Вернуться в сказку (джен)

I.

Природа начинала готовиться к долгому сну. К зиме, которая в этом году обещала быть суровой. Когда выпадет снег? Когда смоет он те реки крови, которые принёс год? Когда земля напьётся воды, стараясь забыть этот ужасный вкус крови? Птицы уже улетали на юг. Туда, где было безопаснее — в земли сильфов и сильфид, что не вступали в войну — и теплее. Природа начинала уставать от постоянного кровопролития, от стонов раненных, от лязга мечей и копий, от свиста стрел, от ударов набата. От войны устали все. И люди, и эльфы, и маги, и вампиры. Никто не хотел умирать. Никто не хотел браться за оружие. Но война, всё равно, продолжалась. За золото, за алмазы, за земли. Исчезали целые города, страны, погибали люди, уничтожалось всё, что было возведено таким трудом. Маги пришли с севера, оттуда, где царила вечная зима, им были не страшны морозы, одежда их была теплее, они шли напролом, пытаясь подчинить себе более богатые земли востока, запада и юга. Вампиры жили на западе, в землях наиболее богатых драгоценными камнями и золотом, их традиции и обычаи были сильны, ничего нового они не хотели. Поселения эльфов находились на востоке, в местах тёплых и щедрых на природные дары, в местах, где всегда царили порядок и умиротворение. Сильфы и сильфиды жили на юге, в землях, где никогда не бывало холодно, их жизнь протекала ещё более спокойно. Они никогда не ввязывались в войны. Их религия не позволяла им этого. В землях, где царило изобилие, война и не была нужна. А магам хотелось тепла и золота. На вечно холодном севере было невозможно жить так хорошо, как им бы хотелось. Там царил мрак. Не хватало света и тепла. Еды. Когда-то маги жили в богатых землях запада. Когда-то они не знали нужды в золоте, тепле и еде. Когда-то ими были возведены лучшие и красивейшие храмы запада. Но об этом давно все забыли. Теперь эти земли принадлежали вампирам. Только им. И вампиры не собирались делиться этими землями и природными богатствами. Когда началась война? Когда король Роланд потребовал у совета старших вампиров часть того золота, которое когда-то принадлежало магам. И когда совет старших вампиров отказал Роланду. За попранную гордость королей всегда расплачиваются простые люди. Когда короли ведут войну между собой, всегда расплачиваются простые люди. Именно они гибнут, именно они нищают, именно их жизнь становится невыносимой. Но слово короля — закон. Любой его каприз — закон. И за золото, невыплаченное Роланду, погибло столько людей, сколько никому никогда и не снилось.

Листья опадали с деревьев, ложились на землю жёлто-красным ковром. Ложились одеялом на тела нехоронённых. Воинов, что погибли, сражаясь за свою землю, за свой народ. Их не хоронили, они должны были лежать на том самом месте, где вражеский клинок поразил их. Умереть за своих предком считалось почётным. Но стать нехоронённым... Это было страшно. И для вампиров, и дли магов. Что принесла им эта война? Богатство? Новые земли? Власть? Или сотни тысяч погибших? Десятки тысяч нехоронённых? Людей, которые теперь не могли переродиться, попасть в новое тело, или, хотя бы, отправиться в царство умерших... Они навечно застряли между тремя мирами. И даже боги не смогут их вытащить из этого ада. Вот что называлось адом — застрять между живыми и мёртвыми. Эти люди не могли стать даже призраками. Они просто оставались. Их тела гнили, дикие животные обгладывали их кости, вороны выклёвывали их глаза... Смотреть на эти гниющие трупы было невыносимо, подходить к ним считалось делом опасным: боги проклинали тех, кто приближался к нехоронённым. Эти люди теперь навсегда останутся здесь, на месте своей гибели, будут привязаны к нему. Теперь они будут переживать этот день снова и снова. И так целую вечность. Обречённые вечно умирать. Что могло быть хуже?

Листья опадали. Это означало, что вскоре живым людям придётся несладко, куда хуже, чем мёртвым. Эта война... Разве можно было придумать что-то глупее, бессмысленнее? Две сильнейшие расы соревновались за место под солнцем. А ещё одна просто ждала в сторонке, когда эти две расы уничтожат друг друга. Когда-то богатые земли стали совсем бедны. Бесконечные сражения истощали казну, уничтожали прекрасные сооружения Древней эпохи. Они уничтожали и сами народы. Мир поделился на три части. И каждый стремился оторвать себе кусок пожирнее и побольше. И каждый стремился найти для себя выгоду в беде остальных. И каждый хотел выжить и жить комфортнее, чем когда-то прежде.

В когда-то богатых землях Линдейма теперь царил голод. На ступеньках развалин храма в честь Хериан, известной так же под именем Хелен, сидели нищие. Они протягивали свои руки к ней, просили её помочь, кто-то из них пытался прорваться сквозь охрану, что отец к ней приставил. Капли дождя даже не капали, а будто тоже падали вниз тяжёлой россыпью, как драгоценные камни из отцовской казны. Камней было ещё так много, красные, синие, зелёные, почти все блестящие, прозрачные, но они были так бесполезны, лучше бы было столько же бронзы, стали или продовольствия. Её отец, король Реонаш, был богат, король Инард, с которым они воевали, был хорошо вооружён, и это давало ему огромное преимущество перед первым. К тому же, Инард был молод, мстителен, хладнокровен. У него не было детей. Не было близких. Его отец, принц Еймозд, погиб двадцать шесть лет назад. Его дед, король Леофан, умер семь лет назад. Король Реонаш был стар, имел шестнадцать детей, пятнадцать сыновей и одну дочь, и семеро из его сыновей давно уже погибли, сражаясь за своего короля, за свой народ. Физически вампиры были сильнее магов, но у магов были пушки, доспехи, магические свитки, мало того, даже обычного оружия было куда больше. А ещё они отличались таким упорством, которое вампирам и не снилось. Они проигрывали раз за разом, но всё равно шли дальше. И продвигались. И скоро уже вампиры стали раз за разом проигрывать, склоняться перед захватчиками. Сколько лет шла уже эта война?! Отец говорил, что, когда правил его отец, война уже шла, и когда правил дед, война тоже шла, и когда правил прадед война тоже уже была. Маги нападали всё чаще. Они были настырны, могли отступить, но только для того, чтобы напасть снова, уже с новыми силами. Откуда, откуда брались эти новые силы?! И почему нападавшие были всё более и более жестокими? Эльфы прятались в лесах и горах, уже сотню лет о них ничего не было слышно, они не приходили ни на зов людей, ни на зов вампиров. Они просто выжидали. Прятались от опасности, словно трусы. Их раса и была трусливой. Вампиры часто помогали им, так отчего же они не приходили к ним на помощь?

Гибли все — мужчины, женщины, старики, дети. Погибали в страшных муках и больше не имели права на загробную жизнь. А орда магов надвигалась неумолимо. Инард был жесток, более жесток, чем его дед, и сбежать от него было невозможно. Он надвигался. Постоянно надвигался, нависал Дамокловым мечом над каждым городом на своём пути. Куда он шёл? И почему шёл так стремительно?

— Миледи! — слышала девушка душераздирающие вопли. — Миледи! Миледи! Помилуйте, миледи!

Эелана с грустью смотрела на это. Ей было невыносимо больно и страшно смотреть в глаза всем тем, кто в результате войны потерял всё: близких людей, имущество, даже здоровье... Девушка никак не могла помочь им. Её украшения — бессмысленны теперь. Даже дешевле медной грошовой монеты, которая могла пойти на переплавку. Эелана чувствовала себя ужасно. Зачем только отец позвал её? Рыночная площадь, через которую нужно было пройти, была огромной, и именно там скопились все те, кто больше всего пострадал от войны. Матери рыдали по своим сыновьям, дети плакали от голода и страха, женщины молили о том, чтобы им дали хоть какую-то еду, чтобы просто накормить их детей...

Ей это долго будет теперь сниться в самых страшных кошмарах. Эти протянутые к ней руки, эти глаза, в которых скопилось столько боли и отчаянья, эти гниющие дурно пахнущие раны, которые причиняли столько страданий, та женщина, схватившая принцессу за подол зелёного платья и которую оттащили стражники. Она кричала. Плакала. Умоляла дать ей поговорить с дочерью короля. Никто не стал слушать ту несчастную. Эелана чувствовала себя виноватой. Она просто не могла ничем помочь. Всё произошло после последнего набега магов. Вампиры смогли отстоять город, но какой ценой? Пятеро старших братьев принцессы погибли, а сколько погибло остальных? А маги стреляли. Они находились совсем близко к крепостной стене. Все дома, что находились за её пределами, были сожжены до тла, от них не осталось ничего, люди, которые смогли укрыться за стеной, потеряли всё, что у них было. В городе не было воды. Водопровод был завален камнями. Брать же воду из реки было небезопасно. От остальных городов пограничный городок Реонхейм был отрезан. Именно там в настоящее время находился король вампиров, и, наверное, именно поэтому город был выбран Инардом. Иногда, Эелане казалось, что в прошлый раз войска короля магов не преследовали цель взять город сразу. Да и где находились сейчас эти войска? Где?! Где был этот убийца?! И почему он не уничтожил всех сразу, хотя мог это сделать? На эти вопросы девушка ответа не знала. В городе находились её отец и двое старших братьев. Остальные были в столице. На их счастье.

Те люди надеялись на неё, на принцессу и на всю королевскую семью. Они верили, что их можно спасти, во всяком случае, хотели в это верить. От этого было страшно. Эелана не хотела не оправдать возложенных на неё ожиданий. Она не хотела не оправдать ожиданий снова.

Отец звал её к себе. Он никогда не звал её прежде. Она родилась девочкой и страшно разочаровала этим родителей. Почему? У неё было пятнадцать старших братьев. Все воины. Но нужны были ещё люди. Чем больше, тем лучше. И рождение Эеланы никак не входило в планы короля и королевы вампиров. Быть может, родись она в мирное время, её бы обожали, но она родилась в то время, когда война ломала людям жизни. Отец звал её к себе сейчас. Если это, действительно так, а ошибки быть не могло, произошло что-то очень ужасное, если не считать, конечно, то, что происходило в городе сейчас, чем-то очень ужасным.

— Здравствуй, дочь! — услышала она строгий голос. — Надеюсь, ты понимаешь, что я позвал тебя не просто так.

Конечно, она понимает. Он никогда, никогда в жизни, не хотел её видеть. Девушка, пытаясь справиться с волнением, теребит бахрому на платке, что покрывает её плечи. На платке вышит лотос — герб её семьи. Эелана так часто вышивала его, сидя во дворце, что знает каждую линию. Отец хочет ещё что-то сказать, но не успевает — колокол снова начинает звонить. Маги снова рядом со стенами города. И на этот раз их уже ничего не остановит. Эелана знала это. Инард любил брать уже разрушенные города. А Реонхейм был уже разрушен. Отец испуган, девушка чувствует это, её сильный отец напуган, ей тем более следует испугаться. И Эелана от ужаса едва может вымолвить и слово. А король вскакивает с трона, быстрым шагом, насколько только ему позволяет раненная нога, направляется к двери. Что он хотел сказать ей? Теперь, об этом можно только гадать. Вряд ли отец сейчас вспомнит про это. Важно ли это, вообще, сейчас?

Она просыпалась каждую ночь только от мысли о том, что маги могут снова напасть, и вот, самый худший её кошмар сбылся — они нападали снова. Почему отец отвёз её и семерых её братьев в этот город? Шестеро её других братьев остались вместе с матерью в столице. Девушка завидовала им. Было глупо отправляться в Реонхейм. А ведь сначала Эелана была рада тому, что, наконец, покинет пределы столицы. В Уриолане, столице Линдейма, было безопасно. Отец говорил, что это самое безопасное место на Земле. Стены этого города были высокими и толстыми, даже такой опасный противник, каким являлся Инард, не смог бы взять их. Измором Уриолан тоже было не взять. Это было невозможно. Почему же Эелана была так рада покинуть столицу? В Реонхейме было опасно, как не было опасно никогда — противник был у стен города. Города, который уже был готов сдаться. Днём вампиры были более слабы, чем ночью, и король магов никогда не ждал ночи. Нападал сзади, подло, брал измором, не оставлял в живых никого. Города были сожжены до тла после его набегов. И теперь среди погибших будет и Эелана. Она принцессой, красивой девушкой, умела предсказывать будущее... Быть может, поэтому её позвал отец? Ему нужно было узнать, когда Инард нападёт снова. Лучше бы этот проклятый король, и вовсе, не появился на свет, сколько бы это событие спасло жизней? Все, кого он когда-то убил, были бы живы. Братья Эеланы были бы живы... Артур. Реон. Оливер. Шенирдон. Самалиэнд. Норхок. Ликард. Эти имена повторяла девушка каждое утро и каждый вечер, когда стояла перед домашним алтарём. Они погибли воинами, сражаясь. Все они были нехоронёнными. О них даже нельзя было молиться в храме, только дома, перед бронзовой фигуркой Элеандры, богини дома и семьи.

Колокол продолжал звонить. Этот тяжёлый низкий звук давно считался проклятым. Колокол звонил только во время набегов, никогда перед службами, никогда на коронациях, никогда там, где звонил раньше. Из предвестника праздника этот звук стал ознаменованием смерти. Сколько их было — захватчиков, пришедших уничтожить и этот город? Эелана не знала. И боялась узнать.

Ерин вошёл в тронный зал, где находилась сейчас девушка с отцом. Брат был бледен. Побелевшими губами он едва смог сообщить королю и своему отцу о том, что произошло. В этом не было необходимости. Король Реонаш и сам прекрасно всё понимал. Приближался день его расплаты за все свои прижизненные прегрешения, Инард не оставит в живых никого. Как и всегда. «Король, оставляющий за собой горы мёртвых, реки крови и пепел», — кажется, так прозвали его.

— Сколько их? — упавшим голосом спрашивает король. — Сколько человек привёл с собой этот безумец?!

Ерин вздрагивает, словно от удара. Михаэль, самый младший из братьев Эеланы протискивается в дверь и испуганно смотрит на отца. Руки у Ерина трясутся, хоть он и пытается сдерживаться. Ему страшно. Страшно, как не было страшно никогда в жизни. Линдейм всегда был слабым королевством. Самым слабым из всех королевств вампиров. Если и не всегда, то через несколько сотен лет после начала войны — точно. Королевство, где правил Реонаш, находилось на границе с королевством магов, и поэтому, принимало на себя больше всего ударов. И никто не приходил Линдейму на помощь. Сначала пало королевство Аорден, только руины остались от места, когда-то благословлённого богами. Ратуша, королевский дворец, храм богини Мериады, даже каменная статуя Фемиды — всё было разрушено. Потом пал Реозит. Крепость, которая открыла Инарду вид на все королевства вампиров. Теперь, видимо, пришла очередь Линдейма. Михаэль испуганно смотрит на отца, потом на Ерина, когда он, наконец, поднимает глаза на Эелану, он пытается взять себя в руки.

— Много, — выдыхает Ерин. — Десятки тысяч. И все хорошо вооружены. Нам не выстоять, отец!

Реонаш зло смотрит на сына. И брат Эеланы внутренне сжимается от страха. Михаэль выжидающе смотрит на отца. Он старше Эеланы всего на год. Ему всего шестнадцать. Девушке страшно за него больше всего, больше, чем за отца, больше, чем за Ерина, больше, чем было страшно за Самалиэнда, Норхока, Ликарда, Шенирдона и Оливера. Михаэль играл с ней в детстве, он был единственным, кому она, казалось, была нужна. Он был важен для неё больше всех. Даже за себя она боялась меньше.

Инард не пощадит никого, он не Леофан, он убьёт даже женщин и детей. Испепелит. Существа, которых он призывал с помощью магии, были ужасны — огромные, из камня и глины, они рушили стены, давали возможность воинам короля магов пройти, добраться до самих жителей. Говорили, этот мужчина продал душу Танатосу за возможность стать настолько сильным. Эелана была уверена в этом. Для этого чудовища не было ничего святого, он не умел любить, чувствовать, не был способен на сочувствие. Он был бездушной тварью, которая теперь уничтожала всех, кто смел ему сопротивляться. Попытки людей сражаться, будто забавляли его, делали только сильнее. Откуда он брал столько сил, если не от самого Танатоса?!

— Думаешь, я этого не понимаю, Ерин?! — кричит отец на старшего принца. — Думаешь, я настолько глуп и самонадеян, чтобы не понять этого?! Но мы просто не можем не сражаться. Инард, всё равно, убьёт нас. Так пусть лучше мы погибнем, сражаясь! Собери всех мужчин, которые остались. Мы должны дать отпор.

Молчание, повисшее в зале, кажется невыносимым. Сколько прошло минут после того, как зазвонил колокол? Этот предвестник гибели всему живому. Не больше, чем пятнадцать. Эелана боялась. Сколько минут осталось ей до её гибели? Сколько? Через сколько минут воины Инарда прорвутся через стены и небольшую горстку последних защитников города, среди которых будут её отец и два брата, и через сколько они доберутся до неё?

— Отец! — спрашивает девушка просто потому, что чувствует какую-то необходимость сказать хоть что-то. — Что делать мне? Я могу как-то помочь?

Взгляд отца, обратившего внимание на неё, страшен. Эелана делает шаг назад, просто потому, что злить своего отца и короля ей сейчас совсем не хочется. Реонаш, и так, слишком сильно взволнован, если только можно было применить такое слово по отношению к нему сейчас. Девушке просто хочется сказать хоть что-то, поддержать хоть как-то. Она не может сделать ничего. С этим, пожалуй, уже давно следовало бы смириться. Что она может кроме пустых слов? Ничего. Она может просто сидеть и прятаться, когда другие будут сражаться. Эелана не хочет прятаться. Но ничего другого ей не остаётся.

— Молись, — произносит отец мрачно. — За меня, братьев, что находятся здесь, за себя и всех защитников города. Молись о братьях и матери, оставшихся в столице. Нам уже не помогут даже боги. Пусть же боги помогут им.

Ерин вздрагивает снова и отвешивает Реонашу поклон, когда король быстро, на сколько это только возможно с его ранением, выходит из зала. Эелана с братьями пока остаётся там. Девушка дрожит от ужаса, переполняющего её. Михаэль, что подошёл к ней как только отец покинул зал, обнимает её за плечи, пытаясь хоть как-то успокоить. Он и сам дрожит от страха. Сам не может сопротивляться этому ужасному чувству, переполняющему его сейчас. Ерин с грустью смотрит на них. Потом вдруг вздрагивает ещё раз, будто от пришедшей в голову мысли. Михаэль смотрит на брата с надеждой. Он ещё надеется выжить. Эелана чувствует это. И от мысли о том, что надежде этой не суждено сбыться, ей становится только больнее.

— Михаэль, — обращается старший принц к младшему брату, — бери Эелану и спускайся вниз. Там есть храм богини правды и победы. Переоденьтесь в белое и ждите там. Молитесь, как сказал отец. И ни за что не выходите оттуда.

Принцесса ничего не успевает сказать, Михаэль берёт её за руку и ведёт вниз. Туда, куда сказал им идти Ерин. Зачем? Инард, всё равно, не пощадит их. Жрецов победы и правды в городе Реонхейм нет уже с месяц. С того самого дня, как умер старик. Жрецы справедливости, как их ещё называли, носили белую одежду, они приносили удачу, молясь богам, и тот город, в котором их не было, как считалось, был обречён на гибель, как сейчас был обречён на гибель Реонхейм.

Ужасный грохот заставил Эелану вздрогнуть и обернуться. Она уже успела облачиться в белое. И Михаэль тоже. На сердце девушки было неспокойно. Она находилась сейчас в храме, в самом низу дворца, под землёй, когда жители города гибли там, наверху. Принцессе было стыдно за то, что она прячется от смерти, когда как другие вынуждены умирать. Ей хотелось уйти, но Михаэль не позволил ей этого.

Что происходило там, снаружи? Грохот, лязг, крики, стоны... Женщины пытались укрыть своих детей от всадников, мчавшихся по улицам когда-то богатого города, мужчины пытались защитить их, но захватчиков было больше. В чёрных доспехах, с копьями и мечами, они ворвались в город, их не останавливали те жалкие оборонительные сооружения, их не останавливали последние оставшиеся в живых защитники города. Захватчиков было много. Они налетали словно рой диких пчёл, заглядывали в каждый дом, убивали всех, кто находился внутри — детей, женщин, стариков...

— Пощадите! Пожалуйста, пощадите! — кричали женщины, матери, которые пытались хоть как-то защитить своих детей. — Пощадите! Не убивайте!

Их не слушали. Всадники неслись по улицам города, заглядывали в каждый переулок, в каждый дом, вырезали всех, всех до одного. Не щадили они ни женщин, ни детей, ни раненых. Только плач и стоны были слышны в городе в этот день. Люди бежали от надвигавшейся на них грозы, бежали, спотыкались, падали, поднимались и снова бежали. Плач, крики, топот копыт, взмахи меча... Всё смешалось в один сплошной гул. Гул, который нёс разрушение и смерть всему живому. Все звуки потонули в нём. И плач, и крики, и стоны, и лязг оружия — всё это стало единым.

Маги наступали быстро. Они осаждали этот город второй раз, и теперь разрушить поселение полностью не представляло для них труда. Девушка, такая же нищенка с недавнего времени, как и многие горожане, бежала по улице и тащила за собой брата. В лохмотьях, уставшие, напуганные — им было некуда идти, им было негде спрятаться, негде укрыться от этих, несущих смерть, всадников. Девушка бежит и почти волочит за собой обессилевшего брата. Сколько дней они не ели? Завернув в небольшой закуток, девушка вскрикнула — на дороге лежал человек с отрубленной головой. Ещё не запёкшаяся кровь, открытые мёртвые глаза — это казалось просто ужасным. Она когда-то знала его. Это был местный булочник. Девушка ещё недавно покупала у него пирожки. Младший брат прижимается к ней, зажмуривается от страха. Сестра разворачивается, и они бегут обратно. Дорогу им преграждает всадник, одетый в чёрное. Девушка не успевает даже закричать — её голова вскоре катится по камням, а тело падает рядом. Мальчик пятится назад. Всадник не убирает свой окровавленный меч в ножны. Он медленно приближается к перепуганному ребёнку. Этому воину хватит и секунды, чтобы оборвалась и вторая жизнь. Малыш продолжает пятиться. Зацепившись взглядом за лежащий неподалёку камень, ребёнок пытается приблизиться к нему. Лица всадника не видно, забрало закрывает его, но, почему-то, мальчику кажется, что он усмехается. Отнять слабую жизнь — не стоит ничего.

— Не делай глупостей! — предостерегает ребёнка убийца его сестры. — Поглядим, может, и жив останешься!

Малыш продолжает пятиться. Он страшно боится этого человека. А всадник слезает с лошади, подходит к нему и грубо подхватывает под руки, ещё более грубо что-то говорит, но мальчик этого не слышит. Он почти оглох и ослеп от страха. Он не видит, не слышит и не чувствует ничего, кроме этого ужаса, который вселился в него как только зазвонил сигнальный колокол.

— Сиди да помалкивай! Ты меня понял?! — прикрикивает на него всадник, когда сажает его рядом с собой. — Твоя жалкая жизнь теперь в моих руках! И только попробуй кому-нибудь рассказать, что ты из этого жалкого местечка!

Ребёнок ничего не смеет сказать. Этот странный человек сохранил ему жизнь сейчас. Но спас ли? Тело сестры мальчика лежало рядом. Вид её крови требовал отмщения. Но отомстить сейчас возможности не было — он был ещё так слаб, так беспомощен, что не оставалось ничего, кроме как подчиниться этому человеку. Его сестра будет отомщена позже. Когда он сможет стать сильнее.

Обитателям дворца приходилось не слаще, чем горожанам. Десятки обезумевших от страха жителей города хлынули во дворец. Они кричали, били окна, лезли на стены. Они просто хотели спастись. Стражники пытались лишь защитить всё, что осталось от этого города. Сами они не знали, как правильнее поступить. Король сражался вместе с ними. И очень скоро погиб, когда один из всадников, осаждавших этот городок, отрубил ему голову.

Эелана вскрикивает от страха, когда на территорию дворцового храма, ставшего сейчас её с братом убежищем, входит человек. Она не знала его. Скорее всего, это был один из воинов Инарда. Именно они носили чёрные доспехи и скрывали свои лица. Никто из вампиров не делал этого. Потому что им нечего было стыдиться или скрывать — так говорил ей отец, поэтому, вампиры никогда не прятали своих лиц. Михаэль выходит вперёд, пытаясь спрятать её за собой. Человек, который вошёл на территорию храма, медлит. Он словно упивается своим превосходством. У Михаэля сейчас нет оружия, никакого, даже кинжала — Ерин отобрал его, а у Эеланы оружия никогда и не было.

— Где карта? — спрашивает мужчина.

Михаэль молчит. Эелана стоит за ним и пытается судорожно сообразить, что им нужно делать. Им не выжить. Это понятно. Но, может быть, можно сделать смерть наиболее безболезненной. Девушка дрожит от страха. Она хотела бы проснуться в своей постели дома, в Уриолане, там, где её мама и шесть братьев. И ещё она хочет узнать, что отец и не увозил их из столицы. Ни её, ни её семерых братьев. Они продолжают жить там, и все они живы. Лучше бы это, действительно, было так. В Уриолане было безопасно. Даже такое чудовище, как Инард не сможет взять его. Этот город называли «твердыней твердынь», и хоть народ Линдейма был слаб, этот город он отстоять сможет. Ни один враг не знал потайных входов и выходов в Уриолан. Именно поэтому никто и никогда не сможет сломить его.

Михаэль молчит. Он не знает, что можно сказать. Он готов сделать всё, только бы этот человек оставил его в живых. Принц думает о том, что он мог бы сделать, чтобы выбраться отсюда на своих двоих и с целой головой. Он готов на всё. Парень почти набирает в грудь воздуха, чтобы что-то ответить этому человеку, как замолкает, даже не начав говорить. Эелана прижимается к брату, ей очень страшно, и она надеется, что её смерть будет быстрой. Она зажмуривает глаза, уже представляя свою смерть.

— Отойди от них, чудовище! — слышит девушка вдруг крик старшего брата.

Почему он оказался здесь? Он должен быть рядом с отцом. Вовсе не здесь... Незнакомец медленно оборачивается и выжидающе смотрит на принца Линдейма. Ерин достаёт меч, нападает на человека в чёрных доспехах, тот, впрочем, тоже вынимает из ножен меч. Эелана слышит тихую усмешку незнакомца. Михаэль не даёт ей подойти ближе. Девушка видит, как подкашиваются ноги Ерина, когда человек из вражеского войска, ранит его. Но, кажется, её старший брат ещё совсем не собирается сдаваться. Незнакомец снова усмехается, и вот уже меч принца летит на пол. Ерин пытается подняться, даже поднимается. Уклоняется от нескольких выпадов со стороны противника. Но рыцарь в чёрном сильнее и, создаётся такое впечатление, куда опытнее. Эелана не может пошевелиться от страха, когда человек в чёрных доспехах пронзает мечом грудь кронпринца.

— Так вот, — произносит рыцарь, смеясь, когда тело Ерина остаётся лежать около дверей в храм. — На чём мы остановились? Ах, да... Где тут карта Линдейма? Я хочу знать, как можно добраться до Уриолана.

Эелана не может вдохнуть от ужаса, пережитого ей за это мгновенье. Брат. Ерин. Пусть они не всегда ладили, он продолжал оставаться её братом. И его смерть была потрясением. Пусть она прекрасно знала, что он умрёт сегодня, смириться с этим было трудно. Она не хотела видеть его смерть. Лучше бы она умерла первой. Не видя этих смертей. Кого убьёт этот человек теперь? Михаэля или её? Эелана не хотела бы умереть второй. Увидеть ещё и его смерть было слишком страшно.

— Такой карты нет, — твёрдо произносит Михаэль. — Но я мог бы показать тебе, как подобраться к городу, если оставишь меня и мою сестру в живых.

Эелана с ужасом смотрит на брата. Тот бросает на неё строгий взгляд, но не произносит ни слова. Незнакомец усмехается снова. Девушке хочется оттолкнуть от себя Михаэля, но она, почему-то, не смеет этого сделать. Брат кажется уверенным в своей правоте. Принцессе хочется узнать, что он задумал. Неужели, он знает, как можно обмануть магов? Или хочет оттянуть время? Скорее всего, именно так и есть. Михаэль всегда был умным. Эелана прекрасно знает это. Что же он задумал на этот раз? Он всегда вляпывался в странные и трудноразрешимые ситуации, сколько себя помнила девушка, это было так. Так что же он собирается делать в этот раз?

— Что же! — смеётся рыцарь в чёрных доспехах. — Отведу вас к королю. Он решит, что с вами делать дальше.

II.

Вьюга завывает. В Арионме снег всегда выпадает рано. Пограничная крепость. Подумать только — в городке Реонхейм, находящемся не так далеко отсюда, только начали опадать листья, а здесь уже идёт снег! Молодой мужчина стоял на балконе и смотрел вдаль. Когда-то мать пела ему колыбельную, где говорилось о снежной крепости Изенберг, где закончил свою жизнь легендарный Танатос, герой и злодей в одном лице. Пожалуй, он хотел бы быть похожим на Танатоса. Быть таким же сильным. Стать легендой... Стёкол в окнах северной башни Арионма не было вовсе, и поэтому в башнях было жутко холодно зимой, когда злой ветер дул в эти окна, завывал, проходя сквозь них. Инард вырос на севере. Куда севернее Арионма. Там, где снег не таял никогда. Была лишь белая пустыня, пройти которую удавалось не каждому. Куда севернее был его город этих земель, где приходилось теперь воевать, куда севернее была его родина, места, в которых он вырос, окреп... Куда севернее был Имештфорд, где он родился, где его мать узнала о смерти его отца... Инард вырос в той огромной снежной пустыне, она была его домом, а герои легенд Фальрании были его героями. Танатос, Хелен, Роланд, Мирион... Они были теми, на рассказах о которых он вырос. Уже семь лет минуло с той поры, как он стал королём. Семь лет прошло со смерти его деда, великого короля Леофана, которого признавали великим не только маги, но и вампиры, эльфы, люди... Отец Инарда трона не увидел. Сколько было нынешнему королю, когда его отец, наследный принц Еймозд погиб, сражаясь с вампирами? Вроде, год. Мать часто рассказывала мальчику об отце, говорила, что он был человеком благородным, тем, кто мог бы защитить её и сына от, часто несправедливого, гнева деда. Леофан был вспыльчив и обиды, даже самые мелкие, не прощал никогда. Инарду до сих пор это напоминает шрам на правом плече. Тогда он был всего лишь подростком, решившим бросить вызов королю. И Леофан отшвырнул его тогда от себя, как котёнка. Годы спустя Инард, уже будучи королём, понял, что этим дед оказал ему неоценимую услугу, показав двору, что он всего лишь глупый ребёнок, не достойный смерти за измену, коим являлось непризнание власти короля. И молодой король не знает, как он бы среагировал на подобную дерзость. Дед был гневлив и ворчлив, но он был куда добрее самого мужчины. Быть может, голова обидчика давно украшала бы одну из пик на подступах к Имештфорду. То был прекрасный город, укреплённый так, как никому не снилось, и красивый, до ужаса красивый, где хотелось как родиться, так и умереть.

Впрочем, о смерти думать было ещё слишком рано. Народ Фальрании надеялся на него, надеялся на его силу, власть и честолюбие. О! Инард был честолюбив! Он был спокоен, равнодушен почти ко всему, но честолюбив до жути. Двадцать лет своей жизни он провёл, находясь под властью деда, и теперь молодое сердце, хоть и почти остывшее и окаменевшее, требовало власти и признания. Про него говорили, что он жесток, но он скорее был равнодушен, нежели жесток. Ему было просто безразлично, что становилось с теми, кого завоёвывали его солдаты. Истреблять всех было, конечно, не нужно, но некоторые города следовало снести с лица Земли, чтобы никто и никогда больше не посмел бросить ему вызов. И Линдейм был тем государством, которое следовало уничтожить, словно гниющую язву на теле планеты. Этот нарыв следовало вырезать полностью. Именно они были тем народом, который последовал религии правды. Белые храмы. Это нельзя было оставлять так. Именно они уничтожали всё магическое население Аордэна и Реозита, тех двух государств, которые были взяты Инардом.

Вьюга воет, словно плачет. Инарду даже хочется пожалеть её. Из всех воинов, окружавших его, северянами была лишь половина. Ещё половина произошла из средних земель, что лежали около границы между королевством Фальрания и королевствами вампиров. Граница с эльфами находилась южнее. Между магами и эльфам лежали болота и горы, пересечь которые было практически невозможно. Магов становилось слишком много для неплодородных земель севера, нужны были ещё земли. И чем больше, тем лучше. Средние земли не были плодородны, но зато были богаты залежами металлов. Это давало магам преимущество в войне. Войну когда-то развязал король Роланд, великий король севера, человек жутко честный, принципиальный и вспыльчивый. Как и Леофан. Инард был принципиален и честен с теми, кто, по его мнению, заслуживал этого, но вспыльчивостью он не отличался. Кристалл на шее молодого правителя блестит и светится, кажется холодным, да и свечение у него синее, тёмное, а не как у деда — ярко-жёлтое, светлое, тёплое. Кристалл считался символом королевской власти, но был ли он настолько важен, как артефакт? Вряд ли. Он был просто символом, красивой безделушкой, которой короновали всех правителей Фальрании. Но сущность владельца он отражал. Именно поэтому, наверное, кристалл всегда прятали под одежду — не за чем кому-нибудь знать истинную сущность короля. Видели кристалл только представители королевского семейства и особенно преданные слуги.

— Скажи, мой милый город, что в той стране чужой, — тихо, почти неслышно напевает он песню, которую когда-то слышал от матери, — Скажи, что там, далёко? Что ждёт меня зимой?

Каменный свод вторит ему. Инард усмехается. Что ждёт его этой зимой? Победы? Поражения? Король любил холод, любил снег. Зима словно очищала. Её было трудно пережить, но она давала чувство какой-то удивительной силы. Он не обменял бы это чувство на всё золото мира. Именно оно давало людям надежду, становилось потребностью бороться и сражаться.

Инард смотрел вдаль. Северная башня Арионма была высокой, но на севере никогда ничего не происходило — лишь белая пустыня простиралась до самого горизонта. Когда-то мать пела маленькому принцу о том, что Хелен, бесстрашная воительница, что помогала Танатосу, жила на западе, в землях вампиров, и правила там. Что её имя отпечаталось в самых древних рукописях вампиров... Дед говорил, что это всё сказки да бредни обезумевшей от горя женщины, но мама не была безумной. Она знала множество легенд и сказок. Именно они помогали побеждать Инарду сейчас. Многое можно было почерпнуть из легенд. Дед никогда бы о таком не додумался. Он, вообще, во многом был глупее. Наверное, потому что в глубине души Леофан всегда был мягок, даже в отношении тех вампиров, которых он пощадил.

Сейчас воины Фальрании брали Реонхейм, сам король не отправился с ними, впервые, за долгое время. Он всегда считал себя обязанным сражаться, но сегодня, почему-то, он решил остаться здесь, в крепости Арионм. Интуиция никогда не подводила его. Быть может, сегодня ему, действительно, стоило остаться в крепости. И Зилбер просил его об этом. Зилбер был опытным старым солдатом, обучившим тогда ещё принца Инарда военному ремеслу. Он никогда не ошибался. Король доверял ему больше, чем самому себе. Реонхейм был мелким пограничным городком. Взять его не составило бы труда. Куда труднее будет взять Уриолан. Легендарный город. Если Инард возьмёт этот город, падёт не только королевство Линдейм, но и многие из тех, что примыкают к нему. Король Реонаш был слаб и стар. Он не был вождём, не был полководцем. Просто старик, который был ни на что не годен. Не такой старик, как Леофан, ещё умный и сильный, даже в свой последний день, а другой, ослабший, погрязший в собственном горе.

Из окна крепости король видит, как подъезжают к воротам крепости закрытые сани. Кто в них сидит? Стражники обязательно проверят это. Но правитель Фальрании сам прекрасно знает, кто находится в них. Инард едва может сдержать улыбку. Хильдегер... Его Хильдегер была здесь. Он полгода назад велел ей оставаться в северных крепостях Фальрании, а точнее, в Имештфорде, но она была из средних земель. Ей было трудно жить там, на далёком севере, где царили метель и вьюга. Но она должна была находиться там. Он был готов провозгласить эту девушку королевой, жениться но ней, но короли Фальрании никогда не имели жён. Наложниц, любовниц — да, но жён... Женились рядовые маги, король же на это право не имел. Ни Роланд, ни Леафан — никто. И Инард не имеет права нарушать этот обычай.

Хильдегер выходит из саней, вся закутанная, ей холодно даже здесь, в пограничной крепости Арионм. Инард позволяет себе улыбнуться. Из-под тёплого платка не видно даже огненно-рыжих волос болтушки Хильдегер, которые больше всего, пожалуй, нравились Инарду. Наверное, именно их он заметил тогда, когда они впервые встретились. Девушка была южанкой, как называли жителей средних земель фальранцы, она была свободнее, веселее, чем самая весёлая девушка севера. Она была из предсказателей будущего, сбежала из их обители, случайно оказалась среди наложниц Инарда. Ещё она любила цветы, к которым всегда был равнодушен король. Цветы. Глупые разноцветные травы, которые не приносят ничего, кроме минутного удовольствия. Впрочем, многие южане любили цветы. Так же, как северяне любили снег, вой метели и ту тишину, которая была в безветренную погоду.

— Ваше Величество, можно? — слышит он звонкий мелодичный голос.

Инард кивает. На неподвижном лице не отражается ни одной эмоции. Он всегда старался сохранять спокойствие. Это было и несложно. Нужно было просто оставаться равнодушным. Равнодушным ко всему. Это было несложно. Даже скорее легко. Просто не обращать внимания на страдания других, просто меньше обращать внимания на собственные переживания и эмоции. Хильдегер подходит сзади и обнимает его. Инард осторожно, чтобы случайно не оттолкнуть девушку, поворачивается к ней. Девушка всё так же закутана. Не сняла она даже варежки со смешным рисунком, вышитым на них. Сколько ей было? Лет двадцать, не больше.

— Почему ты приехала? — спрашивает мужчина холодно. — Тебе следовало оставаться в Имештфорде. Там безопаснее.

Он знает ответ — в Имештфорде холодно и одиноко. Нужно быть таким, как он, чтобы не грустить и не скучать там, а Хильдегер нужно общение, воздух, тепло... Девушка фыркает от смеха, когда король поворачивается к ней полностью. В серых глазах Хильдегер плещется веселье. Сама она воплощает собой радость и счастье. Она лучше Инарда как человек, куда лучше. Глупое, счастливое создание, которое одним своим присутствием могло приносить людям радость — так можно было назвать её. Только так. Никакое другое определение ей не подходило.

— Тут ты, — пожимает плечами девушка. — Мне безопаснее рядом с тобой, разве нет?

Инард пожимает плечами. Хильдегер кажется почти разочарованной, грустной, похожей на маленького ребёнка. Король едва слышно усмехается и помогает девушке спуститься по ступенькам, ведущим в северную башню. Она идёт с трудом, и Инарду приходится помогать ей, придерживать её, чтобы она не упала.

— Тебе не стоило этого делать, правда! — восклицает Хильдегер, когда они уже спустились вниз, — Но мне было очень приятно!

Король улыбается ей. Она всегда заставляла его улыбаться. Наверное, именно поэтому он выбрал именно её из всех этих девушек.