Две жизни - одна судьба (гет)

И есть всего лишь один шаг к нормальной жизни — бороться, чтобы жить…

От белизны стен больницы святого Мунго резало в глазах. Просторный вестибюль был переполнен. Раненые мужчины и женщины сидели на кушетках и табуретах, спешно расставленных колдомедиками. Воздух был пропитан приторно-горьким запахом успокоительного зелья.

Аврорат лишился за сегодняшний вечер нескольких десятков лучших волшебников и сейчас из палаты вынесли еще одни носилки, на которых лежала пожилая женщина. Из-под укрывавшей ее голубой простыни безжизненно свисала тонкая рука.

Гермиона сидела на кожаном кресле возле окна. Рон был рядом. Стараясь поддержать жену, он бережно сжимал ее дрожащие ладони. Гарри, ссутулившись, стоял чуть в стороне, рассматривая медсестер, спешащих из одной палаты в другую. Раздался звук открывающейся двери, и в коридоре появился пожилой волшебник. Он хромал на правую ногу и опирался на дубовую трость.

Гермиона тут же вскочила со своего места:

— Как она, мистер Браун?

— Миссис Уизли, — главный колдомедик похлопал по карманам халата и достал пенсне, — Роза по-прежнему без сознания. Мы пытаемся определить заклинание, которое на нее наложили, нужно еще немного времени.

— Да сколько можно?! — выкрикнул Рон. — Мы уже целый час тут торчим, а вы так ничего определенного и не сказали.

Гарри приблизился к другу и немного сжал его плечо, показывая тем самым, что нужно немного успокоиться.

— Мистер Браун, — Гарри сделал несколько шагов вперед, — может, нужна помощь экспертов? В аврорате найдутся компетентные волшебники, вдруг они встречались с подобным.

— Я знаю, что в мракоборцы не берут людей со стороны, но поверьте, если уж наши специалисты по древнемагическим чарам не могут узнать причины ее нынешнего состояния…

Гермиона не слышала разговора. Она стояла посреди коридора и, не моргая, смотрела на закрытую дверь палаты. Надежда угасала с каждой минутой. Браун прошел мимо Гермионы, проронив: «Крепитесь, милая», и скрылся за поворотом.

За спиной послышались приглушенные шаги и она обернулась. Драко Малфой уверенно приближался к ним. Его понурый и небрежный вид выдавал глубокую усталость. Под глазами залегли темные тени, а во взгляде читалась обреченность.

— Что тебе здесь нужно?! Убирайся! — выкрики Рона эхом отражались от больничных стен.

— Замолчи! — Малфой ответил резко, словно отмахнувшись от назойливой мухи.

— Я знаю, какое заклятие наложено на Розу, — почти шепотом проговорил он, вглядываясь в бледное лицо Гермионы.

— Говори. Что это? — спросил Гарри, останавливая Рона, который явно хотел отомстить за стычку в поместье Ноттов.

— Патриос Мелидикто. Слышал про такое? — повернувшись, ответил Драко.

На лице Поттера отразилось понимание. Гарри перевел взгляд на подругу. Ненадолго замерев, Гермиона пару раз моргнула, а затем начала глубоко вдыхать воздух. Она слышала об этом заклинании. В голове сразу же всплыла небольшая картинка из старинного темномагического фолианта, который ей пришлось однажды просматривать во время стажировки в Швейцарии. Мысли одна за другой выстраивались в голове, создавая логическую цепочку.

— У Забини есть кровные родственники? — голос Гермионы был охрипшим.

Драко знал, что она задаст правильный вопрос. И боялся этого.

— Ты должна понять… — он пытался подобрать слова.

— Скажи прямо! — выкрикнула миссис Уизли. Последние остатки самообладания покидали ее, заполняя разум и сердце страхом.

— Нет, — простой короткий ответ в одно мгновение разрушил все надежды.

Рон посмотрел на всех непонимающе. Гарри тяжело выдохнул и начал говорить:

— Патриос Мелидикто — родовое проклятие. Оно закрепляется на крови, создавая неразрывную связь. Умирает волшебник наложивший заклятие — умирает и жертва. Есть лишь один способ противостоять его действию. Если у волшебника есть кровные родственники, можно попытаться избавится от проклятия.

Осознав произошедшее, Рон смог лишь обессилено качнуть головой. Он собственноручно лишил свою дочь шанса выжить. Тут же вспомнились слова Малфоя: «Ты даже не представляешь, что наделал! Кретин!»

Уизли резко поднялся и уставился на Драко.

— Ты все знал, ублюдок! Так почему же ничего не сказал нам?! Она еще совсем маленькая! Неужели не жалко ребенка, сволочь?! — Рон кричал без остановки. Хотя и сам знал ответ на заданные вопросы — Малфой просто не успел.

— Я сделал все, что мог! — парировал претензии Драко. Но почему-то громко сказанная фраза была больше похожа на оправдание.

С каждым произнесенным словом двое мужчин все больше приближались друг к другу. Свирепые взгляды, угрожающие выкрики. Очередную драку остановил хлопок, раздавшийся над головами. Лампа, освещающая коридор лопнула и задымилась, а соседняя тут же начала часто мигать. Странно: торопливо пробегающие мимо четверых волшебников медсестры, раненые авроры и пожилые ведьмы, ухаживающие за больными, никак не отреагировали на это. Но появилось четкое ощущение, что воздух стал тягучим от напряжения, и его можно было потрогать. Малфой порывисто развернулся. Гермиона будто под гипнозом подошла к двери палаты и стала дергать за ручку. Та не поддавалась. С другой стороны стали слышны возмущенные голоса колдомедиков. На потолке затрещал еще один светильник. А через мгновение, озарив лицо Гарри яркой вспышкой, он взорвался, наполнив помещение едким дымом. Драко сразу понял — это неконтролируемый выброс магии. Он подскочил к Гермионе, которая с настойчивостью дергала металлическую ручку, и крепко сомкнул руки на ее груди в замок. Нужно было как-то достучаться до сознания.

— Поттер! Так и будешь стоять?! — раздражение и гнев в голосе. — Она сейчас всю больницу разнесет! Сделай же что-нибудь!

— Отпусти! — Гермиона пыталась высвободиться из цепкой хватки Малфоя. — Я должна быть с ней, она не умрет! Слышите, не умрет!

Драко еще сильнее сжал руки, пытаясь оттащить ее от двери. Наконец, ее ладонь соскользнула с ручки. Он тут же сделал несколько больших шагов назад, увлекая за собой Гермиону.

— Ты не поможешь ей этим! Послушай меня! — он развернул ее к себе лицом и немного встряхнул за плечи.

Внезапно всхлипы прекратились. Карие глаза широко распахнулись, в них отразились отчаяние и злость.

— Уходи, — глотая вновь подступающие слезы, проговорила она, — уйди из моей жизни! — Гермиона вырвалась из объятий и снова направилась к двери, но Гарри тут же преградил ей дорогу.

Рон, напротив, не двигался с места. Он не мог поверить в то, что все это правда. Что, руководствуясь задетым самолюбием и чувством мести, приговорил свою маленькую Роззи к смерти. За десять лет работы аврором он ни разу не применил смертельное заклятие.

Лампы в коридоре вновь засветили как обычно, а напряжение рассеялось. Гермиона стояла, крепко прижавшись к груди Гарри, и беззвучно плакала.

Это было только начало. Впереди ее ждали дни, которые должны были навсегда наполнить ее сердце нестерпимой болью. От нее не будет лекарства, а мучавшие последние десять лет кошмары покажутся наивными детскими страшилками. Сколько бы окружающие не твердили, как глубоко они сочувствуют, никто из них не сможет разделить ее горе — то бессилие, что распространится в израненной душе.

Замок щелкнул, и дверь в палату отворилась. Трое друзей поспешили к кровати Розы. Драко Малфой еще несколько секунд рассматривал лица бывших однокурсников, а затем, бросив последний взгляд на бледное лицо девочки, развернулся и быстро зашагал по направлению к выходу из больницы. Больше ему здесь было делать нечего.

* * *

Перед глазами стояли бутылка дорогого огневиски и пустой стакан. Драко уже не помнил, сколько просидел в своем кабинете. Но за это время к выпивке он так и не притронулся. В голове то и дело всплывали картины из его жизни, заставляя задумываться: «Что я сделал не так? Где ошибся?»

Как будто кто-то могущественный играл с ним, шантажировал: «Еще одно испытание... Если выстоишь, получишь счастье». Но спустя некоторое время выяснялось, что это не больше чем блеф.

Когда на руках матери умирает ребенок, невозможно оправдаться фразами «что ни делается, всё к лучшему» или «значит, так и должно быть». Ты уже не можешь надеть маску безразличия, которой умело пользовался все эти годы.

Драко жил так изо дня в день, и публика верила. Людей влечет красота и благополучие. А сейчас он хотел избавиться от этой фальши. Навсегда. Ведь надеть маску вновь, значит забыть…

Полумрак помещения озарило слабое свечение волшебной палочки. В кабинет осторожно вошла Астория. Малфой продолжал сидеть неподвижно, положив голову на скрещенные поверх стола руки.

— Полли сказала ты уже несколько часов, как вернулся, — монотонно проговорила она. Один короткий взмах и комната наполнилась светом факелов.

— И? — Малфой вскинул голову и вопросительно посмотрел на жену. — С каких пор тебя интересует, где я, когда прихожу и что делаю?

— Меня всегда это интересовало, просто ты упорно не желал замечать.

Драко выпрямился и поднялся с кресла. Он подошел к балконной двери и чуть приоткрыл ее. В помещение проник свежий воздух весенней ночи, наполненный влагой моросящего дождя.

— Только вот не нужно устраивать сцен. Я тебя умоляю! — надменный голос. Он редко разговаривал с Асторией по-другому.

— Сцен? — миссис Малфой развела руками. — Вспомни хоть одну за эти десять лет.

— Вот и прекрасно! Не стоит начинать!

Астория не спеша приблизилась к Драко и встала позади него. В стекле она видела их отражения — муж и жена, мистер и миссис Малфой. В этот момент они были абсолютно чужими друг другу. И этот взгляд… как же она ненавидела его: бесчувственный, отталкивающий.

— Что произошло, Драко? Неужели так сложно рассказать? Тебя не было двое суток! — с каждым словом тон становился все настойчивее. Астория не могла больше сдерживать эмоции.

— Не нужно изображать примерную и любящую супругу. Можешь не стараться, я все равно не поверю.

Миссис Малфой отвернулась и, обхватив себя руками, отошла в сторону. Сказанные слова, словно пощечина, заставили отступить на несколько шагов. Было очень больно чувствовать себя ненужной.

Драко раздраженно выдохнул. Он привык видеть Асторию надменной и холодной — истинной Малфой — так, кажется, называл ее Забини. А сейчас она была другой, девочкой из прошлого, которую он пытался полюбить. Как все это некстати.

— Астория, — Драко обернулся и пристально посмотрел на жену. Решение пришло в голову моментально, не оставляя шанса передумать: — Через несколько дней я уеду. Ты можешь жить, как хочешь.

— Что?! — воскликнула миссис Малфой, поддавшись эмоциям. — О чем ты говоришь?!

— Ты все прекрасно поняла. Нужно было прекратить весь этот фарс раньше, — Драко обвел рукой помещение.

— Хм…так ты называешь свою семью?! — Астория была вне себя от возмущения.

— Глупо надеяться на что-то. Мы никогда не любили друг друга. И сейчас настал тот самый момент, когда нужно поставить точку.

— А как же Скорпиус? Или даже сын для тебя не больше чем игра?!

Малфой стиснул зубы. Астория всегда умела ударить по больному месту.

— Он останется с тобой. Но это не значит, что у него не будет отца.

— Посмотри на себя, Малфой! — если у Драко и была надежда обойтись без скандала, то яростный возглас сразу же вытеснил ее. — Что с тобой произошло?! Ты позоришь свой род!

Недавно он уже слышал подобные слова, но ему было плевать. Драко надоело лгать. И дело не в окружающих его людях. Ему надоело обманывать себя.

— Довольно. Я уже все решил… — еле сдерживаясь, прошептал он. — И своими криками ты ничего не добьешься.

Он направился к выходу, даже не взглянув на супругу.

— Да объясни же, наконец, что произошло за эти два дня! — предприняла последнюю попытку Астория. В глубине души все ещё тлелась надежда о том, что он не уйдёт… не оставит её.

— Это случилось уже давно, — раздался голос за ее спиной. — Узнаешь все из завтрашних газет, — добавил Драко и вышел в коридор.

В этот миг миссис Малфой отчетливо поняла: ее жизнь изменилась навсегда. Она тоже упустила что-то главное, а назад дороги не будет. Судьба не всегда дает еще один шанс.

* * *

Ты вдруг поймешь отчаянно и странно,

Что ты один! Один среди теней,

И что в воспоминаниях вчерашних,

Блуждать придется очень много дней.

Отрывок из стихотворения, автор неизвестен

Роза так и не пришла в себя. За эту неделю Гермиона не отходила от кровати дочери ни на шаг. Она не сводила с нее взгляда: иссиня-бледное лицо, пересохшие губы, темные круги под глазами, тоненькие руки выглядели еще более худыми. Друзья и Рон уговаривали хотя бы ненадолго пойти домой и отдохнуть, но она не соглашалась.

Попытки колдомедиков вывести Розу из магической комы не давали результатов. Когда диагноз наконец был поставлен, целители только развели руками. По их мнению, девочка должна была умереть сразу после гибели Блейза. Сколько времени у нее осталось, никто предсказать не мог. Говорили, что иногда подобное случается, и заклинание может дать сбой. Но факт оставался фактом: жизненные силы покидали Розу. Вместе с ней угасала и ее мать.

Днем Гермиона сидела на небольшой кушетке и пролистывала в поисках контрзаклятий различные старинные фолианты. Их по ее просьбе доставил сюда Гарри. Наплевав на все запреты, он вынес книги прямо из тайного отдела Министерства. Возможно, министр был занят выяснением подробностей о планах Забини по свержению магического общества, или чувствовал вину за безалаберность, привлекшую к таким последствиям, но Поттеру никто не помешал. А на следующий день даже был прислан сотрудник из отдела исследования специальных родовых заклятий, чтобы помочь с прочтением некоторых документов. Но поиски ни к чему не привели. Все было тщетно.

В глубине души Гермиона понимала, что такого заклятия нет. Но надежда засела где-то глубоко, управляя её безучастным сознанием. Просто сидеть и смотреть на то, как дочь умирает, она не могла.

Ночью, когда последние медсестры уходили из отделения, а на посту оставалась одна лишь дежурная, Гермиона молилась. Опускалась на колени, доставала маленькое распятие, подаренное ей мамой на совершеннолетие, и просила Бога о помощи.

Рон никогда не понимал этого. Раньше она тоже часто читала молитвы или благословляла его перед опасным заданием. Муж только ворчал вслед. Конечно, подобное поведение было нелепым для волшебников, но Гермионе было все равно. Мама всегда говорила ей: «Неважно, кто ты и какому божеству поклоняешься, главное вера внутри тебя. А если ты веришь, то и надежда тебя не оставит». И она верила. Надеялась, что хоть как-то облегчит страдания дочери.

Утром ее, заснувшую прямо на полу перед кроватью, находил Рональд. Он осторожно переносил Гермиону на кушетку и накрывал пледом. Рон долго смотрел на жену, иногда переводя свой взгляд на Розу, и понимал: вот и конец. Он мечтал о большой и счастливой семье, но в итоге сам все разрушил. Сначала не смог сохранить ту хрупкую любовь, что была у него с Гермионой, а теперь, пусть и косвенно, виноват в приближающейся смерти дочери.

И тогда он аккуратно вынимал из ладони спящей супруги золотое распятие, закрывал глаза и безостановочно повторял: «Если ты действительно есть — помоги им. Помоги». Когда близким людям тяжело, и ты не можешь ничего сделать, остается уповать на высшую силу: Мерлин или Иисус, становится уже не важным.

Но молитвам не суждено было сбыться. Наступил момент, когда никто был не в силах помочь. Это произошло в два часа ночи, ровно через семь дней после смерти Блейза Забини — так и не придя в сознание, Роза умерла. «Смерть в следствии воздействия родового заклятия Патриос Меледикто» — гласила последняя запись в истории болезни.

Мир не рухнул, а солнце по обыкновению поднималось над горизонтом, хотя для замерших в объятиях друг друга посреди палаты мистера и миссис Уизли все было как раз наоборот. Они потеряли не только дочь, но и веру в счастливое будущее. Их мир рушился. Суровая реальность обнажила своё истинное лицо, разделив людей на главные и второстепенные роли. Она показала, как легко смерть может разлучить близких.

* * *

Драко Малфой быстрым шагом шел по коридору больницы святого Мунго. На ходу он поздоровался со знакомым из аврората и поспешил дальше. За следующим поворотом находилась палата Розы Уизли.

Всю прошедшую неделю Драко пытался уладить дела, связанные с семейным бизнесом, и обговорить условия развода с Асторией. Семейный адвокат чуть ли не на коленях умолял его, заклиная именами матери и отца, одуматься. Но Малфой был не приклонен. И вот сегодня, подписав последние бумаги, он решил перед отъездом зайти в больницу. Но заглянув в палату, Драко понял, что опоздал: кровать была аккуратно заправлена, а рядом, опираясь за металлическую спинку, неподвижно стоял Гарри. Драко чуть слышно подошел к Поттеру и слегка задел его плечо.

— Когда? — собственный голос показался ему чужим и далеким.

— Сегодня ночью, — выдавил из себя Гарри.

Малфой перекинул дорожную мантию на левую руку и ослабил галстук.

— Куда-то собрался? — Поттер окинул его взглядом.

— Уезжаю, — Драко сглотнул, — решил избавить тебя от сомнительного удовольствия видеть меня.

Поттер хмыкнул:

— Все еще пытаешься убежать от себя?

— Мне давно нужно было уехать. И дело здесь не только во мне, — Малфой нервничал, находиться здесь было для него пыткой.

Он знал, что смерть Розы неизбежна, но за все это время так и не смог до конца осознать этого. Думать о Гермионе было еще трудней. Драко хотел помочь, однако опять причинил ей лишь боль. Так больше не могло продолжаться. Уехать — самое верное решение.

* * *

Со стороны это выглядело странно: пустая палата, двое мужчин, абсолютно чужих друг другу и тишина — томительное молчание, так крепко связавшее их.

Гарри понимал, о чем говорит Драко. Ответить, означало дать ему надежду. Но и лгать сейчас нельзя, слишком зыбкой казалась реальность. Обмани, предай, оступись — все рухнет. Поттер видел, слизеринец чувствует то же самое.

— Она не винит тебя, — фраза вышла скомканной.

Драко на мгновение закрыл глаза, а затем повернулся лицом к собеседнику:

— Это неважно. Мне вполне хватает своей совести.

— Но ты действительно сделал все, что мог.

— Поттер! — Малфой попытался придать голосу надменное выражение. — Несколько дней назад, ты обвинял меня, чуть ли не во всех смертных грехах.

— Выбора у меня особо и не было. Только так я мог достучаться до тебя. Действовать нужно было быстро, — ответил Гарри, наблюдая за реакцией Драко.

— Все-таки в тебе есть что-то от слизеринца, — предполагаемого удивления так и не последовало.

— Не только же тебе изображать гриффиндорца, бросаясь в самое пекло, — Поттер пожал плечами, продолжая следить за ним.

Малфой еще раз нервно поправил галстук:

— Ты, возможно, прав. Но изображать — не значит быть. Я не достоин ее.

— Да, — голос Гарри дрогнул, — Но она все равно любила тебя.

Драко не отводил взгляда:

— Я пытался сделать так, чтобы Гермиона меня возненавидела, но…

— Можешь не продолжать, — Поттер смотрел на слизеринца, будто видел его впервые. Он не ожидал такого откровения. Похоже, Драко, наконец, устал от своей затянувшейся игры в непреступного и холодного аристократа. Но как реагировать на это? Внутренний голос не молчал: «Сейчас не время для лжи».

— Когда Гермиона пришла ко мне вся в слезах, с письмом от тебя, я сразу все понял. Почему-то не сомневался, что ты попытаешься отдалиться от нее, бросишь. И знаешь, о чем я подумал тогда? — задал вопрос Гарри, но, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Что я поступил бы так же, если речь шла о моей любимой.

Поттер провел рукой по спутанным волосам и пристально взглянул на Малфоя:

— Но, видишь ли, в чем вся загвоздка, мы не всегда поступаем правильно. А благими намерениями, сам знаешь, выстлана дорога в ад, — закончил Гарри.

— Уже поздно что-то менять, — в тоне Драко послышались нотки раздражения. Казалось, что принятое им решение теперь подверглось сомнению, но продлилось это всего мгновение. — Я уеду навсегда.

— Ну что же, — выдохнул Поттер, — удачи тебе.

Бессмысленно было отрицать — Малфой прав. И уже слишком поздно. Каждый из них, будь то Гарри, Гермиона, Рон или Драко, давно выбрали свой жизненный путь.

Радость и счастье отнюдь не всегда были их спутниками, но никто не стал сопротивляться. Все смирились, а в этом и заключалась ошибка. Бороться нужно до конца, до последнего вздоха. Иначе, зачем вообще жить?

— Прощай, — кинул напоследок Драко и направился к двери палаты, которая до сих пор была открыта.

— Малфой! — окликнул его Гарри. — Спасибо тебе за все, — и протянул слизеринцу руку.

Похоже, за время этого короткого разговора двум мужчинам удалось понять друг друга лучше, чем за все прошедшие годы. Они не стали друзьями, но и слово «враг» осталось в далеком детстве. И съязвить или посмеяться теперь вряд ли получится.

Драко обернулся, и с удивлением взглянул на Гарри. Немного замешкался, а затем крепко пожал его руку:

— Я знаю как дорога тебе Гермиона. Береги ее.

День подходил к концу. Колдомедики, уставшие после долгого рабочего дня, торопились домой. За стенами больницы святого Мунго лил дождь, намереваясь затянуться на всю ночь. Покинув здание, Драко Малфой даже не вспомнил о дорожной мантии. Он хотел как можно быстрее уйти из этого места, уехать из Лондона и поставить точку в этой нескончаемой истории. Пройдет время и станет ясно, что у судьбы были свои планы на этот счет.