Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

«Теодору Магнусу Нотту.

Настоящим письмом извещаем вас, что решением Директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Северуса Тобиаса Снейпа Вы назначены на должность старшего префекта мальчиков. Для получения разъяснений и наставлений относительно Ваших обязанностей и порядка действий Вам необходимо прибыть в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс не позднее пятнадцатого августа сего года удобным для Вас способом.

С уважением,

Заместитель директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс,

Минерва Изабель Макгонагалл».

Письмо содержало также приписку, сделанную от руки — и этот почерк Теодору приходилось не раз видеть на эссе, возвращавшихся с оценками. Пожалуй, в его безразмерном саквояже была целая комната, заполненная бесчисленным количеством эссе, проверенных преподавателями и бесцельно болтающихся свёрнутыми свитками. Другим студентам эссе могли пригодиться для того, чтобы готовиться к экзаменам и вспоминать темы — Теодору же с малых лет пришлось тренировать память, читая книги, магические и маггловские, лишь единожды перед тем, как отец продавал их старьёвщикам. Это помогло ему натренировать память.

И потому этот почерк он узнал с первых завитушек.

«8/13/97, камином, к часу пополудни. Снейп».

Тринадцатое августа было средой, а начинался лишь вторник. Теодор занялся домашними делами. Вернее, не совсем домашними — он отправился камином к суровой ирландской ведьме вместе с внуком покойного Юстаса Фоули.

Гостиная была выдержана в обычном английском стиле. Пожалуй, так же могла выглядеть гостиная Тюберов, Яксли, Карамеди… любого мало-мальски обеспеченного магического семейства. Пожилая статная ведьма в тёмном платье в пол, на груди которой зеленел магией амулет в виде четырёхлистника, встречала их со скорбной миной на лице.

— Мистер Нотт, — поздоровалась она с ним, и лишь затем перевела взгляд на внука. — Грим.

— Мои соболезнования, миледи, — склонил голову Теодор.

— Пустое, — отмела она его слова, как пущий вздор. — Мне не о ком скорбеть. Прошу.

Она развернулась и твёрдой походкой направилась вглубь дома. Грим едва слышно вздохнул, и Нотт одобрительно положил ему руку на плечо. Не зря мальчик говорил, что не очень хочет этой встречи.

Теперь Теодор понимал его. Возможно, будь отец жив, леди Виктория так же бы реагировала на него?

— Прошу, — повторила она. В столовой тёмные зелёные шторы прикрывали окна, и лишь магический светильник освещал залу. — На улицах беспорядки, О’Хари решился на благое дело.

Она заметила это светским тоном. Домовик беззвучно аппарировал на тарелки лёгкие закуски. Оба мальчика, юный и чуть старше, заняли свободные стулья, оказавшись скорее напротив леди. Воцарилась тишина. После отповеди старой волшебницы Теодор не знал, как начать разговор — а младший Фоули лишь смотрел в тарелку, не поднимая взгляда.

— Мне не нужно наследство Юстаса, — наконец, промолвила женщина. — Он убил наших детей, и умер сам.

— Бабушка!

— Молчи, Грим. Твой отец умер только потому, что Юстас повёл себя, как трус. Как и всегда.

— Миледи, вы законный опекун Грима, — заметил Теодор как можно более светским тоном.

Она смерила мальчика, сжимающего кулаки в бессильной злобе, и фыркнула.

— Мне жаль его. Он унаследовал от нашего сына лишь черты Юстаса. Такой же трус.

— Я не трус!

— И неспособен посмотреть правде в глаза. Мистер Нотт, Фоули доверился вам, чтобы вы защитили его внука, так делайте это и впредь.

— Но…

— Я намерена посвятить остаток жизни благородной борьбе, а не быть нянькой для внука моего ненавистного… iar-fhear.

Она закончила фразу по-ирландски. Этого языка Теодор не знал, но что-то общее с валлийским и шотландским чувствовалось.

— Вы присоединитесь к восстанию? — спросил Нотт, чтобы сменить тему. Хмурое лицо старухи просветлело.

— Наконец, наконец Ирландия будет свободной от рабства! Моя душа поёт, когда я думаю об этом. Глупы те, кто думает, что сейчас не время для подобного, что стоит сплотиться, — она явно передразнила Нотта. — Когда вы, британцы, сами загнали всех нас в ловушку, мы можем и должны бороться. И наши маггловские братья — пример для нас.

В том, что она назвала магглов братьями, был особый дух — такого ни от кого среди взрослых магов Англии и Шотландии Теодор не слышал.

Увлечённая, женщина даже провожая их обратно к камину (который, впрочем, работал исправно с большой сетью всей Британии!) напевала: «Принц Уэльский мне сказал — иди и вступай в Британскую армию».

«Если здесь все такие, то это обернётся большими проблемами», — подумал Теодор, отряхиваясь после камина.

* * *

В кабинет директора Хогвартса Теодор предпочёл отправиться не из Аберайрона и даже не из Актона. В первом были Арчи и мальчики, попеременно бегающие камином домой к Гриму за книгами — эту авантюру Тео считал опасным делом, но никаких книг в Уэльсе не было, а в двенадцатилетних пацанах проснулся дух учёности (и список эссе на лето). Письма из Хогвартса со списком покупок прилетели всем, и мистеры Нотт и Фоули были не исключениями.

В Актоне был Дин Томас. Теодор не хотел смотреть ему в глаза — не после того, что устроил, атаковав его ментальным проклятьем, вывернувшим наружу самые тайные воспоминания из детства. Это было низко и подло с его стороны, недостойно порядочного джентльмена, и поэтому Нотт решил для себя, что вовсе не станет мешать Томасу и выгонять его куда-либо. Даже если он был соучастником ловушки, там, в Актоне, он не мог навредить Теодору. Невилл тоже мотался туда несколько дней подряд, ухаживая за раненным приятелем, но Тео не мог и не хотел заставить себя ступить в фамильный особняк.

Он мог бы отправиться в Девон, к Уизли, и перейти камином оттуда — но это было слишком неоправданным риском. Всё указывало на то, что Снейп был предан Дамблдору до конца, раз там, на башне, пытался остановить Гойла, но его нынешнее положение наверняка было свидетельством доверия Тёмного лорда.

Поэтому он отправился в Норфолк, в поместье Джонсов. Они обменялись с кузиной, квиддичисткой Гвеног, несколькими письмами — сова Артура выглядела очень довольной тем, что после долгой паузы её нагружали задачами. Сам Гамп считал, что Теодор её эксплуатирует, но что он понимал в совах? Теодор вот что-то, да понимал — отец разводил их на мансарде дома в Актоне, когда был ещё жив гиппогриф деда, а вместо маггловских стеклянно-каменных монстров их дом окружали огороженные чарами луга.

— Кабинет директора Хогвартса, — спокойно произнёс Теодор. С того момента, как они встретились в доме Сириуса Блэка (на площади Гриммо, 12! Теперь это воспоминание было вновь с ним), когда Снейп заявился туда вместе с Дамблдором, Тео увидел, что за напускной злостью и строгостью прятался совершенно другой человек. Ему было неведомо, какой он, но он знал наверняка, что это был не тот, кого он боялся в первые дни в замке.

Зелёное пламя закружило его и унесло куда-то далеко. Миг — и он уже был в камине старинного замка. «А ведь это Снейп отправил меня сюда впервые», — вспомнил Нотт. Это было тогда, на первом курсе, когда ему было плохо от переизбытка магии вокруг.

Кабинет директора и сейчас сверкал магией. Так же — и абсолютно иначе. При Дабмлдоре шкафы были полны всяческих странных артефактов. Барометры, термометры, вредноскопы и астролябии, что шумели, свистели и тикали каждый миг, куда-то делись, и их место заняли совершенно другие, тихие и незаметные, отводящие от себя взгляд вещи.

Кресло директора было очень похожим на маггловское. Кожаная спинка, деревянные ручки, оно было придвинуто к столу так, что, казалось, человеку негде поместиться в нём. Сам стол был чист -ручка с чернилами, почти такая же, какой Тео писал уже много лет, лежала рядом со стопкой бумажных листков. Никаких книг, нагромождений писем, всего того хаоса и показного барахла, за которым, как вдруг понял Теодор, директор Дамблдор искусно прятался. Бесконечные бумаги давали ему возможность заниматься любыми своими делами, только не вести занятия. Даже Теорию магии на пятом курсе он перепоручил Флитвику, когда добился своего, связав Нотта клятвой.

Исчезла подставка для феникса, зато появилась тележка с каменной чашей, сверкающей магией. Омут памяти — он узнал его, такой же был в том кабинете подземелий, где они занимались когда-то со старым гриффиндорцем.

Рита Скитер выпустила свою книгу, несмотря ни на что, но Теодор не покупал её и не заказывал. Ему не было дела до покойного старца, а почитать ему наверняка мог одолжить кто-нибудь из студентов.

— Мистер Нотт, — сухо констатировал директор Снейп. Он появился в дальнем углу кабинета, там, где находилась дверца, скрытая раньше ширмой. Видимо, покои директора были где-то там, в башне, раз он вышел оттуда.

На Снейпе был надет чёрный сюртук. Он выглядел бледным и осунувшимся, его тяжёлый взгляд отдавал бесконечной грустью, а синяки под глазами делали его похожим на вампира.

— Профессор.

Снейп сделал два больших шага вперёд и оказался у своего стола. Дёрнув за кресло, что с лёгким шорохом откатилось — и Теодор мог поклясться, что в этом не было магии, — он сел, и жестом приказал юноше сесть напротив, на стул для посетителей. Не осмелившись трансфигурировать его во что-либо другое, Нотт опустился на стул, и почувствовал, как неприятно продавлено было его сидение.

— Погода в эту осень обещает быть скверной, — обронил мужчина. — Вырастет влажность. Барометры упадут. Если верить всем приметам… Вам предстоит нелёгкая работа, Нотт.

— Я готовился к тому, что эта длань упадёт на меня, с весны, сэр, — постарался с достоинством ответить юноша.

— Не знаю, к чему вы готовились, Т е о д о р, но ваше положение сложно не назвать затруднительным, — он прикрыл глаза. — Боюсь, всех деталей нашего положения вы не осознаёте.

— Сэр. Не могли бы вы рассказать мне об этом?

— Извольте. Я несколько раз говорил вам не лезть в политику. Теперь политика занимается вами, и даже здесь и сейчас, — обронил он. — Вы, вероятно, слышали, что Британия отсечена от мира вне.

«Вероятно, слышали» прозвучало как издёвка.

— Что-то такое доходило до моих ушей, сэр.

— И, возможно, вы знаете, что все апотекарии и зельевары закрыли приём заказов, — об этом Теодор не знал, и честно помотал головой. — Теперь знаете. Боюсь, вы не способны осознать глубину всего… положения, в котором мы сейчас. Британия зависела от поставок ингредиентов, ведь большая часть их никогда не росла здесь. Со времён Римского владычества мы пользовались тем, что покупали на континенте. А теперь этого нет, и даже Бодроперцовое зелье сварить… затруднительно.

— Вы хотите сказать, что… — начал догадываться Нотт.

— Я хочу сказать, — перебил он Теодора. — Что вам нужно будет добиться невозможного. Сейчас у нас не хватает двоих преподавателей. Ценой невозможных усилий я и Минерва убедили всех прочих вернуться на кафедры. Но эти двое… Догадываетесь, кто придёт вести Тёмные искусства и маггловедение?

Название предмета являло само по себе ответ на этот вопрос.

— А потому я требую от вас, как от Старшего префекта. В этом году ни один юный идиот не должен пораниться. Оказаться заколдованным другими идиотами. Не встрять в дурацкую дуэль. Не повиснуть на метле. Каждая травма может оказаться подобна смертельной. Мы волшебники, но без зелий мы не спасём и от простуды.

Снейп говорил это безэмоциональным, ровным тихим голосом, но от каждого его слова в душе Теодора сильнее и сильнее поднимался ужас. Ситуация была значительно хуже, чем он мог полагать.

— А кто… кто будет моей напарницей? — осмелился он спросить. Снейп позволил себе улыбнуться — и лучше бы он этого не делал. Его улыбка была хищной, как у грифона.

— Мисс Паркинсон являлась единственной кандидатурой, но она отказалась от этой чести. В этом году в первый раз за почти двадцать лет в Хогвартсе не будет старшего префекта девочек.

Теодор не знал, что можно было отказаться. То, что сделала Панси, было ударом по нему — все обязанности префекта ему нужно было делать в одиночку.

— Профессор, — нарушил он тишину, осознав ситуацию. Тишиной это можно было назвать весьма условно, так как портреты директоров на стене дремали, храпели, сопели или делали вид, что храпят и сопят. — Скажите, а… как быть с магглорождёнными?

— Гринготтс не конвертирует валюту и не принимает людей, — просто ответил Снейп. — Единственная возможность совершить оплату в адрес школы — отправить требование в банк с совой. У магглов нет счетов, чтобы сделать это. Мне жаль их. Вы ещё не знаете, но Повелитель поставил Яксли задачу. Все грязнокровки, что не смогут пойти в школу в этом году, будут поцелованы.

Это прозвучало таким же ровным тоном, как и слова до того. Поцелуй дементора… низшего, павшего вампира, потерявшего человеческий облик, но не потерявшего бешеную жажду к человеческой душе, эмоциям. Отправлять детей и подростков этим тварям было бесчеловечно. Он столько лет говорил и делал всё, чтобы увеличить количество магов, чтобы сделать экономику Британии великой, принести маггловские деньги и спрос… в его душе поднялся гнев против Тёмного лорда.

Полукровка, проживший всё детство среди магглов, хотел действительно инициировать резню против всех тех, кто был беззащитнее прочих. И сделать это самым страшным образом, силой изменённых законов, которые ему, Теодору, предстояло принимать. Это вызывало тошноту, сама мысль была противна ему. Каждый из тех, кто не мог оплатить своё обучение — каждый из этих невинных детей, был под угрозой гибели. Угрозой смерти.

Мысленно Теодор проклял ещё и невовремя пропавшего Карамеди. У него были все средства, чтобы решить проблему. Сотня юных магов, сколько бы их ни было, все они были беззащитны и одновременно ценны, стоили даже не сотню тысяч галлеонов.

И тут Теодор всё понял.

— Сколько… сколько магглорождённых должно было пойти в школу в этом году? — спросил он, не до конца веря в собственный план. Снейп молчал, будто бы ждал его реакции. В глазах мага сверкнуло что-то, похожее на одобрение.

— С учётом событий в Портйерроке… — задумчиво сказал Снейп. — Порядка полусотни, и десять первокурсников.

Теодор мысленно вычел из этого списка двоих, кто явно не собирался идти в Хогвартс: Томаса и Грейнджер. Пятьдесят шесть имён.

— Вы… вы можете дать мне список?

— Я не ошибался в вас, мой мальчик, — прозвучал со спины такой знакомый голос. Теодор резко развернулся, не веря своим ушам… но это был лишь портрет. Рисунок, созданный Артуром, изображал старика в расцвете его сил. Это была не картинка с шоколадной лягушки, где Дабмлдор молчал и лишь подмигивал, то и дело пропадая с глаз, это было настоящее произведение искусства. Директор сидел за столом, столь похожим на тот, что принадлежал сейчас Снейпу, и оглаживал свою бороду — совсем как при жизни.

— Вот этот список, Нотт, — ещё тише, чем до того, прошелестел Снейп. — Не все из них вернутся в замок. Поберегите эти деньги, они вам могут ещё понадобиться.

Теодор пробежал взглядом по бумаге, влетевшей в его руки. Многие имена были ему знакомы, иные — нет, но среди них он не нашёл ни Луи, ни ту, про кого вспомнил в момент, когда этот листок оказался перед его глазами. Волей он подавил стыд, возникший в глубине души из-за того, что он опять забыл про Джоли.

— Спасибо, профессор.

— Вам не о чем благодарить меня, Нотт. Те, кто займут свободные кафедры, сделают всё, чтобы уничтожить жизнь этих студентов. Подумайте о том, как вам предстоит с этим справиться.

По коже Нотта пробежали мурашки.

— Я займусь подготовкой дисциплинарных патрулей с первого же дня, профессор.

— У Долорес вышло прескверно.

— Профессора Амбридж никто не уважал после первого же месяца шуток Уизли.

— Не могу поспорить с вами, Теодор.

Вновь повисла тишина, и вдруг Снейп поднялся, будто бы показывая, что их разговор окончен. Теодор поднялся за ним вслед.

— И ещё, Теодор…

— Да, профессор?

— Своими действиями вы привлекли Его внимание ещё сильнее. Тщеславный Корбан взял всю славу на себя, но… едва ли магглы будут рады вам, когда приказ Тёмного лорда будет выполнен. Знайте об этом и думайте прежде, чем делать.

— Спасибо за совет, сэр. Я могу идти?

Камин вдруг заревел, и из вспышки зелёного пламени на коврик, переступив решётку, ступил ещё один колдун. Лицо Снейпа разгладилось, и на нём даже появилось подобие улыбки. Вошедший был одет в серую робу, неприметную и незаметную, и колпак. Сотни таких магов ходили по улицам провинциальных магических кварталов Лидса, Шеффилда, Манчестера и Бримингема, Глазго и Эдинбурга, Белфаста и Норфолка.

— О, а я знаю тебя, — сказал вошедший подозрительно знакомым голосом, снимая свой колпак. Теодор замер. Этот голос приходил к нему в кошмарах, снился по ночам, и он точно слышал от Снейпа, что его обладатель мёртв. — Ты тот пацан, что таскал мне плесень лет пять назад.

— Семь, — негромко уточнил Снейп. — Это Теодор Нотт.​