Оковы (гет)

ВСЁ НЕПРАВИЛЬНО!

Нет! Нет! Нетнетнетнетнет! Она не могла так поступить! Не могла даже ради высшей цели смотреть, как он умирает! Какого чёрта, Зверь?! Сжёг мир и теперь жжёшь людей! Неправильно! НЕПРАВИЛЬНО! Неправильнонеправильнонеправильно!

Антрис стиснула зубы так сильно, что ей стало больно. Слуга отвёл её руку от сердца Джулиана. Не позволил убить его одним точным и смертельным ударом. А значит шанс ещё был. Шанс на что? На предательство? Не будь дурой, Антрис! Ты пожертвовала всем ради своих целей! Ты не можешь сломаться из-за одного единственного мальчика!

Джулиан широко раскрыл глаза. Его тело медленно осело на пол. На чистой одежде быстро разрасталось кроваво-красное пятно. Он вдыхал воздух со свистом и не мог выдохнуть. Его глаза широко раскрылись от невыносимой боли, всё тело сотрясалось в судорогах.

Антрис не могла на это смотреть.

Надо добить.

Надо.

Надо?

Она подтянула его за ноги, вытянула на середину трясущегося вагона и взобралась сверху. Скальпель легко вскользнул из его тела, зажатый её сильной рукой. Джулиан был не в силах даже вскрикнуть от боли. Его глаза бессмысленно смотрели в потолок, его посиневшие губы что-то беззвучно шептали, и Антрис поняла, что он молится. Она замахнулась.

НЕТ!

— П… прости меня…

Её руки ослабли и выронили окровавленный скальпель. Антрис смотрела на то, как белеет его лицо, как карие глаза теряют всякое выражение, как тело слабеет и перестаёт сотрясаться от боли. Она ведь видела смерть тысячи раз, но только не…

Антрис потянулась трясущимися руками к своей маске. Никто не знал, до чего сильно она ненавидела свои способности, с каким омерзением смотрела на себя в зеркало и как задыхалась от отвращения, когда приходилось использовать их. Она не пыталась снять маску. Она пыталась разорвать её, уничтожить, казнить свои силы, как в прошлой жизни, будучи палачом, казнила живых людей. Кровь стекала по её лицу, капала на безвольное тело Джулиана. Маска сдиралась вместе с кожей, но эта боль была ничтожной по сравнению с той, что жгла ей сердце. Ногти глубоко вонзались в кожу, оставляя рытвины на щеках, маска рвалась так же тяжело, словно живая плоть.

Половину Антрис не смогла сорвать, даже сломав все ногти. Половину Антрис со всей силы вогнала в самое сердце Джулиана, в ярости на саму себя сломав ему пять рёбер. Джулиан коротко вскрикнул, вздрогнул, замер, и вновь начал дышать. В его глазах появилось яркое жёлтое свечение, а разорванная маска с лица Антрис сформировалась в короткий кулон в форме карточного символа пики.

— Кто ты? — тяжело дыша, Антрис закрыла левый глаз. Кровь заливала его.

— Палачий сын, — Джулиан провёл пальцами по пике.

Антрис отскочила. Она сейчас была не в состоянии стоять на ногах и потому тяжело опиралась рукой о стену вагона. На лице Джулиана появилась чёрная кожаная маска, своей формой больше напоминающая улыбку, на теле элегантный красный вельветовый плащ с высоким воротником, белая кружевная рубашка и чёрный жилет, строгие брюки, тяжёлые ботинки с металлическими вставками, на руках чёрные перчатки, на голове чёрный цилиндр, небрежно сдвинутый набок. В этом облике Джулиан был не столько джентльменом, сколько элегантным и благородным грабителем, способным украсть даже женское сердце.

— И представитель знати, — Джулиан улыбнулся, коснувшись пальцами цилиндра и легонько приподняв его над головой. — Как жаль, что такой человек, как я, погиб от Зверевых рук. Мир многое потерял, лишившись моего ума.

— Я и забыла, как ненавидела твоё высокомерие, — Антрис стиснула зубы, зажав рукой кровоточащую рану на лице.

— Высокомерие? Отнюдь. Я идеален во всём, к чему бы ни прикоснулся. Я лучший представитель своей эпохи и я такой один, — он дерзко хмыкнул. — И мои силы не обратить в снег.

Он взмахнул рукой. В крохотном вагоне поднялся шквалистый ветер, до того яростный, что казалось, он мог сорвать с тела кожу и мышцы. От ног Джулиана змеёй взметнулась прозрачная ледяная цепь. Она била и от каждого удара на внутренней обшивке вагона оставались глубокие вмятины, она извивалась, набрасывалась на всё, что было перед ней, разрушала. Антрис чувствовала себя до того слабой, что была не в состоянии даже сделать шаг в сторону. Джулиан смотрел на царящий вокруг хаос, не заботясь о том, кого и как сильно ранит проявление его буйства. Он уничтожал всё без разбору и чувствовал, как в сердце разливается сладкий яд садистского удовлетворения.

Слуги пробрались в вагон и встали перед Никс и Антрис. Цепь Джулиана сломала их, словно бумажных человечков.

— Эй, придурок! — Никс перекатывалась, пытаясь избежать ударов цепи. — Угомонись!

Как ни странно, это подействовало. Парень сжал цепь рукой и потянул на себя. Его руки дрожали. Сияние глаз меркло, в них вновь появился та спокойная задумчивость и загадочная меланхоличность. Память о прежней жизни исчезала. Тот человек, которым когда-то был Джулиан, умирал, уступая место своему второму я.

— Надо же, — прохрипела Антрис. — Как просто происходит вторая смерть.

Парень перевёл на неё взгляд, и ледяная цепь взметнулась из его руки и бросилась к Антрис, точно ручная кобра. За долю секунды могущественная Доктор Смерть была так плотно связана магическим предметом, что у неё затрещали рёбра.

— Как же быстро ты учишься, — сквозь зубы произнесла Антрис. — Даже не испугался своего дара.

— Бояться я буду потом, — Джулиан сделал шаг вперёд, снег хрустнул под его ногами. — А сейчас нужно отправить вас в тюрьму.

Антрис рассмеялась.

— Как приземлённо. В этом мире нет закона, по которому меня могут осудить.

— Есть много других миров, — он дёрнул цепь. — И много клеток, способных вас удержать.

Антрис вновь хотела усмехнуться, но вместо этого выплюнула скопившийся во рту сгусток крови.

— Держись за поручень, мальчик. Поезд тормозит.

Эти слова не были блефом. Поезд затормозил так резко и неожиданно, что Джулиан, не удержавшись на ногах, впечатался в стену вагона; Никс, лежавшая на полу, прокатилась и поймала животом привинченный к полу диван. Из соседних вагонов послышались болезненные вопли Линн и Ланселота. Это было непохоже на резкое торможение. Скорее, это было столкновение. Окна разбились вдребезги, но мельчайшие осколки стекла странным образом вылетели наружу, никого не ранив.

Железная дверь вздулась, покрылась тончайшей сеточкой вен, а после её, что называется, с мясом сорвало с петель. Внутрь запрыгнул мужчина. Никс узнала его даже в похабной садо-мазо маске и чёрной военной форме с красной повязкой на левом плече. Он закрывал длинными светлыми волосами уродливый ожог на лице и практически не изменился со времён своей женитьбы на маме Айрис.

— Ульрих, — Антрис невесело хмыкнула, но не шевельнулась. — Какая встреча.

— Антрис, — ответил бархатистым голосом мужчина, и Джулиан вздрогнул от звука этого имени. — Не думал, что Иной позволяет мутантам жить так долго. Он не говорил, когда ты, наконец-то, окочуришься?

— Не успел.

— Жаль. Пропущу за тебя рюмку со своим дворецким, — он хмыкнул, улыбнувшись лишь правой половиной лица. — Сразу после того, как объяснишь ему, зачем своим холодом погубила все его настурции. Он ими, между прочим, очень дорожит.

— Не сегодня.

— А… Антрис? — слабо, едва слышно произнёс дрогнувшим голосом Джулиан. — К… Копфер?

— Доктор Смерть, — губы Антрис дрогнули в улыбке. Она закрыла глаза, коснулась левого виска дрожащими пальцами и исчезла, рассыпавшись на тысячи мельчайших пикселей.

Джулиан рванул к тому месту, где она была, сжал в руке опустевшую ледяную цепь. Он перевёл взгляд на её уцелевшего слугу, хотел схватить его, но тот растаял, превратившись в тяжёлый, стелющийся по полу дым.

Ульрих раздражённо цокнул языком.

— Эй, Соммерос, — позвал он.

— Чего? — прохрипела Никс.

— Ещё жива? Славно. Керарет!

— Я здесь! — воскликнула Линн и припрыгала к Ульриху, по рукам и ногам скованная прозрачным льдом, который и не начинал таять. — Чем могу помочь?

— Ты бы себе помогла, милая, — он окинул её задумчивым взглядом и обернулся к выходу. — Эй, Рич! Багажник вместит четыре замороженных тела?!

— Я не знаю, мистер Меллоун, вам виднее!

— Я тебе усы вырву, — тяжело вздохнул Ульрих. — Любовь моя, погрузишь их?

Ему какое-то время никто не отвечал. Никс не сразу поняла, почему. Дошло до неё только после того, как она увидела, что её тело парит в воздухе, и что потолок гораздо ближе, чем был секунду назад. Её бережно и аккуратно вынесли, если это можно так назвать, из вагона и опустили на заднее сидение автомобиля. Никс бросила последний взгляд на остановленный вагон. Поезд, рельсы, столбы — всё было обвито толстыми, мощными корнями деревьев.

Никс закрыла глаза. Вернее, её глаза сами собой закатились, а сознание провалилось в непроглядную и глубокую тьму.

— Приятных снов, мисс Макграт, — тихо проворковал дворецкий.

* * *

Когда молодые люди очнулись, на них не было ни льда, ни каких-либо признаков обморожения. Маски сняты с лиц, тела закутаны в тёплые одеяла, одежда сухая и тёплая. Никс пришла в себя первой. Она лежала на большом угловом кожаном диване, к ней во сне прижалась спящая Линн, Ланселот свернулся клубочком у головы. Никс приподнялась, держась за больную голову, часто моргая, потому как перед глазами после долгого сна всё плыло. Она была в квартире-студии, с широким кожаным диваном, журнальным столиком, плазменным телевизором во всю стену и длинной барной стойкой. Всё здесь на первый взгляд казалось каким-то дорогим и слишком вычурным, особенно длинная хрустальная люстра, которая, казалось, вот-вот рухнет и разобьётся. Никс мало что соображала на сонную голову, но одно поняла мгновенно — ей здесь не нравится.

— Говоришь, на полчаса их усыпил? — устало произнёс мужской голос. Никс не видела говорящего за спинкой дивана, а он не видел её. — Пятый час идёт, а они всё дрыхнут.

— Это всё отсутствие практики, мистер Меллоун, — вежливо ответил дворецкий. — До этого мне приходилось использовать силы только на ваших детях, чтобы их сны были сладкими, как первая любовь.

— Не перестарайся с эпитетами, Ричард, — властно приказал незнакомый женский голос. Видимо, это была мама Айрис, миссис Меллоун. — Они слишком молоды, чтобы влюбляться.

— М-м-м? — ласково промурлыкал папа Айрис. — Но мы с тобой встретились, когда были молоды.

— Да, — спокойно ответила она. — Но уже тогда у меня была карьера, у тебя связи, и у нас двоих — целый Авиш, дающий нам безграничные силы.

— Что? — не выдержала Никс и резко приподнялась.

Мужчина и женщина сидели на высоких стульях у барной стойки и одновременно перевели на неё взгляды. Женщина казалась довольно молодой, с серебристыми, как у Айрис, волосами, со змеиным взглядом и в элегантном строгом брючном костюме чёрного цвета. Свои длинные волосы она зачёсывала на левый бок, лёгкий макияж придавал её лицу какую-то неописуемую женственность. Мужчина тоже не выглядел старым. Он носил чёрные очки и зачёсывал длинные золотистые волосы на левую половину лица. Он сидел в более расслабленной позе, галстук у него на шее был слегка ослаблен, рукава пиджака и рубашки завёрнуты до локтей, руки убраны в карманы брюк. Рядом с ним на стуле сидела Айрис. Она вела себя тихо и порой прижимала руку ко рту, давя в себе приступы кашля. Рядом с полными жизни и амбиций родителями она казалась ходячим трупом.

— Айрис? — вскинула брови Никс.

— Я не хотел тащить её с собой, но… — начал мужчина.

— Какого хрена вы устроили?! — тут же вскочила Айрис. — Ты понимаешь, что журналисты всего штата собрались в Сиэтле?! Ваши способности всерьёз приписывают либо действиям инопланетян, либо использованию климатического оружия! И взрывы, произошедшие сегодня, слишком хорошо убеждают население!

У Никс зазвенело в ушах от её властного, как у её матери, голоса. Линн вздрогнула и поднялась, беспомощно озираясь по сторонам в поисках своих очков. Колсон тоже приоткрыл глаза и сонно перевернулся на другой бок. Джулиан почесал затылок.

Один Ланселот запрыгнул на спинку дивана и радостно воскликнул:

— Госпожа Айрис! — он встал на задние лапы. — Ваша красота пленила сердце благородного рыцаря!

Айрис моргнула пару раз, удивлённо глядя на это громко мяукающее и самоуверенное существо. Мужчина ударил по столу так громко, что заставил её передёрнуться.

— Моя дочь не будет встречаться с котом!

— Пап!

— В-вы… его понимаете? — голос Никс дрожал от нервов.

— Надо же, — невесело хмыкнул Джулиан. — А я уже подумал, что совсем рехнулся.

— Идеальных созданий понимают все, — мужчина подошёл к дивану и, несмотря на шипение Ланселота, сжал его ухо и легонько потянул. — Все, кто имеет отношение к этим амулетам с силой. И обычно у них благородные имена из легенд, мифов и художественных произведений. Я знавал пингвина по имени Тристан и слона, звавшегося Гамлетом. А тебя как зовут?

— Ланселот, — он недовольно цапнул мужчину за руку и отпрыгнул обратно к Никс.

— Что он сказал, пап? — Айрис удивлённо наклонила голову набок, внимательно следя за движениями странного кота.

— Его зовут Ланселот. Меня Ульрих, — он перевёл взгляд на женщину и дворецкого, приветливо махавшего рукой молодым людям. — Моя жена Кейтрин и мой дворецкий Ричард Довон.

Присутствующие представились. Колсон знал эту семейную чету по архивам Инквизиции, и сейчас сидел, задумчиво высчитывая грозящие им сроки тюремного заключения. Отец обычно закрывал глаза на все их преступления, какими бы тяжкими они не были, и даже поощрял их кровожадность, заставлял их вбирать столько сил, сколько вообще может перенести человеческое тело, не мутируя. Они обманывали, убивали, выигрывали и крали кулоны, объединяли со своими и, в конце концов, стали сильнейшими в Инквизиции, пока не надумали покинуть её. После них бесследно исчезла и Антрис Копфер.

— Айрис сказала мне, что вас со способностями четверо, — задумчиво начал Ульрих. — Идеальное создание, две девушки и его превосходительство. Как так вышло, что я забрал пятерых?

— Да, — удивлённо воскликнула Линн. — Джулиан, ты же был простым человеком. Как ты обрёл силу?

Всё это время Джулиан сидел молча, задумчиво теребя в пальцах платиновый кулон в форме пики у себя на шее. Крохотный символ сверкал от заключённой в нём магии и казался самому Джулиану до того тяжёлым, что хотелось его сорвать, пускай бы даже это лишило его головы.

— Она… — он нахмурился. — Рвала на себе маску. Сдирала её вместе с кожей. И, когда сорвала наполовину, ударила меня ею в грудь так, что затрещали кости. Странно… сейчас я не чувствую боли.

— Сила даёт потрясающую регенерацию, — вступила в разговор Кейтрин. Её голос звучал прохладно и рассудительно. — Как странно. Насколько я помню, Антрис всегда была очень замкнутой, нелюдимой и… наполовину безумной. Герберт поручал ей то, на что не хватало смелости у нас, и она никогда не возвращалась с провалом. С чего бы ей жертвовать своим могуществом?

— Не знаю, — Джулиан скосил в сторону до боли грустный взгляд. — И не хочу знать.

Никс нахмурилась. Всё он знает, только вновь не хочет, чтобы ему задавали лишние вопросы. Он точно знал Доктора Смерть, а она знала его, и потому он так отчаянно пытался коснуться её, а она с грустной улыбкой исчезла. Меллоуны, к счастью, не стали допытываться. У них были более интересные темы для разговора в запасе, и оставалось для них всё меньше времени.

— И как же получилось, что она напала на вас? — хмыкнул Ульрих. — Я думал, ей неплохо живётся в Авише. Нет людей, нет солнца, ещё и сеть из Сирисо практически не работает.

— Ей приказал напасть Зверь, — с мрачным видом проговорил Колсон. — Он приказал ей убить вас, господин Купер, самым кровавым из возможных способов.

— И Доктор Смерть не справилась? — хитро проворковал Ричард, расставляя перед молодыми людьми глубокие тарелки горячего супа, от которого ароматно пахло варёным мясом и специям. В каждой порции помимо длинных макарон, кусочков мяса и овощей, плавала половинка варёного яйца. У Никс тут же потекли слюнки. — Теряет хватку.

— Кто такой Зверь? — Джулиан даже не смотрел на еду. Он был бледен и казался страшно уставшим даже после долгого сна. — И зачем я ему?

— Вам всё расскажет леди Макграт, — Колсон смотрел на суп таким взглядом, каким голодный пёс смотрит на кусок мяса с хозяйского стола. — Скажу лишь, что Зверь хотел вас убить, чтобы она стала сильнее.

Никс сжала кулаки так сильно, что костяшки её пальцев побелели.

— Какого хрена ему надо? — сквозь зубы произнесла она. — Я его не трогаю…

— Но вы достаточно сильны, — Колсон поправил съехавшие очки. — Как сказала леди Копфер, он хочет сделать вас сильнее, чтобы вы могли без колебаний пожертвовать всем в бою с ним. Вы ведь хотите его одолеть?

— До этого момента сомневалась.

Воцарилось молчание. Есть хотелось неимоверно, но никому кусок в горло не лез. Ланселот коснулся лапой напряжённой руки Никс, но она не обратила на него внимания; Джулиан оставался бледен и неподвижен; Меллоуны замерли в глубокой задумчивости и даже Ричард Довон мыл пустую кастрюлю как можно тише. Одна Линн выглядела так, будто готова взорваться. Никс, скосив на неё взгляд, проговорила:

— Ну скажи уже. Не стесняйся.

— Почему ты первая? — надулась она.

— Ась?

— Почему Зверь первой обратил на тебя внимание? — в голосе Линн слышалась искренняя обида. — Я ведь давно владею силой, часто бываю в Авише. Я старшая, в конце концов! Почему мне ноль внимания?!

Никс удивлённо моргнула, глядя на практически детскую обиду Линн. И как могло такое существо появиться в мире, где технологии одержали верх над человечеством, где сияют три солнца и где живёт такой рациональный человек, как Колсон? Линн была обижена до того сильно, что ей на глаза навернулись слёзы, и потому Никс, как бы ни злилась, быстро остыла.

— Что за бред сивой кобылы ты несёшь?

Остыла она, но не Айрис. Губы Линн задрожали от злого змеиного взгляда Айрис, не выдержав, она тихо, почти по-детски всхлипнула, сжатыми кулаками растирая глаза. Никс увидела её слёзы и, поддавшись странному, неестественному порыву, протянула к Линн руки и крепко обняла, в надежде успокоить. Линн, уткнувшись носом ей в плечо, стиснула зубы, тихо плача. Не в обиде на Зверя было дело и не в словах Айрис. Линн сломила неудача. Она хотела быть нужной, полезной и, когда нужна была её помощь, она вновь доказала свою бесполезность.

— Айрис, — в голосе Кейтрин звенела сталь.

— Но, мам! — вздрогнула девушка. — Кто в здравом уме захочет нападения Зверя?!

— Я, — дерзко хмыкнул Ульрих. — Знаешь, кто лишил меня глаза, мышонок? Впрочем, я сам нарвался. Спровоцировал его, когда он меня игнорировал.

— Мам?

— Это правда, Айрис, — Кейтин закрыла глаза, принимая и пытаясь мириться с ребячливостью своего супруга. — Мы сражались со Зверем. Неоднократно и… без какого-либо интереса с его стороны. Он невероятно могущественный, и любые наши атаки, какими бы разрушительными они ни были, он игнорировал. Только однажды он не выдержал. В тот день в Авиш пришёл Герберт Дирк и чем-то привлёк внимание Зверя.

— Ага, — вздохнул Ульрих. — Бедняга Герб был той ещё занозой в заднице в молодые годы, — он закрыл глаза и прикурил сигарету. — Зверя интересовал только он, а мы с Кейт вышли вперёд навстречу. Тогда Зверь и решил меня убрать, приказав не вмешиваться и больше никогда не являться в Авиш. Вспышка, дикая боль, пылающий ад вместо моей смазливой рожи…

— А потом Герберт убил Зверя, — Кейтрин перевела взгляд на окно. — Одним выстрелом, пулей, превращённой в тяжёлую и холодную планету. Он и сам не ожидал, что у него это получится.

Линн удивлённо уставилась на женщину и мужчину. Слёзы высохли у неё на глазах, и выражение грусти сменилось искренним, детским удивлением.

— Что? Н-но… как такое возможно?

— Зверей было довольно много на протяжении истории Авиша, — пожал плечами Ульрих. — Один из них был собутыльником моего деда. Что, ваше превосходительство, я раскрыл государственную тайну?

— Нет, — честно ответил Колсон. — Однако, вы ходите по лезвию ножа.

— Понял, — хмыкнул Ульрих. — В любом случае, это сумасшедший, помешавшийся на силе монстр, бесконечно уничтожающий один несчастный мир.

— Как с ним связана Доктор Смерть? — просто и как-то слишком спокойно спросил Джулиан.

— Доктор Смерть, — вставил слово подошедший к молодым людям дворецкий. — Помимо преступной деятельности выполняла исследовательскую миссию. Она изучала Авиш, потому как не верила в устоявшиеся теории, мифологию и остаточные воспоминания о прошлых жизнях. Прошу прощения за грубое сравнение, но достоверные факты ей были нужны так же сильно, как кровь вампиру. Исследования продвигались нелегко. К моменту своего исчезновения Доктор Смерть весила около тридцати килограммов и была больше не в состоянии заниматься врачебной практикой. Кто-нибудь из вас видел её без маски?

— Я видел, — поднял указательный палец Колсон.

— Это был живой человек? Не манекен, миньон или разлагающийся труп?

— Человек, — Колсон нахмурился, коснувшись сияющими голубым свечением пальцами левого виска. — Её волосы волочились за ней по полу. Я нашёл её в архиве, она просматривала данные со своего… надгробия, а после заморозила его и разбила.

Джулиан заметно побледнел и задрожал. Он крепко обнял себя за плечи, стараясь скрыть свою нервозность.

— Что ж, — вздохнул Ричард. — Прискорбно осознавать, что такой выдающийся ум подвергся мутации. С мисс Копфер всегда было тяжело общаться, но её интеллектуальные и сверхъестественные способности достойны восхищения. Остаётся надеяться, что вам, мистер Купер, досталась большая часть её сил, — он выдержал паузу. — Суп остывает. Ешьте.

Никс думала, что после всего случившегося горечь поражения не позволит ей спокойно есть, однако она даже не заметила того, насколько быстро опустела её глубокая тарелка. Использование сил отнимало какую-то часть энергии, которую требовалось восполнять едой и сном. Невольно она то и дело переводила взгляд на Джулиана. Он тоже ел, однако как-то механически, будто бы ему сказали, что надо есть, и он послушно исполнял приказ. Никс хотелось спросить, что с ним, но язык не поворачивался сделать это. Во-первых, она сама была свидетелем произошедшего, во-вторых, было что-то глубже и серьёзнее неудачного покушения на убийство. Никс тоже пытались убить. Том Хиден причинил ей столько боли, что она не сдержалась и разревелась в самый неподходящий момент, а вот Джулиан плакать не хотел. Его взгляд то пылал от ярости, то это чувство мгновенно сменялось удушающей тоской, то превращалось в свойственную ему спокойную задумчивость.

Никс тут же отводила взгляд, стоило Джулиану обратить на неё внимание. Новое странное чувство щемило ей сердце. А ведь она могла его потерять. А ведь той женщине ничего не стоило повернуть свой малюсенький скальпель у него под рёбрами и подождать какое-то время, пока он не умрёт. Так просто, так жалко и так грустно он бы умер. И не было бы больше ни Гарварда, ни проблем с родителями, ни лжи и лицемерия, ни кулона в форме пики. Никс вспомнила слабую улыбку папы, вспомнила его утонувший в агонии взгляд и ощутила в сердце болезненный укол. Тогда она тоже ничего не могла сделать. Тогда она была маленькой, напуганной девочкой, а сейчас она… кто? Посмешище с красными рожками, которое не может защитить даже себя.

Оставив тарелку на журнальном столике, она села на диван поближе к парню. Он перевёл на неё вопрошающий взгляд.

— Джулиан, — она тут же осеклась. Слова оставили её. — Ну… в общем… извини, — она опустила взгляд, её щёки вспыхнули от стыда, и сейчас Никс ненавидела себя как никогда прежде. — Не стоило мне тебя слушать. Отправила бы тебя в Сирисо, а сама бы получила люлей от Докторши — всё равно бы всё зажило.

— О чём ты, пустая голова? — прохрипел он. — Я сам хотел остаться, тебе извиняться не за что.

— Ну… тебе же было больно, — она прижала колени к груди и крепко обняла их. — И страшно. И всё из-за меня. Докторша дала мне шанс на победу, а я… просрала его, как и всё остальное. Поэтому извини. Если бы сила досталась не такой пустой голове, а, скажем, Айрис, она бы придумала, что делать.

Айрис в недоумении перевела взгляд на своих родителей. Рыжий кот ласково тёрся об неё головой, требуя внимания и ласки, мама и папа внимательно наблюдали за Никс и Джулианом, притихнув, Ричард едва заметно улыбнулся. Линн пальцами коснулась левого виска, то же самое делал и Колсон. Ланселот мурлыкал до того громко, подставляя свою голову под бледную руку Айрис, что перебивал её мысли.

Тяжело вздохнув, Джулиан опустил ладонь на голову Никс. Сделал он это мягко, без нажима, будто бы боялся причинить вред хрупкому существу.

— Прекрати винить во всём только себя, пустая голова, — уже спокойнее и увереннее произнёс он. Никс не знала, что его голос способен быть настолько мягким. — Я сам виноват. Мог бы выкрутиться.

— Ты поступил очень смело! — Никс даже сжала кулаки, доказывая свою правоту. — И… если бы ты погиб… Ральф бы расстроился. Потом моя мама. Потом твои друзья и знакомые.

— И я бы расстроился, — Ланселот взобрался по рукаву Айрис на плечо, точно по стволу дерева, и уселся, вылизывая её серебристые волосы. — Ты умён и умеешь работать в команде, в отличие от некоторых.

Джулиан едва заметно улыбнулся.

— Ну а ты? — он наклонил голову набок, глядя на Никс. — У тебя бы хватило ума расстроиться?

Никс подняла взгляд к потолку, тяжело вздохнув. И как могла возможность смерти этого человека довести её до того, что она на коленях умоляла Доктора Смерть не трогать его? Сейчас она видела в гибели Джулиана столько положительных аспектов, что сама была бы не против отправить его на тот свет.

— Как же ты меня бесишь, — тяжело вздохнув, она поднялась. — Теперь ещё и превратился в напыщенного отморозка. Учти, с силой помогать не буду.

— А ты сама-то с ней разобралась?

Никс стиснула зубы, чувствуя, что готова вот-вот взорваться. В момент отчаяния её сердце забыло и о вражде, и о злобе, и о проблемах в семье. Тогда существовал только тот вагон поезда, только жизнь и смерть, только слёзы Никс и алая кровь на лице Доктора. Сердце забыло презрение и гнев и не могло вновь возродить их, создать вспышку ярости, которая позволила бы ей и выругаться на Джулиана, и ударить его. Никс понимала, что стоит ему попросить о помощи, как она, поворчав немного, поможет, и все её угрозы прозвучали бессмысленно.

— А… я помогу, — Линн робко подняла руку.

— И ты не помогай, — грозно приказала Никс, обернувшись к Линн на пятках. — Сам пусть разбирается!

В этот раз Линн не стала уступать, и их перепалка с Никс могла бы затянуться надолго, если бы Ульрих не ударил кулаком по стене, призывая к тишине. Излишний шум он ненавидел, как и любой другой мужчина, и потому спешил задушить его в зачатке. Джулиан тускло улыбался. Девушки не в первый раз из-за него ссорились, и для него подобное стало в порядке вещей. Айрис отошла в сторону, тихо, сдавленно кашляя в раскрытую ладонь, Ричард заботливо предложил ей свой платок. Кейтрин тяжело вздохнула, глядя на дочь.

— Значит, Доктор Смерть отдала часть своих сил, разорвав свою маску, — она сжала губы в линию. — Что если я передам Айрис силы?

— Думать об этом забудь, Кейт.

— Но почему? — ей голос звучал взволнованно. — С такой сильной регенерацией она быстро пойдёт на поправку!

— Кейт, — Ульрих мгновенно заставил её успокоиться. Он говорил сейчас таким тоном, будто бы не терпел возражений. — У нас слишком много врагов. Такой роскоши, как жертва, мы не в состоянии себе позволить.

На какое-то время вновь воцарилось молчание. Айрис перестала кашлять и сейчас, опираясь о стену, пыталась восстановить дыхание. Слёзы текли по её щекам, боль разрывала сердце и лёгкие, но она старалась не подавать виду, что ей плохо. Она знала, что умирает. Знала и не хотела ни видеть жалости в глазах окружающих, ни слышать слов сострадания, ни видеть слёз матери. Ей хотелось жить. Больше всего на свете она хотела хотя бы раз уснуть без страха не проснуться.

Жмурясь, точно от невыносимой боли, Колсон коснулся сияющими пальцами виска. Он побледнел, лоб его покрылся испариной и казалось, будто эта странная технология Сирисо вот-вот взорвёт ему череп.

— Нет… — хрипел он. — Лео, нет…

— Ваше превосходительство? — испуганно обратилась к нему Линн.

— Лео… — тяжело выдохнул он, отняв пальцы от виска. — Лео пришёл на Землю и требует со мной встречи. Простите, я должен идти.

Ульрих громко присвистнул.

— Тот самый Лео, избавивший вселенную от части Сирисо? Можно я ему руку пожму?

— Вы ужасны! — воскликнула Линн. — Лео устроил землетрясение, в котором погибли миллионы людей, а вы его за это хвалите!

— Люди живут на Земле, зайка, — хмыкнул мужчина. — А в Сирисо такие же роботы, как и Доктор Смерть, которых волнует только боязнь потерять работу из-за новых роботов, лёгкая наркота в воде из-под крана и долго подавляемая жажда убийства. Что? Любишь свой идеальный мирок? Так вот не за что, милая. В нём живут радостные идиоты, которые уверены, что из-за сети им открылась вся полнота знаний, и такое искусственное счастье порождает депрессию, а из депрессии возникают монстры, подобные Лео. Все люди, которых он убил, могли защититься. В Сирисо нет никого, кто не мог бы телепортироваться, спрятаться в пещерах под землёй или использовать силу. Но они позволили себя убить. А почему нет? Смерть — хоть что-то, что заставляет кровь кипеть в жилах.

— Возможно, вы правы, господин Меллоун, — тяжело дыша, Колсон поднялся на негнущихся ногах. — Возможно, Авиш был таким же искусственным, как и Сирисо, и потому Зверь сжёг его дотла. И всё-таки… не Лео дал этим людям жизнь, и потому не ему её отнимать.

Закрыв глаза, Колсон вновь коснулся пальцами виска. Он просчитал координаты для своего перемещения в пределах планет довольно тщательно, учёл текущее местоположение Лео, и всё равно ничто не гарантировало, что младший брат окажется честным и не сыграет злой шутки со старшим. Если припомнить все прожитые совместно годы, Лео никогда не упускал шанса повеселиться над другим человеком. Он без всякого стыда мог загрузить на голографические экраны порнографию, мог подбросить в автомобиль не нравящегося ему человека бомбу-вонючку, мог стащить у отца добытые им с Земли петарды и банки с краской и взорвать жестянку рядом с чьим-нибудь окном. Однажды он потащил с собой Колсона в один из домов, где жили исключительно женщины и девушки, под предлогом подглядеть за ними в душе и что-нибудь забрать себе в качестве трофея. Воров быстро обнаружили. Лео убежал, оставив растерянного Колсона наедине с дюжиной рассерженных женщин и с их трусиками в руках.

Годы прошли, отец, несправедливо обвинивший Колсона в дурном влиянии на Лео, умер, жизнь круто переменилась, но Лео так и остался прежним. Несмотря на точные расчёты, Колсон с громким плеском по уши погрузился в ледяную воду болота.

Даже под толщей воды, оглушённый и ошарашенный, Колсон готов был поклясться, что слышал смех Лео. Долго он под водой не пробыл. Сжав его ладони, Лео не без труда вытянул его на твёрдую поверхность.

— Я думал, ты хоть немного повзрослел, Лео, — тяжело дыша и кашляя, Колсон выплёвывал ледяную, илистую воду.

— Я и повзрослел, — дерзко хмыкнул он. — Кто же знал, что ты не в курсе, что такое болота и где они расположены.

Лео расслабленно сел на пожелтевшую траву. В этом месте осень давно вступила в свои права, деревья стояли голые и кое-где были видны островки белого, неоднократно таявшего и выпадавшего вновь снега. Здесь было холодно, но Лео этого не замечал. Его глаза горели, кулон сиял на груди, и сила не позволяла ему ощутить какой-либо дискомфорт.

— Ах да, — хмыкнул он. — Маленький Колсон ведь может заболеть. Давай подожжём на тебе одежду? Так тебе точно станет теплее.

— Лео, — закрыв глаза, Колсон давил в себе гнев. Единственное, что его сейчас беспокоило — это фамильное оружие, несколько веков передававшееся от отца к сыну. Револьвер придётся разобрать, высушить, почистить. И молиться богам трёх миров, что Лео своей выходкой его не сломал. — Зачем ты здесь?

— Решил наконец-то вылезти из Авиша и погулять. Это запрещено?

— В твоём случае — да.

— Можешь арестовать меня, — Лео хмыкнул. — Ах, извини. Всё время забываю, что ты не так силён, как твой папашка.

— Он был и твоим отцом тоже.

— Может быть. А может только притворялся, что мы семья. Ни один отец не позволит своему сыну вспомнить такое, — лицо Лео вдруг изменилось, стало до боли печальным и бледным. Он сжал кулон в руке и оттянул его так резко, будто был готов сорвать.

— Лео, он пытался оградить тебя от твоих сил.

— Да знаю я, — без привычной злобы и презрения ответил он. — Знаю. И что сила моя была замурована, и что уничтожить её не получалось. Доктор Смерть рассказала, как только к ней вернулся рассудок.

— Как она? Ты убьёшь её?

— Жива, но сильно ослабла, — он почесал затылок. — И даже в своём состоянии она остаётся профессионалом. Инструктировала меня, пока я прижигал её раны, потом наносил мазь, перевязывал. Трудная это работа — спасать человека. Лишить его жизни гораздо проще.

Колсон не ответил. Над их головами нависло серое, бескрайнее небо, в ветвях голых деревьев свистел ветер, где-то вдалеке громко каркал ворон. В Сиэтле, где жила Никс, был уже поздний вечер, а тут, казалось, либо утро, либо уже давно занявшийся день. Никаких поселений людей вокруг, никаких животных, лишь пустынная равнина с нестройными рядами голых деревьев.

— Это Сибирь, — ответил Лео на незаданный вопрос. — Знаешь, зачем мы здесь?

— Ты нашёл здесь людей со способностями? — Колсон едва заметно нахмурился. Ему не нравились предположения и догадки, он любил точность и факты.

— Лучше. Думаю, я напал на след Её силы.

Он произнёс «её» с таким выражением, будто бы каждое упоминание этой женины становилось для него своеобразной молитвой. Лео никогда не влюблялся. Он мог обсуждать красоту девушек, мог делать им комплименты, мог за ними ухаживать, но всё это ровно до определённого момента. Интерес быстро угасал, Лео надоедали девчачьи капризы и бесконечная болтовня о том, что он стал уделять мало внимания. Сейчас же всё иначе. Лео не просто любил ту женщину, которой давно не существует, он всецело принадлежал ей, он — её раб и всегда был им, сколько бы жизней ни было за плечами. Она могла не любить его, могла презирать, могла отвергать — это не важно. Лео предан ей, всегда был и всегда будет.

— Ты же хотел оставить её в покое, — тяжело вздохнул Колсон.

— Да, но… Я бы мог попытаться разрушить Её силы, Её память, — Лео стиснул зубы, его затрясло от одной мысли об этом. — Я бы… я бы убил Её ради Её же блага. Я ведь достаточно силён для этого.

— А если не получится?

— Тогда, — он подтянул колено к груди и тяжело вздохнул. — Сила найдёт Хозяйку, защитит Её от зла. А я… я буду держаться подальше.

— Ты не сможешь, — Колсон невесело хмыкнул. — Ты всегда был слишком несдержан.

— Смогу, — твёрдо ответил он. — Я так хочу, чтобы Она была хоть в одной из жизней счастлива. Неважно с кем. Я… я так перед Ней виноват…

От грусти в его голосе сердце Колсона, несмотря на боль, обиду и ненависть, невольно сжалось.

— А как же отец, Лео? Ты не хотел бы, чтобы он был счастлив?

— Если ты перестанешь нудить, я скажу, — Лео нашарил рукой на земле камушек и бросил его в бесконечную топь болота. Он с влажным плюхом исчез среди травы. — Отец был слаб. Перед смертью я забрал его в Авиш. Я показал ему то, что пыталась спасти Инквизиция, то, от чего спятила Докторша. И знаешь… он сдался мгновенно, — Лео хмыкнул. — А я борюсь год за годом.

— Покажи и мне это, Лео.

— Решил поиграть в старшего брата после того как выстрелил мне в челюсть? — он хмыкнул и поднялся, убрав руки в карманы джинсов. — Блаженно неведение, Колс. Я сам справлюсь. Убью всех на своём пути, создам до того гадких тварей, что один их вид нагонит ужас. И буду беречь Её силу. Чтобы ни память, ни та боль не вернулись к Ней, буду беречь Её сон и покой, оставаясь где-то вдали.

— Не проще ли оставить её силу здесь нетронутой?

— Рано или поздно она вырвется. Моя же вырвалась, как бы её ни сдерживали, — Лео тяжело вздохнул и потянулся рукой к кулону на своей шее. — Да и… я так устал ждать Её. Лучше лишить себя надежд и иллюзий, лучше погрузиться в отчаяние и избавиться от веры в лучшее.

Колсон поднялся и провёл пальцами по кулону. Увидев его в пиратском облике, Лео весело расхохотался.

— Думаешь, сможешь меня остановить, Колс?

— Нет. Делай что собрался. Я хочу видеть то, что увидели жители Сирисо перед смертью.

Лео не ответил. Колсон убрал в кобуру бесполезный револьвер и закрыл глаза, представляя, как его самого заключает в себя мягкое, но полное безопасности и покоя тело планеты Уран. Вышло. Тонкие, почти незаметные кольца кружили над головой, а сам он стоял в плотном и твёрдом пузыре, который, по словам отца, способен отразить даже стихийное бедствие.

Лео провёл пальцами по кулону, и всё его тело засияло, вспыхнуло, почти ослепило Колсона ярким магическим всплеском. Мокрая трава тут же занялась пламенем от невыносимого жара; свет собрался в алую бандану, закрывающую нижнюю половину лица с символом радиоактивной опасности, в красную толстовку с накинутой на голову капюшоном, в драные чёрные джинсы, ботинки с металлическими шипами и кожаные перчатки, на одной из которых блестел серебром кастет. С запястий Лео свисали металлические, наполовину расплавившиеся кандалы с разорванными толстыми цепями.

— Наслаждайся, — хмыкнул Лео. — Может, захочешь вместе со мной уничтожить мир.

Даже сквозь щит Колсон чувствовал невыносимый жар. Раньше в глазах Лео можно было различить зрачки и еле заметную радужку, теперь же его глаза полностью побелели. Жар, собирающийся в руках, докрасна накалял цепи, звенящие при каждом шаге. Размахнувшись, Лео занёс кулак над головой и ударил по твёрдой земле. Щит Колсона дал глубокую трещину от такого выброса силы. Трава в одну секунду превратилась в угли, деревья обуглились и с громким треском сломались у основания ствола. И весь мир затрясся, стал ходить ходуном, проснулся. Лео ударил ещё. Ещё. Ещё. Колсон стиснул зубы, прилагая все силы, чтобы удержать щит, но с каждым ударом чувствовал, будто ударная волна ломает ему кости. Но самым страшным был грохот. Земная твердь разверзлась по настойчивому требованию Лео, неохотно открывала ему свои недра и кровоточила грязными грунтовыми водами. Разлом в земной коре становился всё больше и распространился до того глубоко, что вода под большим давлением вырвалась грязной кипящей струёй в серое небо.

Колсону так хотелось остановить Лео, прекратить эти чудовищные разрушения, но что-то внутри него сопротивлялось этому. Какое-то дремлющее, сидящее глубоко в сердце желание увидеть тотальную катастрофу, гибель живущего и процветающего мира. Колсон тряхнул головой, сосредоточившись на щите. Подобное желание присуще всем людям, в каждом представителе этого вида дремлют низменные животные инстинкты. Колсон живёт для людей, ради людей и поднимает пистолет для их защиты. Он должен спасти людей от Лео, должен быть готов к вспышкам его гнева, должен быть щитом стран и городов. А кто защитит Лео? Лео ведь тоже человек. Да?..

Лео ударил вновь, сильнее и яростнее прежнего. Грохот от его атаки продлился около двух минут, и из недр земли вырвалась волна удушающего жара. С губ Лео сорвался болезненный смешок. Разрушения восхищали и манили его, и в пылающей, рвущейся из земли магме он видел свою родную стихию.

Однако манящее зрелище быстро сменилось другим. Магма, призванная на зов Лео, покрылась крупными и толстыми прозрачными кристаллами углерода. Скопившаяся здесь энергия была плотной, практически осязаемой, и под её влиянием без участия человека раскол в земной коре обрастал плотным слоем крупных кристаллов алмаза.

— Как красиво, — с грустью произнёс Лео, и его голос утонул в оглушительном грохоте. — Ты всегда любила драгоценные камни, милая.

Ему требовались усилия, чтобы сосредоточить в одной руке всю свою мощь, чтобы навсегда, насовсем расстаться с той, с кем связано его сердце. Если подумать, однажды он уже видел её смерть. Видел, и не смог себе простить своей слабости. Теперь он силён, теперь он повторяет свои же ошибки в надежде всё исправить. Если он поступает правильно, то от чего же ему так больно?

Колсон, стоя под ненадёжным щитом, всё сильнее ощущал мощь Лео. Степь горела. Лава, пришедшая на зов Лео, рвалась на поверхность ярким оранжевыми всплесками горячей крови. В небо поднялся смог и пепел, сила неизвестной женщины пыталась сдерживать гнев Лео и, что странно, у неё получалось. Магма покрывалась кристаллами, остывала, отступала. Колсон наблюдал за этой молчаливой и такой болезненной борьбой, и впервые увидел, как из янтарных глаз Лео исчезает ярость, как его взгляд становится спокойным, смирным, скорбным.

Лео закрыл глаза, собираясь с силами. Вены вздулись на его объятых жарким пламенем руках, огонь поднимался ввысь от его ног, распространялся по выжженной пустыне, которая минутами ранее была вполне живописным местом. Маленькая, почти крохотная сила женщины сияла маленькой звёздочкой среди пепла, дыма и смерти. Если она окажется на шее избранной, то какую форму она приобретёт? Ту же, что и кулон у Лео?

Грохот не позволил услышать болезненного крика Лео. Он сосредоточил силы в руках. Замах. Мир вокруг заполнили пламя и грохот. В воздух взметнулись острые камни.

Маленькая звёздочка не пострадала. Тяжело дыша, Лео сорвал с себя маску и стал обычным человеком с сияющими от силы глазами. Силу женщины заботливо погрузил в свои недра маленький голубой шар, называемый людьми планетой Уран.

— Колс! — Лео в гневе стиснул зубы, от бессильной ярости не в силах больше сказать ничего.

Убирать щит и переносить его на неживой объект было худшей и одновременно лучшей идеей в жизни Колсона. Яркое пламя Лео ослепило его, взор был окутан тьмой, кожа на руках, груди, лице сгорела, почернела и теперь из раненных мышц сочилась кровь. Он едва не закричал от боли и одновременно еле сдержал смех, понимая, что впервые чувствует прожаренными дёснами ветер.

Это чувство тупого непонимания земляне называют шоком?

— Она должна умереть! — в гневе, но уже менее уверенно кричал, точно капризный ребёнок, Лео. — Я не позволю ей страдать!

Себе-то позволяешь, подумал Колсон. Он хотел закрыть глаза, но Лео своей атакой лишил его век. Сила Колсона исчезла из воздуха, и маленькая звёздочка, ярко сверкнув напоследок, юркнула в тяжёлые облака, с которых стали падать, точно горькие слёзы, тяжёлые и грязные капли дождя.