Великая древняя Зебрика. Часть вторая (джен)

В библиотеку Белз явился около полудня. Он задержал возврат нескольких книг, потому подозревал, что нарушение придётся отработать. И статус ученика одного из ведущих магов помочь тут не мог. Уже опытный, Белз знал, что рано приходить не надо — придётся работать весь день. Не надо приходить и поздно — иначе скажут являться завтра.

Библиотекарь кинул взгляд на «штрафника» и отвёл вглубь помещения, в лабиринт стеллажей.

— Эти два твои. Знаешь, что делать? Свитки перемотать, проверить на порчу или ветхость. Книги пересмотреть, чтобы не было жучков. С жучками откладывай сразу в ящик, если найдёшь ветхие — записывай на формуляр, потом мне доложишь. Магию, как ты знаешь, применять здесь нельзя, кроме копытокинеза и осветительной… Можешь приступать.

— А что, прислуги для этого нет? — вяло, скорее для порядка огрызнулся Белз.

— Есть. Но книги любят, когда за ними ухаживают читатели, а не всякие игнорамусы.

Пару часов работа шла спокойно, только изредка мимо стеллажей кто-то проходил, поэтому Белз не обратил поначалу внимания на звук шагов ещё двоих посетителей. Но обычно шаги стихали уже через полминуты, а эти приближались как-то очень долго. Жеребец расслышал скрип досок пола, словно идущие тащили на спинах по мешку с камнями.

Затем раздался голос кобылы, показавшийся Белзу смутно знакомым. Громче обычного, и будто недовольный чем-то. А секунду спустя он вспомнил, где его слышал. Пока молодой маг думал, стоит показаться или нет, Алое сказала:

— Одри и Олси зашли слишком далеко. Мне было интересно, чего они хотят от жеребёнка, только недавно я поняла…

— И почему ничего не сделала?

Белз забыл дышать, заблокировал, насколько мог, свою магию, погасил «светлячка» и вжался в стеллаж, надеясь укрыться в тени. Теперь было поздно вылезать.

— Во первых, это твои ученики, тебе решать, что с ними делать. Полезно также было выявить их связи. В третьих, мне стало интересно, как и чему учат они Гремма. И в четвертых, он родной брат Малки. Я не хотела больше без веской причины причинять вреда её семье.

— Какой Малки?

— Ну, той девчонки, которую я убила…

Шаги и голоса понемногу стихли в глубине гигантского зала. Белз, весь мокрый от пота, осторожно выбрался в коридор. Требовалось немедля разыскать Клетчатого…

* * *

— А потом? — спросил Дазо, с огромным трудом сохраняя спокойствие.

— Потом ничего, они ушли… Я как-то не осмелился идти следом.

— Добро пожаловать в заговорщики, — буркнул Дазо, — ты же так хотел действовать.

Юноша смутился и опустил голову.

— Не обижайся. Понятно, что тебе нужен был не переворот, а дело по сердцу, как и большинству нормальных зебр…

В это время в голове Клетчатого уже щёлкал умственный механизм. Ошибка это правителей или сознательная утечка, в любом случае Одри и Олси раскрыты. И непонятно, раскрыт ли он сам. В любом случае требуется: первое — эвакуировать Гремма, второе — лечь на дно всем, кто ещё может быть не засвечен. Маг посмотрел на Белза. Его-то скорей всего не тронут, так как ни в чем особо не замешан, связной и соглядатай, не более того. Дазо усмехнулся мысленно: «а сколько таких исполнителей второго-третьего звена сейчас рванут спасать свою жизнь даже от призрачной угрозы, выдавая всё и всех. Кстати, меня ведь ждут завтра в салоне леди Ниары. Думаю, как раз к вечеру вся сеть разлезется как гнилая тряпка. Может, она не убьёт меня при всех. Побоится угробить заодно цвет аристократии — им-то и искры от моего разлетевшегося щита хватит… А может, случится чудо, и меня никто не сдаст».

* * *

Сирил, пахнущий лугом, вошел в комнату. Денкейн подняла голову от книжки.

— Как там, сено запасается?

— Угу.

— А ты чего замученный? Тоже косил, что-ли?

Сирил смущённо кивнул:

— Ну да, потаскал немного косилку. Интересно было, насколько это тяжело…

— И как?

— Не столько тяжело, как неудобно. Но если целый день так, я бы наверно утром не поднялся.

Денкейн кивнула:

— А ведь сто лет назад таких косилок не было. Да и сегодня они есть у нас и в огромных хозяйствах, где всё сено принадлежит не тем, кто таскает косилку… А я сегодня урок в школе вела. Учительница заболела, — кобылка раздраженно пристукнула копытом по столу. — И трети класса не было на месте. Никто не знал, что я приду, поэтому не подготовились. Когда стала выяснять, оказалось — на покосе. Ты там не видел жеребят?

— Видел, — почесал гриву Сирил, — но мне как-то в голову не пришло.

— Я отметила, кого не было, завтра буду разбираться. И с родителями, и с учителями. Эти проклятые косилки я для того выбивала, чтобы не было детского труда… Неужели они не понимают, что мизерная выгода сегодня может обернуться большими потерями потом?!

— Они напуганы, понимаешь… — И увидев удивлённые глаза подруги, пояснил, — на всю жизнь напуганы голодом и нищетой. Им очень трудно поверить, что по крайне мере персонально для них это кончилось… Ладно, — он махнул копытом, — что читаешь?

Денкейн показала ему обложку.

— «Некромантия. Пособие для слушателей».

— Что это ты надумала?

— Да так, пришло в голову… Ты ведь знаешь, что отец может синтезировать живую ткань? Так вот, он как-то обмолвился, что создание жизни и магия смерти схожи между собой. По крайней мере, своей сложностью. И я подумала, а что если, образно говоря, научить рожь расти на камнях? Или кукурузу в болоте? С точки зрения законов природы тут ничего нет невозможного.

— Урожайность будет низкая, — заметил Сирил и пошутил, — а выращенная с помощью этой книжки кукуруза, чего доброго, кого-нибудь сожрёт. И потом, я знаком с одним студентом, у него проявилась склонность к некромантии, он её учил и рассказывал мне, что там, если не шпарить по готовому, каждое заклинание надо подготавливать годами. А у нас нет сейчас столько времени. И никто из нас это направление не изучал.

— Да, — согласилась Денкейн, — это я скорее умозрительно. Надо было мозги на что-то переключить. Но вот послушай, — она перевернула страницу, — «многие считают некромантию избыточно сложной и опасаются приступать к её изучению, ибо практикующий маг во многом воссоздаёт в организме то, что уже подверглось распаду. Это не всегда так сложно, потому что мёртвое ещё помнит, что было живым, и словно бы идёт навстречу талантливому, обладающему должными наклонностями и упорному волшебнику...»

— Бред, по-моему, — пожал плечами Сирил, — во всяком случае, я о таком никогда не слышал. Ни от моего приятеля, ни от кого-либо ещё. Чтобы мертвое там помнило, как было живым.

— Точно? — прищурилась Денкейн, — а ты видел, как мачеха «читала» наш свиток? А она почти всегда так читает, и отец тоже…

— Постой, — сказал Сирил, осенённый неприятной догадкой, — а кто автор сей замечательной книги?

— Моарей.

— Был бы я верующим, сделал бы знамение от злых сил, — усмехнулся жеребец, — а как так вышло, что никто об этом не знает?

— Кому надо, те знают. Тот вариант, что дают в институте, существенно порезали, и имя автора просто убрали. А эту я первый раз прочла в дворцовой библиотеке. Ещё молодая была, и до меня в один прекрасный день дошло, что та сказка, которую рассказывают жеребятам о сражении богов за власть над миром, она как бы не совсем сказка. Мне захотелось прочитать что-нибудь о противоположной стороне… Ну, знаешь, в литературе даже термин есть «очарование зла» или как-то так. А мне же с детства почти всё разрешали, так в жизни повезло. Считалось, наверно, что я достаточно ответственная… В том числе я могла брать в библиотеке любые почти книги, кроме особенных секций, там где в самом деле убойные вещи хранятся… Впрочем, я и сейчас-то ничего почти из этой книжки использовать не смогу… Я прочла её, и не произвёл на меня автор впечатления конченого психопата. С другой стороны, книге семьсот лет. Не этой конкретно, а самому тексту. Да и не факт, что он лично её писал. Я спрашивала у отца, он сказал, что в молодости Моарей был хотя и жестоким, но это не было ещё патологией, а потом, видимо, он совсем выжил из ума…

Денкейн отложила книгу и уставилась на несколько секунд куда-то в окно, вспомнив эпидемию и то, о чём нельзя говорить даже Сирилу. Потом посмотрела опять на книгу.

«Его жестокость тогда подчинялась необходимости», — кобылка словно услышала в голове голос отца. Этот разговор состоялся почти десять лет назад, Фессон, наверно, о нём и думать забыл, а Денкейн внезапно вспомнила, когда источник нежданной болезни перестал быть для неё тайной.

— А ведь это странно, — задумчиво сказал Сирил. — Что тебе всё разрешали. Я когда тебя первый раз увидел, никак поверить не мог, что это в самом деле принцесса. Думал, шутят надо мной. В родных краях-то и баронскую дочку ближе ста метров не увидать… В институте, конечно, не так, но всё равно аристократы особняком держатся. А самые «великие» и на занятия с прислугой ходят. Я даже не о безопасности говорю — понятно, что похищать тебя в здравом уме никто не будет…

— Потому что потом придётся доплатить, чтоб меня забрали обратно, — засмеялась Денкейн.

— Ага. И даже не говорю о репутации правящего дома; но просто не принято так. Та же Фиалка, например, одна нигде не ходила.

— Это верно, — согласилась она, — и Фиалка мне сильно поэтому завидовала. Но ты забываешь, что я всё-таки не совсем принцесса. Технически у меня нет прав на титул, я как-то залезла в геральдический ежегодник и узнала, что являюсь «княгиней Штормового архипелага, принцессой «из учтивости». О как. Я там и была-то три раза. Это необитаемые острова в двухстах лигах южнее Погодной станции.

Сирил удивленно поднял брови.

— Далеко, однако.

— Да уж, дальше некуда. Зато там очень красиво. А если серьёзно… — Она сделала паузу, — отец когда-то сказал, что если бы у него был бессмертный ребёнок, он наблюдал бы: не новое ли это издание Моарея. Вот видимо потому мне и предоставили полную свободу. Если бы я начала, ну, не знаю, щенков в колодце топить, это бы всех насторожило. Или, скажем, с утра до ночи штудировать тёмные гримуары, которыми Ея величество иногда изволят бить по хребту нерадивых придворных…

Сирил рассмеялся от неожиданности:

— И часто такое бывает?

— Иногда. Считается, между прочим, удачей: если уж кто получил научным трудом по черепу и не сыграл в ящик тут же на месте, тот скорей всего отделается лёгким взысканием. Хуже, когда она спокойна — тут в самом деле можно получить пресловутый шнурок в подарок… Так вот, насчёт моего поведения — когда отцу стало окончательно ясно, что я не та, кого так ждали, то меня не стали запирать в золотую клетку и оставили всё как есть. Вероятно, причина в этом.

Сирил осторожно спросил:

— Мы никогда об этом не говорили… А как ты сама относишься к тому, что не…

— Не зеброкорн? Ох, не знаю. Стараюсь не думать. Это всё равно как крестьянке всю жизнь грустить, что она не королевская дочь — смысла нет. — Она фыркнула, — хотя, конечно, о таком хочешь не хочешь, а будешь думать. Жалею, конечно. Править я бы не желала, но если только подумать, сколько бы я успела узнать и сделать…

Денкейн перевела взгляд на книгу, отложенную на стол.

— С моим происхождением, волей-неволей станешь носителем кучи запретных знаний. Ведь на самом деле некромантия — это отчаянная попытка добиться бессмертия… Да-да, а ты думал, это чисто теоретическая дисциплина для развития памяти? Только вот беда — почти все практикующие некроманты сходят с ума или кончают с собой ещё раньше, чем если бы их прибрала естественная смерть. Видимо, ошибка какая-то в ритуале. У Алое в стране, например, некромантия вовсе была запрещена, но после войны нравы смягчились, и тем магам, у кого особо чешется этим заняться, выдают разрешения. Правда, это редко заканчивается хорошо. Голова всё-таки очень сложная штука, и даже голова кролика — тоже. А вот кукуруза гораздо проще…

Оба молодых мага одновременно встрепенулись.

— Это ещё что? — удивился Сирил.

— «Веер», — пояснила Денкейн. — Когда ты сбрасываешь «отголосок» заклинания в одну какую-нибудь сторону.

— Ни хрена ж себе, «веер». Это кто же так… Впрочем, понятно кто. Может, это тренировка? Ты как-то рассказывала…

— Вряд-ли. Тренировки как раз на Штормовом архипелаге и проводятся, это единственная от него польза. Там относительно недалеко земли драконов. Отчасти фейерверк исполняется для них. Чтоб сидели у себя тихо. А до Зебрики отголоски не долетают — далеко очень и кривизна планеты не даёт… Ну да нас это не касается. Не поеду же я в столицу специально выяснять, что это было… — Сказала Денкейн, хотя озабоченное выражение так и осталось на её лице.