Бастарды (гет)

Нечего терять.

Они стояли примерно в миле от Винтерфелла. Солнце медленно скрывалось за башнями замка, окрашивая их бледно-алым цветом. Ветер трепал волосы стоящего поблизости Джона Сноу. Он смотрел на родной дом стеклянным взглядом, и Мунда примерно представляла, какие мысли сейчас занимали его голову. Примерно ощущала исходящие от главного вороны нотки грусти и ностальгии. И решимость перед неминуемым боем.

— Разбить лагерь, — словно очнувшись от какого-то сна, произнёс Сноу.

Народ покорно разбрёлся выполнять приказ. Зажгли костры. Разбили палатки, напоили лошадей и рассыпали им остатки овса. Еды было катастрофически мало даже для людей. Предстоящий бой был не на жизнь, а на смерть, и все это прекрасно понимали. Им нечего было терять.

Мунда всё ещё наблюдала, как последние лучи солнца скрывались за Винтерфеллом, и думала о младшем брате. Пыталась представить, как он там справляется в Чёрном замке, вспоминает ли о ней, скучает ли. Ей бы очень хотелось, чтобы он не тосковал. Даже если её не станет. Когда её не станет.

Из задумчивости её снова вывел голос Джона.

— Нападём на рассвете. Поэтому вам стоит поспать и набраться сил.

Никто не стал спорить. Перекусив жалкими пожитками, вольный народ, вороны и немногочисленное войско севера разбрелись по палаткам в попытке уснуть. Мунда тоже попыталась забыться, как её отец: лишь приняв горизонтальное положение, он тут же уснул, разнося по всей палатке громоподобный храп. Но, как бы она ни ворочалась, как бы ни сжимала веки, пытаясь не думать о бое, ей не удалось даже задремать.

Похоже, не одна она страдала от бессонницы в ту ночь. Выбравшись наружу, Мунда обнаружила, что многие воины сидят у костров либо бесцельно прохаживаются по лагерю. Кто-то добровольно брал на себя вахту. Тревожные мысли не одолели лишь старых вояк, которые привыкли к волнению перед битвой и ничего уже не страшились.

Девушка приблизилась к одному из костров, у которого грелось несколько человек. К её удивлению, одним из них оказался Джон Сноу. Почему-то Мунда думала, что как раз-таки он будет придерживаться своих слов и постарается выспаться, но, с другой стороны, она понимала, что Джону, вероятно, сложнее всего. Он идёт с боем не просто на какой-то замок, не ради зыблемой цели, не по приказу высших чинов. Он шёл по своей воле на собственный дом, а остальные шли за ним. Должно быть, груз ответственности был слишком тяжёлым, чтобы сомкнуть веки в эту ночь.

Мунда молча опустилась рядом на сырое бревно, слегка задев главного ворону плечом. Джон Сноу вздрогнул, словно она вывела его из глубокой задумчивости, и растерянно посмотрел на девушку.

— Почему не спишь? — хрипло спросил он.

— А ты? — огрызнулась одичалая.

Джон хмыкнул, пожал плечами и с любопытством посмотрел на неё исподлобья.

— Во что ты веришь, Мунда?

Вопрос застал её врасплох. Почему-то она не обращала внимание на то, что помимо них у костра сидит кто-то ещё. Когда они разговаривали, в её сознании все присутствующие словно испарялись. Были только они вдвоём. И бесконечное небо над их головами.

— Я верю, — она на мгновение замешкалась, — в Старых богов.

— А ещё?

— В семью, — уже уверенней продолжила она. — В долг перед родными.

Джон кивнул.

— Ещё.

— В тебя, Джон Сноу.

Он искренне рассмеялся.

— Точно, — смахивая выступившую слезу, сказал он, — я чуть не забыл. Ты веришь в меня, но не мне.

— Я никому…

— Не веришь, я помню. Я помню, Мунда, — Джон Сноу устало потянулся и вздохнул. А потом неожиданно сказал: — А я верю тебе.

— Зря, — Джон непонимающе нахмурил лоб. — Тебе не стоит верить мне или кому-либо ещё.

Он пожал плечами.

— Знаю. Но мне плевать.

Настал черёд Мунды хмуриться. Да простят её Старые боги, но она не могла понять этого мужчину. Возможно, поэтому ей было так интересно с ним разговаривать. Находиться рядом. Прикасаться к его руке. Вспомнив, как Джон Сноу обнял её после снежной бури, Мунда вздрогнула, устыдившись собственных мыслей и тех эмоций, что снова, словно в напоминание, пробежались мурашками по всему телу.

Ещё какое-то время они молчали. Джон взял веточку и стал бездумно тыкать ею в костёр. Окружавшие их люди действительно куда-то испарились. Мунда не заметила, когда они ушли. Наконец, Джон снова прервал молчание.

— В остальном то, во что мы верим, совпадает, Мунда.

— Семья, долг…

— Честь.

— Я не говорила о чести.

— Прости, — хмыкнул он. — Это девиз Талли. Как-то само вырвалось.

— Кто такой Талли? — с любопытством спросила Мунда.

— О, это один из домов Речных земель, — охотно пояснил Джон. — Мать моих сводных братьев и сестёр была Талли.

— Что с ней стало?

— Она умерла. Как и мой брат со своей новоиспечённой женой и ребёнком, которого она носила.

— Они были чем-то больны?

— Они… доверились, — глаза Джона расширились, и взгляд начал растерянно блуждать по пляшущим языкам пламени. — Пожалуй, им не стоило доверять другим.

— Кто бы говорил, Джон Сноу.

— Наверное, это семейное. Но теперь их не вернуть.

— Но ты всё равно не станешь учиться на чужих ошибках, так ведь? — Мунда слегка подтолкнула его плечом, вызывая на губах мужчины слабую улыбку.

— Как видишь, я и на своих-то не особо учусь, — протянул он. — Меня убили, я воскрес, божился, что никогда больше не доверюсь, но как это может касаться той, которая отдала свою кровь, чтобы я снова смог дышать?

Он снова поднял эту тему. До этого лишь раз поблагодарив её за содеянное и спросив, почему она так поступила, он не возвращался к этому вопросу. И Мунда тоже старалась не думать о случившемся. Словно ничего и не было.

— Иногда ты просто знаешь, что должен поступить так, а не иначе, — тихо сказала она.

— Да, — кивнул Джон. — Иногда ты не сомневаешься. Правильно ли это, глупо ли. Ты просто действуешь, потому что внутри себя знаешь, что так нужно. И это так просто. Но Мунда, бывает ли такое, что тебя одолевают сомнения?

Она пожала плечами.

— Иногда.

— И как ты поступаешь?

— Как чувствую. Я немного думаю и поступаю так, как чувствую, что я хочу именно этого.

Она снова вызвала у него улыбку.

— Немного думаешь?

— А зачем много думать? — вспыхнула девушка. — Так можно запутаться!

Джон рассмеялся.

— Действительно. Вот бы и мне быть таким мудрым, как ты, Мунда.

— Мне кажется, ты надо мной смеёшься, Джон Сноу, — нахмурилась она.

— Тебе кажется, — Джон тепло улыбнулся и приобнял её за плечи. Этот жест был таким естественным, что Мунда даже не успела напрячься. — Я восхищаюсь тобой.

Она не знала, что на это ответить, поэтому предпочла промолчать. Отец всегда говорил, что не стоит болтать, когда сказать нечего. В этом он был прав, как и во многом другом. Мунда восхищалась своим отцом, а Джон Сноу восхищался Мундой. В это сложно было поверить, но, кажется, она поверила. Странное чувство. Только что она впервые поверила не в него, а ему.

Джон не стал убирать руки. Они сидели плечом к плечу у костра, говоря о семье, долге и… нет, не чести. Для чести у Мунды не было понятия. И веру они больше не обсуждали. С этим уже всё было ясно. Похоже, Джон тоже догадался, что начал вызывать у девушки доверие, но он не злоупотреблял этим.

Сон так и не пришёл. Зато пришло утро, ознаменовав себя первыми лучами солнца, слабо пробивающимися сквозь снежные тучи. Как только небо слегка посветлело, Джон вмиг посерьёзнел и словно отдалился на десять тысяч миль. Убрав руку с плеча Мунды, он встал перед тлеющим костром.

— Трубите в рог, — сказал он пробегающему мимо вороне. — Мы начинаем наступление.

* * *

Их уже ждали. Войско бастарда было огромно — словно чёрный рой насекомых, выстроившихся у границы между небом и землёй. Они шумели, кричали, ветром доносилось насмешливое улюлюканье. Эфесами мечей и древками копий и боевых молотов колотили о пёстро выкрашенные щиты.

Войско под предводительством Джона Сноу молча выстроилось напротив врага. Между ними простиралось белоснежное поле с вкраплениями там, где почва была неоднородной. Взгляд Мунды, стоявшей где-то посередине немногочисленной дружины главного вороны, непрерывно следил за тёмной макушкой. Он возвышался надо всеми, сидя на пегом жеребце. Говорил что-то, что слышали только первые ряды, но дружественными криками поддерживали его все. Мунда слышала эхом в своей голове последние слова Джона Сноу, сказанные ей: «Будь осторожна».

Ветер донёс писклявый голосок, похожий на ребёнка. Капризный, противный, но опасный. Потому что Мунда поняла, кто кричал, и к кому он обращался.

— Сдавайся, бастард Старка! — вопил на той стороне Рамси Болтон. — Сдавайся, иначе погибнешь сам и погубишь своих оборванцев!

На мгновение повисла тишина. Медленно Джон Сноу вытащил из ножен свой меч. Длинный Коготь. И поднял его высоко над головой. Сердце Мунды замерло. В тот момент её сердце переполняло восхищение. Он стоял впереди, он вёл своё войско и был готов сражаться вместе с ними бок о бок. Она не видела Рамси, как бы не приглядывалась, но могла поспорить, что он прячется за спинами своих воинов. Джона Сноу это не касалось.

Он поднял меч, а затем с воинственным кличем опустил его.

— В атаку!

Земля содрогнулась. Мунда не заметила, как побежала, потому что побежали все остальные. Всё тряслось и дрожало. Она кричала вместе со всеми, чтобы подбодрить себя и своих братьев по оружию. Мунда смотрела вперёд, стараясь не потерять из виду тёмную макушку своего предводителя. Всадники были впереди, всё больше отрываясь от пехоты, в составе которой была девушка. Становилось всё труднее дышать, снег замедлял движения, морозный воздух сковывал глотку, но она продолжала бежать и смотреть вперёд — на Джона Сноу.

Войско бастарда Болтона не двигалось. Они продолжали провоцировать противника, но стояли на месте. Мунде это не понравилось. Если хочешь сражаться — сражайся! Будь честен в бою. Докажи свою отвагу на деле. «Почему они не шевелятся?» — промелькнуло у неё в мыслях, прежде чем ветер вновь донёс противный голосок Рамси.

— Лучники! — вперёд его войска ступили полсотни воинов с луками на изготовку. — Приготовились!

Она видела, как на мгновение натянулись поводья всадников, притормаживая коней.

— Не замедляемся! — крикнул Джон.

Наконечники стрел были обмотаны какими-то чёрными тряпками. Мунда догадалась, что их вымочили в смоле. Сердце пропустило несколько ударов, когда она споткнулась, и её чуть не затоптали бегущие рядом воины. Кто-то дёрнул её за капюшон и рванул вверх, заставив бежать дальше.

— Пли!

Воздух со свистом разрезал огонь. Стрелы ярким пламенем стремительно приближались в сторону всадников. В один миг Мунда потеряла из виду тёмную макушку, за которой так пристально следила. Послышались глухие звуки, будто что-то с размаху вонзается в плоть, запахло гарью, барабанные перепонки взорвались от криков боли — кричали люди, умирали под наездниками кони. Пехота продолжала бежать.

Первый труп на своём пути она перепрыгнула, стараясь не смотреть на лицо. Увидела только меховой воротник и тёмно-зелёный цвет, перепачканный кровью. Вероятно, это был один из людей лорда Рида. Больше Мунда не опускала взгляд. Боялась, что придётся перепрыгнуть через тело кого-то из знакомых. Кого-то, кто стал слишком близким.

Что-то изменилось, и Мунда не сразу поняла, что войско Джона Сноу тоже начало воинственно кричать, и бежать они стали будто бы быстрее. Совсем рядом послышались звуки встретившейся в схватке стали, и тогда девушка поняла, что битва началась.

Первый удар клинком пришёлся по железной наклёпке на плече девушки. Она развернулась, взмахивая молотом, и с силой опустила его на голову противника. Что-то противно чавкнуло под шлемом мужчины, и он неловко, словно кукла, повалился на бок. Времени на передышку не было. По большей части, Мунде приходилось отбиваться, чем наносить удары, попутно ища взглядом Джона Сноу. Отец тоже был в первых рядах вместе с предводителем, но его Мунда хотя бы слышала. Яростное «Хар-р-р» доносилось будто бы совсем рядом, но она всё равно не видела его сквозь белую дымку холодного воздуха.

Зато увидела Морса Амбера, отважно сражающегося вместе с небольшой кучкой своих людей. В его единственном глазе горело безумие, а на губах застыла дьявольская улыбка. Бой приносил ему невиданную радость. Капли вражеской крови окропляли старческое лицо, оставляя алые потёки на коже. Мунда начала пробиваться ближе, когда заметила, как сбоку к старику выскочил вражеский воин. Она успела обратить внимание, что он был невысокого роста и хорошо сложенным, двигался быстро, исподтишка.

— Берегись!

Собственный голос показался ей чужим, а ноги уже сами несли на помощь к Морсу Амберу. Молот взлетел в воздух, став продолжением руки, и с хрустом раздробил грудную клетку нападавшего. Старик ошеломлённо обернулся, пытаясь понять, откуда была угроза. Увидев под ногами хрипящего мужчину, Морс с рыком вонзил меч в его глотку, прекратив его мучения. Мунду трясло от переизбытка адреналина. Она с трудом оторвала молот от груди врага и взглянула на спасённого ею старика. Амбер хмурил кустистые брови. А затем он просто хмыкнул и без лишних слов ринулся дальше в бой.

Вокруг продолжалось безумие, разворачивая хаос во всей красе. Кровь лилась рекой, марая белый снег своей порочностью. Жестокость и смерть — их запах прочно засел в ноздрях Мунды, пробивающей себе дорогу вперёд, к замку. Она не оставляла попытки найти Джона Сноу, но продолжала выполнять свой долг. Долг перед человеком, которому поклялась в верности. Мысли о нём придавали ей силы идти дальше, кроша черепа врагов сокрушительным молотом, от которого болела рука, ныло в груди, щемило сердце и щипало глаза, когда в них неизменно попадали капли чужой крови. Но она продолжала сражаться.

Словно божественные покровители рядом с ней были её отец и Морс Амбер. Чаще всего она их только слышала, но это подбадривало. Значит, они живы. Значит, всё это не зря. Несмотря на царившую на поле битвы смерть, войско Джона Сноу становилось всё ближе к своей цели — к замку Винтерфелла.

Краем глаза Мунда заметила, как приготовили лестницы. Мимо пронёсся небольшой отряд наступления, которому расчистили дорогу воины, с которыми она сражалась бок о бок. Одна из лестниц взметнулась ввысь, прикоснувшись краями к серому небу, и опустилась на стены замка. Они были уже так близки.

Но стоило первым смельчакам начать карабкаться наверх, как на крепостной стене показались сначала головы врагов, а затем — бочки.

— Приготовить снаряды! — надрывался кто-то за стеной. — По моей команде! Запускай!

И дюжина бочек полетела вниз. Несколько людей сбило с лестниц, но большинство пострадало, когда, с грохотом коснувшись мёрзлой земли, одна из бочек разорвалась, взметнув в воздух ослепляющий огненный шар.

— Что за бесовские чары… — сорвалось с онемевших губ Мунды.

Рядом с ней взрывались снаряды, поджигая и отбрасывая людей вокруг. Она чуть не споткнулась о ворону, бившегося в агонии под ногами. У него сгорели все волосы, обуглилась кожа, покрывшись противными скользкими пузырями, и он уже не кричал. Он хрипел, моля то ли о помощи, то ли об избавлении от страданий.

Всхлипнув, Мунда перешагнула бедолагу, по пути отбившись от напавшего на неё человека Болтона, который пошатнулся, но бросился с мечом наперевес дальше — уже на другого одичалого, который его и зарубил зазубренным топором. Стало невыносимо жарко и ещё страшнее, чем в самом начале. Мунда больше не слышала отца. Она будто вообще ничего не слышала, враз оглохнув от непрекращающихся взрывов. Ослепнув от постоянных вспышек.

И тогда она увидела его. Словно разверзлось пекло и выплюнуло беса — сеять боль и страдания. Рамси Болтон восседал на вороном жеребце. В одной руке бастард держал меч, а в другой — намотанные на кулак цепи, которые тянулись к ошейникам. С цепей срывались, истерична лая и бросаясь на удирающих прочь людей, две здоровые псины. Одна была чёрной, как одеяния ворон, а вторая — рыжей. Поцелованная солнцем псина с самым безумным взглядом, который только доводилось видеть Мунде. Даже у Морса Амбера был более спокойный глаз.

Рамси Болтон что-то кричал и смеялся, натравливая сучек на людей своего врага. Порождения пекла валили одичалых и ворон на землю и вгрызались им в глотки, одним рывком унося десятки жизней. Вскоре их морды превратились в кровавое месиво, от одного зрелища которого хотелось развернуться и бежать что есть мочи.

И Мунда побежала. Но не прочь, а навстречу дьявольским отродьям. Набросившись на рыжую псину, Мунда с криком отскочила, когда челюсти чудовища едва не сомкнулись на её запястье. Собака одним рывком сбила её с ног, и девушка едва успела вновь подняться, прежде чем её не загрызли насмерть острые клыки. Нашарив в снегу рукоятку молота, Мунда медленно обходила рыжую суку, стараясь не приближаться к Болтону, который отмахивался от смельчаков мечом и поливал всех отборными ругательствами.

Голову пронзила неожиданная догадка, и Мунда кинулась вперёд, чтобы не передумать. Взмахнув молотом, она с силой опустила его на цепь. Рыжая дёрнулась и зарычала — теперь ей далеко не уйти и так просто не наброситься. Её чёрная подруга заскулила так, что невольно сжалось сердце. Мунда испуганно подняла взгляд и охнула, увидев, что Морс Амбер размозжил собаке череп. Голыми руками.

— Рыжая — твоя, — прорычал старик.

Мунда только успела кивнуть, когда над ними раздался истерический крик бастарда.

— Ах ты старый сукин сын! — вопил Болтон. — Взять его!

На Амбера тут же накинулись люди подонка, вырвавшиеся из других схваток. Их больше не могли сдерживать, и Морс потонул в куче тел. Но у Мунды не было времени следить за тем, справится старик или нет. Ей нужно было прикончить рыжую скотину, затравленно глядящую на неё, готовую броситься в любой момент. Молот сдерживал псину, но Рамси Болтон отчаянно дёргал рукой, пытаясь вырвать цепь обратно. Единственным результатом этих махинаций было то, что он елозил по окровавленному снегу труп чёрной собаки и только. Сплюнув, бастард отбросил цепь и кинулся в бой со своими людьми, которые прикрывали его со всех сторон.

Оружия у Мунды не было. Были только руки, страх за старика и ярость, медленно и неотвратимо закипающая внутри. Она накинулась на псину, сомкнув пальцы на толстой шее. Вдвоём они барахтались в снегу. Пасть псины отчаянно щёлкала зубами у самого лица девушки, но Мунда не ослабляла хватку. На её глазах выступили слёзы — не то от усилий, не то от жалости к животному, которое могло избавить её от жизни в один момент. Псина начала хрипеть, Мунда всхлипнула.

— Сдохни уже! — взмолилась она, нависая над ослабнувшей собакой. — Умри. Пожалуйста.

Но рыжая отказывалась умирать. Она барахталась под Мундой, всё ещё надеясь вцепиться в её плоть. И тогда Мунда ослабила хватку и одним движением свернула животному шею. Она даже не взвизгнула. Просто уставилась невидящим взглядом куда-то за плечо Мунды. И тогда что-то рвануло девушку наверх.

Сначала в глазах всё потемнело из-за острой боли в голове. Потом Мунда увидела, как мимо проносятся люди, и мельтешит крепостная стена. Крепко ухватившись за косу, Мунду волок по земле всадник. До ушей начали долетать обрывки ругательств в свой адрес, и девушка поняла, кто на неё напал. Бастард собственной персоной. Мстил за своих сук, намереваясь содрать с неё скальп. Из-за боли в глазах снова потемнело.

Паршивая брань сменилась истерическим хохотом, этот мерзкий смех словно отрезвил Мунду. Она согнулась, подскочив на кочке, больно ударилась боком, заорав от боли. Но дотянулась до сапога, в котором прятала кинжал. Резко вытащив его, Мунда, не сомневаясь ни секунды, поднесла оружие к косе и начала пилить. Несколько движений острым лезвием, и всадник унёсся далеко вперёд, оставив задыхающуюся от боли девушку позади.

Шатаясь, Мунда с трудом поднялась на ноги и увидела, что Болтон возвращается, размахивая мечом и её косой. «Да он псих!», — только и успела подумать она, вовремя пригнувшись, подсекая кинжалом ногу вороного жеребца. Конь споткнулся и сбросил наездника, но бастард ловко соскочил с седла и кинулся на неё, вонзив клинок в плечо. Вдвоём они повалились в снег.

Он явно метил в сердце, но промахнулся. Боль пронзила Мунду, заставив на мгновение ослепнуть. Болтон вытащил клинок, и по плечу заструилась горячая кровь. Он был сверху, скалясь и бегая взглядом по её лицу.

— Попалась, — захихикал Рамси, облизывая пересохшие губы.

— Иди к бесу, — прохрипела Мунда, пытаясь вырваться, но силы покидали её с невероятной скоростью.

— Ты убила мою девочку, грязная одичалая! — нараспев произнёс Рамси. — Хотел бы я посмотреть, что у тебя под кожей, но времени нет. Придётся довольствоваться малым!

Он взмахнул рукой, крепко сжимающей кинжал. Мунда слабо дёрнулась, широко раскрывая глаза и понимая, что вырваться у неё просто нет шансов. И в момент, когда, казалось бы, смерть была неминуема, кто-то со всей силы обрушился на Рамси, сбив его с ослабленного тела Мунды. Девушка тут же подскочила, шатаясь и пятясь назад. Кровь с плеча медленно струилась по руке, и она прижала к ней ладонь, пытаясь разглядеть своего спасителя.

— Отпусти меня, выродок! — верещал Рамси.

— Джон! — воскликнула Мунда, тут же позабыв о плече, о боли и о слабости.

Она попыталась вмешаться в схватку, но от мужчин её отрезали люди Болтона. Они оттащили своего предводителя от Джона Сноу и поволокли его в замок. Джон всё ещё поднимался на ноги, когда горстка оставшихся защитников кинулась к нему с мечами наготове.

Сталь схлестнулась в воздухе. Одним лишь кинжалом Мунда умудрилась отразить атаку. Локтем она разбила одному из воинов нос, ударом ноги в пах заставила другого согнуться пополам, скуля от боли.

Джон уже стоял на ногах. Подобрав свой меч и брошенный одним из людей Болтона клинок, он поспешил на выручку. Мунда с благодарностью приняла из его рук оружие, оттолкнув от себя раненного воина Рамси. На мгновение их с Джоном взгляды встретились. В серых глазах главного вороны читалось беспокойство и… удивление.

Мунда накинулась на жалкие остатки армии Болтона с боевым кличем. Они сражались с Джоном Сноу плечом к плечу, в то время как Рамси Болтон капитулировал в замок, стены которого уже во всю осаждала армия одичалых и северных лордов, верных Джону. На губах главнокомандующего начала появляться улыбка. Мунда же в какой-то миг почувствовала абсолютное счастье.

Биться с ним бок о бок. Видеть радость в его глазах. И плевать на боль, на реки крови. Когда Джон Сноу казался таким живым, таким настоящим и совсем рядом с ней, всё остальное отходило на второй план.

Воины уже не вступали с ними в схватку: они бежали, пытаясь достичь стен замка, но им не было пощады. Мунда было ринулась за одним из них, но её остановила рука Джона, опустившаяся на её плечо. С ужасом посмотрев на свою окровавленную ладонь, а затем на её плечо, Джон поднял испуганный взгляд на Мунду.

— Ты… ранена, Мунда.

— Я знаю, Джон Сноу.

Она попыталась улыбнуться. Но улыбку стёрли губы Джона, так неожиданно оказавшиеся у её лица. Он целовал её. Жадно, пылко. Так, будто ничего и никого не существовало на этом поле боя. Прервав поцелуй, Джон провёл ладонью по лицу Мунды, а его глаза светились восхищением.

— Пойдём. Нам нужно вернуть Винтерфелл.

Мунда не нашла ничего лучшего, чем кивнуть. Попытайся поцеловать её кто-нибудь другой, он вряд ли бы ушёл невредимым. Одна мысль о чужих губах, пытающихся к ней прикоснуться, вызывала у Мунды отвращение. Но сейчас всё было иначе. В жилах закипала кровь, разгоняя по телу приятное тепло. Такого она ещё не испытывала.

И они отправились к воротам, которые уже вовсю выносились тараном. По пути Мунда вернула себе свой молот, бросив мимолётный взгляд на тела «девочек» Рамси. Несмотря ни на что, она ощутила жгучую жалость к этим животным. Они не были виноваты в том, что их натравили. Не были виноваты, что растили их и воспитывали так, как нужно было сумасшедшему бастарду. Они просто делали то, чего от них хотели, а теперь они мертвы.

Люди Джона не были готовы к осаде замка, в отличие от тех, кто прятался за высокими стенами. На карабкающихся по лестницам одичалым обрушивались бочки с кипящим маслом, сбивали их вниз, сверху сыпались подожжённые стрелы. Повсюду разносился запах гари, крик умирающих людей.

— Занять оборонительные позиции! — надрывался Джон. — Стена из щитов!

Но щиты не спасали от шквала снарядов. Все понимали, что попытки забраться на стену тщетны, а таран был и вовсе брошен, окружённый кучкой мёртвых обугленных тел. Джон выглядывал из-за щита, испачканный в крови и грязи, а рядом с ним дрожала Мунда, видя, как вокруг смерть забирает всех без разбору.

Она вздрогнула, заметив, как от стены к ним несётся её отец. Одна из стрел пролетела совсем рядом, вонзившись в землю у его ноги. Тормунд ловко перескочил через препятствие, по пути сбрасывая пропитанную маслом накидку.

— Когда-нибудь у них закончатся снаряды! — прорычал он, врываясь за стену из щитов.

— Тогда же, когда у нас — люди, — хмуро ответил Джон.

Рана Мунды продолжала кровоточить. Даже нечем было перевязать, и силы начали покидать её тело. В голове всё было поддёрнуто лёгкой дымкой тумана. Тошнило, словно в лунные дни. На лице отца отразилось беспокойство.

— Прижми рану, — бросил через плечо Джон Сноу. — Не выходи из-за щитов.

— Ты не посмеешь отступить, ворона! — прищурился Тормунд. — Я вижу, что ты хочешь, но ты не посмеешь. Не сейчас, когда мы уже так близко!

— Другого шанса не будет, — выдохнула Мунда.

— Я знаю.

Джон поморщился. Он понимал, он всё прекрасно понимал, но не мог позволить погибнуть всем. А если они двинутся дальше, то исход будет лишь один. «Они все умрут», — с пугающим спокойствием подумал Джон.

Он развернулся к своим людям и открыл рот, чтобы приказать отступать, но его голос утонул в протяжном вое. Кто-то трубил в рог, заглушая стоны умирающих людей. Все с недоверием посмотрела на холм, из-за которого на поле спускалась целая армия. Трубили в рог, кричали и подбадривали друг друга люди, одетые в кольчугу и варёную кожу. Некоторые казались совсем дикими. Они кричали и размахивали топорами, почти как одичалые.

— Горные народы, — выдохнул Джон. — И… воины Долины Аррен.

— Кто эти люди, Сноу? — даже в голосе отца ясно слышалось удивление. — Кому они помогают?

Джон молчал и смотрел на вершину холма, на которой остались два всадника. Довольно щуплый мужчина с козлиной бородкой и девушка. Мунде она показалась очень красивой: тёмные волосы, в которых почему-то отражалось тусклое солнце, выглядывающее из-за туч, будто она некогда была рыжей; строгий наряд с воротником под шею, не скрывающий её женственности; знакомые острые черты лица… Мужчина же Мунде не понравился. Даже с такого расстояния она видела неприятную ухмылку человека, который словно знает больше всех на свете. Он казался ей таким скользким, что хотелось умыть его ледяной родниковой водой.

— Мизинец.

Джон произнёс это сквозь зубы. Мунда внимательно посмотрела на него, отмечая невиданную ранее злобу и недоверие. Но было что-то ещё. Облегчение?

— Чего? Тебе палец отдавило, Сноу? Хар! — Тормунд заржал, довольный своей шуткой.

Люди Джона приободрились, когда их ряды значительно пополнились, чего не сказать о прихвостнях бастарда. Снаряды посыпались на них с новой силой, но оборона также удвоилась, поэтому их старания результата не принесли. Раненных оттащили в сторону, где им стали оказывать первую помощь.

— Заберите её, — Джон подтолкнул Мунду к одному из людей Мизинца.

— Нет! — она и сама не поняла, откуда у неё взялось столько сил, чтобы вырваться из рук здорового мужчины.

— Слушай, что тебе говорит главный ворона! — рявкнул Тормунд.

Они тут же отвернулись от неё, став обсуждать новый план. Мунда этого не слышала. Пошатываясь, она отходила всё дальше от стен замка, придерживаемая человеком из Долины. В другое время она бы с интересом рассматривала южанина, но сейчас ей было не до этого. Мунда не хотела пропустить возможности войти за стены Винтерфелла в числе одной из первых. А всё шло к тому, что правлению бастарда Болтона пришёл конец.

Южанин оставил её ждать своей очереди возле женщин с окровавленными руками, которые поспешно штопали раненных. Мунда покорно ждала, пока снова не протрубили в рог. И атака на стены замка возобновилась. Пополнившиеся ряды армии Джона кинулись в бой, избегая снарядов, ловко карабкаясь по лестницам и скидывая защитников со стен. Взялись за таран, и за несколько ударов ворота покосились.

— Навались!

— Р-раз! Два-а!

— За лорда Сноу!

— За главного ворону!

Казалось, что земля сотрясается от самих криков. Внутри Мунды поднималось что-то волнующее, горячее. Она чувствовала это, когда губы Джона Сноу соприкоснулись с её губами. Когда он улыбался ей искренне и по-мальчишески щурился. Когда волосы падали на его серые глаза, и он смахивал их небрежным движением руки. Что-то закипало и бурлило внутри неё, и Мунда решительно двинулась вперёд.

Никто не окликал её, не принуждал к перевязке раны. Все, кому было дело, сражались впереди, куда она и направлялась. Взмахнув молотом раз-другой, Мунда набрала в лёгкие побольше воздуха и закричала что есть силы. Она бежала с молотом наперевес и кричала, выпуская накипевший внутри адреналин.

Первый враг выскочил перед ней у самих ворот. Должно быть, он пытался убежать с поля боя, потому что битва уже перенеслась во внутренний двор, но молот Мунды не дал ему спастись. Оказавшись внутри, она со слезами на глазах от боли и восторга сбивала с ног приспешников Болтона, смутно осознавая, что… вот оно. Винтерфелл. Она внутри, во дворе, и мимо глаз мелькают стены замка. Одна башня, вторая, третья. Из крытого перехода на них посыпалось ещё больше людей, которых встретили радостно, будто старых друзей. Это заставило бедолаг попятиться назад, но объединённое войско было слишком воодушевлено предчувствием победы, что не давало ни малейшего шанса на то, чтобы избежать кровопролития.

И Мунда была одной из них. Она рубила, ломала, добивала и радовалась. Скоро, совсем скоро всё это закончится, и Джон Сноу покажет ей Винтерфелл во всей его красе. Где-то на подсознании Мунда не хотела, чтобы бой заканчивался. Хотела сохранить это чувство победы до последнего.

А потом была вспышка боли — яркая, застилающая глаза, россыпь звёзд, острый приступ тошноты и удар по коленям. Очень поздно Мунда поняла, что удар пришёлся о землю. Она стояла на коленях, пошатываясь и чувствуя, как по лицу струится горячая кровь. Над ней стоял и скалился мужчина с совершенно безумным взглядом. Почему-то Мунда обратила внимание, что у него не было одного зуба. На щите, которым он её ударил, мерцало пятно её крови.

Мужчина занёс меч рассекающим движением. «Он хочет снести мне голову», — подумала Мунда. Она стоит на коленях, а над ней — палач. У ворон так расправляются с дезертирами. Это называется «казнь». Сейчас её казнят, как настоящую ворону.

Эта мысль почему-то рассмешила Мунду, но вместо смеха изо рта вырвался хрип. Меч со свистом летел к её голове, когда она закрыла глаза. Но ничего не произошло. Нехотя Мунда открыла один глаз. Дышать было тяжело. Из груди напавшего на неё мужчины торчало лезвие клинка, а его взгляд навечно застыл в удивлении, тогда как рот всё ещё был открыт в оборвавшемся крике. Без одного зуба.

Морс Амбер толчком ноги отбросил тело, вытаскивая свой меч. Земля закружилась вокруг Мунды, вызывая новый приступ тошноты — сильнее, чем предыдущий, и её обильно вырвало возле самого лица пытавшегося убить её трупа.

— Вставай, девочка. Вставай.

Старик с лёгкостью поднял её на ноги, но не стал отпускать, придерживая одной рукой за талию. Плечо болело, а голову и вовсе разрывало. Драться уже не хотелось.

Он куда-то повёл её, и Мунда слабо запротестовала. Она не хотела уходить, они ведь уже за воротами! Она хотела посмотреть на замок, хоть вокруг всё и расплывалось, превращаясь в смутные пятна и вспышки. Поэтому Мунда не сразу поняла, почему Морс Амбер остановился.

Перед ними пятился безоружный человек. Он спотыкался и хныкал, тут же распылялся в отборных ругательствах, и снова хныкал. Грозился содрать кожу.

— Хр-р…

— Да, девочка, бастард.

А на него медленно наступал Джон Сноу. Он отбросил Длинный Коготь, который приземлился у ног Мунды. Она хотела бы поднять его, но поняла, что не может шевельнуться.

— Ты пожалеешь! — взвизгнул Рамси.

Джон промолчал. Он загнал бастарда в угол. Мунда хотела закричать, чтобы Джон был осторожен, но из горла вырывался лишь хрип. Даже если Болтон и хотел что-то сделать, он не успел, потому что Джон одним ударом кулака заставил его глаза закатиться, и бессознательное тело Рамси рухнуло на землю.

А следом за ним провалилась в темноту и Мунда.