизни Мизумачи. Я знал, что поступил правильно, что это нездоровая ситуация, что нужно вмешаться, пока Мизу не сломался, но! Было тошно от мысли, что прыгучее солнышко будет считать себя преданным и вообще может отвернуться ото всех. Но, как сказал Суга-сенсей: «Поступать правильно — больно. Будь иначе — все бы так поступали». Завуч знал, о чем говорил: в свое время он так же доложил в органы опеки о жуткой семейной обстановке в доме одной из учениц, чьи родители стали приверженцами какого-то сумасшедшего культа. Семейную пару лишили родительских прав с запретом на встречи с ребенком и обязательным лечением у психиатра, а девочку отдали под опеку родственникам. Подросток обвинила сенсея в «разрушении семьи» и перешла в другую школу.

Суга ее не винил ни в чем, даже в банальной неблагодарности. «Дети любят своих родителей, Кагами-кун. И чем меньше родители заботятся о ребенке, тем больше он их любит. Оправдывает каждый их поступок, считает себя недостаточно хорошим, чтобы его любили так, как нормальные родители любят своих детей. Должны пройти годы, прежде чем уже взрослый человек сможет хотя бы осознать, какой вред ему нанесли родители». Я это понимал, но принять пока не мог — слишком трудно принять как реальность безнадежную несправедливость. И в который раз подумал, что все к лучшему: кто знает, каким бы я стал, не будь того проклятого взрыва, забравшего у меня дом, семью и самого себя.

После всех дел, начиная от больницы и заканчивая лфк, вымотанный и уставший я вернулся домой, чтобы остаток дня провести за уроками и возней с домашними питомцами, чувствовавшими мое состояние, а потому липнувшими как репей. Коки, впрочем, от них не отставал, сначала выговаривая, что не пояснил одноклассникам правду об отце, а после утешая, что Мизумачи непременно поймет, что я хотел ему помочь.

Если и поймет, то нескоро. Получив от пальмы сильный удар в скулу, я не удержался на ногах и шмякнулся с высоты своего роста, что не прибавило мне хорошего самочувствия. Обиженный и негодующий одноклассник кричал, что он мне верил, что я, скотина, не имел права лезть в его семью. А после одной фразы я просто перестал слушать, что он мне орал:

— Что? Решил, что раз у тебя нет семьи, так и у других надо разрушить?!

Отключившись от потерявшего край мальчишки, я обеими руками вцепился в Дзюмондзи, уже лезшего в драку. Брата и Широяму пришлось удерживать Чиаки, причем друг не особо старался: очень ему хотелось проредить количество зубов Мизумачи, только моя просьба и останавливала. Кошмар, что с людьми делаю, был такой миролюбивый мальчик, а сейчас что? А фантома никто не удерживал, осознал я, когда пальме прилетело под ребра, на порядок сильнее, чем обычно прилетало мне. Что ни говори, мне повезло с друзьями. Еще повезло, что на шум примчался Куросаки-сенсей и в несколько ударов синаем утихомирил воинствующих ребят и рассадил всех по местам, решив в наказание начать урок пораньше, лишь позволил мне сгонять в медпункт за пакетом льда, а то лицо горело от удара. Да, удачное начало дня, ничего не скажешь, а впереди еще Тююма и Гайтору, решивший, что раз я не могу бегать, так хотя бы буду ковылять под его крики, разжигая в себе Пламя Юности. Ками, спаси нас!

У бога, к сожалению, был выходной, так что на тренировку я шел, жалея, что нет второго костыля. Впрочем, я хотя бы шел, а не тащился на буксире, как Куроко. Ему утром хорошо прилетело, как участвовавшему в драке, и Гай оказался контрольным выстрелом. Как призрак переживет тренировки, я не понимал, но подозревал, что домой его стоит проводить. Или отнести.

Получив от Айды-сан по шее за пропуск тренировки, я привычно устроился в углу с мячами и задумался о прошедшем дне. Только сегодня я заметил шепот, преследующий меня по школе, куда бы я ни пошел. По словам Широ, эти шепотки, слухи об отце и легкое отчуждение началось, когда я вернулся в школу. Они с Юкимицу уже вовсю ищут того, кто их начал распускать, но он оказался достаточно умен, чтобы оставить десяток ложных ниточек к людям, которые знать меня не знают. Как мрачно сказал Куроко, надо искать не того, кто начал, а того, кому это надо. Но тут мы зашли в тупик. Слишком много «подозреваемых», я же «бесцеремонный», «наглый» и методы воспитания у меня креативные, мало кто рад им подвергнуться.

Впрочем, не все так плохо. Например, Усуи сегодня во всеуслышание заявил, что судить детей по родителям — устаревшая дурная привычка, и ему — человеку двадцать первого века — без разницы, что у меня за отец. Он, конечно, хотел поддержать не столько меня, сколько одноклассников, растерянных и сбитых с толку, но все равно я ему благодарен.

Примерно в середине тренировки ко мне подкрались Кавахара и Фукуда. Товарищей интересовали школьные слухи, по которым некий Кагами Тайга получался едва ли не сыном самого Сатаны. Пока я возвращал глазам нормальную, не квадратную форму, парни, перебивая друг друга и постоянно оглядываясь, как бы нас не засек кто из сэмпаев, рассказали большую часть гуляющих по школе слухов. В одном из них говорилось, что мой отец глава клана якудза, а я его наследник и будущий кумите. В другом уверяли, что папаша у меня — серийный маньяк убийца, и я собираюсь продолжить семейное дело и сейчас выбираю типаж жертвы. В нашей богатой на сумасшедших среде крайне трудно выбрать, ибо «жертва должна иметь хоть и яркий, но типичный образ».

Третья группа сплетников уверенно, по секрету всему свету, рассказывала, что Стивенсон сидит за шпионаж в пользу русских, а меня выслали из страны, подозревая, но не имея доказательств соучастия. Когда же Кавахара вспомнил о нескольких безумцах, уверявших, что я антихрист нашего поколения, я не выдержал и заржал на весь зал, разлегшись на полу и стараясь не задохнуться от гогота. От всей чуши, что рассказывали школьники под грифом «совершенно секретно», мне существенно полегчало, а когда верховное трио клуба успокоило меня веером, подзатыльником и какой-то абракадаброй с игрой слов, и вовсе отпустило. Команде плевать с ближайшего дерева на мои корни, и мой предок их тоже не интересовал. Главное для ребят — что я был хорошим игроком, надежным товарищем и не отказывался помочь советом или делом любому из них.

Выслушав это в разных вариациях от каждого из членов клуба (Кога, естественно, суфлировал Митобе), даже от Киеши, совершенно меня не знающего, но готового поддержать, я пришел в себя окончательно. Какая собственно разница, что там у меня за отец? Тем, кто мне дорог, это неважно, а те, кому важно — не дороги мне, так что все нормально, и мир не рухнул в пропасть в одночасье. И когда на обеде в пятницу Куронума, смущаясь до багрового румянца, вручила мне домашнее печенье, сказав, что неважно, кто мой отец, я хороший человек и замечательный староста, я только утвердился в своем мнении. Яно поддерживала Чиаки, а потому не реагировала на слухи, а Есида… Простоватая девчонка, кто-то сказал бы, что глупая, но она достаточно мудра, чтобы не судить обо мне по моему отцу. Интеллект проигрывает житейской мудрости и здравому смыслу, который раз убеждаюсь.

Своеобразно выказала свою поддержку Накагава — сообщила, что если я захочу поменять стиль в связи с открывшимися обстоятельствами, то могу обратиться за помощью к ней. И я впервые понял Дате! Впрочем, не понять короткое и емкое «друг», поддержанное похлопыванием по спине, мог только идиот. Немногословный (но не молчаливый как Митобе!) Санада вместо слов угостил меня любимым и фирменным имбирно-лимонным чаем. Да, это согревает и я не только о напитке. Знаки внимания уверили меня, что я должен рассказать ребятам о прошлом хотя бы частично. Но своей банде можно и все исповедовать, не думаю, что их это отпугнет, просто будут, что называется, в теме.

А в субботу, после тренировки мы всей ватагой поехали на медосмотр, даже Такеда-сенсей присутствовала, но как я понял со слов Цубаки-сенсея, она будет при нем молчать как рыба, ибо доводить врача до нервного тика — плохая идея. Я, наивный, думал, что больше всего сенсея заинтересуют орлиные глаза. Баран. Глаза-рентгены Айды-сан оказались гораздо полезнее с точки зрения практикующего медика, так что от тренера док отвалил только через час расспросов, измерений, простых опытов и закончил рекомендациями по учебной медицинской литературе, которую ей стоит изучить, чтобы лучше понимать, что с нами творится. Как пример он сходу назвал не только мои ноги, отклонения в развитии которых она не заметила самостоятельно, но и плохо залеченное растяжение запястья у капитана, после индивидуальной тренировки у него всегда ныла ведущая рука, но этот недобитый герой нашего времени стоически молчал. За что, естественно, получил по ушам сначала от врача, а после и от девушки.

Глаза Изуки тоже надолго привлекли внимание дока, но он уже знал о них от меня, так что стартовал сенсей с измерения радиуса видимости орлиного глаза и точности изображения. Обалдевший от происходящего сэмпай покорно выполнял указания медика, пообещав выполнять все его рекомендации, начиная с банальной зарядки для глаз и заканчивая каплями растительного происхождения, из личных запасов Цубаки. Ну и, разумеется, доктор не мог отказать себе в удовольствии начать разработку собственной методики развития необычных органов зрения, и Изуки-сэмпаю предстояло стать подопытным кроликом. Большая честь, ага. И еще большая морока, но Айде-сан идея пришлась по сердцу, так что выбора у шутника не было.

По шее получил и Куроко, когда по привычке использовал на сенсее свое отклонение, но его быстро усмирили. Кто угодно бы присмирел, если бы за еще одну выходку ему пообещали лечение геморроя, и плевать, что его нет. Отклонений врач не нашел, только посоветовал правильную диету для развития тела, ибо сейчас конституция фантома не достигла предела, как бы на это не указывали глаза Айды. А узнав, что фантом нередко ужинает одним стаканом ванильного шейка, даже я захотел его придушить, что уж о враче и тренере говорить. Неглупый вроде парень, с биологией проблем нет, так какого черта он пренебрегает своим питанием?!

Как сказал Цубаки-сенсей, будь мы профессиональными спортсменами, он бы всех на персональную диету посадил, но для школьников это перебор. Резкая смена рациона нередко влияет на психологическое состояние, так что рисковать подростками, у которых и так от гормонов крышу сносит, он не будет. После этого тренер внезапно призналась, что собралась пичкать нас полезными добавками в пищу, когда поедем летом в лагерь. О, ее тут же пропесочил доктор, сначала выспросив, что именно она хотела нам скормить, а после поездив по ушам всеми возможными реакциями молодых организмов на неучтенные «витамины». При всей полезности, эти вещества надо добавлять с учетом возраста, физических параметров, стадии гормональной перестройки и еще множеству факторов, так что самооценка девушки как тренера упала примерно на уровень плинтуса. Зато мы будем жить, может быть, даже без изжоги — помню я ее лимоны в меду, жуть какая-то. Но Куроко от четко прописанной диеты, что и в каких количествах он должен съедать за день, отвертеться не удалось. И мне в какой-то степени придется за этим следить, раз уж обеспечиваю нашу шайку пропитанием в школе. И если воробушек попробует откосить, родителям его донесу, пусть мучается.

Со мной док закончил сравнительно быстро, как и с братом, мы и так к нему как на работу ходим. Слава ками, с моей ногой все было нормально. Конечно, аномально нормально, но врач развел руками, выдал что-то про регенерацию мутанта и позволил ходить без костыля. Нервному мелкому же рекомендовали продолжать с дыхательными упражнениями и предложили легкий успокаивающий настрой для важных дней. Не очень понимаю, как это поможет с его привычкой каменеть со страху, но Цубаки-сенсею виднее. Да и не сказать, что это совсем уж бесполезно, при первой встрече с Садахарой-сенсеем братишка напугался, но не застыл соляным столбом, уже прогресс. Хотя ноги у него все равно работали неважно, Широ пришлось его утаскивать с опасной траектории. Но что поделать, тут только время поможет.

Митобе-сэмпай привлек внимание молчаливостью и, пытаясь выяснить причины, врач не придумал ничего лучше, чем выпнуть из кабинета Когу. Можно подумать сэмпай заговорил, ага. Коганей, даже стоя за дверью, озвучивал все, что «говорил» Митобе, хотя уже не так точно, как в обычных условиях. Их связь какая-то паранормальная даже для нашего сумасшедшего мира.

— Интересно, из них возможно сделать тандем Свет-Тень? — задумчиво спросил в никуда братишка.

На этот риторический вопрос народ среагировал идентичными превращениями в сусликов, только Айда, да пожалуй Куроко всерьез задумались. Я плохо понимаю работу такой двойки игроков, так что решил не вякать и вообще притвориться мебелью. Но идея интересная, иные внимание тренера и фантома не привлекают.

Врач продолжил осмотр, не интересуясь нашими изысками, но так и не принял, что единственная причина молчания второкурсника — его собственное нежелание создавать шум. Коганей-сэмпай, по словам дока, развивается наиболее равномерно из всех нас, так что с ним все чудесно, продолжаем в том же духе. Цучиде-сэмпаю порекомендовали заняться гибкостью, капитану укрепить руки, особенно запястья, Кавахаре сообщили, что у него низкая выносливость как для баскетболиста, Фукуде надо работать над скоростью. И всем нам надо работать над скоростью реакции, причем в первую очередь мне, Изуки и … Коганею. Сенсей сказал, что некоторые результаты обследования предполагают у нас наибольшую склонность к пробуждению «звериных инстинктов» и так называемому животному чутью. Чем дальше в лес, тем гуще чаща.

И, разумеется, врач особенно долго изучал медкарту Киеши-сэмпая. Долго проверял общее состояние и его колено. А потом сенсей спросил, буравя сэмпая взглядом:

— Расскажи-ка поподробнее, как ты получил травму, как тебе ее лечили… В общем, все выкладывай.

Сэмпай замялся, но все же рассказал, что еще в конце средней школы он стал ощущать боль в колене, изредка. А потом на одной из игр во время приземления после подбора произошел несчастный случай. При этих словах капитан, до этого кипевший молча, взорвался:

— Не покрывай этих ублюдков, идиот! — и, не позволяя никому себя перебить, продолжил. — Это Ханамия подстроил!

— Что подстроил? Травму? — у меня в голове это не укладывалось. Мы школьники, а не профессиональные спортсмены. Какие еще подставы, он с ума сошел? — А что судья?

— Доказательств нет, — ответила мне тренер, убирая веер, которым только что огрела Хьюгу по голове. — Он никогда не действует сам, только отдает приказ. Эта команда играет грязно, все знают, но судьи ни разу не ловили их. Ханамия очень умен, опасен и не имеет тормозов.

— Мда… А чего они на Межшкольных нам не попались?

— Их Тоо срезали, Имаеши еще опаснее Ханамии.

За-ши-бись. У нас и козлы есть, ломающие других игроков. Интересно, если я напрягу Момидзи-сана, что он найдет по этой команде? В конце концов, даже если не видели судьи, это не значит, что ослепли все остальные. Те, кто ведут фото и видеосъемку, например, вполне могли что-то засечь. Но даже если мы что-то найдем, что это изменит? Если судья не видит, значит, ничего и не было, на площадке он — как капитан на корабле, первый после бога, и нам остается только уповать на его решение. Так, запишу этот момент в ежедневник, надо будет над этим подумать попозже. То, что нам повезло пока не столкнуться с ними, не обещает, что Сейрин вообще не придется иметь дело с их школой.

В общем и целом, медосмотр занял почти весь день, устали почему-то сильнее, чем от тренировок, но много любопытного, а главное — полезного почерпнули. А вечером Коки приседал мне на уши, что не надо было относить его работу в издательство, что Татибане-сан точно не понравится и так далее и тому подобное. Я как-то забыл сообщить брату, что думаю издать его роман, так что услышал он об этом только сегодня вечером от Широ, когда мы договаривались об общем сборе для подготовки к тестам на следующей неделе. Тому в свою очередь рассказал отец, поинтересовавшись, не читал ли отпрыск творение друга. При всех достоинствах Широяма-сан не был лишен банального любопытства, а уж наша жаркая беседа с главным редактором и вовсе стала в издательстве главной сплетней недели. Подозреваю, что именно с целью подогреть интерес коллег Татибана-сан не стала сразу же проверять, что я там ей приволок. Ну и помучить всех нас, куда же без этого, такая уж у нас Леди Совершенство.

Прозвище женщине дала еще мама, за неумолимое стремление к перфекционизму, и с тех пор она носила его с гордостью, будто высшую награду. Собственно, трудный и малоуживчивый характер и стал причиной, почему отличный ответственный учитель японского языка оказалась в свое время без работы, с не внушающей доверие характеристикой и низкими шансами на трудоустройство. А так как в Японии не очень хорошо относятся к незамужним женщинам далеко за тридцать, да еще и без работы — ситуация была аховая. С мамой она познакомилась случайно, когда та хохотала в голос на улице, увидев какую-то рекламу. Когда же Татибана-сан разглядела, какую околесицу написали на вывеске, женщины хохотали уже вместе. Слово за слово они разговорились, и как-то само собой в итоге получилось, что мама предложила ей попробовать свои силы в редактуре. Учительница раздумывала недолго, решительности ей всегда было не занимать, и с тех пор она полноправно царит в редакторском отделе и как бы ни больше других коллег гоняет меня. Ибо японский у меня до сих пор не идеален, а удовольствоваться меньшим она категорически отказывается. И вот теперь эта страшная женщина будет медленно четвертовать меня за кумовство, если роман покажется ей не стоящим времени. Мама, забери меня отсюда.

В воскресенье парни притащили не просто сумки. Они притащили вагон и маленькую тележку продуктов, заставив меня всерьез задуматься о покупке второго холодильника.

— Какого черта, парни? — нет, у меня, конечно, много еды уходит на наш общий обед, но определенно меньше, чем они притаскивают обычно и тем более в этот раз.

— Это… Ты сядь, ладно? А мы объясним. И отдай сковородку, ок? — Дзюмондзи вел себя так, будто перед ним не друг и одноклассник, а дрессированный тигр: руки подняты вверх, ладони в открытой позиции, максимально мягкий голос, что ему вообще не свойственно. Что бы они ни собирались сказать — мне это не понравится.

— Я сел. Сковородка у вас. А теперь коротко и понятно рассказали, куда влипли, — ну они хотя бы не в полицейском участке, уже показатель.

— Кто влип? — опешил в свою очередь Дзю. А забавно они стоят, спереди, как самый крупный, лайнмен, за ним начинающий дзюдоист Чиаки, и уже за их спинами Куроко и Широ, один мелкий, другой не спортсмен. Линии обороны. От меня защищаются? Что же они натворили?!

— Дзю, все ваше поведение указывает, что я буду беситься. А значит — вы что-то натворили. Или не вы, но за свои шкуры вы опасаетесь, а значит замешаны. Повторяю, куда вы влипли?

— Никуда, — подал, наконец, голос Широяма. Осторожно выглянув из-за спин, но не выходя окончательно, он продолжил. — Просто пацаны не удержали языки за зубами, так что их семьи теперь в курсе про твоего отца.

— О, ками! Они что, жалеют аники? — почти застонал Коки, оглядывая продуктовый рай. Я же боролся со смехом. Безнадежно. И пока я хохотал, дрыгая ногами на диване, а брат смеялся где-то на полу, наши друзья, чувствуя себя явно не в своей тарелке, опомнились и щелбанами, и тычками под ребра — чертов воробушек! — привели нас в чувство.

— Все в порядке, — наконец я отдышался. — Ну и что, что узнали? Шила в мешке не утаишь. А насчет продуктов — если это одноразовое увеличение, то спасибо, если нет — я буду излишки оправлять с вами обратно, так что в ваших же интересах пресекать попытки завалить нас едой.

— Меня немного пугает твоя реакция, Кагами-кун, — а по лицу и скажешь, впрочем, как и по голосу, жестам и прочим деталям. — То ты так настойчиво умалчиваешь историю своей семьи, то спокойно реагируешь, когда раскрывается ее часть.

— Собственно, я настоял на полноценной встрече и по этой причине, — поставив перед народом чай и закуски, я собрался с духом, чтобы посвятить, наконец, друзей в свою жизнь, что началась всего полтора года назад. — Есть кое-что, что я хочу вам рассказать. Нет, не потому что информация об отце всплыла, хотя это стало катализатором. Я просто хочу, чтобы вы знали.

И я рассказал то, что знаю про себя, прошлого и настоящего. Как очнулся после угарной комы в марте прошлого года, не помня о себе ничего, даже имени, но обладая большим набором систематизированной информации о мире. Как мне рассказали, что пострадал при взрыве и пожаре. Показал парням шрам, оставшийся от чего-то расплавившегося на руке — до этого у них не было возможности на него поглазеть из-за длинного напульсника. Потом рассказал, как узнал, что отец пытался отключить меня от аппарата жизнеобеспечения, дабы унаследовать все, что на меня было записано. Про доктора Томпсона, спасшего мне жизнь, и Исане-сана. Про тренера Александру Гарсию, единственного человека, которому было до меня дело и с которым я до сих пор держу связь через письма. Про тяжелый и трудный процесс по признанию меня совершеннолетним, про негласный договор об обучении в старшей школе Японии, несмотря на свидетельство об окончании американской средней школы. Про мамино издательство, где люди приняли меня как ее наследника, просто за то, что во мне течет кровь уважаемого и, скажем прямо, обожаемого ими человека. Про наследство Стивенсона, его долю в фирме, которую я продал сразу, как получил такую возможность. Про то, как отца старательно топили его же товарищи, лишь бы выбраться самим. Говорят, что судить о человеке надо по его окружению. Возможно, это правильно.

— Ну, а дальше вы знаете. Семья моей тети, Фурихаты Юми, приютила меня, а после дядю Шууму на работе перевели в Канагаву. Тетя поехала с ним, а Коки остался со мной. Мы поступили в Сейрин, потому что здесь плата снижена, теперь вот живем в нашем дурдоме.

Парни молчали. Потрясенно молчали, шокированные, как пить дать. Я их не винил, решив дать время обдумать полученную информацию, и отправился на кухню готовить обед. К подготовке к тестам приступим позже, голодные дети хуже соображают, как, впрочем, и объевшиеся. Несмотря на все откровения, чувствовал я себя лучше, чем ожидал. Чтобы ни было — мне нечего стыдится и не о чем жалеть. Все, что ни делается, все к лучшему.

Вскоре ко мне присоединился братишка, молчаливо спрашивая, нужна ли мне поддержка. Взъерошив мелкому волосы, я тут же припахал его к готовке. Шестеро голодных парней, причем пятеро — спортсмены, один из которых на особо питательной диете, это вам не шутки, про свою яичную гору вообще молчу. Да и про рекомендованные травы забывать нельзя или Цубаки-сенсей закопает меня в личном садике, как прикормку. Через какое-то время друзья начали отмирать, и я в кои-то веки порадовался, что у меня совмещены кухня и гостиная, можно и готовить, и присматривать. Как меня подкалывала тетя, появятся дети — и я возблагодарю небо за такую прозорливость. Мне пятнадцать, какие блин дети?! Но тетушка неумолима, неостановима и вообще — женщина.

— Кагами-кун, — чертов фантом снова подкрался со спины, едва не треснул его лопаточкой, но пожалел посуду. — Получается, ты играешь в баскетбол полтора года? — кто бы сомневался, что именно заинтересует баскетбольного маньяка.

— Не совсем, — краем глаза уловил, как насторожили уши остальные, безуспешно изображая чрезвычайную занятость сервировкой стола. Точно дети. — Я играл до несчастного случая, мисс Гарсия — мой первый тренер по баскетболу. Я, конечно, не помнил толком правил или как правильно бросать, но память тела не подвела, да и Алекс натаскивала меня несколько месяцев, перед тем как я уехал, а здесь я упал на хвост парням из студенческой команды. Готовку я, кстати, смог вспомнить только с подачи Гарсии, и она же проследила, чтобы я вернул большую часть своих кулинарных навыков, за что Алекс отдельное спасибо.

— Да, твоя готовка была бы большой потерей, — тут же закивали остальные, и Широ продолжил. — Но ты сказал, что панически боялся собак, а теперь спокойно с Нигоу уживаешься. — Щенок тут же подскочил и затявкал, поняв, что речь о нем. Умный пес, чрезвычайно умный. — То есть у тебя даже телесная память была повреждена. Так что играешь ты по сути полтора года, то, что было до этого, уже не считается.

— Широ, ты в курсе, что ты зануднее меня? — подловил. Этот вопрос давно меня мучил. Если повреждена телесная память, то почему так выборочно? Врачи разводили руками, дескать, человек, несмотря на все усилия, остается малоизученной системой, особенно когда речь идет о возможностях мозга и в частности памяти.

— Это на самом деле удивительно, — совсем тихо произнес Чиаки, и общее внимание переключилось на него. — Извини, Кагами, просто я действительно поражен. Я не думаю, что смог бы вот так, потеряв память, не испугаться и позволить кому-то заботиться обо мне, а попробовать жить самостоятельно.

— Я не говорил, что мне не было страшно или что я не задумывался о том, как бы сложилась моя жизнь, согласись я на опеку. Но я сделал свой выбор и не жалею. Сейчас у меня есть семья, друзья, люди, которым есть до меня дело, собственный дом и та часть меня, что сохранилась во всем этом бардаке. Кроме этого, у меня есть издательство и целый класс чудаков, за которыми мне доверили присматривать. Это много больше того, что я имел в прошлом.

Ребята как-то сразу расслабились после этих слов. Они боялись, что я тоскую по прошлой или возможной жизни в Америке? Кто их знает. Но в таком настроении никому не хотелось заниматься, так что разговор сам собой потек дальше под тявканье Нигоу и мурлыканье Джента, который обычно болтливостью не страдает.

Мои откровения, кажется, подорвали плотину. Коки рассказал, как большую часть сознательной жизни был одним из толпы и мечтал хоть как-то выделиться, быть индивидуальностью. Он и не заметил, как остался одинок, даже проучившись в средней школе, он обзавелся лишь приятелями — друзьями они не стали. Я же стукнул себя по лбу: не обратил ведь никакого внимания, что мелкий ни с кем из прошлых знакомых не общается, да и вообще, что с друзьями у него не густо. «Я сам себе казался слишком обычным, чтобы иметь настоящих друзей, будто не заслуживал их». Ну, теперь друзья у него есть, хотя сомневаюсь, что конкретно сейчас он нам рад — пять подзатыльников для выбивания глупости это слишком, сотрясение мозга хоть не получил?

Чиаки, стремясь развеять метафорические тучи, пригласил всех в гости на день рождения, а я порадовался, что мы заранее скинулись и заказали подарок. В среду как раз тесты, после них проще отпроситься с тренировок, если их вообще будут проводить — у Тююмы-сана много свободного времени во время экзаменов, а на что он его потратит и Нигоу ясно. Попробовали подколоть друга, не забыл ли он пригласить Яно. И опешили — он лишь слегка покраснел, но подтвердил, что да, пригласил и уже рассказал об этом родителям. По сравнению с багровым оттенком лица полтора месяца назад — это прогресс! После этого переключились на девушку Куроко, фантом снова все отрицал, но, естественно, ему никто не поверил.

После разговор перетек на Поколение Чудес. А как иначе, половина банды — баскетболисты, и про радужных остальным все уши прожужжали. И призрак неожиданно рассказал, как их команда до такого докатилась, объяснил откровения попыткой самому понять, а что произошло-то. Что ж, логично, что рано или поздно талантливые игроки захотят выяснить, кто из них круче. Но когда Куроко рассказывал про появившуюся от желания и силы воли гетерохромию, мне захотелось побиться головой об стол. А еще вспомнил, как узнав о глазах Изуки, я мысленно бранился, что дальше будут глаза, видящие будущее. Договорился, баран. Невозможно! Но есть. Придется смириться. Мир, я тебе все припомню!

— Ребят, мне одному это что-то напоминает? — Дзюмондзи, внимательно выслушав рассказ Куроко, над чем-то крепко задумался. — Левый глаз другого цвета, видит будущие движения противника. Я, наверное, рехнулся с Гаем и его Силой Юности, но это очень похоже на…

— Шаринган Какаши, — закончили мы хором. Переглянулись. И треснулись головами об стол. За-ши-бись. Еще один косплеер на наши головы.

— Имена тоже звучат схоже, — братишка, ты не Изуки-сэмпай, не надо нам тут игру слов практиковать. — Какаши и Акаши.

После этого не заржать было сложно, даже Куроко тихо зафыркал в кулак как ежик. Ну и как нам на этого императора спокойно реагировать? Я же его теперь буду воображать с прической в духе «засунули в аэродинамическую трубу и облили лаком». Как бы то ни было, может это и к лучшему, над чем смеешься, того не боишься. А Акаши опасен и психически болен, по словам Куроко у парня раздвоение личности и мания величия. К тому же что-то в нем заставляет других буквально преклоняться перед ним, что очень напрягает. Из личного опыта Куроко, например, следует, что Акаши разглядел его талант к перенаправлению, но отработку бросков назвал бесполезной. И именно поэтому призрак филонил до сего дня. Предупредил фантома, что еще хоть одна лапшинка окажется у меня на ушах — я его закопаю. Одноклассник посмотрел мне в глаза, прочел твердое желание исполнить угрозу и поспешил заверить, что слушаться прежнего капитана глупость, а он не дурак. Умнеет на глазах, может у меня педагогический талант? Но работы нашим разведчикам прибавляется, уж очень интересно, что творится в школе Ракудзан. А тем временем разговор вернулся ко всему ПЧ, Тейко, их тренерам и прочему.

— Куда смотрел ваш тренер, а? Посадить охамевших детишек на скамейку — и пусть только пискнут!

— Санада-сенсей тогда только-только стал главным тренером, Дзюмондзи-кун. Не думаю, что ему бы позволили оставить кого-то из нас на скамейке запасных, — Куроко вздохнул по-особенному тяжко. — И не думаю, что это помогло бы.

Угу, сделали взрослые дяди и тети из наглых детишек бренд, забыв, что в Японии главная задача школы — воспитывать, раз уж родители работают с утра до ночи. И получили мы на выходе морально искалеченных талантливых подростков, которые смотрят на всех свысока, потому что считают остальных людей мусором. Сделали они, а расхлебывать нам.

— Я был таким же. Вернее, я и сейчас такой, — почти шепотом продолжил признание фантом. — Я ведь не остановил их, пока не стало слишком поздно.

— Слишком поздно? — вперед меня среагировал Коки.

— Финальная игра с Мейко, — о, черт, да. Мы смотрели эту игру, когда только услышали о радужных. — В их команде был мой друг, Огивара-кун.

Я застыл сусликом. Друг? И он так с ним поступил?! Сглотнув, правильно расшифровавший мою напряженную позу и угрожающие взгляды остальных призрак продолжил откровения. Некрасивая история, но ничего трагического, что могло бы объяснить замкнутость Куроко, я так и не услышал. Наглые высокомерные козлята наплевали не только на других людей, но и собственного товарища не пожалели — ну так дети вообще жестоки. Отказались от него, то есть это сделал Аомине, дескать, не нужна ему их связка для победы — логично, раз он может всю пятерку соперников обойти в одиночку. Сказать, конечно, мог бы и помягче, но и драматизировать ситуации незачем. Фантом боится, что его из команды попрут, вот и юлит, дабы его незаменимым считали? Балбес, лучше бы эти усилия к исправлению слабостей приложил. Впрочем, чтобы начать меняться он должен был принять, что победоносная, но эгоистичная игра Тейко повлияла и на него, сделав не просто Тенью, а теневым кукловодом.

— Ничего непоправимо не случилось, — первым после непродолжительного молчания заговорил Чиаки. Поднял на нас взгляд и твердо продолжил. — Вы еще покажете товарищам Куроко, насколько они ошибались, — но по взгляду Рюджи очевидно, что единственным, кого он считает стоящим вправления мозгов, является сам фантом Поколения Чудес.

— Но сначала взгреете их! — Дзю в своем репертуаре. Без драки проблему не решить, да? Хотя вытереть площадку тем же Аомине я бы не отказался. Эх, мечты…

— А мы подумаем, как вам помочь, — припечатал Широ, подводя итог.

— В первую очередь информацией, — включился Коки. — Нам надо знать о Поколении Чудес и их командах как можно больше.

— Потом нам может потребоваться помощь в тренировках, скорее всего, тоже информационная. Как качать ту или иную группу мышц, как поднять реакцию и восприятие, как тренируются профессиональные баскетболисты и тому подобное, — задумался уже я. И хотел было продолжить, как меня прервал судорожный вздох.

— Куроко? — фантом был бледнее обычного, но его глаза горели. У него же не началась лихорадка или что-то в этом роде?!

— Н-ничего, я в порядке, — призрак отрицательно покачал головой. — То есть… Все нормально? Я же… я предатель, как и говорил Дзюмондзи-кун, я еще до Сейрин предал Огивару-куна и наше обещание. Я не стал ничего делать и пострадал мой лучший друг. Я позволил своим товарищам так измениться…

— И чё? Сейчас ты пытаешься им помочь. Ты ведь ищешь не победы Сейрин, а поражения радужных. Но их стычка, где в любом случае будет только один победитель, не подойдет. Ты хочешь, чтобы они проиграли команде, противопоставляешь баскетбол с концепцией командной игры баскетболу, где царят одиночки.

— И тебя это не волнует, Кагами-кун?

— А должно? Поражение радужных необходимо для победы Сейрин, а это моя цель. В этом суть нашей клятвы. И раз уж у нас одна дорога, не вижу ничего дурного, что пойти вместе и помочь друг другу. Ты вправишь мозги друзьям, а баскетбольный клуб завоюет первенство среди старших школ и отстоит право на публичную клятву.

— Но! Это… — замялся фантом, глядя на меня обескураженными глазами. — Разве ты не считаешь это неправильным, Кагами-кун?

— Это только звучит неправильно. Мы товарищи и союзники, у нас разные цели, но достижение одной подразумевается для достижения другой, так что работаем вместе. Но что важнее — мы друзья, Куроко, а значит, мы поможем в любом случае. Как и ты нам, и только попробуй откосить!

— Не стану и пытаться, — и снова с нами говорящий кирпич.

— Да мы в курсе. Вспомни только, в какие переделки мы влезали? — рыкнул Дзю. — Одни экзорцисты чего стоят! Хотя там мы так, для моральной поддержки были. До сих пор перед глазами стоит, как Кагами держал обоих за ноги и читал нотации!

— Вы помогали держать их! — тут же возмутился я. — Иначе я бы уронил парней головой об пол, а они и без того на мозг ушибленные! И уму-разуму их учили все. Так что не надо делать из меня глав-гада местного разлива.

— О, а помните, как тех второгодок, что до Данте докопались? С ними было куда сложнее, чем с ровесниками.

Коки вспомнил один из поздне-весенних случаев, когда нашего певчего соловушку доставали из-за избыточной яркости ученики второго года. Мы его тогда застали расстроенным случайно, но отреагировали соответствующе: поперлись в соседний корпус причинять добро и наносить справедливость. А после попросили у одноклассниц помощи и, скрутив придурков, позволили размалевать какой-то несмываемой штукой. Они попытались на нас жаловаться, но куда им против фриков класса 1-б! Учителя, с которыми можно иметь дело, знали всю подноготную, еще когда на их лица наносили последние штрихи, а потому развели парней на признание, что сами виноваты. Ух, как они нам мстить пытались! Вот только очень сложно мстить тем, кого боишься до дрожи в ногах, а учитывая способности Куроко к шпионажу — у парней не было шансов застать нас врасплох.

— Да, тяжелый был случай, — мозги парням вправляли всем миром, вроде получилось, одного загнали в клуб легкой атлетики, второго к Куросаки-сенсею на кендо, третьего родители припахали помогать им в цветочной лавке. Какие уж там планы мести, до кроватей бы доползти. Физические нагрузки вообще неплохо от лишней энергии избавляют, а без нее на подвиги не тянет.

— А те парни из театрального? — Чиаки, кто же те «цветочки» забудет?

— Или совсем вот недавно было, когда полезли девчонки из класса Анезаки-сенсей?

Это действительно было неприятно, девушки насмехались над Коидзуми из-за роста и сильно расстроили фанатку отоме-игр. Скорее всего, именно из-за издевательств одноклассница погрузилась в воображаемый мир грез, но они и там ее достали. Вот уж когда мы сломали себе головы, как бы помочь, ясно ведь, что просто повторяя «не обращай внимания», «рост вообще не важен», не поможешь, даже если это здраво, логично и имеет больше смысла, чем все насмешки. Закрутив извилины в бараньи рога, я поплелся за помощью к Накагаве, Чиаки пошел за советом к Яно, а Дзю — к Киоко-сан. В итоге девушки затащили игроманку в торгово-развлекательный комплекс «погулять».

Результаты этой операции мы увидели на следующий день, когда женская кавалерия нашего класса притащилась в обновках. Горо-сенсей пытался содрать с меня шкуру и вытрясти душу, так что я не видел, что там и как, ибо спасался бегством, но после мне вручили фотографии и видео, снятое Минамото. Хорошо девушки потрудились, глаз не оторвать было, а уж комментарии по поводу Коидзуми обязательно начинались с вопроса: «Она модель?» В общем, процедура поднятия самооценки прошла на ура. Вот только теперь она на каждую «дылду» корчит странное лицо и, хихикая, отвечает, что ее за модель принимают. В первый раз увидел — чуть не помер со смеху. Шикарные рожицы.

— Да, много что произошло, — Куроко тоже погрузился в воспоминания с легкой улыбкой. Но тут же встрепенулся и настороженно взглянул на меня. -Кагами-кун, ты еще злишься на меня?

— Немного. Все радужные — больные на голову высокомерные засранцы, но ты ухитрился даже на их фоне выделиться, они-то свои команды подставляют неосознанно. Эти дети верят, что круче них только Эверест и то — временно, а вот тебе в здравом смысле не откажешь, хитрожопый кукловод. Но ты сказал, что хочешь измениться, и я решил поверить. Следить, разумеется, буду и если заподозрю в саботаже, уши надеру как минимум.

— Тебе нужно поговорить с Огиварой. Попросить прощения, что не остановил товарищей и сам был не лучше, — мелкого как обычно больше волнуют отношения между людьми, чем баскетбол. Оно и правильно.

— Когда соберешься, скажешь, — упомянул о своих возможностях Широяма.

— А ведь мне уже это говорили, почти полгода назад, — потупился фантом. — Друг Огивары-куна из команды Мейко так и сказал, что я был таким же, как ребята из Поколения Чудес. Вернее, передал его слова, что у меня тоже холодные и пугающие глаза. Почему-то тогда я не воспринял его слова.

— Потому что сейчас за показушный игнор тебя в мясорубке прокрутят — фыркнул Дзюмондзи. Садист, стану я портить себе мясорубку каким-то задохликом, у которого одни кости. — И все? Он не пытался как-то вправить тебе мозги или еще что?

— Нет, Дзюмондзи-кун, но Огивара-кун передал, что у меня в глазах еще теплится огонь. И что я смогу достучаться до поколения чудес.

— Отлично, пошли к Гайтору-сенсею, пусть снабдит молотком, полным Пламени Юности. Тогда точно достучишься, — попытался разрядить атмосферу Чиаки.

— За пламенем лучше к аники, он же у нас бог огня, — фыркнул Коки.

— Ты тоже можешь претендовать на эту фамилию, — отреагировал я на комментарий мелкого. — Кагами Коки, бог огня, создающий сияние.

Получив подушкой в лицо и грохнувшись оземь, я с пола оглядел ребят: Куроко уже не выглядел таким подавленным, а парни загруженными. Иногда бывает так, что друг открывается не просто с новой стороны, но с новой неприглядной стороны, и это надо либо принять, либо узнать на личном опыте, что дружба может разрушаться. Изменить другого человека невозможно, можно лишь помочь, если он сам этого захочет. Куроко явно не по душе осознавать, что он не далеко от радужных индюков ушел, так что может еще не все потеряно. Время покажет.