Я - Риддл (гет)

К сожалению, беседа с директором сбила все мои планы на вечер. Я надеялась немного почитать из «Истории Хогвартса» и отдохнуть, а затем заняться приготовлениями к уроку. Завтра у меня должны быть четверокурсники Гриффиндора, первокурсники Когтеврана и старший, седьмой курс Слизерина. И, по всей видимости, Слизерин будет для меня самым трудным, поскольку очень многие ученики являются детьми бывших Пожирателей Смерти. И настроение на факультете соответствующее.

На Гриффиндоре, в принципе, не легче. Многие семьи пострадали в войне. Если у Когтеврана и Пуффендуя хватает ума и характера вести себя тихо, то Гриффиндор готов разорвать виноватого, только укажи.

И тут я. Красная тряпка для быка.

А война будет. Отец не успокоится, пока не вернет себя обратно.

Произношу заклинание, и четыре пера подскакивают, готовые повторять каждое мое движение. Разворачиваю чистые листы пергамента, ставлю на них перья. Надо и Гриффиндору выдать чертежи моей палочковой кобуры. Особенно, если на нем учится Гарри Поттер.

* * *

Утро начинается, как и обыкновенно в этом Хогвартсе. Душ, затем завтрак, затем занятие.

Четвертый курс Гриффиндора излучает самые разные чувства. Многие смотрят с любопытством. Рыжий парень, в котором я узнаю Рона Уизли, одаряет меня таким хмурым взглядом, каким смотрят только на злейших врагов. Лохматая девочка, которую я заприметила на одном из ужинов, когда она беспокоилась о Поттере, смотрит на меня оценивающе, словно на книгу. И, разумеется, сам Гарри Поттер.

Он четверокурсник? Значит, ему четырнадцать. Выглядит младше.

— Здравствуйте, класс, — сажусь на свой любимый стол. — У одного из курсов вашего факультета была уже Защита. Полагаю, ваши друзья поделились с вами тем, что узнали на уроке, поэтому вопросов быть не должно. Но если они все-таки есть, задавайте их сейчас, чтобы расставить все точки над «i» сразу.

Однако желающих спрашивать не находится. Когда я уже собираюсь перейти к объяснениям, до меня доносится четкое бормотание Уизли.

— Действительно проклятый предмет. Сперва сам Тот-Кого-Нельзя-Называть, теперь его дочка... Что потом? Его жена?

Спрыгиваю резко, так что полы мантии взметываются в воздух.

— Мистер Уизли, я слышу в вашем голосе вопрос. Или нет?

Рыжик краснеет, поняв, что его бормотание стало не только достоянием одноклассников, но и моим.

— Да нет, это я так...

— Значит, я могу расценить это как намеренное оскорбление?

— Профессор Риддл! — вскакивает растрепанная девочка. — Рон... эм... мистер Уизли не хотел ничего плохого!

Сажусь обратно, скрещиваю руки на груди и внимательно смотрю на ученицу. Та, уловив мое настроение, сбивается, но потом собирается с новыми силами...

— Сядьте, мисс...

— Грейнджер, профессор!

— Мисс Грейнджер, — повторяю. — Сядьте. И помолчите.

Мисс Грейнджер плюхается за парту, обхватывает щеки ладонями и недовольно смотрит на меня.

— Мистер Уизли высказал предположение, что в следующий раз к вам придет преподавать жена Того-Кого-Нельзя-Называть, — говорю я мягко, затем продолжаю, помолчав: — Но я искренне сожалею, что такого никогда не случится. Моя мать погибла в шестьдесят шестом от руки моего отца. Ваши сверстники из Слизерина просили рассказать об отце. Вам я расскажу о своей матери.

— Какая-нибудь страшная ведьма, — опять бурчит рыжий, и мне приходится делать усилие, чтобы не прибить его на месте.

— Ее звали Елизавета Романова, — говорю, смотря на Уизли, но тот не чувствует моего взгляда, демонстративно разглядывая царапины на парте. — Она была племянницей убитого русского царя Николая II. Вам, должно быть, известно, что в России, как и в Англии, престол занимают сквибы, и в роду нередко появляются дети с магическим даром. Мой дед был из таких. Когда случилась революция, он бежал. В эмиграции женился на французской волшебнице, у них родилось трое детей, но выжила лишь моя мать. Мама закончила Шармбатон, затем обучалась в Высшей Школе Целительства. У вас не так сильно известна война с Гриндевальдом, которая случилась в сороковых, но она была ужасна. Тогда воевали не только магглы, но и маги. Мама воевала тоже. Но она не убивала. Она спасала жизни.

— А где она познакомилась с Вольдемортом? — вскидывает руку мисс Грейнджер.

— В Святом Мунго, — пожимаю плечами. — Мама как раз работала там по обмену. Они общались полгода, затем... затем она уехала во Францию, и уже там родилась я.

— И к счастью, — опять бурчит Уизли, не догадываясь, что на него уже неприязненно косятся одноклассники. — А то я знаю, что такие могут в Мунго натворить...

В абсолютной тишине неслышно соскальзываю с парты и так же оказываюсь рядом с продолжающим свои излияния Роном Уизли. Миг, и к его шее прижимается кончик моей палочки. И я знаю, кого еще мне напоминают его рыжие волосы.

Уизли осознает опасность только через пару секунд.

— Ээм... м... я...

— Рыжие волосы — отличительная черта не только Уизли, верно? — мой голос раскатывается по классу ледяными волнами. — Кто в вашем роду Прюэтт?

— М... М... Ма... Мама...

— Молли Прюэтт?

— Ма...Мо... Да... — выдавливает из себя Уизли, не в силах поднять голову.

— Ваша мать — Молли Прюэтт, — довольно заключаю и убираю палочку.

— Причем... здесь?.. — рыжий растерян, как и все остальные.

— Поинтересуйтесь, мистер Уизли, у вашей родни, что сумела сделать русская целительница Романова тридцатого октября сорок девятого года, прежде чем оскорблять ее память.

— И... что она сделала? — тихо спрашивает мисс Грейнджер, от чего к ней направляются взгляды десяти пар глаз.

— А это уже расскажет вам мистер Уизли, когда узнает.

На рыжего жалко смотреть. В его головенке не укладывается полученная мной информация, поскольку ее не пускает жесткая установка «Вольдеморт и Ко — плохие». Он растерянно хлопает глазами, но больше ничего не комментирует.

— Рон, ты дурак, — безапелляционно заключает Грейнджер. — Профессор Риддл, вы будете снимать с него баллы?

— Нет, — качаю я головой. — Это снятием баллов не лечится...

— Простите нас, пожалуйста, — вдруг говорит Поттер. — Мы...

— Не берите на себя чужую вину, мистер Поттер, — вздыхаю. — Никогда не берите. Это... это недостойно.

— Хорошо, профессор Риддл, — послушно соглашается мальчик. — Не буду. Но простите, пожалуйста, тогда Рона. Он... не со зла.

— «Он не со зла, он просто не подумал», — киваю. — Ничего страшного. Это иногда встречается.

Грейнджер понимающе кивает, следом кивают и остальные.

А я раздаю чертежи классу и начинаю свое объяснение, как действует изобретенная мной кобура...

* * *