В доказательство всего (гет)

Люк сидит за столом, выжидающе поглядывая на стул напротив, полунамеком ожидая, что Кайло займет место там, чего тот так и не делает. Повернувшись к куче сваленной одежды и выискав нужные вещи, он начинает переодевать Эш. Все это время взгляд дяди не сходит с него, вызывая внутри чувство горечи. Да, дядя, я могу дотронуться до чего-то, не оборачивая все в катастрофу. Я могу быть нежен, когда кто-то заслуживает нежности. Неужели настолько тяжело поверить, как существо вроде нее может исходить от меня?..

Мысли подстегивают стук сердца, но отчасти Кайло и самому непросто поверить, как это могло случиться.

— Любовь отца к своему ребенку может стать могущественной силой.

Неужто такое начало он выбрал. У Люка Скайуокера всегда имелся талант изрекать неверные вещи в сторону Кайло, а до этого Бена. Отводя глаза, отказываясь встречаться с ним взглядом, Кайло концентрируется на натягивании штанишек на извивающегося ребенка. Ему не хочется говорить о Хане Соло с Люком Скайуокером. Ему не хочется говорить о Хане Соло вообще ни с кем.

— Да откуда тебе знать? — у Люка Скайуокера нет детей. У него было много детей, пусть даже не по крови, которую ты пролил. Это возвращает его ко вчерашнему сну, не дававшему ему заснуть, пока не пришла Рей. Он пытается выкинуть его из головы, слишком тревожные картины при свете дня.

— Однажды я любил тебя почти как сына.

— Я никогда не был тебе сыном. Я был твоим племянником, твоим падаваном, твоим вечным разочарованием, и я едва ли поверю, стал бы ты любить меня, не будь первого пункта.

— Кайло Рен, — медленно проговаривает Люк, вызывая невольную благодарность за это обращение. Кайло не придется слышать, как он выдыхает «Бен» тем самым раздраженным суровым голосом, который до сих пор может проиграть, копаясь в собственной памяти. — Я любил тебя, и это не было выбором вовсе, не более чем твой выбор любить ее, — он делает паузу. — Именно любовь моего отца была тем, что отвернуло его наконец от Темной стороны.

— И это все, о чем ты хотел поговорить? Все, чем хотел обратить меня в свою веру? — Кайло держит Эш подмышкой, открывая консерватор. Она рассматривает гостя круглыми и любопытными глазками, издавая веселые звуки и шевеля ногами. Кайло замечает, как Люк Скайуокер улыбается.

— Она похожа на тебя.

— Теперь это будет милая беседа о моем ребенке? — Кайло зачерпывает ложку рисовых зерен из банки, припоминая вчерашнее беспокойство, что запасы начинают подходить к концу. Теперь же, когда их обнаружили, вряд ли более это имеет значение. — Да, она похожа на меня, жаль разочаровывать тех, кто все еще вынашивает затянувшие надежды касательно ее отцовства.

— Она выглядит именно так, как выглядел ты в этом возрасте. Как ее зовут?

Кайло со стуком опускает миску, наконец встречая взгляд Люка.

— Может обойдемся без сентиментальной болтовни? Чего тебе надо от меня сейчас? Чтобы я исповедовался тебе, сказал, что сожалею о том, что сделал? — он возвращается к своему занятию, мешая кашу Эш с теплой водой. — Что изменит сожаление? Сожаление — бессмысленное чувство. Нет способа изменить прошлое.

Непрошенные воспоминания о былом сне снова подкрадываются к нему.

Тревожный, залитый солнцем день, небольшая группа падаванов. Выражения на лицах — удивление и непонимание, обернувшиеся кромешным ужасом при первой встрече с Кайло Реном. Он прорезал свой путь сквозь них, как срезают виноградную лозу, словно они были ничем, не были людьми, а были лишь средством достижения цели. Он дошел до последнего, скорчившегося и такого маленького на земле, темные волосы торчали во все стороны, когда она подняла лицо. Смотря на него глазами Рей.

— Папа, — умоляет она.

Но его меч все равно замахивается.

Кайло хлопает тарелкой об стол и отправляет ее в сторону раковины, разбивая о стену. Осколки голубой керамики смешиваются с детской кашей. Обхватив себя, одной рукой он облокачивается о стойку и затем поворачивается, встречаясь с глазами Люка, пусть даже картинками его кошмара все еще кровили глаза.

— Как ты вообще находишься здесь? Как умудрился не убить меня, едва увидев?

Люк складывает руки на груди, и его спокойствие разжигает в Кайло ярость. Как и всегда. Спокойствие этого человека это то, что ему не подвластно было обрести, с детства переживая неудачи. Прежде чем пришло осознание силы, скрывающейся в страстях.

— Это то, чего ты хочешь от меня? Убить тебя?

— Не знаю, — ответ приходит быстро, потому что это правда. Одна половина Кайло желает смерти. Смерть сама по себе не страшит, он познал ее раньше. Из первых рук. Мертвец ходил под маской Кайло Рена, скрываясь под тяжелыми темными одеждами. Но отсутствие в жизни, отсутствие двух людей, которым вероятно будет лучше без него, заставляет его отшатнуться от этой мысли. Это эгоистично, его нужда приковывать себя к ним. Самоотверженность — еще одно достоинство, недоступное Кайло. — Нет.

— Чего ты хочешь?

Этого. Кайло хочет просыпаться в волосах Рей, наблюдать, как она расчесывает их и с заученной легкостью заплетает в три маленьких узелка. Он хочет заниматься с ней любовью, быть глубоко внутри нее. Он хочет вызывать у Эш веселый смех, будто он тот, кого можно любить, в ком нельзя видеть ничего, кроме источника любви и тепла.

Но сумеешь ли ты стать таким? А может ты просто монстр, скрывающийся под маской человека?

Кайло часто думает о кровавых следах, которыми мог запятнать дочь — невидимых, но осязаемых и влажных.

Люк издает низкий урчащий звук, и, хоть он и не произносит этого вслух, Кайло слышит его в воцарившейся тишине. О, Бен.

— Отчего ты всегда сражаешься против собственных интересов? Есть люди, которые любят тебя. Которые хотят помочь тебе.

Помочь. Кайло рассмеялся бы, будь у него возможность вызвать правильные чувства. Люди хотят использовать его. Использовать его могущество в собственных интересах.

— Я не присоединюсь к Сопротивлению.

— Почему?

— Если я сделаю это, и они не решат бросить меня в тюрьму или казнить, меня отправят убить Сноука. Они могут и Рей отправить. Мы погибнем. Я не готов умирать за Сопротивление. И определенно не позволю погибнуть за них Рей, — одна эта мысль вызывает у него бешенство. Он много раз представлял это, ведь кроме него, на кого еще может пасть эта обязанность? Ни у кого больше не хватит сил. Они с готовностью оставят Эш сиротой, если это поможет им выиграть войну.

— Ты возвратишься на базу Сопротивлению, будь на то твоя воля или нет, — говорит Люк, и Кайло чувствует, как сердце холодеет. Конечно, его заберут, он широко разыскиваемый военный преступник. Неужели он действительно ожидал, что даже сам Люк Скайуокер увидит в нем кого-то другого и позволит им продолжить их пародию на нормальную жизнь на этом островке? И все же, ему хотелось иметь хоть какое-то предупреждение. Знай он заранее, что прошлой ночи суждено было стать их последней здесь, он бы подержал Рей в постели немного дольше. Схватил бы за запястья и прошептал «не уходи», целуя и вжимая ее в подушку.

— Когда ты примешь решение работать с ними, это будет целиком и полностью твоим решением, — добавляет Люк. Он так и продолжает смотреть на Кайло в раздражающей проницательной манере, и Кайло хочется, чтобы он хоть раз вел себя нормально. Озвереть в ярости, наорать. Мать бы так и поступила. Ее эмоции как океанская волна, зарождающаяся в гневе и грохоте, прежде чем рассеяться в спокойных водах, прокатившись по берегу. Кайло некогда с презрением относился к ее неспособности по-настоящему держаться за свой гнев.

— Тебе страшно, что она не простит тебя или что простит?

— Поступки, которые я совершил, не заслуживают прощения. Я никогда бы не решился искать его.

— Прощение это неравноценный обмен, — настаивает Люк, и Кайло отворачивается от него. Понятно, этот мягкосердный человек хочет тронуть его, как он может желать приблизиться к нему, как вообще кто-нибудь может?.. — Сердце твоей матери все еще болит по тебе. Увидеть тебя таким, с Рей, с вашим ребенком… Думаю, это поможет ей исцелиться.

Кайло хочет остаться здесь. Хочет остаться, спрятанным в мире, где их только трое и больше никого, никогда.

— А как насчет тебя? Что ты чувствуешь, думая обо мне?

— Я думаю, что совершил немало ошибок в твоей подготовке. У меня было достаточно времени поразмышлять над ними. Я не позволяю себе разделять ответственность за твой выбор, ведь в конечном счете он был только твоим, но я считаю, что не сумел защитить тебя так, как мог бы. Я не смог понять тебя. Я недостаточно внимательно отнесся к излишку темноты, кипящей внутри, из-за моей любви к тебе. Мне следовало догадаться.

— Что есть любовь? — ему бы почувствовать злость и ярость, но взамен единственным проснувшимся чувством остается болезненное ощущение глубоко в животе. Это физическая тошнота, и Кайло понятия не имеет, сколько еще сможет терпеть речи Люка Скайуокера. Он думает о любви, наполняющей его каждый раз при виде дочери. Любви одолевающей его, удивляющей, сжимающей, пока в легких не остается воздуха. Никто не любил его так. Он помнит детство. Помнит, помнит недоверчивые взгляды, шепотки, борьбу…

…объятия, мать, стоящую в дверях его спальни, отца, крепко держащего его за рулем старого спидера, улыбку Люка Скайуокера, произносящего «я никогда еще не гордился тобой так, Бен».

Тошнота усиливается. Кайло чувствует, словно приоткрывается дверь давно потерянной комнаты, и воспоминания набрасываются на него, нетронутые, покрытые тонким слоем пыли.

— Он наполнил твою голову ложью. Пожалуйста, позволь мне показать тебе истину. Вернись к нам добровольно, мы сумеем помочь тебе.

— То, что я сделал…

—…нельзя забыть. Но сейчас от тебя исходит больше света, чем когда я видел тебя маленьким мальчиком. Ты прячешь его за завесой темноты. Почему? В ней ты больше не находишь силы. Ты просто испуган, — Кайло боится, что старик попытается обнять его, но тот останавливается в нескольких шагах. Кайло ненароком интересуется, боится ли он его. Да, он — само спокойствие и безмятежность, но еще он — человек, знающий о том, что совершил Кайло. — Если не ради себя, сделай это ради них.

Его поражает внезапная потребность быть с Рей прямо сейчас. Свет его дяди заставляет его задыхаться, когда Рей согревает и умиротворяет его. Он ощущает себя слабым, едва удерживающимся на ногах, и из всех людей галактики Люк Скайуокер — последний, перед кем он хочет быть таким.

Почему он стал твоим врагом? Что тебе в этом сейчас? Гнев, раньше казавшийся таким праведным, теперь становится по-детски жалким, когда Кайло пытается воззвать к нему. Все, некогда разделенное в его рассудке, чувствуется таким расслабленным и свободным внутри. Есть трещина, хаотично тянущая ребра, и он вспоминает, как сидел на коленях Хана Соло в рубке Сокола, чувство его ладони на щеке.

— Пожалуйста, — просит Кайло надрывающимся голосом, протягивая ребенка. — Пожалуйста, дядя, возьми ее.

Люк принимает ребенка, и Кайло отворачивается, почти спотыкаясь у двери. Ему нужно добраться до Рей. Она заставляет его чувствовать себя целым, успокаивая кричащий голос в голове.

Она уже здесь. Она быстро поднимается по тропинке, с раскрасневшимися щеками и нахмуренным в беспокойстве лбом. Рей здесь, именно тогда, когда нужна ему, обнимая и притягивая к себе, прежде чем он успевает произнести хоть слово. Она привстает на носки и целует его в висок. Ее свет — все, чего он желает, но Кайло понимает, ему не удержать его взаперти только для себя.