Если бы... (джен)

Сначала казалось, что жить им осталось несколько мгновений. Но ни призраки, ни Мильтен не были намерены погибать без боя. Мечи и заклинания крошили и обугливали кости, кромсали тугую демоническую плоть на удивление легко. Выдержав первый натиск, люди поняли, что берут верх. Отбрасывая каждым ударом по несколько врагов, они немного продвинулись вперёд, вглубь зала.

— Там Торрез, он на алтаре! — закричал Мильтен.

— Вперёд, ребята! — заорал Кавалорн.

Казалось, что ещё немного, и они расшвыряют остатки злобной мелочи и доберутся до её полупрозрачного хозяина. Но тот вдруг взмахнул крыльями, и из-за колонн выхлестнулась новая волна скелетов и демонят. Люди попятились и вновь заработали оружием.

Они отразили и это нападение. А потом ещё одно и ещё. Но все новые и новые толпы мелких, но необыкновенно кровожадных существ обрушивались на них, грозя захлестнуть, сбить с ног, задавить массой и порвать в клочья. Вот рухнул на каменные плиты Слай, пытаясь отодрать вцепившихся когтями в волосы мелких демонов. Вот обессиленный Кавалорн прижался спиной к колонне, с трудом отбиваясь от наседающих скелетов. Вот Мильтен, в очередной раз отступивший за спины Диего и Фингерса, чтобы восполнить запас магической силы, обнаружил, что держит в руках последнюю бутылку экстракта маны. Дела становились плохи. А сквозь шум сражения всё так же пробивались тоскливые звуки демонического пения, словно чудовище оплакивало свои будущие жертвы.

Выскочив из-под прикрытия изнемогающих призраков, Мильтен неверной рукой метнул заклинание малой огненной бури туда, где крохотные демоны кружились особенно густо, но промахнулся. Вместо того, чтобы опалить крылья десятку маленьких монстров, заклинание ударило в один из светящихся сосудов и разнесла его в клочья. Чудовище над алтарём взвыло и задёргалось, а натиск его не ведающего страха и жалости воинства немедленно ослаб.

— Сосуды! Надо разбить сосуды! — закричал ободрённый Мильтен и выпустил ещё одно заклинание. Но теперь уже демонята сами ринулись на сгусток пламени, перехватив его своими телами, немедленно превратившимися в дымящиеся ошмётки. Израсходовав остатки магической силы, Мильтен сумел разбить только один из оставшихся сосудов. Но в дело уже вступил Диего, с неимоверной быстротой начавший выпускать стрелы, пока Уистлер и Фингерс прикрывали его со всех сторон, а Мильтен, обнажив меч, отмахивался от скелетов.

Наконец последняя узкогорлая посудина оказалась разбита, и зал погрузился во тьму и немую тишину. Кто-то зажёг факел, и маг бросился к лежавшим на полу Слаю и Кавалорну. Слай был мёртв, а Кавалорн ещё дышал, хоть и был без сознания. Мильтен выронил меч и опустился рядом с призраком на колени, оскальзываясь на ошмётках демонических тел и человеческой крови, и поднёс к его губам бутылку с целебным зельем. Исцеляющее заклинание было бы вернее, но у молодого мага не осталось и капли магической силы. Кавалорн, начавший приходить в сознание, глотнул, закашлялся и открыл глаза.

— Вот так, хорошо, — приговаривал Мильтен, распечатывая ещё одну бутылку с эликсиром.

А позади мага снова раздавался шум борьбы — это оставшиеся на ногах призраки рубили на куски полупрозрачного шупальцемордого демона, после потери сосудов оказавшегося почти беззащитным.

ДЕНЬ 76

Город Дракия

— К западу от той дороги, по которой вы сюда пришли, есть какие-то старинные развалины. Очень нехорошее место, поглоти меня Тьма!

— Чем нехорошее? — уточнил Волк.

— Жутко там. И люди, говорят, пропадали не раз, — ответил его собеседник и отхлёбнул из большой деревянной кружки. — Эх, знатное пиво у Геридага! Закажи ещё.

— Конечно, — покладисто отозвался Волк и махнул рукой, подзывая хозяина таверны.

С этим человеком он познакомился полчаса назад, когда спустился вниз, чтобы позавтракать. Ларс и Шарки всё ещё нежились в постелях в объятьях местных красоток, а Редфорд и Дракс, проснувшиеся следом за Волком, велели хозяину приготовить им жратвы и вышли на улицу. В зале, кроме Волка, остался только один постоялец — коренастый человек средних лет с обветренным широким лицом, в потрёпанной матросской одежде. Он подсел к каторжнику и попросил поставить ему пива, так как у него после вчерашнего в башке будто склянки отбивают, поглоти их Тьма. Волк не упустил случая и, хорошенько угостив местного жителя, забросал его вопросами.

— А баронский дом? Ты бывал там? — продолжал допытываться Волк.

— Конечно, бывал и не раз, — отвечал его собеседник. — У старика Айры там даже пристань небольшая была устроена. Тяжёлое судно к ней не подвести из-за мелей, но мелкие лодчонки подходят без труда. По молодости барон неплохо погрел руку на контрабанде минентальской руды. Здесь-то шахты все выработаны давно, да и руда в них не та совсем была...

— Так барон промышлял контрабандой?

Моряк с усмешкой взглянул на Волка из-под лохматых бровей, одну из которых рассекал давний шрам, и, оглянувшись, ответил:

— Ты разве не знаешь, парень, что все эти важные господа самые первые контрабандисты и разбойники и есть? Вот и Айра старался не отставать. Но нас, простых моряков, он тоже не обижал, когда мы приходили с очередным грузом руды, которого так и не смогли дождаться королевские мастерские на материке. Да, славное было времечко, поглоти меня Тьма!

— А куда барон потом девал свою руду? — заинтересовался Волк.

— Как куда? Продавал, конечно. Какой-нибудь туманной ночкой неподалёку от баронской пристани бросал якорь корабль из Гатии, с Южных островов или даже орочья галера из Гортара. И между судном и берегом начинали сновать лодки, которые едва не черпали воду бортами — так тяжело они были нагружены! — моряк снова прервал свой рассказ, чтобы отхлебнуть из пивной кружки. — Потом проклятые маги накрыли долину этим своим куполом, и кончилась наша сладкая жизнь. А барон Айра к тому времени уже сумел скопить порядочное состояние, женился, два сына у него подрастали.

— Где они теперь?

— На материк отправились, на королевскую службу. Младшенький, Густав, говорят, погиб где-то на нордмарских перевалах. А про старшего, Сенграта, рассказывают, что он жив и здоров, стал королевским паладином. Сам же барон как-то раз перебрал старого монастырского, да и помер от удара... Теперь, надо думать, перед Белиаром ответ держит.

— А ты сам в Гатии бывал?

— Эх, парень, где я только не бывал! И на материке, и в Гатии, и на Южных островах, и на Восточных. Теперь вот тут оказался, под куполом этим проклятым, поглоти его Тьма... Закажи-ка ещё пива, с ним и разговор лучше клеится. Я тебе такого могу порассказать... Кстати, меня Ноком кличут. А тебя?

— Меня называют Волк. Сейчас, друг, я велю принести ещё пару кружек. Где там Геридаг пропал?

В тот же миг хозяин, по какой-то надобности выходивший на улицу через заднюю дверь, вбежал в общий зал. На бегу он сильно хромал и размахивал руками.

— Там ваших бьют! — крикнул он Волку.

— Где? — быстро вскочив на ноги, спросил каторжник.

— Там, в проулке.

— Стража?

— Нет, трое задир из порта. Они всех тут замучили...

— Зови Ларса и Шарки! — с этими словами Волк отшвырнул ногой скамейку и бросился к выходу.

— Погоди, парень, я с тобой! — закричал Нок и побежал следом. — Эти рыбьи дети и меня давно злят.

Они выскочили на улицу, бегом обогнули таверну и услышали шум драки в ближайшем проулке. Волк выхватил меч и кинулся туда.

Как оказалось, помощь вовремя не поспела. Вскочив в проулок, Волк споткнулся о чьи-то вытянутые ноги и едва не упал. Чтобы удержаться, схватился ладонью о стену. Серые от непогоды и времени доски оказались забрызганы кровью.

Послышался смех. Это дружно ржали Дракс и Рэдфорд.

— Спасать нас прибежал, Волк? — спросил Дракс и, присев над одним из распростёртых на земле тел, принялся обшаривать карманы.

— Мы знали, что ты нас не бросишь! — усмехнувшись, сказал Рэдфорд и спросил, кивнув в сторону Нока. — А это кто с тобой?

— Местный, в таверне познакомились, — ответил Волк, не отводивший взгляда от трёх портовых громил, живописно загромоздивших собой проулок.

— Да живы они, живы, — успокоил его Дракс. — Мы ж не дураки — в чужом городе резню начинать. Вон тому длинному только руку пришлось попортить, иначе бы он мне брюхо распорол.

Один из поверженных задир глухо застонал, подтверждая тем самым, что ещё не покинул этот грешный мир для встречи с богами.

— Поглоти меня Тьма! Да, ребята, с вами лучше дружить, чем ссориться... — проворчал Нок, с любопытством рассматривавший побоище. — У вас там все такие?

— Это ты ещё наёмников не видел, — сказал Рэдфорд, деловито собиравший раскиданное по земле трофейное оружие. — К примеру, Горн с Кордом или Торлофом, особенно если шнапсом зарядятся, вдвоём весь этот городок разнесут и с утра не вспомнят...

— Что случилось? — оттерев в сторону Волка и Нока, в проулок протиснулся Ларс. Он был полуодет, встревожен, в руке сжимал длинный узкий клинок. Следом за Ларсом появился и Шарки.

— Да пустяки, — отмахнулся Дракс. — Мы уже закончили. Пошли, перекусим.

Быстро оценив открывшуюся перед ним картину, Ларс заметно успокоился и кивнул.

— Думаю, у городских властей не будет к нам претензий по поводу этой троицы.

Воры стали один за другим выбираться из проулка. Один из побитых с трудом поднялся на ноги, посмотрел им в спины мутным взглядом, пошатнулся и сполз по стенке.

На улице меж тем поднялась суматоха. Раздавались крики, по выщербленной брусчатке бежали какие-то люди, со стороны гавани раздавалось надтреснутое дребезжание сигнального колокола. В первое мгновение Волк подумал, что суета вызвана дракой в проулке, но тут же отбросил эту мысль. Люди явно спешили к причалу.

— Что случилось? — поймал тем временем Ларс за рукав Геридага, который вначале следовал за ворами, а теперь вознамерился уковылять вместе с другими горожанами.

— Как что?! Корабль в гавань входит! — округляя глаза выкрикнул хозяин таверны и, освободив схваченную Ларсом руку, торопливо похромал вниз по улице.

ДЕНЬ 76

Водопад на реке Шныгов между Старым и Новым лагерем

Состоявшаяся накануне охота на хитрого зверя, подрывавшего плотину, заняла больше времени, чем рассчитывали охотники и пославший их Ли. За Горном и Скорпио увязались несколько воров, делавших по пути ставки на то, удастся ли шныгу избежать расплаты, а если нет, то кому именно доведётся его прикончить.

Шныг же в полной мере проявил свою коварную натуру. Издали заметив большую толпу людей, он спрыгнул в воду с камня, на котором грел зеленовато-бурые чешуйчатые бока, и был таков. Обратно на берег он выбрался только в сумерках. К тому времени озверевший от долгого сидения в засаде Горн уже сам готов был разломать плотину, чтобы спустить воду и добраться до «проклятой скотины, чтоб ей пусто было». Скорпио проявил больше терпения, хотя и ему изрядно надоело подстерегать шныга. Их шумное сопровождение к тому времени окончательно заскучало и вернулось в лагерь.

Наконец, когда Горн уже начал ругаться едва ли не в полный голос, личный враг мастера Гомера осторожно выбрался из воды чуть в стороне от того места, где засели люди. Скорпио сделал Горну знак заткнуться, встал на одно колено, поднял арбалет и выстрелил. Похоже, не зря именно он учил гомезовых гвардейцев стрельбе — тяжёлый болт нашёл свой цель, глубоко засев в чешуйчатой шкуре шныга. Животное с рычанием и визгом бросилось на врагов, намереваясь продать свою жизнь подороже, но навстречу ему, поигрывая тяжёлым топором с двумя лезвиями, вышел Горн. Он был рад, что наконец-то сведёт счёты с тварью, из-за которой принужден был полдня кормить комаров...

Идти к Старой шахте на ночь глядя смысла не было, поэтому наёмник вместе со Скорпио отправились к Силасу. Там стражник доказал, что даже если баронское воинство и дерётся чуть хуже, чем наёмники Ли, то уж в поглощении шнапса не уступит никому.

А на следующее утро толком не проспавшиеся победители шныга и принаряженный в отороченную волчьим мехом синюю куртку Гомер стояли на обрыве возле водопада и созерцали суету внизу. Там с десяток рудокопов под присмотром призрака Яна заколачивали около берега сваи при помощи бревенчатой треноги с поднятым на неё камнем. Ещё человек сорок-пятьдесят занимались тем, что валили в ближайшем лесу деревья с ровными и не слишком толстыми стволами. Они выносили брёвна к берегу, раскалывали вдоль при помощи деревянных клиньев, а потом выдалбливали сердцевины. Сделанные таким образом желоба снова соединяли, скрепляя скобами и кожаными ремнями, а мастер Випер старательно промазывал щели расплавленной смолой. Место работ бдительно охраняли призраки и несколько стражников, которые заметили прибывшую из Нового лагеря троицу, едва она появилась на обрыве.

— Трубы правильно готовят, — одобрил Гомер, но потом нахмурился. — А вот сваи не у места бьют, слишком близко к водопаду. Колесо напором изломает, а тяги доброй не получится.

— Сейчас спустимся, и ты растолкуешь этим бездельникам, что к чему, — проворчал Скорпио.

— Вы спускайтесь, а я назад, — заявил Горн. — Мне там делать нечего.

— Прощай, — ответил ему Скорпио. — Рад был с тобой познакомиться.

— Я тоже, — ухмыльнулся Горн. — Ну и здоров же ты шнапс глушить!.. Ладно, пока. И смотрите тут! Гомера обидите — мы этого так не оставим, чучела набьём из ваших баронов.

— Не беспокойся. Он у нас сам будет жить не хуже барона, а потом я его лично назад провожу, если не захочет остаться в Старом лагере.

— Чего я там не видел? — проворчал мастер и, махнув рукой Горну, направился влево, где обрыв переходил в пологий спуск, поросший жёсткой травой. Скорпио поспешил за ним следом.

Пока стражник говорил о чём-то с вышедшими навстречу призраками, Гомер уже пробирался между суетящимися, стучащими топорами и молотками людьми. Здесь его многие знали. Мастер, отданный под суд за толком не доказанное хищение казённых средств, что король выделил на строительство новой верфи, попал на каторгу в первые годы после создания Барьера. За проведённое в Минентале время он успел поработать не только на укреплении стен Внешнего кольца вокруг замка и в Старой шахте, но и в Заброшенной шахте, покинутой уже довольно давно. Как только представилась возможность, он подался вслед за Ли в Новый лагерь, едва начавший заселяться. Однако и здесь у него осталось немало добрых знакомцев, которые его окликали, подходили, жали руки и хлопали по плечам.

Покончив с приветствиями, Гомер решил осмотреться получше. Он ещё раз похвалил водоотводные трубы, которые готовил Випер со своими помощниками, а потом в сопровождении возглавлявшего работы Яна и своего старого приятеля кузнеца Хуно. Дойдя до берега и скептически оглядев недостроенное основание для будущего насоса, мастер начал сердиться. Перекрикивая шум близкого водопада, он стал объяснять Яну, что сваи забиты не в том месте, и что старое водяное колесо, принесённое от хижины Кавалорна, возле которой оно валялось невесть сколько лет, никуда не годится. Ян, привыкший, что в Старой шахте за ним всегда оставалось последнее слово, пытался возражать. Однако вскоре, убеждённый разумными доводами Гомера, велел остановить работы на берегу. А мастер, присев на корточки, уже выводил палочкой на песке очертания будущего механизма.

ДЕНЬ 76

Где-то под горами между Миненталем и Хоринисом

За жизнь Кавалорна можно было не опасаться. Раны его оказались хоть и многочисленными, но не столь глубокими, как представлялось вначале. Зелья Мильтена оказали своё целебное действие, старый призрак пришёл в себя и даже сумел подняться на ноги, хоть и нелегко ему это далось.

Теперь все пятеро стояли над распростёртыми на каменных плитах телами: мёртвым Слаем и живым, но остававшимся без чувств, Торрезом. Расправившись с демоном, призраки стащили совершенно обнажённого и пребывавшего в забытьи мага с алтаря и отнесли поближе к выходу, найдя на полу место, где ошметки демонической плоти были навалены не так густо.

— Что с ним? — спросил Уистлер, глядевший в неподвижное лицо Торреза, бледное даже в красноватом свете факелов.

— Сейчас посмотрим, — ответил Диего. Он присел на корточки около мага и протянул руку в сторону Мильтена. — Дай зелье, да посильнее!

Тот подал склянку, и тогда предводитель призраков, разжав зубы Торреза лезвием ножа, влил ему в рот целебный напиток.

Вскоре Торрез застонал, а потом его начала бить крупная дрожь. Наконец, он очнулся и сел. Мильтен сразу же захлопотал вокруг старшего собрата.

— И впрямь живой! — удивился Уистлер.

Фингерс же, хмыкнув, отправился осматривать зал на предмет добычи и других интересных вещей.

— Слая жалко, — вздохнул Диего.

— Да, хороший был парень, — поддержал его Кавалорн, переведя взгляд с магов на мёртвое тело. — Видишь, как бывает: я, старик уже, живой остался, а Слай погиб.

— Похоронить его надо как-нибудь, камнями завалить хотя бы, — подал голос Уистлер. — На поверхность мы его точно не вынесем.

— Похороним здесь. Ему всё равно, где лежать, а нам свои шкуры ещё на свет вытащить нужно, — строго сказал Диего.

Торрез тем временем стал осознавать происходящее вокруг.

— Торрез, что с тобой было? — тряс его за плечи Мильтен. — Ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю?

— Да, слышу, — голос мага был слаб и надтреснут. — Ничего не помню... Сначала шли, нежить полезла... Потом холод... Больше не помню...

— Где же его одежда-то? — огляделся Диего.

— Я ему сейчас мантию свою отдам, — с готовностью заявил Мильтен и принялся распутывать узел на поясе.

— Не надо, малыш, она ему всё равно в плечах узка будет. Тут у меня есть старая куртка в мешке, сейчас найду.

— А у меня штаны рудокопа завалялись. Взял на случай, если в воду или ещё куда лезть придётся, — прибавил Уистлер.

Они с Диего принялись рыться в мешках, и вскоре Торрез при помощи Мильтена оказался облачённым в весьма живописный наряд: сверху куртка призрака, обшитая квадратами из выкрашенной в красный цвет кожи и грубо залатанная во многих местах, а снизу — изрядно потёртые мешковатые штаны из буро-зелёной шкуры шныга. Если к этому добавить мокрые слипшиеся волосы и разбитые ботинки покойного Слая, то легко представить, насколько жалок и нелеп был вид гордого мага.

— Ну вот, теперь тобой можно ползунов в шахте пугать, почтенный служитель Инноса, — удовлетворённо оглядел Торреза Диего. — Пустим тебя вперёди, и ни одна тварь навстречу вылезти не рискнёт.

Тот, вопреки обыкновению, огрызаться не стал, а только опустил голову. Но, вспомнив что-то, вскинулся.

— Письма! Где письма для Корристо?! — вскричал Торрез.

— Вот они, все целы, — успокоил его Мильтен.

В этот момент раздался голос Фингерса.

— Эй, парни! — закричал он. — Этот алтарь, кажется, полый внутри.

Все собрались вокруг удлинённого серого камня правильной формы, стоявшего в центре подземного зала. Уистлер нагнулся, подсветил факелом и подтвердил:

— Тут и правда щель по все длине. А ну-ка, налегли дружненько!

— Не надо! — вздрогнул Торрез.

Уже приникшие к каменной крышке трое призраков одновременно повернули к нему лица.

— Не надо, не открывайте, — повторил маг. — Вдруг оттуда опять полезет всякое!

— Не бойся, уважаемый маг, — нехорошо ухмыльнулся Фингерс. — Я же с тобой.

— А может... — неуверенно вмешался Мильтен. Но его уже никто не слушал.

— Раз-два! — рявкнули призраки, и крышка со скрежетом отъехала в сторону. Все, кроме Торреза, склонились над внутренностями алтаря. Даже едва державшийся на ногах Кавалорн не преминул проявить любопытство.

— Эге! — сказал Диего. — Кажется, мы кое-что нашли.

Он запустил руку в каменную утробу и принялся вытаскивать оттуда разные предметы. Вскоре на полу лежали три непривычной формы сосуда из потемневшего металла, ритуальный нож с прозрачным клинком, пара чёрных как уголь коробочек и серая плитка, испещрённая непонятными символами.

— Всё? — засовывая факел внутрь алтаря, спросил Фингерс.

— Здесь больше ничего нет, — подтвердил Диего. — Давайте разложим это барахло по мешкам, а как вылезем на поверхность, разберёмся подробнее.

Призраки принялись распихивать находки под неодобрительными взглядами магов.

— Слушайте, парни! — воскликнул вдруг Уистлер. — Может, похороним Слая в этом ящике?

— Внутри алтаря какого-то тёмного культа? — засомневался Фингерс.

— А что? Всё лучше, чем в виде нежити будет скитаться по этим подземельям, — поддержал идею Диего. — Что скажете? — обратился он к магам.

В ответ Мильтен неуверенно пожал плечами, а Торрез только поёжился.

— Значит, решено, — подытожил Диего.