Её сын (джен)

Реджина задумчиво барабанила пальцами по столешнице. Встреча с Римусом Люпином всё не выходила у неё из головы. Гарри удалось заговорить в ней жуткий, животный страх потерять его, но что-то по-прежнему мешало выкинуть «друга семьи» из головы. Логика подсказывала женщине, что появление Люпина не случайно, интуиция кричала, что с ним не всё ладно. Несколько дней дела мэрии не позволяли Реджине как следует это обдумать, но сегодня выдался относительно спокойный день, и она вернулась к воспоминаниям о неожиданной встрече.

Римус Люпин сказал сыну, что был лучшим другом его родителей. Следовательно, маловероятно, чтобы он не узнал об их смерти сразу: не в лесу же прожил последние годы. Допустим, подать на опеку он не мог в виду наличия у мальчика кровных родственников, которые, разумеется, имеют приоритет в таких делах. Но ему никто не помешал бы навещать ребёнка, общаться с ним, интересоваться его делами. Люпин этого не делал. Почему? Не знал о наличии у Гарри тёти с дядей? Не знал, где те живут? Маловероятно, что Лили Поттер делала из существования сестры и её семьи тайну, значит, Люпин не мог не быть в курсе.

Правда, мужчина обмолвился, что его работа связана с командировками. И пусть Реджине эта фраза показалась не до конца правдивой, вполне возможно, что он и впрямь находился всё время в разъездах. Но опять-таки это никак не могло помешать ему связаться с семейством Дурслей письменно. И по наличию или отсутствию ответа, а также его содержанию делать определённые выводы. К тому же, наверняка между командировками у него было время, чтобы заглянуть на один-два дня в Литтл-Уингинг. Но он не сделал и этого.

И вот теперь, спустя почти пять лет, «друг семьи», не озаботившийся узнать о судьбе мальчика, появляется на горизонте. Не тогда, когда ребёнок страдал от издевательств со стороны родственников по матери. Не тогда, когда он оказался на другом конце света в детском доме. А именно сейчас, после усыновления Гарри, после того, как малышу подобрали новую семью, и любые представители опеки подтвердили бы, что Гарри, как минимум, не испытывает от этого никакого дискомфорта. Почему?

Конечно, если не размышлять над этим слишком тщательно и не вглядываться в нестыковки чересчур пристально, то всё будет выглядеть чередой нелепых случайностей. Да, посторонний человек не может просто так забрать ребёнка у родственников. Да, у работника, постоянно находящегося в разъездах, не так много времени на то, чтобы проведывать малыша, будь он хоть сто раз сын лучших друзей. Да, в конце концов, Лили Поттер могла быть скрытным параноиком и ни единой живой душе не рассказывать о родных и месте их жительства. Да, по отдельности всё это не выглядит необычным или странным. Но так много случайностей подряд не бывает.

Может, Люпин врёт? Реджина искренне полагала себя (и не без повода) достаточно проницательной женщиной, способной почувствовать чужую ложь. А потому она знала, что если Люпин и врёт, то не во всём. Не до конца. Скорее, просто не говорит всей правды или того, что таковой правдой считает. Но это ей. Гарри он собирался рассказать всё, от начала и до конца. С чего бы вдруг? Что такого можно рассказать пятилетнему ребёнку, но утаить от его взрослой опекунши? Разве что…. Реджина криво усмехнулась. Разве что историю о существовании других магов.

Гарри — волшебник. Это отличает его от сотни других пятилетних мальчишек. Может ли знать об этом Люпин? Конечно, может. Особенно если предположить, что он и сам не обычный человек. Реджина вспомнила, что во время их недолгого общения всё время чувствовала что-то странное, давящее, тёмное. Опасное. Будто напротив неё находился хищник, готовый дать волю своей жажде крови, принюхивавшийся, примеряющийся к жертве. Воспринимать мнущегося, чуть ли не блеющего Люпина как угрозу было тяжело, но Реджина не сомневалась: эта хищная аура принадлежит ему. Мог ли он притворяться? Изображать из себя слабого забитого человека, будучи сильным магом и опасным противником? Сама Реджина прибегала к такому способу очень редко (она была достаточно сильна, чтобы не скрывать свою силу), но ведь случалось. Удобно, когда противник относится к тебе с пренебрежением.

Итак, Люпин, скорее всего, маг, возможно, опасный и знает о том, что Гарри тоже маг. Но саму Реджину Люпин считает — кем? Обычной женщиной, ничего не подозревающей о магии? А потому стремится ни при каких обстоятельствах не откровенничать в её присутствии? Странно как-то получается. Если бы она действительно была обычным человеком и при этом усыновила мальчика со сверхъестественными способностями, она, как минимум, желала бы выяснить, чего от этого ребёнка ждать. Маленькие маги плохо контролируют свои силы, а такое знание обезопасило бы и её, и сына. Но при ней молчат. Почему?

Чем больше Реджина об этом думала, тем сильнее ей хотелось пообщаться с Римусом Люпину. Разумеется, без присутствия Гарри. Тет-а-тет. Наверняка он может рассказать много интересного. Конечно, так просто делиться информацией он не станет, но Реджина не вчера родилась. Ей не впервой убеждать людей рассказывать то, о чём говорить они не хотят. С помощью магии даже самых закоснелых упрямцев можно сделать шёлковыми.

Реджина вытащила из сумки смятый блокнотный листок. Люпин педантично указал не только номер телефона, но и свой бостонский адрес. Отлично. Если план с допросом пойдёт не так, как задумано, можно будет проникнуть в его квартиру и посмотреть, что о своём хозяине расскажут вещи. Но это запасной вариант. Не пристало королеве рыться в чужих вещах.

Люпин поднял трубку после первого же гудка, словно дежурил рядом с телефоном. «Может, и дежурил», — подумала Реджина, вспоминая, как мужчина смотрел на Гарри, какое отчаяние было написано на его лице, когда он понял, что мальчик вот-вот исчезнет для него навсегда, с какой торопливостью и дрожью корябал на листке цифры и буквы, словно вся его жизнь зависела от этого. Если Люпин просто притворяется, то, пожалуй, стоит ему аплодировать стоя.

— Слушаю, — выдохнул мужчина в трубку. В его голосе было столько неприкрытой надежды, что Реджина едва удержалась от смешка.

— Мистер Люпин? Это мисс Миллс — мама Гарри, — удержаться от этой шпильки было выше её сил. К тому же, не лишним было напомнить этому человеку, что у малыша теперь новая семья. Другом которой он, само собой, не является. — Я перебирала записи и обнаружила ваши координаты. Вы оставляли их мне, помните?

Ну, конечно, он помнит. Он, вероятно, молился про себя все эти дни, ночевал подле телефона и боялся лишний раз выйти из дома. Это понятно любому, кто видел тот отчаявшийся взгляд, ту потерянность, тот страх. Именно поэтому Реджина напомнила об их встрече небрежно, будто вскользь. Смотри, мы о тебе уже почти забыли. Смотри, я совершенно случайно обнаружила твой номер. Смотри, мы могли вообще никогда больше с тобой не встретиться. Судя по слегка сбившемуся дыханию собеседника, удар достиг цели.

— Да, мисс Миллс, я помню. Гарри хочет увидеться? — голос у него почти не дрожал, но столько… чувства было в этих словах, что Реджине захотелось закатить глаза и поцокать языком. Кто же так откровенно, напоказ выворачивает себя перед посторонними людьми? Вроде бы взрослый мужчина, а туда же. Это всё равно, что дать потенциальному противнику в руки все карты. Сама Реджина поставила бы вопрос иначе, по-другому подобрала слова. Но это она. Не всем «повезло» родиться дочерью Коры.

— Мы с сыном обсудили ваше предложение, мистер Люпин, — ласково, почти нежно пропела Реджина, — и решили, что хуже не будет. Но, разумеется, наедине я вас с Гарри не оставлю. Всё, что касается сына, касается и меня. В конце концов, я его мать, я отвечаю за него и не могу остаться в стороне.

Молчание затягивалось. Люпину страшно не хотелось раскрывать тайну о существовании магов при ней, Реджина чувствовала это. Но отказаться значило утратить последнюю надежду на встречу с Гарри. А увидеться с ребёнком ему очень хотелось. Так хотелось, что Реджина на секунду задумалась: а по своей ли воле он не появлялся в Литтл-Уингинге эти годы?

Когда она почти готова была положить трубку, Люпин решился.

— Если это условие — единственная возможность поговорить с Гарри… — он выразительно замолчал, будто надеялся воззвать к милосердию и справедливости в душе Реджины. Вот только Реджина уже много лет не была ни милосердной, ни справедливой. Белоснежка с радостью подтвердит, если вспомнит, что она Белоснежка.

— Вы всё правильно поняли, мистер Люпин.

— Тогда я согласен, — а голос такой, словно он, как минимум, вознамерился голову на плаху положить.

— В эту субботу мы будем в Бостоне, — Реджина сделала вид, что не услышала страдальческих ноток. — Предлагаю встретиться в Flour Bakery & Cafe. Это на Фарнсуорт-стрит, неподалёку от Бостонского детского музея. По мнению Гарри, там самые вкусные булочки в Америке, — она позволила своему голосу потеплеть, а себе улыбнуться, вспомнив, как перемазанный кремом и совершенно счастливый сын заявил ей об этом. — Где-то в три часа дня. Вас устроит?

Вопрос был чистой формальностью. Во-первых, ни в каком кафе она сидеть не собиралась. Допрос — дело интимное и не терпящее свидетелей. Во-вторых, Реджина не сомневалась, что Люпина устроило бы что угодно. Даже рандеву на главной бостонской свалке в час ночи. Но мужчина заставил себя выдержать паузу, и Реджина беззвучно, с одобрением хмыкнула. Может, этот человек не безнадёжен.

— Конечно, мисс Миллс. Буду вас ждать.

Реджина положила трубку. С появлением Гарри её мир менялся стремительно и бесповоротно. Нет, она не жалела об этом. Жить в том чистилище, которое Реджина сотворила собственными руками, было невозможно. Сторибрук безжалостно перемалывал всех их, и неизвестно, чем бы это закончилось.

Однако в этом стремительно меняющемся мире, она почти ничего не знала. Была слепым и беспомощным ребёнком, не способным защитить ни себя, ни кого-то другого. Но это только пока. Реджина ненавидела чего-то не знать. Блуждать в темноте и играть по чужим правилам она не намерена.

Люпин расскажет ей всё, хочет он того или нет.

* * *

Гарри только обрадовался, когда Реджина предложила ему провести весь субботний день в гостях у Пейдж. Оставлять сына у посторонних не хотелось до дрожи, но выбора не было, а мистер и миссис Дэвис, по крайней мере, приложат все возможные усилия, чтобы окружить мальчика заботой, памятуя о долге. Да и Гарри давно упрашивал её позволить ему побывать в гостях у подруги, а в этот раз, к тому же, к ним должен был присоединиться Уэсли — тихий, робкий мальчик, случайно прибившийся к бедовому дуэту. Один раз Пейдж с Гарри отогнали от него ровесников-хулиганов, насмехающихся над любовью Уэсли к книгам и бабочкам, и с тех пор спасённый мальчишка ходил за спасителями немой тенью. Этого друга Реджина скорее одобряла, поскольку он весьма удачно уравновешивал кипучую энергию Пейдж.

Мистер и миссис Дэвис не выглядели обрадованными перспективой принимать в своём доме сына мэра, но возражать даже не пытались. Дети смотрели умоляющими глазами и аж подпрыгивали от нетерпения, за их спинами многозначительно улыбалась и молчала мисс Миллс. Попробуй тут отказать. Так что в субботу Реджина, поцеловав сына на прощание и велев ему вести себя хорошо, обожгла ледяным взглядом родителей Пейдж и уехала «по делам».

Теперь она стояла на углу, незаметная в толпе, поглядывала на часы и следила за каждым, кто подходил к кафе. Людей было много: место и впрямь пользовалось популярностью. Но даже в бесконечном людском потоке заметить Люпина оказалось нетрудно. Он был одет так же бедно и просто, как и приснопамятную встречу (с деньгами у него проблемы, что ли?), и совершенно не смотрел по сторонам. Реджина даже почти пожалела его: Люпин не выглядел коварным злодеем, скорее человеком, которого изрядно потрепала судьба. Но потом женщина вспомнила то тёмное и жестокое, что ощутила в нём, и призрак жалости развеялся без следа.

Flour Bakery & Cafe она выбрала не случайно. Днём здесь всегда было битком, и поиск свободного столика превращался в настоящее искусство. Но на то и был расчёт. Люпин должен своими глазами увидеть, что по-человечески сесть и поговорить здесь не выйдет. Так она сможет предложить ему перейти в другое место, поблизости, где их якобы ожидает Гарри. А дальше дело техники. Её склепу случалось хоронить и не такие тайны.

Правда, убивать Люпина она не собиралась. Это может привлечь ненужное внимание. Его могут хватиться на работе, о нём могут вспомнить хозяева съёмной квартиры. В конце концов, у него наверняка есть и другие знакомые, помимо почивших родителей Гарри. В общем, смерть Люпина не решит проблем, только новые добавит. Придётся быть аккуратной и осторожной. И при этом убедительной, само собой.

Люпин замер в дверях, заозирался, выискивая Реджину с сыном среди заполонивших кафе людей. Ожидаемо не нашёл, и взгляд у него стал потерянным. Реджина выждала ещё пару минут и решительно двинулась в его сторону.

— Мистер Люпин, добрый день.

Мужчина обрадованно обернулся на её голос, но радость его тут же угасла, когда он не заметил рядом Гарри.

— А…, — начал он, но Реджина не дала ему закончить:

— Вы же видите, какое здесь столпотворение. Мы с сыном заглянули, не нашли свободного столика и решили пойти в другое место. Там мы тоже частенько бываем, нас все знают, так что я оставила на пару минут Гарри с хозяйкой кафе, а сама решила перехватить вас. Идемте, тут недалеко.

Люпин на краткий миг заколебался. Кажется, в глазах у него даже мелькнуло что-то такое, настороженное. Словно он заподозрил, что она может сделать нечто, чего от неё совершенно не ждёшь. Реджина заинтересованно посмотрела на него. Интересно, о чём он думает? Что заставляет его сомневаться? Её бы смутила история про «оставленного в одиночестве ребёнка», но мужчина, кажется, с самого начала счёл её не совсем подходящей кандидатурой в матери. К тому же, в его глазах она — лишённый дара человек, может, и неприятный, но не опасный. Подозревать не в чем. Удара в спину ждать не стоит.

Очевидно, к тому же выводу пришёл и Люпин. Поморщился, вздохнул и кисло согласился пройтись до другого кафе. Его гнало вперёд желание увидеть Гарри и рассказать ему свою правду, какой бы она ни была. Что ж, Реджине это было только на руку.

Она показала ему дорогу до намеченного ранее переулка, пустынного и узкого. Люпин остановился, огляделся и начал оборачиваться к ней, явно намереваясь спросить, куда они пришли и где кафе. Реджина не стала предоставлять ему такую возможность. Просто протянула руку, крепко сжала плечо и активировала заклинание перемещения. Магическая сила вернулась к ней практически полностью, ежедневные тренировки медленно, но верно восстанавливали резерв, так что женщина была уверена, что сейчас она не намного слабее себя прошлой. Телепортация не должна была стать проблемой. Даже в паре с человеком, перемещаться никуда не собирающимся.

Когда они оказались в склепе, Люпин первые несколько мгновений стоял, словно окаменевший. На его лице одна за другой сменялись эмоции: шок, удивление, непонимание, недоверие. «Что, милый, — рассмеялась про себя Реджина, — такого от меня ты точно не ожидал? Подожди, сегодня тебя ещё немало потрясений ждёт». Впрочем, времени на то, чтобы обвыкнуться и осознать происходящее, женщина своему «гостю» давать не собиралась. Растерянностью оппонента следует пользоваться в полной мере.

Была и ещё одна причина поспешить, не дававшая Реджине покоя. Куда делось то тёмное и злое, что таилось в Люпине прежде? Уснуло? Исчезло? Просто выжидает? Сейчас женщина не чувствовала ничего подобного. Могло ли оно быть каким-то проклятьем? Что ж, этот вопрос она тоже задаст в свой черёд.

Первым делом она сковала его заклинанием неподвижности. Ни к чему ей сюрпризы. О местной магии Реджина знала только то, что по сути своей она не слишком отличалась от принятой в Зачарованном Лесу, но выводы эти делались из обучения Гарри, а он ребёнок. Кто знает, на что способен взрослый маг. Поэтому стоило подстраховать себя ещё одним верным и надёжным способом.

Столько лет прошло с тех пор, как она вырывала сердца, но это как ездить на велосипеде: раз научившись, уже не разучишься. Реджина улыбнулась подвернувшемуся сравнению. Подумала, что Румпельштильцхен оценил бы. Может, даже рассмеялся.

К её удивлению никакой защиты, никакого амулета, которые помешали бы её планам, не было. Лицо Люпина исказилось от боли, он издал задушенный полустон-полувсхлип, а в глазах отразилась — нет, не паника, как ожидала Реджина, — растерянность вместе с искренним удивлением. Взгляд мужчины, прикованный к своему сердцу в чужих руках, словно говорил: «Это невозможно. Я должен быть мёртв. Почему я всё ещё дышу?». Значит ли это, что местные маги не способны на такие фокусы?

Сердце Люпина оказалось на удивление чистым и светлым. Реджина даже изумилась, рассматривая его в поисках изъяна. Обычно к его возрасту люди успевают наделать у себя в душах и сердцах червоточин (блаженные и святые вроде Белоснежки — исключение из правил), но, похоже, этот человек был идейным собратом доблестных героев Зачарованного Леса. Либо он никогда не совершал ничего преступного, либо настолько сурово и строго карал себя за малейший проступок, что грязь и тьма не сумели отвоевать себе места в его сердце. Что ж, тем интереснее будет услышать, что же мешало ему столько лет выяснить, как обращались с сыном его лучших друзей.

Но тут Люпин справился, наконец, с первым шоком и отмер. Как он рванулся из пут заклятья! На секунду Реджине даже показалось, что магия не выдержит сопротивления и заклинание рассеется, но сил Люпину всё же не хватило. На мгновение в его лице мелькнуло что-то жёсткое, почти звериное. В горле заклокотал рык, а потом всё исчезло. Остался потрёпанный жизнью, усталый мужчина, который с ненавистью следил за Реджиной взглядом. «Как интересно, — подумала женщина. — Значит, ничего никуда не делось. Держу пари, мистер Римус Люпин, вы не совсем человек. Может, и совсем не человек. Мир без магии, Румпельштильцхен? Ну-ну!»

— Не советую сопротивляться, мистер Люпин. У меня большой опыт в таких делах, а причинять вам вред не хотелось бы.

— Отчего же? — процедил Люпин сквозь зубы. «Я тебе не верю и не поверю!» — говорил он всем своим видом. Реджина почти весело хмыкнула. «Хочешь поизображать из себя героя-мученика? — подумала она. — Да на здоровье».

— Видите ли, возиться с трупом и сокрытием преступления — дело муторное, нервное и долгое. Мы живём в век высоких технологий, в продвинутое и цивилизованное время. У современных полицейских много возможностей для поимки преступников. Я, конечно, могу сделать так, чтобы меня не нашли, но столько усилий…, — Реджина выразительно поморщилась, сделав неопределённый жест рукой, — одним словом, овчинка выделки не стоит.

Люпин фыркнул. Он явно хотел, чтобы это прозвучало издевательски и насмешливо, но вышло как-то неуверенно. Впрочем, Реджине было тяжеловато винить человека, чьим сердцем завладел другой. И отнюдь не в романтическом плане. Может, сложись всё иначе, она постаралась бы очаровать его, поманипулировать им осторожно, исподволь. Но интуиция буквально кричала, что времени нет, что нужно быть готовой ко всему, а потому ей нужны были ответы на вопросы.

— Кто ты такая? — спросил Люпин, не оставляя попыток ослабить заклинание. Правда, получалось это у него из рук вон плохо, что немало Реджину удивляло. Да, она довольно сильная колдунья, в былые времена добилась какого-никакого признания и у Румпельштильцхена, и у Малифесенты, и у многих других, чьё имя наводило ужас на обывателей. Но заклинание, которое наложено на Люпина, неизбежно должно было ослабевать под напором сопротивления. А сопротивления как будто и нет. Здесь такие слабые маги? Или дело только в Люпине? Его сущность, какой бы она ни была, мешает ему полноценно пользоваться магией?

— Думаю, спрашивать об этом больше пристало мне, нежели вам. Это вы ворвались в нашу с Гарри спокойную и размеренную жизнь. Но я всё же отвечу: меня зовут Реджина Миллс, я мэр города Сторибрук и мама Гарри. Ничем другим порадовать, увы, не могу. И прошу впредь не забывать об этикете и вежливости. Мы не пили с вами на брудершафт, не стоит обращаться ко мне на «ты».

— Думаешь, я поверю в то, что ты сказала? — прищурив глаза, поинтересовался Люпин и тут же задохнулся от острой боли. Реджина медленно расслабила пальцы, в которых на короткий миг сдавила сердце.

— Этикет, мистер Люпин, этикет. Давайте не будем опускаться до вульгарностей и невежества. И не заставляйте меня повторять это маленькое внушение.

На лице Люпина появилось выражение, однозначно читавшееся как: «Можешь пытать меня хоть до смерти, я не уступлю тебе ни в чём». Реджина закатила глаза:

— Добрый сэр, страдать из-за всяких глупостей, что может быть бессмысленней? Вы ведь взрослый человек. Вам так трудно придерживаться вежливых оборотов?

Закаменевшее и ожесточившееся лицо Люпина намекнуло ей, что да, таки трудно. Особенно, если вежливость приходится проявлять по отношению к потенциальному врагу. И откуда взялись эти предрассудки? Сама Реджина педантично следовала этикету, даже убивая. Да, её вежливость граничила с издевательством (а порой переходила границу), но она оставалась истинной леди. А что руки были по локоть в крови — это сущие мелочи.

Пришлось сжать пальцы ещё раз, посильнее, раз уж этого великовозрастного лоботряса манерам не научили родители. Правда, злоупотреблять подобными мерами Реджина не собиралась. Ей хватило нескольких минут, чтобы понять: Люпин из тех, кто становится упрямей и непримиримей тем больше, чем сильнее на него давишь. Ему сразу начинает казаться, что он страдает за правду, честь и прочую чепуху. Нет, такие ларчики нужно открывать иначе. И у неё уже есть ключик.

Она расслабила руку, а потом и вовсе переложила сердце в подготовленную шкатулку. Люпин проследил за её движением растерянным взглядом. Реджина перехватила его взгляд и весьма убедительно изобразила на своём лице досаду.

— Я могу замучить вас до смерти, но всё равно ничего не получу, да, мистер Люпин? Но вот незадача: мертвецы — поразительные молчуны, так что вы мне живым нужны. И не только мне. Я многое могу дать Гарри, могу научить его заклинаниям, алхимии, артефакторике. Но Сторибрук несколько оторван от внешнего мира. У нас свои интересы, свои проблемы. Мы не интересуемся тем, что происходит за пределами города. Я не покидаю город из личных соображений, однако сына держать в клетке не собираюсь Ему нужно знать и о другой жизни. И о своём прошлом тоже, как бы это ни было неприятно мне.

Под конец она постаралась добавить в голос проникновенности. «Вот она, твоя цена, — удовлетворённо подумала Реджина, заметив, как изменилось лицо Люпина, когда она заговорила про Гарри и про необходимость рассказать ему о мире волшебников. — Ты готов зубами вцепиться в возможность общаться с моим сыном. Похоже, ты не лгал, когда утверждал, что Гарри дорог тебе. Если я правильно разыграю этот козырь, ты моим будешь со всеми потрохами. Без сердца в хранилище, без пыток и угроз. И всё-таки отчего же ты не беспокоился о мальчике раньше?»

— Ты вот так просто готова разрешить мне поговорить с Гарри? — с недоверием в голосе уточнил Люпин.

— Не просто и не сразу, но возможно, мистер Люпин, возможно. Если мы найдём общий язык, разумеется. Вдруг ваша история меня так впечатлит, что я захочу поведать её сыну? А пока, как мэр этого города, имею честь поприветствовать вас в Сторибруке. — Реджина ослепительно улыбнулась. — Чувствуйте себя как дома!