Путь теней (джен)

Щеботан был очень приятным городом, особенно в летнюю пору, когда на извилистых улицах и подоконниках домов в изобилии цвела герань. Сюда часто приезжали на отдых, чтобы искупаться в море, полюбоваться достопримечательностями вроде знаменитых цветочных часов и Падающей башни и испробовать местную кухню, включавшую в себя такие специфические блюда, как лапки лягушек, улитки или тягучий сыр, пахнущий солдатскими портянками. Кулинарное искусство и вкусы гурманов не знают ограничений. Кто-то в поисках спокойной старости и вовсе перебирался в Щеботан насовсем и, вероятно, находил, что искал. Городок и правда был до скучного спокойным местом. Во всяком случае, когда начинались тревоги и кавардак, местные жители чудесным образом оказывались как можно дальше от них, а потом отчаянно клялись, что у них такое никак невозможно.

Щеботан был известен и тем, что в нём находился знаменитый Щеботанский коллеж благородных девиц, куда отправляли учиться своих дочерей многие знатные семьи. Будучи наиболее примечательным учебным заведением в городе, коллеж стал принимающей стороной научного симпозиума, который несколько нарушил мирное течение жизни.

Щеботанский коллеж отличался строгим и целомудренным подходом к воспитанию. Вокруг территории учебного заведения возвышалась утыканная пиками ограда, призванная защитить юных учениц от тлетворного влияния внешнего мира.* Однако по случаю симпозиума по оптике бдительность была несколько снижена, поскольку предполагалось, что послушать речи учёных мужей девушкам будет полезно и такое времяпровождение никак не может привести к греховным мыслям. Ведь не может, правда? Именно поэтому старшие ученицы пожирали взглядами Бенго Макарона, именитого и совсем ещё не старого волшебника, который, как говорила молва, был увешан не только научными, но и футбольными регалиями. Почему-то юных дев вечно привлекают далёкие знаменитости. Правда молва иного толка говорила, что Макарона совершенно не интересуется женщинами, а вернее интересуется, но не женщинами, однако юных дев это либо не волновало, либо до них ещё не добрались некоторые тлетворные влияния.

__________________

* Само собой эта мера пробуждала в ученицах неугасимый интерес к внешнему миру и всем его тлетворным влияниям.

__________________

Лорд Круасон легко попадал на мероприятия вроде нынешнего симпозиума благодаря обширным связям и репутации покровителя просвещённых людей, но в этот раз он искал здесь не утончённого развлечения, а вполне конкретного человека. Этого человека звали Пьер Марин, и он был кране одарён в области естественных наук.

К сожалению, подловить профессора после завершения научных докладов не удалось, но поскольку Марин был человеком местным, Круасон решил заглянуть прямо к нему домой. Однажды учёный оставил ему свой адрес.

Вечер был солнечным, воздух пах цветами, а на живописных улочках в уютных кафе сидело множество людей. Стараясь не думать, сколько денег за день потратила жена, решившая вместо симпозиума совершить масштабный тур по городским лавкам и ресторанам в поисках всевозможных "а-ля" и "от кутюр", Круасон прогулочным шагом вышел на аккуратный переулок с низкими разноцветными домиками, которые умилительно смотрелись в янтарном вечернем свете. Не пейзаж, а идиллия. Пожалуй, несколько неуместно выглядели тёмные пятна и проплешина на стенной штукатурке одного из домов, будто туда с силой ударило что-то тяжёлое, но занятому своими планами аристократическому гостю не было до этого никакого дела.

Круасон подкрутил усы, вставил в глаз монокль и чинно подошёл к маленькому крылечку напротив этой самой проплешины. Он уже протянул руку к дверному молоточку, как вдруг стены домика состряс взрыв. Окна со звоном разлетелись вдребезги, а люк, ведший на крышу, упал точно позади Круасона.

Монокль выпал из глаза. Круасон икнул. Происхождение проплешины и пятен на стене прояснялось. За спиной несколько людей выглянули из окон, бросили скучающий взгляд на следы разрушения и скрылись, будто ничего особенного не произошло. Из-за двери домика тем временем донеслась витиеватая, но странно радостная ругань.

Круасон был настроен решительно, а потому икнул ещё раз, проморгался, вернул на место монокль и отважился постучать. Правда руки всё ещё тряслись, и получившаяся дробь больше походила на "спасите наши души", чем нормальный человеческий стук.

Ругань тут же прекратилась, послышались шаркающие шаги и из-за двери выглянуло чёрное от копоти лицо пожилого человека. Наэлектризованные, теоретически белые, если бы не всё та же копоть, волосы учёного топорщились в разные стороны, что придавало ему сходство с одуванчиком. Палёным одуванчиком.

— Кого я вижу, лорд Круасон! — обрадовался Марин. — Я заметил вас в зале, но засомневался, вы ли это. По какому поводу?

В волосах учёного с негромким треском сверкнул разряд. Круасон нервно поправил шейный платок.

— Вы пройдёте ко мне, милорд? У меня немножко неубрано, но это издержки профессии.

— Да-да, благодарю, — выдавил Круасон настолько учтиво, насколько был сейчас способен. — Кажется, что-то взорвалось?

— Скромный алхимический опыт.

— Неудачный?

— Хм, это как посмотреть, — бодро ответил Марин. — Результат оказался очень интересным. Я вообще не ожидал детонации. Ну, входите же!

Круасон перешагнул порог, бросая напряжённый взгляд по сторонам, чтобы убедиться в своих жизни и здоровье хотя бы в ближайшие полчаса. В доме было довольно сумрачно и царил полнейший бардак, учинённый взрывом. Под ногами хрустело битое стекло, а в воздухе висела вонь гари и едких химикатов, от которой моментально заслезились глаза.

— Чаю? — светки осведомился учёный.

— Нет, спасибо, — Круасон прикрыл нос платком, вынутым из кармана, и покосился на чудом уцелевшую реторту, в которой булькало что-то ярко-зелёное.

Марин встал на табурет и повесил под потолком масляную лампу вместо разбитого светильника. В его свете Круасон заметил, что ногти профессора пожелтели, должно быть от реагентов, густые брови кажутся пожжёнными, а многократно залатанный халат нельзя было назвать белым даже с очень большой натяжкой. Почему-то это нисколько не удивляло, как и азартный огонёк в светлых глазах, который слегка, самую малость, отдавал крупным безумием. В общем и целом Марин производил впечатление человека, который не только бровей ради науки не пожалеет, но и более важных частей тела. Причём не обязательно своих.

— Вы так пристально меня рассматриваете, — заметил Марин, слезая с табурета. — Разве я так сильно изменился за тот год, что мы не виделись?

— Не то чтобы. Просто я никогда не видел ваше жилище. Очень... гм, атмосферное.

— Спасибо. Это как-то само собой получается.

— А ещё вы, кажется, стали больше времени уделять алхимии?

— Никогда нельзя останавливаться на достигнутом.

— Вы правы, — взгляд Круасона остановился на шраме возле большого пальца учёного. — Простите, профессор, можно задать один личный вопрос?

— Извольте, — Марин чуть сдвинул к носу палёные брови.

— Это правда, что вы в родстве с Игорями?

Губы Марина сперва дрогнули в улыбке, а потом он добродушно рассмеялся, что при его облике и облике помещения выглядело более странно, чем безумный хохот, поскольку последний смотрелся бы куда органичнее.

— Ну, какое-то родство есть, но весьма дальнее, — ответил учёный. — Мой прадедушка действительно был Игорем. Полагаю, от него я унаследовал лишь страсть к опытам. А это, — он показал собеседнику шрам, на который тот обратил внимание, — след от пореза, когда разлетелся от перенапряжения один измерительный прибор. Врач зашил не очень аккуратно, он-то ведь не был Игорем.

И на губах Марина снова заиграла добродушная улыбка.

— У вас неплохая наследственность. У Игорей руки... — Круасон замялся, подбирая слова.

— Откуда надо, вы хотите сказать? Даже если пришиты не совсем к тому месту?

— Ну, да. Приблизительно это я и хотел сказать.

— У них лишь мышление слегка набекрень. Но ко мне это не относится, поверьте, — поспешно добавил профессор.

— Охотно верю, — Круасон промокнул платочком слезящиеся глаза.

На учёного же едкий запах, похоже, совершенно не действовал. Привычка — страшная штука.

— Вы приехали на симпозиум по оптике ради удовольствия послушать лучшие умы Диска? — спросил Марин. — А если быть точным, те из умов, что нашли возможность добраться до Щеботана?

— Я приехал, чтобы послушать лично вас, месье, как самый выдающийся ум из здесь присутствующих.

— Это слишком грубая лесть, лорд Круасон, — недовольно заметил профессор.

— Простите. Однако мне правда очень понравилось ваше выступление.

— Благодарю.

— Вы истинный знаток в вопросах преломления света.

— Не только в них, поверьте, — ученый усмехнулся с едва заметным тщеславием. — Ах, если бы мои покровители считали также! Никому не нужны серьезные оптические эксперименты. Их волнуют только лупы, очки и подзорные трубы!

— Тем лучше.

— Почему?

— Потому что у меня есть для вас интересное а.. а-апчхи! Простите, — Круасон отвернулся и высморкался.

Текло уже не только из глаз.

— Интересное... — он задержал дыхание, чтобы снова не чихнуть.

— Что?

— Предложение, — договорил Круасон гнусаво.

Он хотел, чтобы слова прозвучали торжественно, но эффект был безнадёжно смазан.

— Оно необычно, но я подумал, что это действительно может вас заинтересовать.

— Какое же это предложение?

— Оно касается неординарных оптический исследований.

— Вы интригуете.

Круасон снова заметил в глазах Марина огонек безумной страсти. Этот огонёк сложно было не заметить, даже когда смотришь сквозь пелену слёз. Круасон был почти уверен, что ученый согласится.

— Вы обещаете, что сохраните мои слова в секрете, даже а-а-апчхи! Даже если откажетесь?

— В секрете? Это, должно быть, очень необычное предложение, — встрепенулся профессор.

— Вы правы. Так вы обещаете?

— Да, разумеется, — Марин нетерпеливо всплеснул руками.

Круасон обошёл растёкшееся по полу пятно, от которого поднимались подозрительные испарения.

— Прошу прощения, это не ядовито?

— Если не дышать парами больше часа и не принимать внутрь.

— Кхм...

— Так в чём заключается ваше предложение? — напомнил профессор.

Круасон машинальным жестом попытался вставить в глаз монокль, но опять чихнул. Ему страшно хотелось на улицу, но пока они в лаборатории, у них точно не будет нежелательных свидетелей. Вероятно, потенциальных свидетелей ещё за милю отпугнут здешние ароматы. Оставалось мучиться.

— Правитель Истанзии генерал Атылла, — важно прогнусавил Круасон, — ищет высококлассного специалиста вроде вас, который мог бы заняться серьёзными научными разработками. Он готов щедро финансировать эти исследования, при условии, конечно, что они дадут результат.

— А что является предметом исследований?

— Это очень интересная история, дорогой профессор, — ответил Круасон.

Правда вдаваться в подробности уже не было сил, и он кратко объяснил:

— Недавно на раскопках города Эм было найдено несколько древних кристаллов. Под воздействием солнечного света они выстреливают лучами поразительной мощности.

— О!

— Не хватает лишь светлого ума, который сможет а-апчхи! Сможет как следует изучить эти кристаллы и использовать их свойства. На военные разработки Атылла готов тратить очень большие деньги.

Марин задумчиво поднял глаза к потолку, на котором красовались разноцветные разводы.

— Лучи, говорите? Поразительной мощности? И финансирование от государства? Я с удовольствием взглянул бы на эти кристаллы. Могу я узнать больше подробностей?

— Конечно. Но может быть мы прогуляемся? — не выдержал Круасон.

Взгляд на потолок, с которого прямо над его макушкой свисала жёлтая капля вязкого чего-то, стал последним доводом.

— Такой чудесный летний вечер, знаете ли... Морской воздух, цветущая герань.

— А может всё-таки чаю? — мило улыбнулся Марин, не без удовольствия наблюдая, как скривилось лицо Круасона. — Ладно, идёмте, — сжалился он, — вечер и правда приятный. Да и комнату хорошо бы проветрить. Хотя... было бы любопытно посмотреть, что станет с вами ещё минут через пятнадцать.

Получив добро, Круасон выскочил на улицу со скоростью, которой позавидовала бы лучшая из его верховых лошадей.

Через несколько дней Пьер Марин отплыл в Истанзию полный решимости втыкать пальцы в розетки вселенной, чтобы лишний раз доказать миру, что личность, наделенная жаждой познания, но мало обремененная этическими ограничениями, способна натворить много дел.

За некоторое время до его отъезда Круасон отправил Тынкеру клик:

"МОЙ ЗНАКОМЫЙ СОГЛАСЕН ТЧК Я ПОДЫСКАЛ ДЛЯ НЕГО ПОДХОДЯЩИЙ КОРАБЛЬ ТЧК"

После обеда пришло сообщение от Тынкера:

"ОТЛИЧНАЯ НОВОСТЬ ВСКЛ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ И НАЗВАНИЕ КОРАБЛЯ ВПР"

Круасон отправил в ответ:

"ТОРГОВОЕ СУДНО КВЧ ЖАНЕТТА КВЧ ПРИБУДЕТ В АЗМИР ЗПТ ЗАЙДЯ ПРЕЖДЕ В ЭЛЬ КИНТЕ И ЭФЕБ ТЧК"

А поздним вечером ему принесли ещё одно сообщение Тынкера:

"ПУСТЬ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ЗПТ ЕГО ВСТРЕТЯТ В ПОРТУ АЗМИРА ТЧК ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ТЧК"

Круасон по договорённости с Тынкером поднёс его клик-сообщения к огню свечи, а когда они опали пеплом, задул огонёк и отправился в спальню роскошного гостиничного номера, чтобы улечься на свой край кровати, тогда как супруга свернулась на противоположном.

* * *

Канцелярия давно затихла, большая часть сотрудников разошлась кто по домам, кто по своим комнатам во дворце. Только конченные трудоголики и те, кому полуночничать полагалось по долгу службы, продолжали шелестеть бумагами. Кервин не был уверен, к какой категории относится сам, но жить на службе становилось дурной привычкой. У него не было ночных смен, как у некоторых дворцовых сотрудников (если не считать, конечно, отдельно взятых тренировок в тёмное время суток), но сегодняшняя работа всё ещё не была закончена и её надо было делать. Даниэлю накануне в целях обучения как раз выпало составлять компанию Измаилу во время ночной слежки, и к вечеру у юноши заметно слипались глаза. Кервин уверил друга, что прекрасно доделает всё сам, и отправил его домой отсыпаться. Жалеть теперь о своем великодушии было во всех смыслах поздно.

Шёл первый час ночи, а Кервин всё ещё изучал перехваченные на щеботанской линии Гран Магистрали семафорные сообщения. Недавно Анк-Морпорк и Щеботан заключили новое торговое соглашение, и Кервину с Даниэлем поручили посмотреть по семафорной переписке, как отреагировали на него дельцы обоих городов-государств. В число перехваченных кликов при таком методе попадало множество совершенно случайных, не имеющих отношения к коммерции. Поздравления, приглашения в гости, разнообразные новости... Последнее тоже считалось ценным, но лишь в том случае, если новости касались крупных событий, а не рождения второй дочери у соседа-нотариуса или нового ухажёра девицы Кэт. А порой клики начинались словами: "ДАРАГИЕ МАМ И ПАП У МИНЯ ВСЁ ХАРАШО..." Учитывая, что у отправителя хватило денег на длинное семафорное сообщение, скорее всего у него действительно всё было хорошо. Его, как минимум, не успели обокрасть.

Кервину уже не первый раз доводилось иметь дело с перехваченными сообщениями. Сначала он чувствовал себя неловко, как человек, вынужденный читать чужой дневник, но неловкость быстро отступила, ведь это делалось по долгу службы, а не ради личного любопытства. Кервин даже начал получать определённое удовольствие от подглядывания за чужой жизнью. В конце концов это лишь немного отличалось от сбора сведений о человеке, которого собираешься предать земле.

Понять, что в информационном потоке из кликов важно, а что нет, было не всегда просто, да и ценный улов в итоге выходил очень скромным. Кервин боролся с искушением всё бросить и свернуться калачиком на диване, однако работу не хотелось откладывать на завтра, иначе задания наслоятся и их век не разгребешь. Чтобы взбодриться, юноша сделал себе кофе покрепче, уже четвёртый за вечер, и вернулся к работе. Перфекционизм не позволял читать вполглаза и вполмозга. Да и сообщений оставалось уже немного. Ну как... Относительно немного.

Среди бесконечного и несвязного моря информации взгляд зацепился за слово Азмир. Кто-то ожидал в нём судно под названием "Жанетта". Кервин моргнул. Истанзийский порт? По канцелярии проходило распоряжение обращать внимание на всё, что может касаться этой страны. С Истанзией у Анк-Морпорка последнее время были сложные отношения, особенно после заговора, к которому Кервин оказался причастен. В отношении людей, которые могли иметь хоть какие-то отношение к участникам этого заговора, были даны аналогичные указания.

"ТОРГОВОЕ СУДНО КВЧ ЖАНЕТТА КВЧ ПРИБУДЕТ В АЗМИР ЗПТ ЗАЙДЯ ПРЕЖДЕ В ЭЛЬ КИНТЕ И ЭФЕБ ТЧК"

Кервин сонно потёр глаза и почувствовал себя нервным параноиком. Возможно, во всём был виноват кофе. Да мало ли что это за судно! Корабли торговой компании Щеботана, сокращённо ТКЩ, регулярно ходили в Эль-Кинте, как в ближайший клачский город, за ароматическими маслами и табаком. Почему бы не заглянуть с торговыми целями ещё в пару портов?

Однако чем больше Кервин работал на патриция, тем больше убеждался, что проверять надо всё. Да, ты столкнешься с морем ненужного информационного мусора, но иногда в этом мусоре встречались настоящие алмазы, и если ты упустишь драгоценность, потому что поленился её отчистить и огранить, сочтя обычным галькой, это будет на твоей совести. Да и кто сказал, что гальку скучно разглядывать?

Как бы там ни было, речь шла о торговом судне, а это коммерция, будь она проклята, и это из-за неё он всё ещё торчал на рабочем месте. Азмир? Ну, прекрасно! Почему бы не выяснить на всякий случай, кто получатель клика? В городе работали клик-рассыльные, легко узнаваемые по ярким голубым фуражкам. Они доставляли сообщения на дом также, как почтальоны доставляют письма. Было вполне реально за скромную плату выяснить у такого человека адрес, куда он отнес клик.

Кервин вышел из кабинета, запер дверь и отправился в другой отдел на поиски таких же полуночников. Полуночники не заставили искать себя долго и легко опознавались по кофейному аромату и красным глазам. Дворец патриция никогда не засыпал полностью. Кервин оставил запрос, вернулся к себе и, вновь заперев дверь, уставился на клики так, будто намеревался убить их наиболее жестоким образом. Юноша хотел спать и был крайне раздражён тем, что не спал, а когда он раздражался, то становился невыносимо въедливым. Он разложил клики из Щеботана по времени в надежде заметить что-то, связанное с найденным сообщением, но это оказался тупиковый путь. Тогда Кервин открыл другую папку, в которой лежали клики, ушедшие из Анк-Морпорка в Щеботан, а поскольку все бумажки теперь не умещались на столе, переложил их на пол.

Истанзия... порт.. судно...Щеботан... Азмир... "Жаннетта"...

Среди массы сообщений Кервин увидел текст: "ОТЛИЧНАЯ НОВОСТЬ ВСКЛ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ И НАЗВАНИЕ КОРАБЛЯ ВПР"

Вот оно! Вопрос и ответ. Фрагменты подходили друг к другу, как два кусочка пазла. Но что это даёт, кроме внутренней радости, что подобрал детальку? Бесполезная трата времени!

Кервин отложил оба клика на стол и снова сел на пол, чтобы без спешки отобрать в лоток те редкие клики, текст которых мог что-то рассказать о поведении предпринимателей. Закруглившись в районе трёх часов ночи, он перебрался на диван и моментально провалился в сон.

Утром его разбудил щелчок замка и скрип двери. Кервин потянулся.

— Ох, ты так и остался здесь! — послышался сочувствующий голос Даниэля. — Прости, что разбудил.

— Ничего, — Кервин потер лицо, чтобы взбодриться, и приподнял голову. — Извини за беспорядок. Я сейчас уберу, — он со вздохом снова откинулся на диван.

Даниэль, аккуратно переступая через разложенные ровными рядами клик-сообщения, направился к своему столу.

— Это я извиняться должен. Продуктивная хоть ночь выдалась?

— Плюс-минус, — Кервин сел рывком. — Сколько времени?

— Полвосьмого.

— Мда...

Первым делом Кервин собрал с пола клики и сходил умыться. Утро было, ну... Каким может быть утро после четырёх часов сна? Кервин подумал сделать ещё кофе, но решил, что на эти сутки, пожалуй, хватит, и предпочел чай. С четырьмя конфетками. Волшебники НУ доказали, что сладкое хорошо влияет на работу мозга. Несмотря на то, что любовь волшебников к сладенькому была общеизвестна, в этом вопросе Кервину хотелось им поверить. Даниэль от чая с конфетами тоже не отказался.

Когда они почти закончили гонять чаи, в дверь постучали. Это оказалась рыжеволосая девушка с озабоченным лицом и милыми веснушками на носу.

— Привет, Коломбина! — улыбнулся Даниэль. — По какому делу?

Казалось, во дворце не было человека, которого Даниэль не знал бы.

— Доброе утро! — Коломбина взглянула на Кервина. — Это вы обращались ночью, не так ли?

— Да, я.

Коломбина протянула Кервину листок.

— Полчаса назад мы установили получателя. Это место проживания Лайма Тынкера.

Фамилия этого человека отозвались у Кервина спазмом в полупустом желудке, заполненном только конфетами с чаем. И вчерашним кофе.

— Вы уверены?

— Он живет один, не считая прислуги, так что без вариантов.

— Очень интересно...

— Вы что-то на него нашли, Кервин? Ветинари был бы рад.

— Не знаю. В настоящий момент только это сообщение и ещё одно.

Девушка с интересом склонила голову на бок.

— Ещё одно?

— Клик из Щеботана. В нём содержался вопрос о названиях судна и порта. Одну секунду, — поднял палец Кервин.

Он подошёл к столу и вернулся с нужным сообщением.

— Хмм, — Коломбина почесала кончик носа. — Ветинари стоит об этом знать. Он собирает любую информацию о Тынкере, даже если это снова набившая всем нам оскомину контрабанда.

— Скажите, а нельзя ли и для этого клика узнать адресата? Оно стоит того, чтобы дергать наших сотрудников в Щеботане?

— Полагаю, что стоит. Патриций скорее всего захочет узнать имя собеседника Тынкера. Это будет немного дольше, но можно сделать. Оформите запрос, а мы отправим и проследим.

— Вы подождете, если я напишу прямо сейчас?

— Конечно.

Кервин, не присаживаясь за стол, составил запрос и вручил Коломбине.

— Кервин, а могу я узнать подробности? — с любопытством спросил Даниэль. — Ночь, похоже, оказалась продуктивнее, чем ты думал.

— Что довольно неожиданно, — отозвался Кервин.

— Желаю не менее продуктивного дня, — улыбнулся Коломбина и вышла за дверь.

Даниэль поднялся из-за стола.

— О каких кликах речь?

Кервин положил перед ним на стол два сообщения. Даниэль прочитал и поднял взгляд.

— Ничего смежного с ними не было? Ведь переписка двух людей явно не ограничивалась парой кликов.

— Я больше не нашёл. Другие фрагменты беседы могли просто не попасть в число перехваченных.

— Думаешь, правда контрабанда?

— Возможно.

Кервин сел писать отчёт, но фамилия Тынкера и порт Истанзии не шли у него из головы. Душу тревожило что-то вроде дурного предчувствия. Может быть он слишком поддался эмоциям? Слишком пристрастен к Тынкеру, ожидая неминуемой пакости?

— Даниэль, ты знаешь, кому из наших на стол ложатся сообщения, ушедшие с клик-башни истанзийского посольства?

* * *

Через минуту Кервин и Даниэль уже стояли в комнате этажом выше. Над рабочим столом склонялись три человека и о чём-то совещались.

— Доброе утро! — поздоровался Кервин. — Мы хотели бы ознакомиться с последними клик-сообщениями истанзийского посольства.

Клерки подняли головы.

— За какой срок? — спросил один из них.

— Со второй половины вчерашнего дня по настоящий момент, — деловито ответил Кервин.

— А вам зачем? — поинтересовался второй.

— Хотим проверить одно предположение, — обезоруживающе улыбнулся Даниэль.

Кервину протянули клики. Их было всего три. Дипломатическую переписку во дворце отслеживали всю без исключения. В укромных местах напротив клик-башен посольств круглосуточно дежурили агенты патриция и сменяли друг друга.

— Это всё?

— Да.

Даниэль заглянул Кервину через плечо, что не составило труда, поскольку Даниэль был на полголовы выше. Два клика были написаны знакомым кодом, а третье — незнакомым.

— У них что, новый шифр, или мы просто не посвящены? — спросил Кервин.

— Дайте взглянуть, — попросил первый клерк. — Я ещё не разбирал их. Хм... Да, это новый код, но лучше, конечно, уточнить у шифровальщиков. У них самая актуальная информация.

— Мы же можем отнести им это сообщение?

— Да, конечно. И прихватите, пожалуйста, ещё вот это, — клерк всунул юношам в руки несколько битком набитых увесистых папок.

— Эм... хорошо.

Когда они вышли за дверь, Даниэль беззлобно хмыкнул:

— Дедовщина.

— У меня отличный слух, — ехидно донеслось из комнаты.

— И слух подозрительно хороший.

— Это я тоже слышу!

В криптологическом отделе занимались разработкой своих шифров и дешифровкой чужих, искусной перлюстрацией писем и изобретением изощрённых способов скрыть отправляемую на бумаге информацию. Молва говорила, что когда-то Ветинари сам выполнял эти функции и, вероятно, воспринимал их, как занимательное упражнение для ума. Трудно поверить, но организованная и многофункциональная разведывательная служба, как теперь, была у патриция не всегда.

То, что вытворяли криптографы и криптоаналитики вызывало у Кервина преклонение. Вот где пригодились бы лингвистические таланты! Ведь одно дело — слепо учить языки, а другое — постигать их универсальные механизмы. Не многие задумываются, но в этом деле очень много от математики. Такому специалисту нельзя быть чистым гуманитарием. Любой шифр — это тоже язык, а к любому неизвестному языку ключ подбирается с помощью логики и математических расчётов. Возможно, стоило попросить Стукпостука позволить ему глубже познакомиться с этой сферой.

Сотрудник отдела дешифровки сообщил, что на разгадку шифра может уйти разное количество времени, но кое-что Кервин уже мог предоставить руководству. Юноша успел понять, что Ветинари особенно ценит эффективность и оперативность, поэтому поскорее дописал доклад, в котором изложил всё, что стало известно. Однако поговорить с кем-то из старших коллег казалось разумным, и он решил заглянуть к Годфри. На обычном месте клерка не обнаружилось, а коллеги подсказали, что Годфри ушёл в направлении тренировочного зала. Кервин проследовал туда.

Ещё в коридоре он услышал звон металла, какой издают клинки в схватке. У кого-то тренировка была в самом разгаре. Кервин помешкал перед дверью пару секунд, но всё же решил войти. То, что предстало его взору, просто не могло происходить на самом деле. Патриций без привычной мантии, только в белой рубашке и черных штанах со шпагой в руке ловко отбивался от атак сразу трёх нападавших: Годфри и ещё двух мужчин, которых Кервин не успел узнать по именам. Это выглядело совершенно виртуозно.

Кервин мысленно поставил на увиденном пометку "секретно". Никто не знал и даже не задавался вопросом, где и когда Ветинари тренируется, но приходилось признать, что при сидячей работе невозможно оставаться в такой хорошей физической форме, как его светлость, без регулярных упражнений.

Услышав скрип двери*, тёмные клерки отступили. Лорд Ветинари тоже опустил оружие. Кервин мельком заметил, что кончики клинков были защищены, но пропущенный укол всё равно оставил бы очень неприятную болезненную травму, не говоря уже об опасности для глаз.

___________________

*Во дворце скрипело если не всё, то очень многое, и не потому что патриций жалел на смазку казённых денег, а потому что предупреждающий скрип зачастую способен спасти жизнь.

___________________

Патриций развернулся к вошедшему.

— Простите, я не хотел помешать, но... — Кервин замялся под пристальными выжидающими взглядами.

— Говорите, — ободряюще кивнул Ветинари, уперев кончик шпаги в носок ботинка. — Работа в первую очередь.

— Здесь попалась пара клик-сообщений. Я уже оформил в отчёт, но всё же хотел найти Годфри, чтобы посоветоваться о ценности информации.

Ветинари кинул шпагу одному из клерков и протянул руку за бумагами.

— Будьте любезны.

Кервин вынул из папки и вложил в протянутую руку два фрагмента переписки Тынкера и свой отчёт. Ветинари пробежал их глазами.

— Кервин, будьте добры передать Стукпостуку, что через пятнадцать минут я жду в Продолговатом кабинете Бенджамина, Альфреда и Ральфа, — произнёс он, возвращая бумаги. — И оставьте, пожалуйста, у моего секретаря содержимое вашей папки. Я благодарю вас за внимательность.

Кервин коротко поклонился, спрятал бумаги и поспешно выскользнул из залы, крайне смущённый тем, что отвлёк патриция.

* * *

В точности через пятнадцать минут Ветинари сидел за своим столом в пыльно-черной мантии и с невозмутимым застывшим лицом, а трое вызванных клерков вытянулись перед ним.

— Ральф, как обстоят дела с дешифровкой? Помнится, прошлый шифр вы взломали за ночь.

— Сожалею, сэр, — чуть дрогнувшим голосом ответил Ральф, — но я сомневаюсь, что мы справимся с этим так же быстро, как с прошлым. Истанзийцы действительно отлично поработали.

— Я не сомневаюсь, что вы с коллегами тоже отлично поработаете, — кивнул Ветинари, и Ральф под его холодным взглядом понял, что поработать действительно стоит, причём делать это нужно очень энергично.

— Бенджамин, что вы можете сказать об этих кликах? — спросил Ветинари.

— "Жанетта" не принадлежит Тынкеру, сэр. Возможно, это судно ТКЩ, а может быть и какого-то частного владельца. Поскольку первая партия оружия отбыла в Истанзию на днях, я сомневаюсь, что "Жанетта" перевозит такой же груз.

Тут к патрицию бесшумной походкой подошёл Стукпостук и что-то произнёс на ухо.

— Пригласи, — ответил Ветинари.

Стукпостук впустил в кабинет Коломбину.

— Милорд, — произнесла Коломбина, — пришёл ответ из нашего посольства в Щеботане. Клерки быстро сработали. Теперь мы знаем, кто собеседник Тынкера.

Ветинари переплёл пальцы и положил на них подбородок.

— Очень интересно услышать.

— Это лорд Эдвард Круасон. Он уехал в Щеботан на несколько дней вместе с супругой и уже держит путь обратно в Анк-Морпорк.

— Великолепно! К лорду Круасону нужно найти подступы. Стукпостук, передайте это поручение, скажем, Годфри. И пусть прихватит Даниэля. Ему будет полезно. Ральф, продолжайте работу над шифром. Альфред, пошлите в Истанзию чёрный клик, чтобы сотрудники нашего посольства выяснили, что отправлено на "Жанетте". Коломбина, необходим ещё один запрос в Щеботан. Пусть узнают, кому принадлежит судно. Это всё на настоящий момент, господа. Постарайтесь не упустить добычу.

Примечания:

Прошу прощения у читателей, что так долго не было продолжения. Но быстрее писать, к моему большому сожалению, пока не получается.