Oblivion: Данмер. Чужак в чужой земле (джен)

Святилище Азуры я нашёл не сразу. Несмотря на то, что в книге "Современные еретики", данной мне Мартином, было довольно точное описание, где его искать, прямого пути к нему, как оказалось, не было. Одним из ориентиров было уже известное мне озеро Арриус, но добравшись до него, я полдня проблукал по окрестностям и повернул обратно ни с чем. Дорога вела мимо западного берега озера, после чего разветвлялась, но ветка, ведущая на восток, обрывалась перед печально знакомой мне пещерой дагонопоклонников, куда я, естественно, не пошёл. Вторая же на обозримом отрезке вела куда-то совсем в противоположном нужному мне направлении. Пришлось ехать обратно в Чейдинхолл: в городе, которым, по слухам, правил выходец из Дома Хлаалу и в котором половина жителей — беженцы из Морровинда, обязательно должен был найтись кто-то, знающий, где искать святилище Азуры. Хотя после слов Мартина у меня появились серьёзные сомнения в том, стоит ли отдавать Звезду. Да, Дом Редоран почитает Альмсиви, но не забывает отдавать должное и матери-создательнице народа данмеров.

Но перед этим пришлось ещё и побегать по лавкам алхимиков — чтобы призвать властительницу дэйдра, нужно было предложить ей светящуюся пыльцу на рассвете или на закате, а потом выполнить порученное ею задание. Пыльцы у меня, само собой, не было, а где найти Блуждающего Огонька, из которого её можно добыть, я представлял весьма приблизительно, хотя из рассказов некоторых братьев и прочитанных ещё за время первого сидения в Повелителе Туч книг помнил, что эти эфемерные существа обитают в сырых болотистых местах. Ехать в окрестности Бравила, снискавшего в Сиродииле примерно ту же славу, что и Сейда Нин в Морровинде, или в джунгли Чернолесья я не хотел — неизвестно, сколько придётся бродить по тамошним болотам, чтобы поймать хотя бы одного Огонька. К тому же, у этих существ было мерзкое свойство восстанавливать урон за счёт противника. И простое оружие их почти не берет, а в мече, доставшемся мне от Агамира, после драки с разбойниками возле тайного святилища Дагона оставалось не так много зарядов. Почему-то в Сиродииле зачарованное оружие со временем не восстанавливалось, а прикончить Огонька с одного-двух ударов я не надеялся. Разве что из лука. Который, как оказалось после визита к альтмеру Калиндилу в "Мистический Эмпориум", я давно мог зачаровать с помощью имеющегося у меня Сигила, но тут подала голос моя врождённая жадность. Ухлопать уникальный артефакт на плохонький железный лук? Да ни за что! Лезть в Обливион за другим Сигилом, даже зная, насколько полезной может оказаться эта вещь, я тоже не рвался.

К счастью, был более лёгкий способ достать нужную мне пыльцу. Им-то я и воспользовался, благо в Имперском городе можно найти все что угодно, были б деньги. Правда, Клодетта Перрик, переусердствовавшая с белилами владелица "Позолоченного графина", сладко оскалившись "дорогому другу сообщества сознательных торговцев", за маленькую щепотку пыльцы заломила безумную, на мой взгляд, цену в семьдесят четыре септима. А на моё заявление, что, раз уж я "друг сообщества", неплохо было бы сделать скидку, бретонка с таким видом, словно я требовал продать за эту цену не светящуюся пыльцу, а, по меньшей мере, императорский дворец, уступила… ровно два золотых. Задав риторический вопрос, не издевается ли она, я тут же развернулся и ушёл. Но нежелание лезть в болото победило. После долгого торга с Огье Геориком, владельцем "Главного Ингредиента" — второй алхимической лавки в столице — который оказался намного более сговорчив, я стал счастливым обладателем крошечного пергаментного пакетика со щепоткой тонкой мерцающей пыльцы, сэкономив на сделке целых двадцать монет. То есть почти треть той суммы, которую требовала от меня Клодетта. За что там стоило драть такие деньги, я не понял — на основе моих знаний алхимии получалось, что пыльцу Блуждающего Огонька можно использовать разве что как антидот к пыльце спиддала, если надо срочно взбодриться. Но полученный ещё дома, в Вварденфелле опыт подсказывал, что все наверняка не так просто. Вот только вдумчивое изучение светящейся пыльцы придётся отложить на неопределённо долгий срок… как обычно.

Отсчитывая требуемую сумму, я ненадолго задумался — мне, как Клинку, жалование полагается? Или — что найду, то и моё? Хотя, учитывая, что Орден сейчас, в отсутствие коронованного Императора, находится в полулегальном положении... Надо думать, поднимать этот вопрос в следующую беседу с Джоффри будет... неблагоразумно. Да и, в конце концов, я же не какой-то там торгаш Хлаалу, что за лишнюю монету удавится. Или, цитируя моего дядюшку, в задницу влезет, целиком и без смазки. Были, так сказать, прецеденты. Давно, когда я был совсем ребёнком, Болвин Веним несколько недель плевался ядом после прочтения приказа Императора Уриэля, согласно которому концессию на эбонитовые шахты в окрестностях Кальдеры получал Дом Хлаалу. Тогда-то я и услышал эту фразу. Впрочем, тогда её могли слышать все, кто оказывался поблизости от обозлённого главы Дома Редоран. А уж дружелюбному оскалу дядюшки, когда он встречал представителей Хлаалу, мог позавидовать самый зубастый алит — зверюга, которую Ролианд, как оказалось, успевший недолго побывать у меня на родине, ласково обозвал "грызло на ножках". В принципе, он прав: те, кому не повезло встретиться с алитом, как правило, только это и успевают рассмотреть — здоровущую зубастую пасть на двух мощных ногах. К тому же ядовитую. Только вот оскалом дяде Болвину и пришлось тогда ограничиться, потому что сделать он ничего не мог: Дом Редоран, конечно, славен своими воинами и с Мораг-Тонг охотно сотрудничает — я сам едва не стал тому живым подтверждением — но я не раз слышал, будто Хлаалу на имеющиеся у них средства легко могли бы купить Имперский Легион в полном составе, включая части, расквартированные в других провинциях Империи. К тому же король Хелсет — выходец как раз из этого Дома... Ну, да предки с ними, это дела прошлые и меня уже никаким боком не касающиеся.

Мои земляки, сходу узнавая во мне редоранца, общаться не стремились, несмотря на мои возражения насчёт принадлежности к этому Дому. Оно и понятно — как я уже говорил, Дом Редоран почитает Альмсиви и, как следствие, поддерживает Храм… а те данмеры, кого мне все-таки удалось разговорить, неохотно сознались, что бежали в Сиродиил как раз от произвола Ординаторов Трибунала. Была безумная мыслишка заглянуть к графу Индарису на кружечку шейна — в том, что этот напиток в винном погребе замка непременно отыщется, я был абсолютно уверен — но я её решительно отверг. Все же отношения между нашими Домами были довольно напряжёнными, несмотря даже на родственные связи: Андел Индарис приходится родичем покойному Бандену Индарису. Тому самому, которого мечтали извести — и таки добились своего — Дома Телванни… и Хлаалу. Не это ли заставило графа покинуть Морровинд и обосноваться в Сиродииле? Хотя вряд ли — у Мораг-Тонг длинные руки…

Впрочем, все разрешилось даже удачнее, чем я предполагал. Возле Гильдии Магов меня встретила немолодая данмерка в темно-синей мантии волшебницы. Я, услышав её родовое имя, поперхнулся, мгновенно вспомнив, какая суматоха поднялась несколько лет назад, когда из поместья нашей семьи в Альд'Руне спёрли медальон Хлерву — именно таково было родовое имя моей собеседницы. Притом, что до этого он никому и даром был не нужен, зато стоило ему пропасть, как понадобился сразу и всем. Сколько воплей было… Такого не случилось даже тогда, когда за одну ночь из поместий сразу нескольких семей, принадлежащих к Дому Редоран, кто-то, миновав охрану и все ловушки, стащил шлемы советников. Вора так и не нашли, несмотря на то, что Гильдию Воров перевернули и перетряхнули не по одному разу. Не нашли и медальон.

Волшебница, представившаяся, как Улена Хлерву, придворный маг Андела Индариса, после короткого обмена новостями поинтересовалась, не собираюсь ли я примкнуть к местной диаспоре темных эльфов или искать место при дворе графа? Подумав, я признался, что ищу святилище Азуры, которое, как мне сказали, находится неподалёку от Чейдинхолла.

— Зачем тебе это, маленький сэра? — прищурилась волшебница. — Насколько я знаю, твой Дом почитает Трибунал. И кто сказал тебе, что в Сиродииле есть что-либо подобное? Поклонение дэйдра здесь запрещено, знаешь ли.

— Я хочу поклониться матери-создательнице, мутсэра, — с детства привычное обращение, от которого я старательно отучался первые недели своего пребывания в Сиродииле, слетело с языка легко и без усилий.

И вообще, стоило мне чуть теснее соприкоснуться с жизнью этого города, как вернулось все, что некогда было частью меня, но в последнее время стало забываться. Чейдинхолл был Морровиндом. Не Ресдайном, именно Морровиндом — той его частью, где, слившись в одно, сосуществовали данмерская и имперская культуры. И в тоже время не был. Все же, в первую очередь, это нибенейский город, несмотря на отчаянные усилия переселенцев вести в новых условиях привычный образ жизни. Я точно знаю — я сам пытался. Пока мне не объяснили, как смешно и нелепо это выглядит со стороны. До сих пор вспоминается выражение лица Эронора, вейнонского пастуха, когда он услышал моё "Хай, Ресдайния!" И я благодарен пожилому эшлендеру за то, что он позднее, когда я по его настойчивой просьбе задержался в конюшне и наблюдал, как он подковывает Прорву, дал мне несколько советов, ценность которых я осознал далеко не сразу. Только мои соотечественники, с их попытками на новом месте вести себя так, словно не они, а местные жители — чужеземцы, к которым следует относиться не иначе, как с презрением, выглядели не смешно, а откровенно жалко. Полвека прошло с тех пор, как большинство из них переехали жить сюда, а они так и остались чужаками на чужой земле. Но у них и нет кого-то, кто объяснил бы им… да и не станут они никого слушать.

— Хм… — данмерка нахмурилась, с сомнением глядя на меня. — Что ж, я верю тебе... Но точной дороги к святилищу не подскажу. Нет, не поэтому, — взмахнула она рукой, стоило мне открыть рот, — я просто не знаю, как туда добраться. Однако, — гораздо тише продолжила она, — Мелс Марион — так зовут жреца Азуры — иногда приходит в город за продуктами. Есть хочется всем, даже дэйдропоклонникам, — волшебница усмехнулась. — Появляется он, надеюсь, ты понимаешь, почему, нерегулярно. Но… я не раз видела его в Гильдии Магов. Имеет смысл зайти туда. К тому же у тебя неплохие магические способности, сэра. Имеет смысл их развивать, тем более что из данмеров получаются лучшие боевые маги. Но должна предупредить — Фалкар, глава местного отделения — невыносимый ублюдок и ярый расист, если не вовсе человеконенавистник. Постарайся с ним не пререкаться.

Я кивнул, показывая, что понял. Надеюсь, что мне все-таки повезёт, и я этого Фалкара вообще не увижу.

— Человек, который тебе нужен — Трайвонд Редгард. Он из Хаммерфелла, переселенец, как и мы с тобой. С Марионом он общается намного чаще, чем я. Возможно, он сумеет тебе помочь.

Подумав, что все-таки неплохо было бы разузнать о расположении других святилищ, я поинтересовался:

— А есть ли ещё какие-нибудь дэйдрические святилища в окрестностях Чейдинхолла?

Тонкие брови Улены Хлерву приподнялись в весёлом изумлении.

— А ты наглец, сэра. Но я отвечу — я не знаю. Однако… думаю, что есть.

Поблагодарив волшебницу, я направился в Гильдию Магов.

— Я вообще не понимаю, за что так преследуют дэйдропоклонников! — кипятился Трайвонд — невысокий, по сравнению со своими соплеменниками, тощий редгард. — Совершенно, ну совершенно нормальные люди. Откуда вообще берутся эти сказки о кровавых жертвах и человеческих жертвоприношениях?

Я многое мог бы ему возразить, причём, основываясь исключительно на собственном опыте общения с… одной весьма любопытной сектой дэйдропоклонников. Тех самых, чьё обиталище находилось гораздо ближе, чем святилище Азуры. Но благоразумно помалкивал.

— Бред это все, — продолжал темнокожий маг, — я сам, лично, знаю одного тёмного эльфа — совершенно нормальный человек! И при этом — жрец дэйдра Азуры.

— Трайвонд, — желчно процедил стоящий на маленькой площадке между этажами пожилой имперец с на редкость неприятным лицом, взирая на моего собеседника сверху вниз. — Я требую тишины! Твои крики мешают мне работать, к тому же твое необоснованно лояльное отношение к этим жалким язычникам уже давно… Ах, вот оно что, — яда в голосе, едва он увидел меня, заметно прибавилось, а породистая физиономия перекосилась в презрительной гримасе. — У тебя появился новый слушатель… юный данмер. Очередной неумытый дикарь, которыми кишит этот отвратительный город…

Я притворился глухонемым идиотом, сообразив, что это и есть тот самый Фалкар, о котором меня предупреждала Улена Хлерву. Не то, чтобы я собирался в будущем вступить в Гильдию Магов, но у меров долгая жизнь. К тому же рано или поздно, Мартин станет Императором… и я смогу, наконец, заняться алхимией, как всегда хотел. А лучшие учителя где? Правильно, в Гильдии Магов. К тому же есть ещё Университет Волшебства… то самое место, где мечтали обучаться все более-менее честолюбивые маги Морровинда. Хотя, если верить тому, что я слышал, в немалой степени этому способствовало расположение Университета, поскольку мечты мечтами, но большая часть моих соотечественников ехала учиться магии не в Сиродиил, центр Империи, а в промороженный Скайрим, в Коллегию Магов в Винтерхолде. Включая Телванни, но за них я даже вспоминать не хочу. А поскольку у магов жизнь тоже долгая, вероятность столкнуться лбами снова довольно велика. Так что хамить главе одного из отделений в угоду собственной гордости было бы не самым умным поступком, даже если он на это напрашивается. Хотя бы по той простой причине, что я ничего толкового не смогу ему противопоставить. Пока — не могу. Так что остается лишь сказать себе "Сделай морду кирпичом хотя бы из чувства самосохранения, Ксарес, и во имя всех твоих предков — молчи!"

Подумав об этом, я — в который уже раз, дремора залюби этого Фалкара! — завязал узлом свою гордость и промолчал. Ничего-ничего, подумалось мне, однажды и у тебя под задницей распахнутся врата Обливиона…

Трайвонд побледнел и закаменел лицом, беспокойно поглядывая на меня. Видимо, нравы моих соотечественников и их возможное поведение в подобных ситуациях ему уже довелось повидать. Я же, старательно выдерживая ровный тон, произнёс:

— Сэра Трайвонд, если вы сейчас свободны, предлагаю перенести нашу беседу на постоялый двор "Новые Земли". Полагаю, там мы никому не помешаем, — добавил я, вспомнив, как рекламировала своё заведение его владелица, довольно молодая данмерка Дервера Ромален. — Даже если с кем-нибудь поскандалим.

Редгард радостно закивал, торопливо увлекая меня к выходу из здания Гильдии.

— Дикари, — процедил Фалкар, провожая меня презрительным взглядом.

Несколько минут спустя мы неторопливо беседовали на постоялом дворе неподалёку от городских ворот.

— Итак, смотри, — сухой коричневый палец ткнул в расстеленную на столе карту возле Чейдинхолла. — Выезжаешь из восточных ворот. Из восточных, не из западных, понял? Увидишь развилку — от старой имперской дороги отходит заброшенный тракт. Сворачиваешь на него…

Трайвонд отхлебнул эля из большой оловянной кружки. Покачал головой.

— Не умеете вы, данмеры, нормальное пиво варить. Вот у нас, в Хаммерфелле… — я промолчал, хотя, в отличие от собеседника, прекрасно видел, что эль был налит из бутылки с печатью имперской пивоварни, а, следовательно, данмеры к его изготовлению были причастны разве что, как подсобные работники. — Так вот, сворачиваешь на заброшенный тракт, имперская дорога ведет к разрушенному форту Фаррагут, но там тебе делать нечего. Гиблое, говорят местечко… После того, как там за весьма короткий промежуток времени пропало несколько охотников за сокровищами, оно пользуется очень дурной славой. Потому что эти парни новичками не были. А значит, то, что там поселилось — очень сильное. Хотя в этих старых имперских крепостях всегда какая-нибудь дрянь заводится. И в лучшем случае, это просто разбойники, — он снова ненадолго приложился к кружке.

Я терпеливо ждал.

— Тракт выведет тебя к охотничьему лагерю, — продолжил редгард. — Тут его называют Ветреный Ряд…

Я прикинул расположение этого самого лагеря. Получалось, что в прошлый раз Белизариус ждал моего возвращения с Амулетом именно там. А ещё выходило, что, потеряв дорогу возле малость обветшалого особнячка с забавным названием "Резиденция Колючки" к северо-западу от городских стен, мы, как последние дураки, продирались напрямик, когда можно было без особых трудностей объехать город с юга и добраться до него, пусть по заброшенной, но дороге, а не ломиться через кусты, как пара взбесившихся дэйдротов… Хм, надо будет обрадовать Бела. Думаю, выражение его лица будет того стоить.

— Минуешь лагерь и по все тому же тракту обогнешь озеро Арриус с западной стороны…

Ну, это я уже и так знаю. Последний раз я там был вчера вечером. Дальше-то куда? Восточная ветка ведет к пещере Мифического Рассвета, это я тоже знаю.

-…и повернешь налево, — палец Трайвонда проскользил по пергаменту, показывая, как именно мне нужно ехать. — Там через… не помню, сколько, но ты увидишь деревянные ступеньки. Тракт, судя по всему, был пешеходным, но лошадь пройти сможет. Только тебе придется её вести, иначе сверзитесь оба, если ты верхом — подъем довольно крутой, потому и ступеньки. Лучше не рискуй. Дальше будет мост. Там тоже лучше спешиться. Мост крепкий, но мало ли что. Лошадь может испугаться…

— Моя не испугается, — хмыкнул я. — Спокойнее скотины я не видел. Но за совет все равно спасибо, — добавил я, вспомнив про испортившийся нрав Прорвы.

Не далее, как вчера вечером пегая попыталась меня укусить. Причем так неожиданно, что это ей едва не удалось. Пришлось долго её уговаривать и оглаживать, прежде чем кобыла перестала прижимать уши и издавать басовитые гневные звуки, которым я не знал названия, и позволила мне сесть в седло. Причина мне была хорошо известна — гнедой поганец Пожар. Мне было сказано, что у меня в запасе ещё несколько месяцев, но, похоже, придется озаботиться покупкой собственной лошади гораздо раньше. Мало ли что…

— Тебе виднее, — пожал плечами редгард. — После моста будет ещё один крутой подъём со ступеньками. Поднимешься и через какое-то время выедешь на развилку. Там, немного левее, будет камень Хестры…

— А что в нем особенного? — перебил я. — Я уже не в первый раз слышу это название, да камни встречал неоднократно, но так и не понял, какой магией они обладают, а экспериментировать не рискнул.

— Ты не знаешь? — удивился маг. — С его помощью можно призвать доспехи и оружие. Дэйдрическое. Не полный комплект, обычно это лук или кинжал и перчатки. Иногда кираса. Разные камни призывают разное оружие и броню. Иногда бывает очень кстати. И держится оно намного дольше призванного обычным заклинанием Школы Колдовства. Но все равно, — он поморщился, — не доверяю я всем этим обливионским вещичкам… Ну, да Бездна с ними… Так вот, от камня Хестры… от развилки возле камня Хестры тебе надо будет повернуть направо. Через какое-то время увидишь на склоне гор по левую руку айлейдские руины. Названия их я не знаю, да и лежат они в стороне от дороги. Просто видно их хорошо. Справа, чуть дальше по пути тоже есть ориентир — старая выработка, местные называют её Опустошенной Шахтой. Проезжаешь мимо всего этого… а, в общем, дальше просто следуй дороге, парень. Статуя большая, мимо вряд ли проедешь.

Я задумчиво изучал карту. Судя по тому, как возил по ней пальцем редгард, чтобы добраться до святилища, предстояло сделать немалый крюк.

— Да, ещё одно, — Трайвонд допил свой эль и показал владелице заведения на пустую кружку, — где-то тут, — он провел линию на запад от озера Арриус до поворота на север, — есть ещё одна выработка. Названия её я не помню, но вход в неё виден прямо с дороги. В этом месте будь осторожнее, парень — она заселена гоблинами. Поодиночке эти зелёные паразиты мелкие и слабосильные, но сам я столкнулся с парой их шаманок… а они как раз весьма серьезные противники, можешь мне поверить.

Я верил. Потому что мой собственный опыт подсказывал мне то же самое. Хотя по некотором размышлении я решил не полностью полагаться на воспоминания о гоблинских подземельях под имперской тюрьмой. Все-таки тогда мое физическое и душевное состояние были далеки от нынешнего. Но и расслабляться, недооценивая возможного противника, тоже не стоило.

Медленно ведя в поводу нагруженную трофеями и жутко недовольную этим Прорву, я спускался по деревянной лестнице. Шея непрерывно саднила, да и головой я старался особо не вертеть — любое неосторожное движение заставляло скрипеть зубами от боли. Последний из пятерых вампиров, с которыми мне пришлось сражаться, здоровенный орк, достал меня клыками, чудом не убив на месте. Видимо, голод возобладал над разумом, потому что оружие он так и не вынул — просто бросился, целясь в глотку.

В темноте штолен меня здорово выручала магия — наученный опытом, я задушил свою жадность и потратился на все заклятия, которые сумел выполнить. Калиндил был счастлив — несмотря на то, что я выжал из него существенную скидку, да и покупал, в основном, недорогие заклинания для начинающих, я, по его неосторожному признанию, оказался самым выгодным покупателем за последнее время. В результате я получил не только основные знания по применению оплаченных мной заклинаний, но и короткую лекцию, которая помогла мне лучше разобраться в новоприобретенном магическом арсенале. Лекция была, конечно же, в несносном альтмерском стиле, но мне было наплевать. В конце концов альтмер не был бы альтмером, если бы не нашёл повода показать своё превосходство над представителем другой расы.

Чтобы не выдавать себя раньше времени, огонь я не зажигал — ни простой, ни магический, — воспользовавшись заклинанием ночного глаза. Мои предполагаемые противники наверняка не нуждались в свете. Оказалось, не совсем. Во всяком случае, первые трое, негромко переговариваясь, сидели возле костра, дровами для которого послужили обломки прогнивших деревянных крепей.

Первого я застрелил из лука. Самым сложным было переместиться так, чтобы меня не заметили, потому что в какой-то момент оголодавшие кровососы почувствовали моё присутствие и забеспокоились. Воспользовавшись тем, что третий из их компании куда-то отлучился — заклинание обнаружения жизни "потеряло" его через десяток шагов — я выстрелил в женщину, зябко кутавшуюся в сильно поношенную мантию волшебницы, и тут же встретил её компаньона кинжалом с посеребрённым клинком — одним из тех, которые вынес из святилища "Мифического Рассвета". Тут, в тесноте старой выработки, длинный клинок акавирской катаны безнадёжно проигрывал короткому кинжальному лезвию. Вампир клацнул зубами перед самым моим лицом и осыпался горкой праха. Никто из них не издал ни звука. Обновив заклинание обнаружения, я с облегчением перевёл дух и снова взялся за лук — третий как раз вернулся в пределы действия заклинания и неторопливо двигался в мою сторону, давая мне время подготовить ему достойную встречу. Ни этот противник, ни следующий особых хлопот не доставили.

С орсимером мне так не повезло. Хотя, возможно, в немалой степени случившемуся поспособствовала удивительная лёгкость, с которой я уничтожил четверых из пяти вампиров, из-за чего я расслабился, забыв вовремя обновить заклинание обнаружения. Тут-то он меня и достал.

Думаю, жизнь мне спас маленький рост и довольно субтильное сложение — именно то, что в детстве меня немало огорчало, особенно когда дело доходило до потасовок с более рослыми кузенами, сейчас оказалось моим главным преимуществом — в узкой штольне кровосос, высокий и массивный, как все орсимеры, потерял преимущество в скорости. Это дало мне возможность увернуться. Совсем немного, но этого хватило, чтобы он промахнулся, пропахав клыками две глубокие борозды в опасной близости от яремной вены, вместо того, чтобы вырвать мне горло. На моё счастье, заклинание ночного зрения ещё не развеялось, а невидимость, под которой предусмотрительно спрятался орк, прекратила своё действие, как только он ко мне прикоснулся. Едва он бросился на меня во второй раз, я рванулся ему навстречу в ответной атаке, вложив стремительно утекающие силы в один мощный удар. Снизу вверх, точно под подбородок окончательно одуревшему от вида и запаха льющейся крови вампиру, сминая и проламывая тонкие внутренние кости, пока посеребрённое лезвие, пронзив мозг, не врежется в свод черепа…

Тогда, торопливо плеснув на рану самым сильным лекарственным зельем, которое у меня было, я остановил кровотечение и частично залечил повреждённые тяжи, но против заразы, которая вместе с кровью растекалась сейчас по моим венам, оно было бессильно. Да и чтобы вылечить разорванные и кое-как сращённые зельем связки, придётся обращаться к целителю. И не к простому алхимику, а магу Школы Восстановления. Зато я, кажется, знаю, как капитан Бурд из Брумы заполучил свой выдающийся шрам. Точнее, два — парный к первому наверняка скрыт воротом кольчуги…

Мелс Марион, которому я отдал найденную на теле орка записку, разглядев укус, сочувственно покачал головой и посоветовал как можно скорее ехать в Чейдинхолл, к алтарю Девяти в часовне Аркея, потому что иначе через трое суток у меня тоже вырастут клыки. На мой удивлённый вопрос, чем мне помогут имперские боги, если я почитаю своих, данмер только загадочно улыбнулся, сказав, что это не имеет значения. Я в этом сомневался, но спорить не стал.

Впрочем, все было не так грустно. Я получил Звезду Азуры, вместе с благодарностью властительницы дэйдра, и забрал с того, что осталось от моих поверженных противников, все мало-мальски ценные вещи, которых было не так уж мало, причём доспехи, на удивление, были в очень неплохом состоянии — мифрил почти не потускнел, а сталь не заржавела. Я даже почти простил кусачего орка, когда в зеленоватом сиянии осветительного заклятия разглядел, во что он был обут.

Дэйдрик. Орсимер явно в прошлом был воином и, отправляясь уничтожать древнего кровососа, экипировался так хорошо, как только мог. Хотя сапоги, будь они окованы дэйдриком хоть в двадцать слоёв, против вампира бесполезны — вряд ли Дратик, или как его там звали, стал бы грызть жертву за пятку. А вот стальной шлем, вроде тех, которые я видел на некоторых легионерах в Морровинде — такой, который подозрительно смахивает на помятое ведро с продавленным дном — самое оно. Он и на голове сидит, как то ведро, закрывая не только голову но и шею. Именно то, что нужно.

Сапоги, из которых я вытряхнул прах их прежнего владельца, представляли для меня интерес исключительно в плане продажи. Во-первых, лапы у орка были втрое больше моих, так что в один сапог я спокойно мог бы засунуть обе ноги, приди мне в голову такая блажь. А во-вторых, доспехи и оружие из дэйдрика обладают одним существенным недостатком. Точнее, двумя: из всех видов вооружения дэйдрическое — самое тяжеловесное и самое трудоёмкое в починке. То есть, на ремонт может уйти до половины стоимости брони или меча. А то и больше. А это огромные деньги. Правда, и изнашиваются дэйдрические доспехи гораздо медленнее обычных. Если, конечно, не сражаться с противниками, имеющими оружие из того же металла. Но, тем не менее, для ношения таких доспехов я, как это ни печально, мелковат.

Ещё одной порадовавшей меня находкой стал лук двемерской работы. Старый, настоящий двемерский лук со следами бережной и умелой починки и — о, Неревар — с тетивой работы все тех же двемеров: присмотревшись, я разглядел тончайшие жилки золотистого металла, из которого двемеры делали почти все свои вещи, скрученные в прочную нить. И был он в отличном состоянии. Его я твёрдо решил оставить себе и зачаровать.

На подъезде к Чейдинхоллу меня мучили два вопроса — успею ли я найти алхимическую лавку и, как следствие, необходимое мне сейчас зелье, до того, как заражение перейдёт в следующую стадию… и где найти ещё одно святилище. Звезду отдавать я категорически не хотел. Зачем бы она Мартину ни понадобилась, предполагается, что физическая оболочка артефакта может быть каким-то образом разрушена. И хотя это означает всего лишь то, что Звезда вернётся к своей владелице, не будет ли это кощунственно по отношению к матери-создательнице? Все же Азура в какой-то степени мягче других властителей дэйдра относится к смертным. В особенности, к данмерам — во всяком случае, мои соотечественники считают именно так. Стоит ли оскорблять её таким пренебрежительным отношением к её дару?

К тому же Звезда Азуры была полезнейшим артефактом. Многоразовой геммой душ, способной заключать в себе любые души, кроме человеческих. Чем они отличаются от других, я не знал, но было доподлинно известно, что душу врага с помощью Звезды не поймать. Правда, все равно нужно было ловчее заклинание из Школы Мистицизма. А я за ненадобностью оным не озаботился. Кстати, о геммах душ… надо бы расспросить Калиндила. Словоохотливый альтмер уже не раз помогал мне советом. Как в случае с Сигилом. К тому же я своими глазами видел разномастные геммы у него на прилавке, а, поскольку хороший торговец знает, что он продаёт… Решено, на обратном пути заезжаю к нему.

Найти алхимика в почти незнакомом городе — задача не из простых. Подумав, я решил воспользоваться советом Мелса Мариона и пойти в храм Аркея. В конце концов, у алтарей в храмах Трибунала в Морровинде исцеление от ран или болезней может получить любой, не только верующие… Жаль, что я в свое время не догадался расспросить об этом Мартина, ограничившись лишь более расширенными объяснениями того, что уже знал сам. Кто, как не священник, может дать ответы на вопросы, касающиеся его религии? Но тогда подобные знания об имперском культе Девяти мне казались ненужными и неинтересными. Да и потом тоже.

Встретивший меня в главном нефе рослый даже по меркам своего народа и довольно молодой альтмер удивлённо поднял брови. Ещё бы, из разговоров с местными жителями мне было известно, что здешний храм популярностью у моих соотечественников не пользуется. Но я их не осуждал — ведь если бы не любопытство и надежда на излечение от заразы, я бы в жизни сюда не вошёл — меня, как и их, с рождения учили, что Девять Божеств, хотя и являются могущественными духами, не достойны ни доверия, ни поклонения. Хотя Ролианд на заданный мной однажды вопрос, как он может почитать одновременно и Шора и Талоса, ответил, что норды за пределами Скайрима не забывают своих богов, но молятся тем, по чьей земле ступают. Вроде как это, по их представлениям, способствует удаче на чужбине…

— Приветствую тебя, юноша. Меня называют Хил Высокий, и я являюсь священником в часовне Аркея. Какая нужда привела сына народа данмеров под её своды? — приятное, но какое-то грубоватое — словно кто-то из его предков был северянином, что, зная, как альтмеры трясутся над чистотой крови и улучшением своей расы, почти невозможно — лицо выразило вежливый интерес.

— Я… — я замялся было, но потом кое-что вспомнил.

Джиллиус. Священник-аргонианин из столичного храма, которого я вытащил из святилища Дагона. Мы с Белом помогли ему добраться до часовни Аркея. Небольшая и совершенно безобидная хитрость — справиться о нем. Мне это ничего не стоит, зато может немного улучшить отношение ко мне со стороны альтмера.

Оказалось, что аргонианин получил у служителей Аркея всю помощь, которая ему требовалась, и благополучно отбыл в столицу. Большего священник сказать не мог.

— Я рад это слышать, — кивнул я. — Остаётся надеяться, что дорога в Имперский город была безопасна.

— Джиллиус, — медленно произнёс Хил Высокий, словно сомневаясь, стоит ли говорить, — поведал мне… некоторые подробности своих… затруднений. В частности, то, что его спаситель к моменту расставания был не вполне… здоров.

— Не спаситель, — немного натянуто улыбнулся я, — со своим спасением он отлично справлялся сам. Я лишь немного помог.

Неревар! Мне казалось, что я чувствую, как утекают минуты, приближая момент, когда болезнь перейдёт в неизлечимую стадию. А мне совершенно не хотелось отращивать клыки.

— О, Аркей! — воскликнул вдруг священник. — Что это у тебя, юноша?

Льдисто-синие глаза — что лишний раз подтверждало наличие в его жилах посторонней крови, поскольку у чистокровных альтмеров серых или голубых глаз не бывает — при этом смотрели на мою искалеченную шею, на которой — я это точно знал, так как сам за последние два дня неоднократно их ощупывал — чётко выделялись два параллельных неровных рубца. Следы от клыков вампира-орка.

— Это… укус вампира, верно? — напряженно произнёс альтмер. — Сколько времени прошло?

— Почти трое суток, — признался я. — Рану я залечил, но зелья против заразы у меня не было, а где в Чейдинхолле лавка алхимика…

— Боги… Идём, юноша, у тебя очень мало времени, — Хил Высокий, бесцеремонно перебив меня, резко развернулся на каблуках и торопливо зашагал к центральному алтарю, знаком приказав следовать за ним.

— Вы, данмеры, напрасно недооцениваете силу чужих богов, — промолвил он, указывая мне на алтарь. — Положи ладони на алтарь, юноша и просто проси о помощи. А лучше поблагодари за то, что жив. Учитывая, что я увидел, благодарность будет нелишней.

Все ещё сомневаясь, я подчинился. Чувствовал я себя при этом дурак дураком… пока не вспомнил, что расправился с четырьмя кровососами удивительно легко. Да, они были ослаблены долгой голодовкой, но и я-то не истребитель нежити. После этого мысленно поблагодарить "того, кто помог мне остаться в живых, кто бы он ни был" оказалось значительно проще. К дэйдра недоверие, сейчас я буду благодарен за любую помощь…

В ответ полыхнула ослепительно-белая вспышка. Я испуганно ойкнул и шарахнулся назад, едва не сбив с ног оказавшегося за моей спиной священника — на миг я ощутил себя... горстью виквитовой муки, которую просеивают сквозь сито, отделяя мусор, прежде чем испечь лепешку. Большего ужаса я еще не испытывал...

Альтмер сдержанно усмехнулся моей реакции и придержал меня за рукав, помогая обрести равновесие.

— Что это было? — опасливо косясь на алтарь, выдохнул я, старательно прислушиваясь к своим ощущениям.

Но в теле и на душе было удивительно легко. Даже странно. Я, в который раз за последние два с лишним дня, потрогал ноющие при прикосновении рубцы… и замер. Шрамов не было. Не веря, я сначала с опаской, а потом уже не осторожничая, повертел головой — ни боли, ни скованности…

— Благословение Девяти Богов, — Хил Высокий, уже не торопясь, двинулся прочь. — Девятеро ведут и направляют нас. В том числе и тебя, что бы ты об этом ни думал. Так почему бы им не дать тебе свое благословение?

Я, естественно, пошел следом. Очень уж много вопросов у меня возникло. А ещё появилось время их задать — откуда-то я знал, что теперь мне не надо спешно искать лавку алхимика — клыки у меня не вырастут. По крайней мере, до тех пор, пока меня не угораздит попасться следующему вампиру.

В Чейдинхолле я провёл ещё два дня. Во-первых, мне здесь нравилось — как я уже говорил, Чейдинхолл был в какой-то мере пронизан духом Морровинда, а я, хоть и начал постепенно привыкать к мысли, что на родину мне возврата нет, все же скучал за ней. Поэтому я просто бродил вечерами по городским улицам, с каким-то болезненным наслаждением ловя обрывки разговоров на данмерском и иногда заговаривая с проходящими мимо соотечественниками сам. Мне было интересно все — и живущий в городе, знаменитый на весь Тамриэль художник, и бесконечная грызня бежавших из Морровинда данмеров с ревнителями имперского культа Девяти Божеств, и загадочная Красная Королева, которую я так и не увидел, но которая, по слухам, регулярно наведывается в заведение Дерверы Ромален, где я снимал комнату… но, главным образом, я упивался звуками родной речи. Если бы меня тогда спросили, где бы я хотел поселиться, я бы без раздумий ответил бы — "в Чейдинхолле". На самом деле, я бы хотел жить в Вандерфелле, но увы… Приходилось довольствоваться этим маленьким кусочком материковой части Морровинда. Редоранской его части, что, с одной стороны, грело, а с другой, заставляло сердце болезненно сжиматься — акая архитектура, если верить рассказам горожан, характерна для Блэклайта, столицы Дома Редоран. В которой я ни разу не был.

Во-вторых, кроме вечерних прогулок, были долгие разговоры с Хилом, ради чего меня — неверующего язычника, скандал какой! — временно допустили в жилую часть собора. Священник оказался ещё и адептом магической Школы Иллюзии, но в Гильдии не состоял и поэтому, как он с огорчённым вздохом признался, о сокровищах библиотеки столичного Университета Волшебства мог только мечтать. Благодаря его советам — лишённым альтмерского снобизма, что немало меня удивило и в очередной раз укрепило в мысли, что священники все-таки особенный народ — заученные мной у Калиндила заклинания этой Школы стали выходить намного лучше и с меньшими усилиями. Правда, пришлось раскошелиться, сделав несколько "пожертвований в пользу храма", но оно того стоило…

Протрезвление наступило вечером второго дня, когда я после очередной прогулки пришёл в "Новые земли". Там, как всегда толклись с десяток орков, от которых я уже привычно отгавкался к обоюдному удовольствию. В первый же вечер я с ними разругался, что называется, насмерть, потом выпили мировую… много раз, после чего, когда все разодрались, меня снова спас рост — я просто тихо выскользнул из общей свалки и отправился в снятую сразу по приезду комнату, отделавшись всего лишь парой случайных тумаков. Зато меня теперь не считали больше мелким наглым чужаком. Своим я, правда, тоже не стал, но, по мнению этих ребят, со мной можно было всласть поскандалить. Просто так, ради удовольствия. Совсем не тот тип общения, который мне по душе, но занятно…

Поприветствовав Дерверу, я начал присаживаться за стойку, чтобы заказать ужин, когда в гуле голосов за моей спиной раздался звенящий яростью женский голос, произносящий знакомый речитатив заклинания… которому вторил ещё один, но с противоположной стороны!

С силой оттолкнувшись ногами от стойки, я кувыркнулся спиной вперёд, молясь сам не знаю, какому из богов, чтобы никому не пришло в голову подойти к стойке именно сейчас, и встал на ноги уже в дверном проёме, на другом конце небольшого зала. Вовремя — две шипастые булавы со свистом рассекли воздух и размололи табурет, на который я так и не сел, в щепки. Я невольно сглотнул — мебель здесь по причине частых драк между посетителями была умышленно крепкой, так что представить, что стало бы со мной, промедли я хоть немного, было несложно. Сектантки Мифического рассвета дружно повернулись, зеркально копируя друг друга, и, в один голос прошипев "Тебе не уйти от взора Мастера!", бросились на меня.

— Это ещё что за …? Что это за озверевшие б…и? — высказался кто-то из орков.

Я сильно сомневался, что сектантки, по крайней мере, эти, зарабатывают на жизнь собственным телом, но ситуацию он охарактеризовал как нельзя более удачно.

— Мифический рассвет, — выдохнул я, лавируя между мебелью и посетителями. — Они… — хотел было сказать про убийство Императора, но аудитория была уж больно неподходящая.

Жителям Чейдинхолла — хоть данмерам, хоть орсимерам — наплевать на Императора, пока Совет Старейшин справляется с управлением Империей. Но… орсимеры! Они почитают Тринимака, ставшего Малакатом. А Малакат создал Легендарную Плеть… или Бич… думай, Ксарес, думай, ты же читал об этом!.. короче, какое-то оружие.

И создавал он эту свою Плеть, чтобы, выражаясь простым языком, набить морду Мехруну Дагону. А заодно младшим дэйдра, которые Дагону подчинялись. Главным образом, дремора, но и против других дэйдра она действует ничуть не хуже. Вот на этом можно попробовать сыграть.

— …дагонопоклонники! Они чтят Мехруна Дагона! — выдохнул я так громко, как только сумел.

— Что-о?! — взревел тот же орк, поднимаясь из-за стола так быстро, что ни в чем неповинная мебель с треском полетела в стороны. — Эти бабы — шлюхи Мехруна? Малакат не простит мне, если я позволю им портить здешний воздух и дальше… — и выдернув из-за спины здоровенный молот — каждый уважающий себя орк появлялся на людях не иначе, как с железякой побольше да поувесистее — с ревом бросился наперерез культисткам.

За ним последовали и другие орсимеры.

Я же, воспользовавшись тем, что моим противницам пришлось уже самим спасаться, выскочил на улицу. Трусливо? Не по-мужски? Идите в Бездну! Я мог бы убить их обеих и не особо переживать потом о содеянном — странно было бы сожалеть, успев обзавестись довольно внушительной толпой мертвецов за плечами — но есть одно обстоятельство, которое удерживает меня от этого: я здесь чужак. То, что я завел какие-то знакомства с местными, не будет значить ровным счетом ничего, если у меня возникнут проблемы с законом. А они непременно возникнут. Даже если я просто буду находиться в питейном зале "Новых Земель", когда орки или кто-то ещё расправится с обеими сектантками. Потому что, как только эти фанатички отправятся в свой "рай", призванные доспехи и оружие исчезнут, оставив два трупа, принадлежащих — иначе и быть не может — добропорядочным горожанкам. Вспомнить хотя бы того парня из подвала Лютера, что чуть не прикончил Бауруса… Попробуй потом докажи городской страже, что эти самые горожанки состояли в той самой секте, ассасины которой убили Императора Уриэля и его семью. Так что я, без сомнения, будучи чужаком, окажусь самой удобной кандидатурой в убийцы. Особенно, если то, что я читал про Чейдинхолл в "Путеводителе", правда, и в городе властвует коррупция и беззаконие, прикрывающееся маской законности. Во всяком случае, с хамством орков, которое в книге тоже упоминалось, я столкнулся сам. И хотя я, как сразу после прочтения, так и сейчас, считаю, что "Путеводители" Алессии Оттус больше говорят об их авторе — религиозная фанатичка, расистка и ханжа — чем об описываемых городах, зерно истины в них, как оказалось, все же присутствует. Так что, чем дальше я буду находиться в этот момент от места преступления, тем лучше. Сравнивать гостеприимство столичной тюрьмы с чейдинхолльской как-то не тянуло. В первой я лишился личных вещей и некоторой части памяти. Что могут отнять у меня во второй, я выяснять не намерен…

Далеко я убегать не стал. Промчавшись перед носом обалдевшего стражника, торчавшего перед чьим-то порогом, в первом же неосвещённом пятне завернул за угол и, проскакав через низкие каменные ограды задних дворов, вернулся обратно с другой стороны. В процессе, споткнувшись впотьмах о какую-то пустую бочку, едва не встретился головой с очередным каменным забором, после чего сообразил, наконец, воспользоваться заклинанием ночного зрения, вышедшим даже на бегу на удивление легко — благословите имперские боги Хила Высокого с его уроками! Так что теперь я спокойно выбрал укромное место, где без магического подспорья меня не обнаружить, зато вход на постоялый двор Дерверы Ромален отлично виден. Вовремя — закованная в воронёные доспехи последователей Мифического Рассвета фигура как раз спустилась со ступенек, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.

Стоящие на воротах стражники ощутимо напряглись в мучительных раздумьях — бить или не бить? Я подумал о том, чтобы повторить уловку, которую довольно успешно применил в таверне… и беззвучно выругался. Спрятался я, конечно, хорошо — увидеть меня почти невозможно. Но вот услышать… особенно если я заору во всю глотку, чтобы сбежалась стража со всего Чейдинхолла…

Дверь постоялого двора отворилась, и на улицу, хромая на обе ноги, выбралась вторая дагонопоклонница.

Твою ж мать…

Орки её знатно потрепали, однако на улицу добивать точно не полезут — Малакат Малакатом, но проблемы с законом им наверняка нужны не больше, чем мне. А я очень не вовремя — для них — смылся, так что свалить вину не на кого. Ну, ладно…

Набрав побольше воздуха, я завопил:

— Мифический Рассвет! Это Мифический Рассвет! Они убили Императора!! — то, что не годилось для горожан, вполне могло сработать со стражей — в Сиродииле слухи распространяются до отвращения быстро, но иногда — например, в этом случае — это даже к лучшему.

Сработало! Оба стражника сорвались с мест, быстрым, едва не срывающимся на бег, шагом направившись к культисткам и на ходу доставая мечи из ножен. Видимо, кроме слухов, были какие-то сведения по военным каналам. И чтоб мне с Ахиллом поцеловаться, если за этим не прячется тонзура одного старого монаха, контролирующего — по его собственному, между прочим, признанию — широчайшую агентурную сеть во всем Тамриэле. Ну да, так я и поверил, что он тихо сидит в стенах Повелителя!

Одновременно с этим в мою сторону повернулись две абсолютно одинаковые воронёные личины и два голоса, слившись в один, воскликнули:

— Тебе не скрыться от взора Мастера!

Возможно. Но и так просто меня тоже не взять.

Потрепанная орками сектантка развернула какой-то свиток. То есть, не какой-то, а с мощным целительным заклятьем — вон как резво поскакала навстречу стражникам… а ведь только что едва стояла на ногах. А вторая, та, что немного ниже ростом, в это время тем же аллюром направилась в мою сторону. Ну-ну… ни свитка, ни фиала с зельем я у нее в руках не заметил. Лишних жестов она тоже не делала и вообще молчала. Амулет? Ну не кошка же она, в конце концов… Кстати, не припомню, чтобы я в этом городе видел хотя бы одного каджита. Аргонианку — да, это Мак-На, владелица книжной лавки, а вот каджита…

Перед тем, как шагнуть в густую темень, в которой я прятался, дагонопоклонница замешкалась. Я довольно усмехнулся — мое собственное заклинание ночного зрения уже развеялось, но, поскольку я успел осмотреться, мне это не мешало. Женщина знала, что я где-то тут, но не решалась сделать шаг в темноту. Её напарница ещё связывала боем обоих стражников — доспехи пока держатся и держат удары — но надолго её не хватит. К тому же живой её брать явно не собираются…

Выдохнув — желание самолично расправиться с врагом их обожаемого Мастера перевесило доводы рассудка — она сделала шаг. Ноги слегка согнуты, рука с булавой опущена и чуть отведена в сторону… в латной перчатке не разглядеть, но пальцы наверняка напряжены ровно настолько, чтобы удержать оружие, а не сжаты в мёртвой хватке… похоже, эта дамочка не такая добропорядочная горожанка, какой может показаться. Но, судя по тому, как она держит голову, меня она все-таки не видит, просто пытается уловить мои передвижения на слух. Замечательно. Уж что-что, а передвигаться бесшумно я умею.

— Почему бы… — негромко замурлыкала она, — тебе… просто… не умереть?

Я вновь усмехнулся — неплохой ход. На кого-нибудь другого это могло бы подействовать. Но меня учили убивать безмолвно, ведь молчание деморализует жертву куда вернее красивых словес. Хотя… я вспомнил, как убил Руму Каморан… иногда красивые словеса бывают очень даже к месту. Например, сейчас…

— Потому что, — с теми же мурлыкающими интонациями тихо выдохнул я, в два шага передвинувшись к ней за спину, — этой ночью… — левая ладонь легла ей на грудь немногим ниже яремной впадины, отчего она невольно прижалась ко мне, — право умереть… твое.

Она умерла почти мгновенно — в пещере Дагона у меня было достаточно возможностей, чтобы изучить слабые места доспехов Мифического Рассвета. А я, не успело рассеяться багровое марево распадающегося заклятия, был уже на полпути к собору Аркея. Служители, конечно, в этот час давно отдыхают, но двери собора открыты всегда. Что мне только на руку. В конце концов, стражники видели, как я бежал прочь, но никто не видел, что я вернулся. Главное, никому не попасться на глаза.

Мне повезло, и я не попался. И, как выяснилось при свете свечей в соборе, не испачкался в крови, что было ещё большей удачей. Продремав всю ночь на скамье в соборе Аркея, утром я вернулся к постоялому двору. Тело одной из сектанток неубранным лежало недалеко от ворот. Как я и думал, это оказалась вполне рядовая горожанка, как сказал кто-то из присутствующих рядом стражников — прислуга из "Риверсайда", местного клуба для богачей. Удивило меня только то, что она оказалась данмеркой. Как и вторая, убитая мной. Неприятно удивило. Я говорил Белизариусу — и верил в свои слова — что данмеры, особенно приехавшие из Морровинда, гораздо лучше тех же имперцев представляют, что такое дэйдра. Видимо, не все. Или это меня слишком твёрдо воспитывали в вере в Альмсиви? Все-таки благочестие — один из столпов морального облика любого редоранца. Правда, непонятно, как быть теперь, когда из богов Трибунала остался только Вивек, а Альмалексия и Сота Сил убиты Нереварином, которого они же и пытались уничтожить — во всяком случае, я слышал именно такую версию произошедшего. Так что верить мне, получается, особо не в кого… Трибунал уничтожен, поклонение дэйдра под запретом, а бить поклоны имперской Девятке я сам не хочу. Слишком прочно мне вдолбили, что имперский культ — для имперцев. Для данмеров есть… то есть был Трибунал.

С обвинениями тоже обошлось благополучно. Нервы мне, конечно, потрепали изрядно, но, поскольку ни подтвердить, ни опровергнуть, что на момент убийства я был не в соборе, было некому, стражники от меня отвязались. Особенно упорствовал Ульрих Леланд, капитан городской стражи, бретон по происхождению. Оно и понятно — по городу ползли слухи, что именно его стараниями в Чейдинхолле введена новая система штрафов. Судя по рассказам горожан, штрафовали буквально за каждый чих, порой по совершенно надуманным поводам. И инициатором был вот этот знойный красавец того типа, что так нравится человеческим женщинам — во всяком случае, бретонки и имперки от шестнадцати до шестидесяти при его появлении в поле их зрения заметно преображались, пытаясь привлечь его внимание, в то время как красноокие данмерки неприязненно кривили точёные лица и отворачивались. Со стороны этот контраст выглядел довольно забавно.

Обвинение в убийстве принесло бы в графскую казну — или, что вполне вероятно, в карман самого капитана — сразу тысячу септимов. На эту сумму можно было бы купить пару пегих лошадей или чалую, вроде тех, на которых Легион патрулирует имперские дороги. Или безбедно прожить больше полугода, покупая продукты каждый день и имея не меньше двух смен одежды. Такие деньги у меня были — после продажи трофеев, снятых с вампиров из Опустошённой Шахты, мне хватало даже на покупку одного из знаменитых вороных из чейдинхолльских конюшен — но отдавать их за убийство фанатички, которая на меня же и напала? Ни за что! Это была самозащита. И вообще это был не я!

Озвучивать все это вслух я естественно не стал — не для того я полночи наматывал круги по нефу собора и отсиживал задницу там же на жёсткой скамье. Помог мне тот самый стражник, которого я видел перед чьим-то домом. И который видел меня бегущим как раз в сторону собора Аркея. Тогда я об этом не задумывался, но очень удачно совпало, что собор расположен на противоположной стороне города. И что ни один из задних дворов в том районе города не облюбован кем-то из нищих. Эта братия, как я выяснил на собственном опыте, за пару монет продаст кого угодно. Так что капитан Леланд остался ни с чем. Бретон, не скрывающий своего разочарования, напоследок зло ощерился мне в лицо:

— Я тебя запомнил, красноглазый. И я найду, чем тебя прижать, так и знай.

— Мехрун тебе в помощь, капитан, — хмыкнул я.